Путь до Золотой Степи, где Ниро предстояло забрать своего товарища по миссии Барда Меча, сына Дориана, был не близок, и часть его маг решил преодолеть по воде.
Аль-Диен, река, в широкой излучине которой раскинулась Асторга, был главным водным путем Королевства и нес на своей широкой спине множество больших и малых судов. Восточная Авина скорее была торговым путем к другим государствам– слишком близка она была к границам. Аль-Диен почти на всем протяжении широко и свободно тек по равнинам, ему преграждала путь одна лишь Великая Ступень – не слишком высокий, но очень мощный водопад в месте спуска реки с плоскогорья, на котором лежала центральная часть Королевства, на Южные Равнины.
Очень долго Великая Ступень была непроходимой для судов, пока Фандир, полулегендарный маг, не создал систему, позволяющую им пройти водопад. Сам Фандир утверждал, что в ней нет ничего магического, да и Ниро, долго просидевший в свое время над книгами и схемами, понимал это, однако грандиозность сооружения невольно вызывала трепет. За много миль до водопада русло постепенно углублялось и сужалось, пока у самой Ступени корабли не шли между высокими стенами, укрепленными большими каменными блоками. Медленно поднимались ворота, перегораживающие русло между этих стен, медленно закрывались они за кормой, и медленно, очень медленно уровень воды понижался, открывая изумленным пассажирам каменную плоть Ступени за кормой, поросшую водорослями и облепленную речными моллюсками еще одну стену впереди и все более далекий прямоугольник неба вверху. Наконец, когда вода опускалась до уровня Южных Равнин, передняя стена поднималась, и корабль мог идти дальше. Поднимались на Ступень обратным путем. Все это Фандир почему-то назвал Шлюзом, хотя Ниро так и не нашел нигде истоков этого названия. Что ж, великий маг имел право назвать свое детище, как пожелает.
Сейчас, в конце не первого уже военного лета, силач Аль-Диен едва справлялся с потоком судов в обе стороны. На одном из них, большом грузовом барке с дерзким для такой посудины названием «Розовая чайка» нашлось место для Ниро, его коня и не отстающего Недомерка. Барк, груженый льном и какими-то орудиями, шел к Железным Полям – юго-западному углу Королевства, где добывали и ковали лучший металл. Путешествие обещало быть довольно долгим, но быстрые яхты давно уже не ходили по реке – слишком большая роскошь в разгар войны – а верхом было и не быстрее, и гораздо более утомительно.
Ниро мрачно глядел день за днем на проплывающие берега и так редко разжимал губы, чтобы хоть что-то сказать, что Недомерок Юн, который, пользуясь положением спутника Первого Мага и вообще волшебного животного, а также своей юркостью и ловкостью, с трудом отвоевал право передвигаться по судну наравне с людьми, в конце концов забросил это занятие и почти не выходил из невысокой палубной надстройки, которую делил с несколькими лошадьми.
К концу второй декады путешествия медленное, но непрерывное движение барка застопорилось – к Шлюзу выстроилась целая очередь судов. Рабочие Шлюза и дежурные маги, освещая его механизмы негаснущими факелами, не прекращали работы и ночью, вода во внутренней камере непрерывно то поднималась, то опускалась, словно тяжело и устало дышала великанская грудь самой земли, но с обеих сторон Шлюза очередь судов не убывала. «Розовая чайка» в ожидании прохода пристала к берегу недалеко от начала рукотворного понижения русла. Ждать предстояло не менее двух дней, и капитан уступил просьбам команды и отправил экспедицию в недалекое селение за продуктами. Экспедиция состояла из молодого матроса, местного уроженца по имени Ник, и пожилого, полжизни проведшего на реке Барагеля. Привлеченный возможностью хоть немного отвлечься от своих мыслей, присоединился к компании Ниро, а с ним, разумеется, увязался и Юн.
