Перспективы трансформации России 3

3. Построение исходной модели.
В принципе наиболее действенной исходной моделью для технологического прогноза может и должно явиться математическое уравнение основных параметров прогнозируемого предмета исследования. В простейших случаях одно такое уравнение способно оказаться содержательнее и конструктивнее многих страниц описания. В сравнительно простых случаях оказывается достаточным всего несколько - максимум несколько десятков - подобных уравнений. В более сложных число уравнений по необходимости поднимается до порядка сотен и тысяч. Наконец, в наиболее сложных - например, когда речь идет о проблемах мировой экономики или о различных других комплексах глобальных проблем современности - порядок вынужденно поднимается до десятков и даже до сотен тысяч.
Тут уже без комплексной компьютеризации разработки прогноза не обойтись. Да собственно говоря, без компьютера даже в сравнительно несложных случаях специалисту, занятому разработкой технологического прогноза, делать нечего.
К сожалению, уровень математизации обществоведения, как известно, пока еще оставляет желать лучшего даже в экономических науках, а уж за их пределами, можно сказать, все еще впереди. По мировому опыту разработки технологических прогнозов даже к лучшим математическим моделям предъявлялись серьезные пре-тензии, касающиеся недостаточной адекватности предмету исследования. Что же говорить об обычной практике?
В данном случае мы оставляем за рамками изложения математические исходные модели прогнозов и целиком сосредоточиваемся  на схематических. Точнее, на их простейшей разновидности - упорядоченной совокупности показателей. В этом отношении есть опыт эмпирической работы. Именно на него мы и будем опираться в последующем изложении.
Напомним, что основные задачи при построении исходной модели - это сведение показателей на порядок возможно меньшего числа десятков, психологически удобный для восприятия, осмысления и выводов, с последующей их дезагрегацией, если необходимо, по принципу “дерева”: развертывание каждого показателя в серию более детальных на следующем уровне. Плюс выбор типов показателей, оптимально сочетающих возможно меньшую трудоемкость с возможно большей информативностью.
 Обратимся в качестве примера к такому сложному объекту, как какое-то конкретное общество в глобальном или региональном масштабе. Мы исследовали в свое время советское общество. Сегодня это может быть российское общество, общество стран, составлявших в свое время СССР или даже “мировую систему социализма”, либо человеческое общество в целом.
Что конкретно исследовать на таких объектах?
В принципе возможен экономический, экологический, политологический, социологический и другие подходы. Мы выбираем социальный, т.е. социологический, но в самом широком диапазоне социальных проблем, на стыках со многими другими науками, включая текущие и перспективные проблемы социальной организации труда и власти, семьи и школы, науки и культуры, здравоохранения и де- наркотизации общества /никотин, алкоголь и более сильные наркотики/, охраны окружающей среды и общественного порядка, расселения, вооруженных сил и др.
Весь этот сложный комплекс социальных проблем хорошо укладывается в концепцию образа жизни общества как единства основных форм жизнедеятельности людей - все того же труда и быта, образования и культуры, общественной жизни и преодоления антиобщественных явлений - взятой в единстве с условиями жизнедеятельности в её экономическом, экологическом, расселенческом и т.д. разрезе.
При таком подходе изучение специальной литературы, опрос экспертов, сравнительный анализ существующих систем показателей дал несколько сот - порядка восьмисот - индикатумов, которые затем путем агрегации и актуализации, т.е. сопряжения с наиболее актуальными социальными проблемами общества, были сведены сначала в развернутую систему показателей образа жизни общества /152 индикатума/, а затем - в сводную систему агрегированных проблемных показателей /27 индикатумов/. В число последних вошли:
1.Средний уровень производительности труда /в процентах от уровня передовых мировых стандартов/.
2.Продолжительность рабочей недели или величина свободного времени.
3.Процентная доля свободного времени, затрачиваемого на самообразование.
4.Процентная доля населения 25-55 лет, состоящего в браке.
5.Процентная доля бездетных, однодетных, двухдетных и многодетных семей.
6.Процентная доля трудовых коллективов, члены которых участвуют в управлении предприятием.
7.Процентная доля населения страны старше 21 года, систематически занимающегося художественной самодеятельностью, другими видами любительского творчества и - отдельно - спортом.
8.Процентная доля детей 3- 6 лет, охваченных дошкольными учреждениями.
9.Процентная доля молодежи 18 лет, получившей профессиональное или - отдельно - общее среднее образование.
10. Процентная доля населения старше 21 года, занимающихся самообразованием.
11. Процентная доля работников общественного производства, прошедших переподготовку или курсы повышения квалификации.
