Перспективы трансформации России 4

         
4. Прогнозный фон.
Как мы уже указывали в соответствующем разделе типовой методики, построение профильной и фоновой модели имеет общую логику, вообще много общего меж собой, с той лишь разницей, что фоновое индикационное поле поистине безбрежно и из него гораздо труднее вычленить необходимый минимум индикатумов. Здесь напрасно пытаться проделать это собственными силами, сколь бы значительными те ни были. Приходится прибегать к помощи других источников или учреждений, либо постулировать индикатум, а нередко и индикатор по тем или иным заранее заданным критериям.
По общему принципу, отбираются фоновые показатели, которые оказывают наибольшее влияние на динамику профильных. Это проясняется двумя способами: либо формализованным - с помощью корреляционных моделей, позволяющих количественно измерять “тесноту корреляции” профиля и фона, либо неформализованным - опросом экспертов. В который, впрочем, тоже могут быть включены элементы формализации.
Постараемся показать особенности построения  прогнозного фона на таких  же конкретных примерах, что и в предыдущем разделе.
Какие фоновые данные могли бы представить для футуролога-исследователя наибольший интерес, если бы профилем прогноза была избрана, скажем, Россия
или, точнее, поскольку любая страна в целом всегда скорее объект, чем предмет исследования, - будущее России в социальном, экономическом и политическом отношении?
По научно-техническому разделу фона это, конечно, параметры комплексной механизации-автоматизации- компьютеризации общественного производства. Они теснейшим образом коррелируются с положением той или иной страны на шкале научно-технического и связанного с ним социально-экономического прогресса: от самых отсталых стран Азии, Африки, Латинской Америки до самых передовых Северной Америки, Западной Европы, Восточной Азии. Россия, как и остальные республики бывшего СССР, занимает на этой шкале “срединное”, “промежуточное” положение со все более значительным скатыванием к “отсталому” полюсу, что и явилось причиной целых пяти “перестроек”, не считая НЭПа 1921-29 гг.  и новейшей истории России с 1991 г. - в 1956-64, 1966-71, 1979 /осталась на бумаге/, 1983 и 1985-91 гг. С отчаянными попытками выбиться из “отстающих” в “передовые”.
При этом научно-технический фон развития СССР вообще и России в частности является как бы двумерным: по военно-промышленному комплексу и наиболее тесно связанным с ним отраслям - одни параметры, более близкие передовым мировым стандартам; по всем остальным комплексам, составляющим народное хозяйство страны, - другие параметры, прямо противоположного характера. По сей день сохраняет силу меткая характеристика, данная России более ста лет назад: Индия с германской армией. И эту сложность также приходится учитывать.
В отличие от наиболее отсталых стран мира, сельское хозяйство у нас механизировано, и поэтому в нем занято на порядок меньше людей: десяток процентов вместо почти девяноста. Но в отличие от наиболее передовых стран, оно механизировано не комплексно, не говоря уж об автоматизации и компьютеризации. Поэтому в нем на порядок больше рабочих рук. В отличие от отсталых стран, промышленность у нас механизирована и даже частично комплексно механизирована, но автоматизация, не говоря уж о комплексной автоматизации и компьютеризации, по сути, еще в зародыше. Поэтому в ней занято вдвое-втрое больше, чем в развитых странах мира.
Точно так же обстоит дело со строительством, транспортом и связью, со сферой обслуживания и всеми другими отраслями экономики. Без учета этого обстоятельства невозможно понять особенности социальных отношений в бывшем СССР, положения учреждений образования и здравоохранения, науки и культуры, политических и бытовых.
С другой стороны, будущее страны невозможно сделать обозримым, если не учитывать достижений мирового научно-технического прогресса, которые оказывают на экономику, культуру, политику, быт самое непосредственное влияние.
Приведем только три примера, достаточно красноречивых, по нашему мнению.
Первый пример касается транспорта.