***
Выехав неторопливой рысцой по утреннему холодку, часа через три компания приближалась к родному селению Ника, на въезде в которое небольшой караван встретил высокий забор и охрана, вооруженная длинными ножами и рогатинами – другого оружия в тихом поселке, до которого столетиями не докатывались никакие войны, не нашлось. Возмущенный Ник едва не повздорил с односельчанами, но его вовремя успокоил Барагель, списавший все на витающий над Королевством дух Кольца. Ниро промолчал.
Однако подходящее к концу лето было щедрым, у сельчан было что продать даже после отправки положенного количества припасов для армии, и Ник вскоре снова заулыбался. Быстро покончив с делами, компания расположилась во дворе Фара, дядюшки Ника, у которого тот, рано оставшийся сиротой, рос. Большие дороги не заходили в селение, и трактира в нем не было, а узнать новости и сплетни Королевства хотелось всем. Гостям же торопиться особо было некуда. И Бирас, двоюродный брат Ника, снова и снова наполнял множество пивных кружек на чисто выскобленном столе под большим деревом.
Приближался вечер, и почти обо всем было переговорено, когда Ник наконец задал вопрос, с самого утра не дававший ему покоя:
- А охрану-то зачем поставили? Отродясь ведь наши никого не боялись.
- Э, брат, давно ты дома не был, - ответил Бирас за всех вдруг насупившихся деревенских, - Лес наш тебе как показался?
- Лес как лес, каким всегда был, - пожал плечами молодой матрос, - Камни, деревья, солнце…
- Вот именно, солнце, - подхватил его кузен, - Погоди, стемнеет, много нового можешь увидеть… и услышать. Плохо у нас, Ник, - добавил, помолчав, - Неспокойно. Оборотни появились в нашем лесу.
На какое-то время тишина повисла во дворе Фара, пока не подал голос хмурый Барагель:
- Давно ли?
- Кабы давно, неизвестно, что бы вы нашли тут, - хмыкнул Бирас, - Недавно. Почитай, двух лун не прошло, как первый раз окрест деревни вой услышали. Жуткий такой, вся скотина переполошилась, и собаки хвосты поджали и позабивались кто куда.
- И что? – подался вперед Ник.
- А что? Забор вон быстренько поставили да по лесу ночами шастать перестали, и вроде все спокойно было… Только это вроде. А потом нашел я доску отодранную в заборе. Тилура-пасечника помнишь? Вот как раз у его дома.
- Помню, - кивнул Ник, - Он на краю деревни стоит, в лесу уж почти. Тилур людей не особо жалует…
- Ну да, - подтвердил Бирас, - только вот не стоит, а стоял… Ну вот, значит, устроили мы с парнями там засаду. Долго сидели, позасыпали все почти. Под утро уже гляжу – а через дыру волк протискивается, и прямо к дому. Ну, мы, конечно, за ним, то есть за ней – волчица оказаласть. На самом пороге уж догнали, да вилами… И ведь не защищалась совсем! Только в последний момент Кей, мальчишка Тилуров, на крыльцо выскочил да как заголосит:”Мама!” Пока оттащили его, глядь, а вместо волчицы убитой и впрямь Ганни, пасечника жена.
На этот раз тишина была гораздо более долгой и глубокой.
- И? – наконец хрипло выдохнул Ник.
- Чего и? – огрызнулся Бирас, но глаза отвел, - Сожгли дом, как водится. Тилура, правда, не нашли нигде, но уж мальчишку не отпустили. Мы-то и его туда же, в дом, хотели, да батя удержал… Он же один из Старших, кто ж ему противиться будет? Только зря пожалели. Утром в сарае, куда мальца заперли, пусто было, только крыша разобранная да следы к дыре в заборе – волчьи…
Ник поднялся, едва не опрокинув скамью:
- Засиделись мы у тебя, Фар. Пора нам. Спасибо за гостеприимство.
- Куда ж вы поедете-то на ночь глядя? – тоже поднялся со своего места во главе стола молчавший до сих пор старик, - Оставайтесь, найдем, где вас на ночь устроить. А утречком и поедете.
Тем временем Барагель, переглянувшись с молодым приятелем, тоже встал, поднялся и Ниро.