12. Процентная доля населения, свободно владеющего двумя или более языками.
13. Потребление спиртных напитков /литров на душу населения/ .
14. Процент курящих.
15. Процент наркоманов.
16. Динамика преступности.
17. Процентная доля “теневой экономики”.
18. процентная доля верующих.
Показатели условий жизни:
19. Средняя продолжительность жизни.
20. Валовый национальный продукт на душу населения.
21. Средний доход на душу населения.
22. Качество питания /в процентах от научно- обоснованного оптимума/.
23. Процентная доля трудовых или учебных человеко-часов, пропущенных по болезни.
24. Процентная доля семей, имеющих благоустроенную квартиру /дом/.
25. Процентная доля семей, имеющих автомашину.
26. Процентная доля семей, имеющих телефон.
27. Загрязнение окружающей среды /процент от предельно допустимых норм/.
Разумеется, эта индикаторная система ориентирована только на социальные проблемы и только России 90-х годов в целом. Если бы имелись в виду иные проблемы и иной объект исследования, она вполне могла бы быть иной. Заметим, что по некоторым индикатумам трудно составить динамические ряды индикаторов из-за общеизвестных недочетов статистики. В этом случае по необходимости приходится довольствоваться шкалой качественных оценок“больше-меньше”,“хуже-лучше”. Примерно так же агрегировались показатели исходной модели ожидаемых и желаемых изменений в социальной организации семьи. Здесь из нескольких сот показателей  были отобраны следующие:
1.Число семей в стране.
2. В том числе неполных семей /с одним родителем/.
3. Структура детности семей /процент бездетных, однодетных, двухдетных, среднедетных - 3-4 ребенка и многодетных семей/.
4. Число браков, заключенных в базовом году.
5. Число разводов.
6. Структура разводов /процент семей, распавшихся по причине злоупотребления алкоголем или другими наркотиками, отсутствия собственного жилья и прочих бытовых трудностей, бытового паразитизма, низкой этической культуры и др./
7. Процентная доля лиц 25-55 лет вне брака /отдельно мужчин и женщин/.
8. Рождаемость - смертность - естественный прирост населения.
9. Смертность детей до 1 года, до 5 лет, до 15 лет.
10. Число абортов.
11. Процентная доля женщин, способных рожать здоровых детей.
12. Процентная доля детей 3-6 лет, охваченных дошкольными учреждениями.
13. Число детей и подростков, задержанных за правонарушения.
14. Процентная доля беспризорных детей и подростков.
15. Процентная доля детей и подростков, не посещающих школу.
16. Процентная доля детей - дебилов и /отдельно/ маргиналов.
17. Социальное расслоение семей: богатые, состоятельные, “средние”, бедные, нищие.
18. Процентная доля молодых семей, получивших жилье в кредит.
19. Процентная доля женщин в общественном производстве.
20. Продолжительность предродового и послеродового оплачиваемого отпуска.
21. Средняя величина алиментов в соотношении со средней зарплатой.
22. Возрастная структура населения /процент нетрудоспособных детей и подростков - трудоспособного населения - нетрудоспособных лиц пенсионного возраста/.
23. Процентная доля инвалидов.
24. Индекс заболеваемости.
25. Средняя продолжительность жизни мужчин и женщин.
Нетрудно заметить, что в данном случае показатели подобраны почти исключительно по “проблемному” принципу. Все они напрямую связаны с социально-демографической ситуацией в России последней трети ХХ века, характеризующейся депопуляцией - нарастающей выморочностью населения. Предельно ясна и целенаправленность индикаторной системы - содействие научному, в том числе прогнозному обоснованию социальной, в том числе демографической политики. Имеется в виду решение проблем, индицированных соответствующими показателями.
Ясно, что аналогичная индикаторная система для любой из стран с прямо противоположной демографической ситуацией должна выглядеть существенно иначе.
В качестве третьего - и последнего - примера, на материалах которого нам предстоит работать в последующих разделах, можно привести систему показателей динамики населения Москвы. Или любого другого населенного пункта - с соответствующей модификацией, разумеется. Касательно Москвы подобная система в наших разработках выглядела следующим образом:
1. Население.
2. Возрастная структура: дети - трудоспособные - лица пенсионного возраста.
3. Занятость: соотношение работающих и неработающих трудоспособного возраста.
4. Производственная структура: соотношение занятых в управлении, науке и культуре, на производстве, в сфере обслуживания, включая транспорт и связь, образование и здравоохранение, в сфере финансов и торговли.
5. Общая и жилая площадь на душу населения.
6. Рождаемость - смертность - естественный прирост.
