Рассказ девятый. Времена года не Чайковского

Зимние приметы.

30-е декабря!  А ёлки у нас всё нет… Обычно ёлку мы покупаем за несколько дней до праздника без особых проблем. Но в этот раз мама с дедушкой уже три дня ходят на ёлочные базары, и всё никак.
 Сначала ёлки не подходили нам по росту: то слишком маленькие, то большущие «кремлёвские». Потом количество колючих красавиц резко сократилось, и остались лишь «ёлки-палки», ветки, обрезки и в огромном количестве ёлочные иголки…
 Утро. Настроение у меня сразу падает. Придётся следить за предновогодними приметами. Если всё сбудется, то Новый год пройдёт отлично! И каникулы тоже! А перед этим у нас обязательно должна появиться ёлка! Сегодня! В крайнем случае, завтра…
 Я медленно вытаскиваюсь из кровати и бреду на кухню. Пахнет жареной картошкой! Я мгновенно вспоминаю, что у мамы в этот день первая смена, а бабуля, конечно же, в своём «Обществе знания», на своих общественных началах. Мы с дедушкой одни! А значит, на завтрак не будет полезной каши, а будет «вредная», по мнению мамы, жареная картошка!
Я влетаю на кухню и сзади обнимаю деда за костистую талию.
- Дедулечка!! – и замираю от счастья.
Знаете, кто лучший на свете жаритель картошки? Дедушка! Он не просто стоит у плиты и жарит, нет, он священнодействует над сковородкой! Движения его неторопливы, плавны и точны, кустистые брови чуть нахмурены. Я из-под его локтя заглядываю в сковороду. Картошка, нарезанная дедушкиными «деревенскими» ломтиками, с двухсторонней зажаристой корочкой, пересыпана коричневатозолотичтыми кружочками лука. А пахнет!..
Дед косит на меня чёрным прищуренным глазом и подмигивает.
- Умываться! – бросает он. – А я «поставлю чайник».
Это означает, что картошка готова! Я кидаюсь умываться: тру лицо, чищу зубы и даже высмаркиваюсь и мою уши, что делаю не часто. Но ради такого завтрака…
Да, день начинается замечательно! Утро приятно удивило. А значит, первая примета есть!

Во дворе белым-бело. Всё в снежных шапках: деревья, кусты, лавочки, «доминошный» стол, козырьки подъездов, гараж, крыша сцены.  Шапка у сцены, как у казака, залихватски на бок, а вместо положенных кудрей свисают толстенные сосульки! Даже на заборах, на каждом колу по маленькому белому шарику!
 Всю снежную красоту клумбы растащила малышня. У них там горка. Чёрный льдистостеклянный спуск начинается на самой верхушке клумбы, а заканчивается почти у подъездной скамейки.  Но разве это горка?!
Мы с Танюшкой, как заправские рыцари, прикрыв фанерками пол-лица и часть груди от подозрительных взглядов утренних вездесущих подъездных старушек, хрустя выпавшим снегом, быстро направляемся на настоящую горку, через улицу, на пустырь между двух проулков.
Вообще-то на эту горку нам ходить строго запрещено. Мы приходим оттуда все «измызганные» и «заскорузлые», так, обычно, определяет моё состояние и вид моей одежды мама. Потом она меня прорабатывает битый час за неумение беречь вещи и обувь. И категорически запрещает носить мне мою единственную шубку. Потом спохватывается, снимает запрещение с шубки и накладывает его на посещение горки. Наказание за ослушание – отсидка дома, в течение неопределённого времени. Возможно, навсегда. Потом уточняется, что на все каникулы. Возможно… У Танюхи всё то же самое.
Но разве это может удержать нас от похода на горку!
Горка! Огромная! Льдистая! Шумная! Хохот мальчишек и девчачий визг  на всю округу! Восторг от стремительной езды на фанерках, картонках, санках, на собственных спинах, животах, боках! Слёзы от разбитых носов, придавленных пальцев, ушибленных коленок! Здесь можно подружиться навек и раздружиться навсегда!
У нас с Танюшкой до этого никогда не доходит. Мы отделываемся только «измызганностью»  и «заскорузлостью» и, весёлые,  довольные и усталые, плетёмся во двор. А там быстро забегаем в первый попавшийся подъезд, стараясь пробраться к нему незаметно. Это очень легко, ведь даже лица у нас в снегу!
В подъезде начинается кропотливый процесс отогрева, протряски от сбившегося в комки снега и просушки одежды. Варежки, шапки, шарфы аккуратно раскладываются на батарее. Шубки сушатся в последнюю очередь. У батареи постепенно образуются грязноватые лужицы.
А между делом можно посудачить о происшествиях на горке, похихикать над мальчишками. Помечтать о подарках на Новый год. И просто поглядеть в окно. На наш двор.
Вот осторожно переставляет лапы в рыхлом снегу дворовый кот Васька. С головы до лап присыпан белыми хлопьями с кустов и деревьев! Прядёт ушами, как лошадь, пытаясь сбросить снег с себя. Потуги кота быстро замечает малышня и лавиной устремляется ему на помощь! Они так любят Ваську!.. Кот, наученный горьким опытом неуёмной любви малышей, набирает скорость, прыгая тёмнополосатым зайцем по белым сугробам. И вдруг появляется Шарик.
 Шарик всегда появляется «вдруг». Это его стиль. Он наш дворовый участковый: следит за порядком, понятным только ему, Шарику, и наводит этот порядок только ему понятным способом.  Первым делом отважный пёс-милиционер всю вереницу малышни и несчастного Ваську направляет в круг по двору. Потом, перемахивая через упавших и обессиленных малышей, не обращая внимания на вопли «приподъездных» бабушек и угрозы родителей младшего поколения нашего двора, загоняет кота на берёзу и оставляет там висеть снежным наростом на стволе. Затем с сознанием выполненного долга мирно устраивается на вершине клумбы-горки и дружелюбно выслушивает все крепкие пожелания в свой адрес. 
А вот идёт и дядя Толя, улыбчивый и румяный. Он всегда шутит со всеми, всегда в хорошем настроении, да и мастер на все руки, как мой дед. Шарик сразу кидается к своему покровителю и главному поильцу-кормильцу. Раздражение свидетелей «подвига» пса выливается на голову ничего не понимающего дяди Толи, но быстро разбивается о его миролюбие и добродушие. Шарик стоит рядом, всем своим видом говоря «вот и делай людям добро»!
В конце концов, всё  заканчивается улыбками, смехом и поздравлениями «с наступающим».
 Всё это время мы с Танюшкой корчимся от смеха, елозя по подоконнику. Не выдерживаем и начинаем хохотать в голос. Тогда нас и обнаруживают сердитые жильцы чужого подъезда и решительно гонят прочь. Наспех одеваемся и бежим в Танюшкин подъезд. Там чинно сидим на батарее, досушивая подолы шубок. Это последний этап. Потом, тщательно ощупав одежду друг друга, удовлетворительно киваем и расходимся по домам. До вечера.