Для России, как и для остальных республик бывшего СССР, за исключением ,пожалуй, Прибалтики, даже в сверхдолгосрочной перспективе ХХ1 века вряд ли возможно выйти на параметры автомобилизации, характерные для Северной Америки и Западной Европы. Тысячекилометровые расстояния, тотальное бездорожье, техническая отсталость автомобилестроения и убогость сферы обслуживания – все это требует колоссальных капиталовложений, способных начать давать отдачу лишь в масштабах долгих десятилетий, да и практически недоступных для нас в обозримом будущем. Поэтому большинство населения, сколько глаз видит вперед, будет продолжать пользоваться общественным транспортом.
Научно-технический прогресс открывает в данном плане реальные перспективы: полностью компьютеризованные транспортные системы для движения в городе со скоростью до ста и более км/час, а между городами - до пятисот и более км/час. Проблема сводится к тому, как скоро и в каких масштабах такие системы будут внедрены в жизнь. Альтернативой на ХХ1 век остается трамвай, троллейбус, автобус, наземный или подземный электропоезд первой половины ХХ века.
Другой пример связан с системами водо- и теплоснабжения зданий.
Положение России и многих других республик бывшего СССР таково, что полностью исключает в обозримой перспективе расселение подавляющего большинства населения в благоустроенных особняках с автономным отоплением газом или нефтепродуктами и с таким же счетчиками за воду, как и за электричество. Приходится считаться с неизбежностью существования на сверхдолгосрочную перспективу многоквартирных зданий с централизованным отоплением, где даже счетчики на воду придется вводить постепенно, долгими годами. Это очень неэкономно и в отношении тепла очень неудобно: когда топят “слишком”, то, как говорится, “топят улицу” - приходится круглосуточно держать форточки открытыми, потому что невыносимо жарко, а когда “недостаточно” - мерзнешь и приходится прибегать к еще более дорогостоящим дополнительным электрообогревателям. Без учета этого обстоятельства трудно представить себе реальные перспективы расселения.
Третий пример имеет в виду информационный комбайн, который блок за блоком вторгается в нашу жизнь и в обозримом будущем способен изменить образ жизни людей в развитых странах мира намного сильнее, чем все механизмы, приборы, аппараты и машины с древнейших времен до наших дней, вместе взятые.
Речь идет о стереоскопическом, возможно даже голографическом телеэкране, который способен создавать “эффект присутствия” на любом зрелище и тем самым сделать излишними многие развлекательно-туристские поездки. Кроме того, на такой экран можно вынести “телегазету”, “тележурнал”, “телекнигу”, что означает настоящую революцию в книжном, журнальном, газетном деле. И такая революция, по сути, уже начинается. Наконец, такой телеэкран в принципе можно соединить с видеофоном, и тогда отпадет необходимость практически во всех поездках чисто информационного характера.
Не надо будет ходить в школу, ехать на работу или на конференцию только для того, чтобы сообщить или получить какую-то информацию. Это можно будет сделать в диалоговом режиме, не вставая со своего кресла дома. Другое дело, что надо будет идти в школу, ехать на работу и на конференцию, чтобы войти в коллектив живых людей, а не одичать в своих электронных джунглях, не поломать свою психику, нормальное функционирование и тем более развитие которой, как сегодня представляется, невозможно без прямого общения меж людьми.
Добавьте к этому персональный компьютер, способный вывести в системы обмена информацией, как говорится, вне времени и пространства – прототипом является сегодняшний Интернет и ему подобные системы. Способный программировать ваше поведение по заданным критериям оптимума и на день, и на год, и хоть на всю жизнь. Без учета подобной перспективы любое представление о будущем, что называется, повиснет в воздухе.
По демографическому разделу подразумеваются прежде всего данные о динамике, возрастной структуре и миграции населения. Первые дают представление об изменениях в рождаемости, смертности и естественном росте или убыли населения, вторые показывают, как обстоят дела с процентной долей детей и стариков, отчего в немалой мере зависит жизнеспособность общества, третьи проясняют картину массовых пространственных перемещений людей. Это, как говорится, минимум-миниморум, требующий расширения в том или ином направлении согласно особенностям каждой предпринимаемой прогнозной разработки.