7. Механический прирост за счет мигрантов.
8. “Избыточные” рабочие места /скрытая безработица/.
9. Вакансии.
10. Процент детей в дошкольных учреждениях.
11. Процент детей и подростков вне школы.
12. Процент беспризорных детей и подростков.
13.  Индекс преступности по отношению к базовому году.
14.  Индекс преступности несовершеннолетних.
15.  Число лиц, проживающих в Москве нелегально.
16. Число браков.
17. Число разводов.
18. Структура физико-психического состояния: процент инвалидов, маргиналов,
дебилов.
19. Социальное расслоение семей.
20. Процент лиц 25-55 лет вне брака.
21. Средняя продолжительность поездки на работу.
22. Число автомашин на сто семей.
23. Число телефонов на сто семей.
24. Индекс заболеваемости.
25. Средняя продолжительность жизни мужчин и женщин.
26. Индекс загрязнения окружающей среды по отношению к базовому году.
Бросается в глаза, что многие показатели “перекликаются” с предыдущими индикаторными системами. Это неудивительно: все они нацелены на решение примерно одинаковых социальных проблем. Но просматривается и значительная “московская” специфика. Думается, при минимальном наборе информации по каждому показателю получается довольно содержательная картина состояния населения города в целом, а главное - его социальной проблематики.  Для эффективности технологического прогнозирования этого вполне достаточно.
Приведенные примеры, полагаем, дают известное представление о характере и структуре индикаторных систем, которые кладутся в основу сравнительно сложных прогнозов. В случаях попроще система может насчитывать меньшее число показателей. Но, повторяем, слишком опасно сводить его к немногим и тем более - к одному показателю. Представление об объекте может получиться искаженным. Исключение составляют случаи, когда требуется дать прогноз именно по одному или нескольким показателям. Например, заказчика интересует только динамика разводов или абортов. Кстати, такие заказы в практике прогнозирования встречаются гораздо чаще.
Как только определен перечень индикатумов, тут же встает вопрос о выборе типа показателя, способного наиболее адекватно отобразить индицируемый объект или какой-нибудь аспект последнего. Выбор приходится проводить по шкале “трудоемкость/экономичность - информативность”. Имеется в виду, что, как правило, показатели, наименее трудоемкие и, следовательно, наиболее экономичные в смысле затрат времени, средств и сил, оказываются наименее информативными, т.е. дающими очень мало конкретного представления об индуцируемом объекте. И наоборот. Поэтому надо стремиться к оптимуму - к наибольшей информативности при наименьших затратах, сообразно имеющимся в распоряжении времени, силам и средствам.
Так, например, один из простейших показателей - абсолютная величина.
Тут вообще ничего не надо разрабатывать - требуется только получить соответствующие данные. Но что может сказать исследователю или управленцу сам по себе такой индикатум, как “число автомашин на сто семей”,  “число семей в стране”, “население города”? Он, как и многие другие показатели, начинает “работать” только во временнОм или пространственном ряду, в сопоставлении с аналогичными данными минувших лет или других городов, стран. Однако и при таком подходе прирост информации - минимальный.
То же самое относится к излюбленному нашей госстатистикой динамично-процентному показателю / процент роста или убыли к  предыдущему итогу/. Здесь получается не только скудость инормации, но и опасность её искажения. Допустим, к одному имеющемуся заводу добавляется еще один- получается рост на 100% А если тот же завод добавляется к сотне имеющихся, прирост выразится гораздо более скромной величиной порядка 1%. На этом основании ряд наших авторов, включая автора сих строк, еще в 1956 г. высчитали, что более динамичная - разумеется, по официальным данным - советская экономика превзойдет менее динамичную американскую не позднее середины 80-х годов. По ряду показателей так оно и получилось, но где к 90-м годам оказались США и где мы? Так что в подобных случаях простота показателей, по пословице, может оказаться хуже воровства.
Совершенно иное положение с трудоемкими сложными показателями. Возьмем в качестве примера сложный структурно-процентный показатель производственной структуры общества. В 1928 г. соотношение занятых в сельском хозяйстве, промышленности и других отраслях общественного производства, начиная со сферы обслуживания и кончая госаппаратом, наукой, культурой, выражалось в нашей стране процентной пропорцией 85:10:5, а в 1988 г. - 20:60:20. Огромный социально-экономический сдвиг! Но если сопоставить это с аналогичной пропорцией в США 1988 года/2:28:70/,то ясно виден столь же огромный разрыв в развитии обеих стран. Три тройки цифр способны рассказать о взлете и падении СССР больше, чем толстейшие тома! Конечно, стоит  потрудиться, чтобы вычислить такого рода данные возможно более адекватно реальной действительности.