- Поедем мы, Фар, - упрямо продолжил Ник, - Капитан нас за такую задержку по головам не погладит, - и в упор глянул на Бираса, - А с теми, кто из-за страха своего детей малых жечь готов, я в одном доме не останусь.
- Вон ты, братец, как заговорил, - исподолбья глянул на него Бирас, - Благородный, говоришь? И смелый, небось? Ну езжайте, поглядим, что в лесу от вашего благородства да смелости останется!
Молча погрузили на лошадей вьюки с купленными продуктами, молча выехали из деревни в лес, под деревьями которого затаились первые робкие сумерки.
- Это ты Ник, конечно, прав… И насчет капитана, и про то, что оставаться негоже, - наконец задумчиво проговорил Барагель, - Только вот что мы в лесу ночью делать будем, по соседству с оборотнями?
И оба чуть не подскочили от неожиданности, да и Юн вздрогнул – настолько давно он слышал голос Ниро.
- Я скажу, что будем делать, - резко и властно бросил бывший Первый маг, и единорог узнал нотки, просыпавшиеся в голосе друга в опасные минуты, - Пока еще светло, надо набрать как можно больше кипень-травы.
Это прозвучало так убежденно и убедительно, что матросам даже не пришло в голову не подчиниться. Тонкие стебли кипень-травы, украшенные гроздьями белых цветов, обвивали все, до чего могли дотянуться, в сухих солнечных местах этой части Королевства, и стволы, заборы, низкие ветви деревьев утопали в ароматной цветочной пене все лето и раннюю осень. Здесь, в лесу, травы было гораздо меньше, но все-таки втроем удалось собрать большую охапку. Юн оставался возле лошадей. Те фыркали и испуганно косились по сторонам, но рядом с единорогом вели себя спокойно.
На поиски кипень-травы ушли остатки сумерек, и уже при последних отблесках заката Ник с Барагелем по приказу мага обвязывали цветочными стеблями копыта лошадей, вплетали цепкие тонкие плети в гривы и свою одежду. Получилось очень красиво и очень нелепо.
- Ровно невестина свита, - фыркнул в усы Барагель, - Колдун, ты уверен, что вся эта красота нам поможет?
Ниро чуть заметно усмехнулся привычному в дальних путешествиях обращению:
- Уверен. Кипень-трава – древний оберег от любой нечисти, только подзабыли его в Королевстве, после того,как нечисть переловили. А теперь вот вспоминать приходится. Надолго да против большого количества, конечно, не спасет – трава действует, пока цветы не завянут – но проехать нам через лес позволит.
- Хорошо бы, - кивнул Ник, - И давайте скорее поедем, цветы-то сорванные быстро вянут.
- Этих по ночной прохладе часа на три-четыре хватит, - уже из седла ответил Ниро, - Но поторопиться надо, ты прав.
Ехали медленно, прислушиваясь к каждому звуку, да и дорога в темноте под деревьями видна была плохо, только призрачно белели цветы на лошадиных копытах.
- Погоди-ка, - вдруг пробормотал Барагель и придержал лошадь. Остальным невольно тоже пришлось остановиться. – Так ведь ночь безлунная! Чего же мы оборотней боимся?
- Не останавливайтесь! – тронул поводья Ниро, - Это слишком опасно, - и, когда маленький отряд снова пошел вперед, тихо заговорил:
- Видишь ли, Барагель, я думаю, что это не обычные оборотни. Слышал когда-нибудь о тарках?
- Тараках? – переспросил Ник, - Рассказывали такие сказки, но разве это правда?
- Не тараки, а тарки, - поправил Барагель, - да, слышал в детстве об общине тарков. Они тоже, как оборотни, по ночам зверями бегают. Только они же мирные, не трогают никого… Или не так?