А мама с бабулей уже дома. Проделав ту же процедуру ощупывания моей одежды, мама весело кивает, и бежит на кухню. У меня рот до ушей. Вторая примета!! Мама ничего не заметила! Я делаю улыбку менее широкой и с невинным видом направляюсь мыть руки.
На кухне что-то кипит в кастрюле, скворчит на сковороде, перемешивается в тазике. Долго принюхиваться не приходится. Кипят свиные ножки для холодца. Этот «аромат» не спутать ни с чем!
- Обедать будем позже! Идите перекусить. – Это кричит мама нам с дедушкой.
Мы с дедом понуро пристраиваемся на краю стола. Дед в печали, потому что нельзя «поставить чайник», я – потому что выслушиваю мамин рассказ о том, как все оставшиеся ёлки около училища разобрали ещё до её прихода.
- Купим! – мама кидает сочувственный взгляд на меня.
- Конечно!.. Юлька, Петя, берите пирожки! – бабушка жалеет и деда, и меня.
- Много начинки! – мама озабоченно смотрит в тазик.
- Как раз!.. Ой! Чш-ш-ш! – бабушка обжигается о «свиную» кастрюлю.
- И куда столько сладкого теста?!
- На плюшки и пироги! 
- Плюшки привезут наши «протвинские».
- Тогда сделаем больше пирожков, а плюшек меньше!
- Мама! Половина останется! Выбрасывать опять будем!
- Ничего, Наташ! Всё съестся!
Мама замолкает, сложив губы «бантиком».
Я подпрыгиваю на месте и с недоеденным пирожком несусь в Большую комнату. А там прыгаю с откидыванием ноги в сторону. Заветные слова произнесены! «Всё съестся»! Иногда, правда редко, бабуля не произносит этих слов и «идёт на поводу» у мамы. Но сегодня!..  Есть третья примета!