Или возьмем аналогичный показатель структуры первопричин наших разводов. В данном случае имеется в виду, что, наряду с непосредственными причинами-поводами разводов, о которых обычно заявляют на суде /измена, “несходство характеров”, “невозможность дальнейшего совместного проживания, выражающаяся в том-то и том-то” и т.д./, существуют глубинные первопричины, обусловливающие непосредственные поводы. По ряду социологических исследований 60-80-х гг., структура первопричин вырисовывалась следующим образом. Наибольший удельный вес - пьянство одного из супругов /в 9 случаях из 10 - мужа/.Следующее по “весу” - отсутствие собственного жилья, вынужденное проживание в квартире родителей одного из супругов и/или тягчайшая материальная зависимость от них, приводящая к нарастающим унижениям молодых супругов или даже к прямому диктату тещи/свекрови, которая и “разводит” молодых. Третье по “весу” - обыкновенный бытовой паразитизм, т.е. стремление паразитировать на домашнем труде одного из супругов /обычно - жены/, а нередко и на её/его заработке. Четвертое - столь же обыкновенное бытовое хамство, деликатно именуемое “этическим невежеством”, т.е. неумение находить выход из любой конфликтной ситуации иначе как скандалом, рукоприкладством, разводом. Наконец, пятое, самое незначительное по удельному весу - действительная физико-психическая несовместимость супругов или возникновение у одного из них серьезного чувства к третьему лицу, что на практике встречается сравнительно редко.
Грубо схематично соотношение “весов”  можно представить в процентном отношении как 40:30:20:9:1. На деле оно, конечно, сильно варьировалось по результатам каждого из проведенных исследований, в зависимости от времени, места и особенностей последнего. Не слишком, впрочем, отклоняясь от приведенной закономерности. Но какие бы конкретно пропорции мы ни получили - они, в конечном счете, определяют приоритетность мер социальной политики по минимизации разводов. В этом плане данный показатель, при любой степени трудоемкости его разработки, “работает” эффективно и безотказно.
Третий пример касается  структуры занятости в Москве минувших лет. По нашим изысканиям, к середине 80-х гг. она выражалась следующим образом. Примерно четверть из 5,5 млн. занятых на 9 млн. населения /включая 0,6 млн. “маятниковых мигрантов” из Подмосковья, ежедневно приезжавших работать в Москву/ составляли управленцы всех мастей и их обслуга. Еще четверть - наука и её обслуга, проектные институты и сфера культуры. Еще четверть - сфера обслуживания - в самом широком смысле, включая транспорт и связь, образование и здравоохранение. Наконец, последняя четверть - рабочие на промышленных предприятиях. Сюда не входят гарнизон, милиция и сотрудники КГБ, поскольку данные о них были строго засекречены и упоминать о них запрещалось под страхом уголовного наказания. Трагедия Москвы заключалась в том, что работники двух последних категорий, среди которых была немалая часть приезжих, год за годом уходили на пенсию, а детей своих, через каналы “общеобразовательной школы” и последующих ступеней образования, пристраивали в две первых. В результате возникла огромная “черная дыра” в сотни тысяч искусственно созданных таким образом ежегодных “вакансий” на самых “горячих” участках городской экономики, без которых столице не жить.
Чтобы жители “Третьего Рима” могли трудиться, где хотят, и жить, как привыкли, надо было ежегодно ввозить в город сотни тысяч рабов-”лимитчиков”, обреченных на дискриминацию в своих общежитиях. Такое положение, понятно, сложилось не только в Москве, поэтому каждому крупному городу был установлен предел импорта рабочей силы - лимит, урезавший запросы учреждений и предприятий. Если бы ввозить “лимитчиков” по человечески, с семьями, и безо всякого лимита, то  приток в Москву составил бы более миллиона человек в год. Иными словами, без лимита, чтобы расселить приезжавших заполнять вакансии хотя бы в общежитиях, нужно было каждый год строить на окраинах Москвы по 300-тысячной Калуге, а если с семьями и по квартирам - то и по миллионной Самаре. Ясно, что такой процесс не может продолжаться до бесконечности, и чем дальше он зайдет - тем неотвратимее и тяжелее крах.
