***

С тех пор, как уехал Влад, Виктория жила в ожидании телефонного звонка. Но звонка не было. Сомнения, сплошные сомнения завладели девушкой, и, чтобы как-то отвлечься, она устроилась на работу. Работа была не сложная – продавать всякие безделушки, бижутерию, талисманы и прочие украшения, которые так любят девушки и от которых так мало пользы. За время работы Виктория поняла, что если какой-нибудь покупатель спрашивает камень, который подходит его знаку зодиака, то в итоге оказывается, что подходит любой, нужно только убедить его в этом.  Управляться с людьми оказалось не труднее, чем с собаками, и мысли Виктории снова стали свободны для внешнего воздействия.
   Прошло семнадцать дней, а весточки от него по-прежнему не было. Постепенно Виктория начала думать, что иначе и быть не могло – ну как бы они ушли вместе неизвестно куда, да ещё притом, что они едва знакомы. А вдруг он вовсе не битник, ищущий приключений, а какой-нибудь маньяк или работорговец, или ещё кто-нибудь. Да, она убеждала себя в том, что её мечты невозможны, но мечтать всё же было так сладко. Да и жива ещё была надежда, что он выполнит обещание.
   И вот, наконец-то, на восемнадцатый день пришла весточка, а вернее, письмо. Красочное письмо, с фотографиями, рисунками, подписями. Виктория аккуратно развернула письмо, отложила фотографии и начала читать, переполненная счастьем. Сердце так яростно билось в груди, что в глазах помутилось. Она даже представить себе не могла, каким счастьем будет для неё это письмо. Она прочла: 
 «Привет, Мечтательница! Знаю, знаю, виноват, что не позвонил. Но со мной случилось нечто непредвиденное: у меня украли телефон и деньги. К сожалению, такое бывает на необъятных просторах нашей родины. Так что позвонить я пока не смогу.
  Пока ехал к Ростову,  автобус попал в аварию. Я не пострадал, но изрядно промок под дождём, пока дожидался помощи на пустынной трассе. Естественно, заболел. Теперь думать могу только одной половиной мозга, потому что другая болит. Вот такие вот чудеса.
   Если после всего вышесказанного у тебя ещё осталось желание ехать со мной в Москву, то должен признать – ты чрезвычайно смелая девушка. Ну, пока! Жди, возможно, приеду пораньше.
                Влад».
   Когда на глазах у Виктории выступили слёзы, она удивилась самой себе. Ей было одновременно и жаль Влада, и весело от того, что он всё-таки вспомнил о ней. Её красивое лицо стало ещё прекраснее, когда на нём отразились дождь и солнце – слёзы счастья.   
  «Что это? – думала она. – кажется, что человек такое сложное существо, полное противоречий и недовольства собой или мании величия. А в итоге оказывается, что любое сердце может растопить мечтой или любовью. Сколько бы человек не скрывал своей истинной сущности, не пытался выглядеть строже, серьёзнее, всё равно есть на земле вечные чувства, которым не способен противостоять ни один человек.
   Вот и я теперь, кажется, схожу с ума. Ради кратковременной и странной свободы я готова ждать всё лето, а потом ещё примерно столько же налаживать отношения с мамой. А если уйти навсегда? Нет, я к этому ещё не готова, такой свободы мне будет слишком много. А всё же, как приятно мечтать. Особенно приятно, когда понимаешь, что мечта не материальна, что это не компьютер или музыкальный центр, что она выше, гораздо выше, что она относится к высшим чувствам, которые недоступны многим, но понятны и близки тебе. И ведь никто не поймёт того, что я чувствую, заботясь исключительно о хлебе насущном, забывая, оставляя на потом самое главное – свою светлую душу. И ведь как мало нужно для того, чтобы разбудить эту душу – только одно мгновенье, одна маленькая искорка».
  Ответное письмо девушка писать не стала, потому Влад сделал небольшую пометку о том, что адрес, написанный на конверте совершенно случайный, и постоянного адреса у него никогда не бывает. Оставалось только ждать следующего письма.
   Жизнь пошла по привычным рельсам, однообразно, но далеко не так скучно, как прежде, ведь теперь душу художницы согревала мысль  о том, что вскоре состоится её полёт над собственными слабостями.
  Работа приносила небольшое развлечение – можно было отвлечься от домашней суеты и лишних мыслей. По вечерам Вика и Маша уходили далеко от реального мира. Иногда с помощью музыки и вина, иногда уходили в отраженный мир собственных картин, но больше всего они любили уходить из дома, чтобы попасть в заброшенный дом, где было очень страшно, и от того очень интересно.  Им чудились блики, призраки, лица, иногда звуки. Эта странная любовь к заброшенным зданиям наполняла их жизнь особенным смыслом, неповторимым и непереводимым на человеческий язык. Что-то таинственное таилась в этих стенах, когда-то видевших много судеб и ошибок. Они хранили в себе энергетику прожитых жизней, света и тьмы. Они были наполнены необъяснимой прелести и притягивали, манили, звали…
   Жизнь сестёр казалась их сверстникам, по меньшей мере, непонятной. В то время как их занимали проблемы с противоположным полом, бары, дискотеки и КВН, сестры сходили с ума от всего описанного выше и были вполне счастливы этим. Кому-то они казались детьми, кому-то просто дерзкими и невоспитанными подростками, и лишь те, кто знал их близко, мог увидеть незапятнанную душу и чистые мысли этих ангелов. Невозможно было поверить, что где-то посреди ужасов современного телевиденья, повсеместной глупости и безразличия, живут люди, наполненные светом невидимых звёзд, не поддающиеся ни моде, ни сарказму, ничему, что так сильно влияет на человека, живущего в обществе. Но, может быть, оттого их души и были несравненно чище, чем у многих, что они презирали общественные порядки и людей, слепо следующих моде, и никогда не поступали так, чтобы им потом было стыдно за самих себя.