Так, для проблемной демографической ситуации в России - в противоположность, допустим, республикам Средней Азии - характерна так называемая депопуляция: превышение смертности над рождаемостью из-за нарастающего преобладания процентной доли людей 18-35 лет вне брака, а также бездетных и однодетных семей. В результате каждые два родителя , в среднем, дают жизнь только одному будущему родителю.
Это имеет катастрофические последствия для общества. Растут масштабы инфантилизации - социальной незрелости молодежи, лишенной условий нормального взросления человека. Происходит “разрыв поколений” и появляются десятки миллионов стариков, обреченных на мучительную агонию одиночества. На производство начинает приходить из школ меньше людей, чем уходят на пенсию. Да к тому же избалованные выходцы из однодетных семей неохотно занимают “низко-престижные” рабочие места. Приходится прибегать к нарастающему импорту рабочей силы из трудоизбыточных регионов мира, что порождает серьезные национально-политические проблемы. Наконец, численность населения начинает уменьшаться по нарастающей - в настоящее время со скоростью до миллиона человек в год - и это порождает не менее серьезные геополитические проблемы из-за растущей разницы плотности населения во все более безлюдных и все более перенаселенных регионах планеты.
Понятно, без учета подобных данных любой крупномасштабный прогноз оказывается фантастическим.
По экономическому разделу наибольший интерес представляют данные об эффективности общественного производства - в первую очередь, промышленности, а также о динамике доходов и структуре расходов населения, госбюджете, производственной структуре общества, вообще об уровне развития экономики в пространственно-временном ряду, т.е. по сравнению с другими странами и с собственным прошлым. Особенно важны данные, показывающие возможности финансирования тех или иных объектов прогноза, т.е. фоновые ограничения экономического характера.
Во второй половине 90-х годов российская экономика вошла в состояние, резко отличающее её не только от предыдущих десятилетий, но и от первой половины истекающего десятилетия. С одной стороны, общеизвестная гомеостатическая /”самовосстановительная”/  способность всякой экономики привела к тому, что в некоторых регионах страны достигнута определенная стабилизация положения, с приостановлением падения производства, с минимизацией открытой и скрытой безработицы, с более или менее удовлетворительным уровнем жизни большинства населения. Но таких регионов - меньшинство, потому что для этого необходимы определенные объективные условия. Например, статус “всероссийского банкира” и “всероссийской барахолки”, как в Москве. Или наличие залежей нефти, газа, других полезных ископаемых. Или другие весомые преимущества. Не последнее значение имеет и то, представители каких сил стоят у власти. Если отечественного предпринимательства /”национальной буржуазии”/ - эти преимущества используются эффективно. Если бывшей номенклатуры или части предпринимателей, наживающихся на экспорте природных ресурсов страны /”компрадорской буржуазии”/, то не помогают никакие преимущества. Поэтому, с другой стороны, большинство регионов “стабилизировалось” в положении продолжающейся стагнации экономики, которой не дают подняться на ноги ни зарубежные конкуренты, ни туземные компрадоры, ни “красные директора”, ни чиновные или уголовные рэкетиры. Там большинство населения - все еще в бедности и нищете, там миллионы безработных и миллионы не получающих зарплаты.
При учете экономического фона необходимо также иметь в виду господствующее положение в правящих кругах страны представителей именно компрадорской, а не национальной буржуазии, фиктивность бюджета, в котором неизбежные расходы намного превышают реальные доходы, постоянно сужающиеся возможности финансирования практически всех субъектов социальной жизни общества.
Все это накладывает серьезные ограничения на основные параметры экономического фона.
По социальному /социологическому/ разделу прогнозного фона наибольший интерес представляют данные о социально-классовой структуре общества. Вопреки попыткам социалистов-утопистов всех времен и народов создать бесклассовое /”социально-однородное”/ общество, оно всегда и везде состояло ровно из пяти социальных слоев /”страт”/, качественно отличающихся друг от друга по уровню и образу жизни. Социологи определяют их как высший /1-2% населения/, высше-средний /несколько процентов/, средний /большинство населения в благополучном, стабильном обществе; меньшинство - в неблагополучном, нестабильном/, низше-средний /несколько процентов в благополучном, большинство населения - в неблагополучном обществе/, низший /значительное меньшинство в неблагополучном, считанные проценты в благополучном обществе/.