- Не совсем, - подтвердил Ниро, - Тех оборотней, которые бродят дикими кровожадными зверями в полнолуние, давно уже истребили. И не только в Королевстве, но и в Заокраинных землях. А тарки, Двуликие, и сейчас живут несколькими уединенными общинами. Ты прав, Барагель. Смирно живут, работают, торгуют немного. По ночам в зверей превращаются, но даже в этом состоянии разум человеческий не теряют. И сжигают своих мертвых. Обязательно. Потому что со смертью в них только человеческая сущность умирает, и, если не сжечь тело, через несколько дней в нем просыпается иная сущность, и вот это уже – тарак, настоящее чудовище… Но, похоже, кого-то не сожгли - может, война помешала, может, еще что. У тарков та же особенность, что и у легендарных оборотней: кого укусят в зверином обличье, тот таким же становится, и укус тарака тоже меняет человека. Помните волчицу, которая через дыру в заборе к сыну шла и защищаться не стала? Оборотни так себя не ведут. Так что твои, Ник, земляки, сами не зная этого, правы были, сжигая дом вместе с трупом.
- Мда, такое только тут ночью и слушать, - хмыкнул пожилой матрос, - Поехали-ка быстрее к реке! – и подогнал пятками лошадь.
Однако та, наоборот, попятилась, захрапев. Ниро остановил своего жеребца и успел дотянуться до повода никовой лошади, осаживая и ее. Единорог, дрожа, прижался к ноге Ниро.
Зашуршали кусты рядом с тропой, с лошадиным дыханием смешался звук еще одного, тяжелого и хриплого, то и дело переходящего в недовольное рычание, несколько раз мелькнули в темноте огоньки глаз…и постепенно все стихло, и замершие путники с трудом осознали, что зверь прошел мимо.
- Хвала Свету! – с трудом перевел дыхание Ник, - И тебе, маг, за цветочки!
Дальше ехали молча, нервно ловя каждый шорох, но все было тихо. Пока в напряженной тишине не очень издалека до них не долетел детский крик.
- Это Кей! – Ник дернул, было, поводья, но Ниро снова успел перехватить их:
- Так мальчику не поможешь! Против тарака шансов у нас немного. Но один из них точно в неожиданности.
- Ты прав, - Ник соскочил на землю, где уже стоял, держа длинный нож, Барагель, - А как же лошади?
- Пока действует кипень-трава, они в безопасности, - Ниро зацепил поводья за низкие ветви, - Веди, Ник, скорее! Ты же знаешь, где это?
- Да, - и трое людей быстро и тихо пошли вперед. Ниро попытался было отстранить Недомерка, но упрямый маленький единорог отправился с ними.
Идти и правда было недалеко, и скоро сквозь ветви можно было разглядеть небольшую поляну, где, испуганно прижавшись к стволу, стоял худой грязный мальчишка, что-то тихо говоря не сводящему с него глаз большому волку, шерсть на загривке которого стояла дыбом.
В глазах у Юна потемнело. Он не видел ничего, кроме широко открытых детских глаз и волчьих клыков. Две картины – эта и другая, давняя, словно наложились друг на друга, и Недомерок стал вдруг собственным предком, навсегда изменившим судьбу Древнего народа. Не соображая, что делает, единорог ринулся вперед, низко опустив голову, совсем позабыв, что лишен рога, что может только боднуть хищника в бок, и, конечно, так и случилось. Отлетевший в сторону волк тут же снова вскочил и, оскалившись, кинулся вперед, но не на нападавших, а на прижавшегося к дереву ребенка, и Ник кинулся ему наперерез, успевая принять на себя тяжесть взвившегося в прыжке тела, но не устоял на ногах и отлетел в кусты, а мигом развернувшийся волк оказался перед двумя людьми, но уже не смог атаковать – воспользовавшись заминкой, и Ниро, и Барагель одновременно пустили в дело клинки, и только-только родившийся рык захлебнулся, но снова продолжился детским криком.
Волк из последних, запредельных уже сил рванулся к мальчику и замер у его ног, а парнишка, упав на колени, прижал к себе огромную голову, уткнувшись лицом в шерсть, потом поднял заплаканную мордашку к двум ничего уже не понимающим людям:
- Это же папа…
Превращение произошло очень быстро. На лице бывшего пасечника застыло ожесточенно-страдальческое выражение.