Заметим, что мы по сию пору не сошли с этого гибельного пути. Правда, прежних “лимита” и “лимитчиков” больше не существует. Но без импорта рабочей силы при существующем положении вещей Москве и ныне не выжить. Дело не только в том, что Москва, как и всякий крупный город, изначально выморочна, и если напрочь перекрыть краны миграции, нетрудно рассчитать, в каком именно году скончается в одиночестве последний из могикан, то бишь москвичей. Еще и в том, что подавляющее большинство семей в Москве - однодетные, а своего “единственного” любящие родители, бабушки и дедушки скорее будут держать на своей шее до самой его, отпрыска, пенсии, нежели пошлют на “непрестижную” работу станочника, водителя, строителя, торговца. Но город не может жить без такого рода рабочих мест - вот и едут сюда со всех концов света.
Кроме того, за последние годы Москва сделалась своего рода “проходным двором” по дороге из Азии в Европу и Америку для сотен тысяч мигрантов. А также своего рода “суперпритоном” для сотен тысяч разного рода преступных элементов. И это не говоря уже о миллионах каждодневных “гостей столицы”, которых сегодня притягивает не столичная колбаса, а гигантская барахолка, в которую превращена столица. Ясно, что эта вакханалия тоже не бесконечна во времени
Таким образом, возникает типичная “задача на оптимум”.  Сколько и каких новых жителей необходимо Москве, чтобы город жил и развивался гармонично?
Решению подобной задачи в немалой степени способен помочь так называемый экстремальный показатель, показывающий соотношение максимальной и минимальной величин. В данном случае - минимально необходимое число новых работников, чтобы не рухнула экономика города, и максимально допустимое число новоприезжих, чтобы избежать катастрофической перегрузки инфраструктуры города. Как видим, и в данном случае относительно трудоемкие показатели способны эффективно “работать” в сфере управления социальными процессами.
Добавим, во избежание недоразумений, что речь идет не о чисто полицейских запретительных мерах /восстановление института “прописки” и пр./, а о такой экономической политике регулирования занятости, практикующейся во всех цивилизованных странах мира, которая создавала бы городу условия оптимального развития.
По опыту нашей работы, мы вычленили около полутора десятков частных типов показателей - помимо общих типов, известных по статистической литературе
1.Простой числовой абсолютный /например, численность населения/.
2. Простой числовой относительный /количество чего-то, скажем, на сто семей/.
3. Простой процентный /процентная доля/.
4. Динамичный процентный /например, темпы развития в процентах к предыдущему итогу/.
5. Средний числовой абсолютный /средняя величина зарплаты, дохода, жилплощади и т.п./.
6. Сложный процентный /типа приведенных выше/.
7. Сложный числовой относительный /например, соотношение числа квартир в государственном, кооперативном и частном секторах/.
8. Нормативный относительный /уровень приближения к заранее заданной величине-норме, например, уровень питания в сопоставлении с научно обоснованными нормами/.
9. Динамичный балансовый, представляющий по сути разновидность динамичного процентного /например, баланс миграции населения/.
10. Нормативный процентный, представляющий своеобразное сочетание простого процентного и нормативного относительного /здесь за норму принимается не заданная величина, а 100%, которые рассматриваются либо как исходный, либо как предельный уровень/.
11. Средний числовой относительный /например, среднее число учеников на одного учителя или обслуживаемых на одного обслуживающего/.
12. Экстремальный, показывающий соотношение минимальной и максимальной величин /о нем упоминалось выше/.
13. Когортный, представляющий особую разновидность сложного процентного.
Имеется в виду соотношение в заранее определенных группах /например, процентное распределение доходов по социальным классам населения/.
14. Корреляционный /например, соотношение числа занятых в сельском хозяйстве и объема произведенной ими продукции/.
Возможно, при более углубленной разработке этот перечень можно было бы продолжить. Однако при обследовании индикаторных систем выяснилось, что на всего пять частных типов - простые числовые абсолютный и относительный, простой и сложный процентные, сложный числовой относительный - падает до 90% и более применяющихся на практике, тогда как доля каждого из остальных составляет считанные проценты или даже долю процента, т.е. они являются сравнительно редкой экзотикой. При таком положении дел целесообразно специальное изучение условий, которые позволили бы шире  применять сравнительно редкие сегодня показатели, полнее использовать их потенциал. Целесообразны также, на наш взгляд, специальные разработки по конструированию показателей новых типов, которые оказались бы менее трудоемкими и более эффективными, чем существующие.
Особого внимания заслуживают такие многообещающие показатели, как индексы, а также выраженные в балльных оценках. Но это выводит нас далеко за рамки предпринятого изложения, к классификации и типологизации показателей в общей теории статистики.
Как только набор показателей исходной модели установлен и доработан с учетом обсуждения экспертами, остается собрать конкретный информационный материал для превращения индикатумов в индикаторы, построения по ним ретроспективных динамических рядов и выявления основных тенденций эволюции параметров исходной модели.