Так, в Древней Индии это были соответственно жрецы-брамины, воины-кшатрии, свободные земледельцы и торговцы-вайшьи, слуги-шудры и дикари-парии. В царской России соответственно аристократия и крупная буржуазия, чиновничество и средняя буржуазия, квалифицированные рабочие и основная масса крестьянства, неквалифицированные рабочие и беднейшее крестьянство, нищие-бродяги-кочевники. В СССР соответственно партгосноменклатура, “деятели науки, техники, культуры”, основная масса служащих, основная масса рабочих, колхозное крестьянство. В постсоветской России соответственно “новые русские” /2% населения с душевым доходом порядка многих тысяч долларов в месяц/, состоятельные семьи /8% с душевым доходом порядка многих сот долларов в месяц/,семьи среднего достатка / со средней по стране зарплатой порядка сотни-полутора долларов в месяц на двоих/, живущие в бедности /50% с душевым дохо дом порядка нескольких десятков долларов в месяц/, живущие в нищете /30% с душевым доходом порядка нескольких долларов в месяц, либо с более высоким доходом, но уходящим целиком на лечение или спускаемым за несколько дней на алкоголь или более сильные наркотики/.
К показателям социально-классовой структуры необходимо добавить качественные показатели общего состояния общества. Для СССР  это принудительные /”плановые”/ экономические связи, квазиказарменные производственные и социальные отношения, принудительная идеология, уравниловка, “трудоустройство” с целью перевода огромной  безработицы в категорию скрытой и пр. Для постсоветской России это огромная открытая и скрытая безработица, криминализация общества, тотальная деморализация, дезинтеллектуализация, патопсихологизация людей. Такого рода показатели трудно выразить количественно, но без них никак не обойтись.
Примерно то же самое можно сказать о показателях социокультурного /культурологического/ раздела прогнозного фона.
Очень трудно сформулировать показатели общей культуры как совокупности материальных и духовных достижений общества, близкой понятию “цивилизация”
Здесь приходится оперировать, в основном, средствами компаративистики, ставя требуемые характеристики в пространственно-временной ряд сравнений с другими обществами и прежними временами.
Так, по отношению к России приходится признать, что это - особая /”евразийская”/ цивилизация, существенно отличающаяся как от европейской или, точнее, евроамериканской /”западной”/, так и от основных “восточных” - исламской, китайской, индийской и др.  Это относится к культуре питания и пития, одежды и жилища, быта и досуга, общения и труда, а также к мировоззренческой, художественной, этической, правовой, политической, религиозной культуре.
Несколько проще обстоит дело с показателями функционирования и развития учреждений культуры - книжного, журнального и газетного дела, радио и телевидения, театра и кинематографа, клуба, музея, общественной библиотеки, парка культуры, спортивного учреждения. Здесь имеется четко структурированная статистика, на которую можно опереться. При этом надо иметь в виду, если говорить о российской специфике, о сложной проблемной ситуации по всем перечисленным типам учреждений культуры. Рухнули тиражи почти всех печатных изданий, кроме бульварных и им подобных, поставляющих самое низкопробное чтиво.
ТВ превращается в самое настоящее орудие массового растления людей. Кинематограф раздавлен зарубежной “видеопорнухой”. Театры, кроме нескольких модных в крупных городах, продолжают пребывать в запустении. Клуб подменен дискотекой. Музеи, за исключением нескольких центральных, влачат жалкое существование. Общественные библиотеки раскрадены и захирели. Стадионы опустели. Парки культуры можно назвать парками чего угодно, только не культуры.
Таким образом, помимо чисто количественных фоновых показателей, необходимо иметь в виду качественные показатели общего состояния культуры.