- Тилур… - тихо послышалось сзади. И Ниро, и Барагель резко обернулись.
- Дядя Ник! – изумленно выдохнул мальчик.
- Здравствуй, Кей, малыш, – с большим трудом улыбнулся молодой матрос. Рубашка его намокла от крови, левый бок и плечо были разодраны волчьими когтями и клыками.
-Ник, ты… - начал было Барагель, но не смог продолжить.
- Знаю, - парень оперся о ствол дерева, на котором остались кровавые следы, – Во-первых, почти не жилец, а во-вторых, теперь такой же. И, если бы мне не грозило стать монстром, попросил бы оставить меня здесь- вам надо поскорее уходить. Но нельзя. Тогда меня некому будет сжечь. Добей меня, Барагель! И не рассказывай никому, кем я умру…
- Нет, -пожилой матрос попытался поднять нож, но рука безвольно опустилась, -Я… не могу… Не могу, сынок…
- Пожалуйста, Барагель…
- Не могу!
- Ник! – резко прозвучал окрик Ниро, и обернувшийся юноша уже не успел понять, что умирает – меч Ниро молниеносно вошел ему под ключицу.
Барагель в ужасе сделал несколько шагов назад, но тут же кинулся вперед, поднимая нож:
- Проклятый колдун!
- Нет! – на его руке неожиданно повис мальчишка, - Он хороший, не трогай его! Он все правильно сделал. Лучше так, чем как папа с мамой…
- Да…- матрос опустился на траву, закрыв лицо руками. Обмякший вялый стебель с несколькими гроздьями белых цветов упал с его рукава.
Взглянув в лицо Ниро, Недомерок тоже попятился – словно вырезанная их острого кремня маска с бритвами скул и трещинами глаз и рта.
- Мне придется быть еще более жестоким, Барагель, - с трудом, сам не узнав собственного голоса, проговорил маг, - Мы должны их сжечь.
- Да, - медленно покачал головой матрос, не отнимая рук, но вдруг вскочил, яростно кинувшись ломать ветви, - Проклятье!
Сушняка вокруг поляны нашлось много, и скоро огромный костер весело запылал.
- Нам нужно уходить, - голос Ниро по-прежнему был не узнаваем, - Пожара не будет – такой огонь дальше не идет. А до рассвета еще далеко, - он повернулся и быстро пошел к лошадям. Недомерок затопал следом.
- Иди-ка сюда, малец, -Барагель поднял дрожащего от холода и слез мальчика, - С нами пойдешь? Негоже тебе тут оставаться.
***
Далеко за полночь компания вышла к реке, черные воды которой тихо плескались о берег. Нести плохие вести на «Розовую чайку» среди ночи не хотелось, и Барагель предложил здесь, на берегу, подождать рассвета. Казалось, уснуть после всего пережитого невозможно, однако и матрос, и мальчик через несколько минут уже крепко спали, измученные событиями ночи. Ниро же, обняв колени, сидел у самой кромки воды, рассматривая отражения звезд и редких огней, черные сонные туши кораблей, ждущих своей очереди у Шлюза, небольшой костерок на противоположном берегу. Что-то мягко ткнулось в плечо, и маг, не глядя, протянул руку и погладил лобастую голову друга.
- Ниро, как ты думаешь, души людей и правда приходят в мир много раз?
Ниро удивленно оглянулся на единорога:
- Многие народы верят в это. А что касается меня самого… Я не знаю, Юн. Пока не пришлось встретить ни одного доказательства ни за, ни против, которое бы меня убедило. А почему ты спрашиваешь?
- Да я вот думаю… - Недомерок уютно устроился рядом с другом, - А что происходит после смерти с единорогами? Может, они тоже возвращаются, если оставили недоделанные дела?
- А, вот в чем дело… Думаешь, не ты ли несколько веков назад изменил природу единорогов, убив ту злополучную волчицу?