Я сижу на полу в Большой комнате и смотрю на газету, которую в кресле читает дедушка. Из шипяще-звенящей кухни доносятся всплески  диалога бабули и мамы, то бурливые, то тихоструйные…
Я напряжённо смотрю в центр газеты. Жду. Наконец, дедушка складывает газетный лист аккуратным свёртком и бросает внимательный взгляд на меня.
- Ну, что?...
- ?..
- Надо гирлянду посмотреть…
Я вскидываюсь и мчусь впереди деда в кладовку. Там я, стараясь ему помочь, мешаю и толкаюсь. Дедушка, не смотря на мою «слоновью» возню, невозмутимо находит всё, что надо и с моей помощью несёт «это всё» в залу.
Начинается самое интересное.
- Ну-ка, Девочка, подержи здесь… Горит?
- Не-а…
- Та-а-ак. Ну, а вот так?
- Не-а…
- Ну-ка, дай пояльник… Теперь плоскогубцы… Осторожно, Девочка, руки… И вон ту изоленту…   Теперь я включаю, а ты смотри, какая не горит…
- Дедуш! Вот эта, вот эта и вон та…
- Дай помечу… Видно, в этом году у нас гирлянды не будет…
Первая часть заветной фразы произнесена!! Теперь надо дождаться второй…
Около нас валяются обрезки проводов, изоленты, кусочки припоев. Дедушкины руки неторопливо, со знанием дела выполняют необходимые операции.  Сам же дед, крякая, поочерёдно сообщает маме и бабуле, что «в  этом году у нас гирлянды не будет». Те, пробегая мимо, на балкон и обратно, всплёскивают руками, на мгновение задерживаясь около нас, удручённо качают головами и, как-то подозрительно беззаботно, бегут дальше. Я внимательно слежу за всем и понимаю, что пока всё идёт по плану.
И вдруг все лампочки загораются! Горят и не гаснут! Я в восторге, опираясь руками в пол, стараюсь вскинуть обе ноги! Получается только по одной.
- Получи-и-илось! – протяжно кричу в сторону кухни.
Мама с бабулей прибегают и хором заверяют деда, что никогда не сомневались в нём. Дедушка, наоборот, всем своим видом выказывает сомнение.
- Ну, не знаю… Пока горят, а там… Ну, ладно, посмотрим…
Я быстро собираю все обрезки по подсказкам дедули: «это сюда, а это… не-е-ет, вон туда». При этом я самозабвенно пою «ну, ладно мы-ы-ы, посмотрим мы-ы-ы…» на мотив арии Кармен. Ведь это заветная четвёртая примета!

А через два часа мама с дедушкой, усталые и немного подавленные, опять возвращаются с ёлочного базара с пустыми руками. Ёлки вообще не привезли. Сказали, позже.
С пятой приметой никак! Я тревожно заглядываю всем в глаза.
- «Нижние» обещали отрезать верхушку от своей, если так и не купим ёлку. – дедушка, потирая руки, пошёл «ставить чайник». Шутит или серьёзно?
«Нижние» - это соседи снизу. Мы с ними очень дружим.
- Можно, в конце концов, и ветки взять… - неуверенно говорит мама. Я совсем сникаю.
- Ну, и в чём дело? Пойди, да спили… где-нибудь… - бабушка режет мясо на холодец, мурлыкая что-то под нос.
- Да?! Это где же это?! Это как же это?! Прямо вот так и пойду?! – дед скрючивается и, пришаркивая, изображает лесовика с пилой под мышкой. Только очень рассерженного.
Мы с мамой не выдерживаем и фыркаем. Дедушка гневно распрямляется и …начинает беззвучно смеяться.
- Ну, пойди в питомник и спили! – бабуля с возмущением смотрит на деда.
- Угу. Вот чайку выпью и … прямиком в питомник! – дедуля прищуривает сразу оба глаза, мы с мамой хохочем уже в голос.
- Ну вас!.. – бабушка замахивается на нас полотенцем и, не выдержав общего веселья, смеётся сама.

Стемнело и заметно похолодало. Мы с Танюшкой лежим на спине у подножия клумбы-горки. За день наш двор растерял свои диковинные «шапки», но неунывающая выдумщица зима слегка припорошила  развороченные сугробы, всевозможные крыши и козырьки, ветви деревьев и кустов колким снежком и заставила сверкать и переливаться  его в свете фонарей и окон. А в самую высь сыпанула тысячи тысяч алмазных звёзд!
- Вы ёлку так и не купили? – спрашивает Танюшка, не поворачивая головы.
- Нет… - тихо отвечаю я. – Ты веришь в приметы?
- Да, а ты?
- А я нет! Глупости одни! – расстраиваюсь и начинаю злиться.
- Мы можем дать вам веток…
- Спасибо, не надо! – злюсь уже в серьёз. – А ты различаешь созвездия? А я умею! Вот это Большая Медведица, а вот так – Малая. А это Орион! Не видишь? Эх, ты! Я и мифы про них знаю!
Говорю так явно от злости, но Танюха не обижается и просит рассказать. Я начинаю рассказывать и увлекаюсь. Злость куда-то улетучивается, а мы, перекатываясь с боку на бок, как два медвежонка, пытаемся отыскать созвездия Близнецов и Псов, тыча в чёрное небо застывшими на морозе пальцами. Возимся, смеёмся и вдруг замираем, может быть, впервые осознав всю необъятность и непознанность Мира. И долго лежим, раскинув руки, две маленькие девчонки на краю Вселенной.
- Знаешь, ведь Новый год можно встретить и с ветками… - говорю тихо, боясь спугнуть чувство сопричастности к Мирозданию.
- Юль! Смотри! Твои! – Танюшка радостно вернула нас обеих из звёздной дали. – Ёлку несут!
Мы вскакиваем, забыв, что под нами лёд, падаем, отползаем и снова быстро встаём. Точно! Чёрные силуэты мамы и  дедули с ёлкой на плече! Торопятся к подъезду!
- Может, всё же ветки возьмёте? – притворно канючит Танюха, сделав брови «домиком».
Я хохочу и прыгаю в её сторону, чтобы схватить напоследок! У нас ещё есть немного времени побегать друг за другом, посмеяться и повизжать.
И ещё некоторое время девчачий смех и визг будут слышны на краю Вселенной, в высях Мироздания.