Еще более сложны показатели системы народного образования. Здесь совершенно недостаточно указать масштабы контингентов дошкольных учреждений, начальной, средней и высшей школы, аспирантуры и докторантуры. Придется дополнить их сведениями о миллионах детей, подростков, молодых людей, покинувших школу. О расслоении школы на платную, привилегированную, с гарантией благополучной карьеры для выходцев из состоятельных семей /20% населения/, и на все более деградирующую от безденежья бесплатную для всех остальных. О том, что “рынок знаний” в его настоящем виде плохо сопрягается с “рынком труда” и что школа в её настоящем виде по-прежнему плохо справляется со своей основной задачей: готовить Личность, Родителя, Гражданина, Работника /все - с большой буквы/. Этот прискорбный “фон” тоже необходимо иметь в виду.
Продолжаются дискуссии о том, в какой раздел прогнозного фона относить данные о состоянии здоровья населения. Но куда бы мы их ни отнесли, обязательно придется сказать о прогрессирующем процессе физико-психической деградации подрастающих поколений. О том, что более половины детей кончают школу с расшатанной нервной системой /невротики/, у двух третей подорвана иммунная система /аллергики/, четверо из пяти имеют серьезные проблемы с ухом-горлом-носом, зрением, позвоночником, лишь считанные проценты новорожденных признаются практически здоровыми во всех отношениях и, что хуже всего, из года в год сокращается и без того незначительный процент женщин, способных производить здоровое потомство. О том, что значительно выросла и продолжает расти из года в год процентная доля дебилов и маргиналов, разного рода инвалидов. Именно с таким состоянием здоровья людей стране предстоит существовать в первую четверть ХХ1 века и даже далее, если положение не будет исправлено радикально.
По политическому - точнее, внутриполитическому - разделу прогнозного фона в первую очередь необходимо учитывать существенное расхождение между формальной и фактической стороной дела. Формально в России по меньшей мере с 1906 года существует партийная система и разделение исполнительных, законодательных, судебных властей. Фактически на протяжении всей тысячелетней истории России в ней была и остается жесткая авторитарно-личностная система, находящая свое выражение в иерархии разного рода “хозяев” - от самодержавного государя, выступающего под разными псевдонимами, до последнего управдома.
Каждый вышестоящий “хозяин” помыкает нижестоящими, как вздумается, а те вынуждены пресмыкаться перед ним, либо уходить в небытие. Не составляют исключения и политические “партии” /в кавычках/ - просто группы челяди у соответствующего главаря. Законодательные органы при таких порядках – просто более или менее скандальная ширма, чтобы произвол “хозяев” не выглядел слишком грубо в глазах мировой общественности. Судебные органы полностью зависят от произвола соответствующего “начальства”.
При таком положении дел политический фон лучше всего постулировать неизменным. Сменится государь - сменятся многие второстепенные детали фона, но сам он останется таким же, как и тысячу лет назад.
 Наконец, по внешнеполитическому - точнее, международному - разделу прогнозного фона главной была и остается общая фоновая характеристика международного положения страны по шкале: разрядка международной напряженности -сохранение существующего положения - усиление международной напряженности - локальная война достаточно крупных масштабов типа афганской или чеченской - Четвертая мировая война/считая Третьей “холодную войну” 1946-89 гг., проигранную Советским Союзом, что послужило одной из главных причин его распада/.
Как показывает опыт, первые четыре позиции указанной шкалы мало влияют на общее положение страны. Поэтому, на наш взгляд, правильно поступают исследователи, постулирующие международный фон для своих прогнозов неизменным, если дело не касается, конечно, политических прогнозов соответствующего профиля.
Ну, а если грянет новая мировая война - сегодня это практически возможно лишь в случае, если ядерное, химическое, бактериологическое оружие массового поражения попадет в руки тоталитарных, изуверских или мафиозных структур - то общий прогнозный фон сразу изменится настолько радикально, что все остальное потеряет значение.
Впрочем, здесь мы уже переходим к прогнозам глобального масштаба, фон которых определяется проблематикой глобалистики и альтернативистики - глобальных проблем современности и возможных путей их преодоления. Что же касается региональных, локальных, отраслевых и суботраслевых прогнозов, то для них прогнозный фон модифицируется сообразно особенностям характера исследования, причем вполне возможно опускание целых разделов фона, не имеющих отношения к делу, либо постулирование их неизменными, с теми или иными оговорками.