- Да… Понимаешь… все это, оскаленные волчьи клыки и прижавшийся к дереву испуганный ребенок… это было таким знакомым… и таким ясным! И точно так же в конце концов оказалось гораздо сложнее…
- Не знаю, малыш, - пожал плечами маг, - Иногда мне и самому хочется в это верить, ведь тогда я однажды снова встречусь с Ирис… и сделаю все, чтобы не потерять ее!
Долго стояла тишина, и Ниро совсем ушел в свои мысли, когда Юн снова подал голос:
- Бедный Ник… И Тилур… Как оно, в волчьей шкуре оказаться? Ты помнишь?
- Конечно, помню… - не сразу ответил маг, - Только это не то, мы-то с Дорианом по своей воле ее надевали, и когда хотели.
- А хотели вы каждую ночь, - не удержался единорог.
Ниро не ответил.
Дорога Испытания вела Дориана, а с ним и его спутников, в глубь древнего Леса, и с каждым днем пробираться сквозь чащу становилось все труднее.
- Хорошо тебе, Юн, - проворчал Дориан, с трудом отбирая плащ у колючего кустарника, - Могли бы мы хоть на время превратиться в твоих родственников, гораздо быстрее шли бы. А то плетемся, как престарелые улитки…
- Если тебя интересует мое мнение, то в таком виде вы мне нравитесь гораздо больше, - ответил Юн Чи, помогая Ниро выдираться из зарослей, - да и никто никогда не слышал об оборотнях-единорогах.
Ниро дернулся и с треском вырвался на волю, оставив колючкам часть одежды.
- Юн, ты самый умный единорог на свете! – воскликнул он, слегка дернув Недомерка за длинное ухо, - Ты дал мне замечательную идею, только надо ее обдумать. Эти колючки и правда слишком уж надоели.
Однако, на эту тему не было сказано ни слова до тех пор, пока друзья ни устроились на ночлег. Первая ночная стража в этот день досталась Дориану, но менестрель отправил друга спать со словами:
- у меня не идет из головы идея об оборотнях. Только днем некогда было подумать. А сейчас как раз подходящее время…
Усталый Дориан не стал возражать. Правда, дважды за ночь он просыпался и порывался сменить друга, но Ниро спать явно не собирался. Он всю ночь просидел у костра, напряженно думая о чем-то своем, и отвечал Дориану лишь нетерпеливым движением руки. В конце концов, принц сдался и заснул до утра.
Утром он обнаружил менестреля рядом, с красными от бессонницы глазами и довольной улыбкой.
- Я знаю, что делать! - заявил Ниро, - Думаю, я смогу дать нам с тобой на время более сильные и ловкие ноги. Только днем, наверное, не получится…Давайте отдохнем до вечера – все равно мы все устали за последние дни. А там попробуем.
Дориан не очень-то поверил другу, но отдохнуть был не против. Недомерок долго внимательно смотрел на Ниро, но ничего не сказал – все-таки он был единорогом, а они не спешат вмешиваться в людские дела.
За день друзья действительно успели как следует отдохнуть, хотя Дориан и с некоторой тревогой ждал вечера. Ниро же беззаботно проспал большую часть дня.
Наконец, когда солнце совсем скрылось за деревьями, и вокруг легли длинные сиреневые тени, они поужинали, не разжигая костра, и, пользуясь последним дневным светом, собрали вещи. По настоянию менестреля все, включая плащи и оружие, было плотно упаковано в дорожные сумки, а сумки крепко сидели на спинах друзей. Труднее всего было приладить посох Ниро, но менестрель ни за что не хотел его бросать, и пришлось провозиться до полной темноты. После этого Ниро вывел спутников к склону глубокого оврага и предложил устроиться под крайними деревьями, потому что надо было подождать еще. Чего ждать, Дориан не понял, но, заинтригованный всеми приготовлениями, согласился. Юн же не высказывал никакого удивления, как будто хорошо понимал планы Ниро. Он лишь отошел немного по краю оврага.
Дориан хотел было что-то спросить, но друг предостерегающе поднес палец к губам, и принцу ничего не оставалось, как тихо сидеть под деревом.
