Головная боль

   В конце концов, все сводиться к обычной головной боли от громко хлопнувшей входной двери; от бесконечного ожидания лифта, которому нет дела до того, что кто-то может спешить; от табака, занюханного через купюру с потной ладони в том самом лифте с девятого этажа на третий, чтобы не курить при выходе на улицу; от сигареты, выкуренной, потому что на нее были потрачены деньги, которых сейчас не так много; от солнца, что печен прямо на макушку немытых волос, плавя остатки мыслей; от щебетания птиц, которые при такой жаре удивительным образом еще не превратились в недожаренные куски мяса, продаваемые в грязных палаточных у метро; от разговоров полуголых людей, пытающихся громкостью голоса доказать свое существование, сверкающих своими ожиревшими и волосатыми телесами, собравшихся в кучку и распивающих, чтобы хоть как-то еще обозначить свое присутствие; от напитка, газы которого вдарили в голову, купленного только потому, что человек должен покупать то, что ему говорят покупать, чтобы быть полноценным человеком, и плевать, что там нет ни грамма натурального вещества, а лишь льстивый западный сахар; от вида прохожих, таких красивых, блюющих своей красотой, и непомерно схожих со всеми прочими, ибо человек обязан одевать то, что ему сказали одевать, чтобы, ни дай бог, кто-то сумел разглядеть в них плюющуюся пустоту; от чрезмерного запаха их дорогих духов и вида плавящейся на лице косметики, зашпаклевавшей лицо так, чтобы придать ему именно то выражение, которое сможет скрыть всякое отсутствие такого; от их взглядов, мереющих каждого встречного, дабы презрительно искривить тонкие губы или завтра же быть абсолютно похожим на человека увиденного вчера; от гула машин, летающих по асфальтовым кольцам и представляющих, будто бы они и вправду когда-нибудь смогут улететь; от ярких рекламных вывесок, которые лезут прямо в лицо, намереваясь открыть глаза на мир и сказать, что еще необходимо приобрести, чтобы жить на этом свете; от музыки, гремящей в ушах, только потому, что смысл есть только в музыке, хотя даже в музыке его нет; от бесконечных грязных улиц, истоптанных одними и теми же ногами бесчисленное количество раз, окаймленных высокими домами, в которых день и ночь совершаются безлюбовные половые акты и преступления...
И в такие моменты хочется только одного: чтобы пошел дождь, потому что под дождем не получиться ни курить, ни нюхать; потому что станет не так жарко, а птицы вместе со всеми прохожими убегут в свои теплые дома, потому что тогда будет слышен лишь только стук дождя по непоколебимому асфальту, и останешься только ты, безумец, которого надо бы изгнать из общества человеков за такое несоответствие, потому что, когда пойдет дождь, станет уже не важно ни во что ты одет, потому что дождь превращает одежду в груду однообразных мокрых тряпок; ни кто находиться вокруг, потому что оставшиеся либо бегут от дождя, боясь остаться безоружными, либо, как ты, только в дождь могут свободно дышать; потому что когда идет дождь неважно кто ты, и что ты ешь, и что ты пьешь, и что ты думаешь, и чего ты хочешь, потому что дождь сам принимает решения, когда ему идти, и ему откровенно плевать на чужие протесты, что он собственно и делает; потому что Господь, которого мы зовем только тогда, как нам осталось чуточку больше трех секунд до смерти, приходит к нам только в дожде.