Вскоре говорить уже ни о чем не хотелось – сама Ночь спустилась и околдовала принца своими неодолимыми чарами. Зарево на западе погасло, и в просвет над оврагом глянули тихие крупные звезды, такие яркие, что на траву легли слабые синие тени. А под деревьями царила тьма и особенная ночная тишина, где четко слышится шелест каждого листа под робким ветром и каждый близкий и далекий голос леса. Затем небо на востоке снова озарилось, и вышла луна. Друзья не видели ее, когда она красным шаром поднималась над горизонтом. Она выплыла перед ними в серебряном наряде королевы ночи, и тени стали гораздо четче, и все, на что падали ее лучи, окрасилось в загадочные серо-голубые цвета.
И тут Ниро заговорил. Глаза его блестели в темных тенях глазниц, а голос был сначала очень тихим, почти неразличимым в шорохе листвы и стрекоте цикад, потом окреп и становился все громче и резче, тонкие пальцы отстукивали ритм по стволу дерева, и говор перешел в песню.
Песня росла, завладевая всем существом Дориана, и он подался вперед, тоже отбивая ладонью ритм, и сам не заметил, как подхватил последние слова. А когда менестрель запрокинул голову к луне и издал волчий вой, это не удивило Дориана, потому что было таким ясным и естественным продолжением песни, и он завыл тоже, громко и самозабвенно, так, словно эта дикая песня делала его одним целым с черными ночными тенями, и тихим ветром, и голосами Леса, и серебром луны, заполнившим вдруг полмира перед глазами…
Боги опять небеса опрокинули,
Выли всю ночь над лесами-деревьями.
Я призываю последними силами
Волка крылатого в шкуре серебряной!
Сердце раскрытое, сердце распятое.
Выпусти силу в истинном облике –
Волка сердитого – зверя крылатого,
Выгони морок серого облака!
Яростно, страшно, честно и весело,
Даже в безветрие крылья наполнены!
Час настаёт истребления плесени,
Что не клюют и могильные вороны!
То не беда, что в почёте безверие.
Волчья работа – добыча заразная.
Только тоскливо. Ну, где же ты, верная
Звёздная стая моя желтоглазая?
(стихи Psyna http://www.stihi.ru/author.html?psyna)
Испуганный Юн Чи вскочил на ноги, хваля себя за предусмотрительность – неплохо было оказаться в стороне от стоявших теперь на месте этих странных людей, его спутников, двух волков. Один из них, небольшой поджарый зверь черной масти, все еще выл, подняв морду к луне. Второй - крупный, серый, с большой лобастой головой и широкими лапами – оглядывался вокруг и ловил носом ночные запахи. На мохнатых спинах странно смотрелись дорожные сумки, и уж совсем неуместны были меч Дориана и посох и инструмент Ниро, накрепко привязанные к сумкам и торчащие над волчьими лопатками.
Черный волк, который, конечно же, был молодым менестрелем, присел на задние лапы и весело, по-человечески рассмеялся:
- Получилось! Вот это да! Ну что, пошли, мой серый друг? – обернулся он ко второму зверю. Серый ответил рычанием и озадаченно замолк. Ниро опять рассмеялся:
- Не двигай челюстями, Дориан! Волчьи челюсти могут издавать только волчьи звуки.
Крупный серый волк несколько раз недоуменно тявкнул, но в конце концов сказал голосом Дориана:
- Все, я понял… Ты и вправду великий волшебник, Ниро! Если бы я раньше знал, что ты на такое способен, был бы с тобой повежливей… Теперь, я думаю, мы можем идти.
- Эй, Недомерок! – позвал Ниро.
Маленький единорог тут же оказался рядом с друзьями. Теперь, когда он слышал знакомые голоса, испуг улегся. К тому же, что-то заставляло его быть поближе к кому-нибудь теплому и живому, пусть даже это будут два волка. Ночные тени почему-то внушали выросшему в сердце Леса чуткому единорогу необъяснимый страх, будто там затаилось что-то неведомое и не сулившее ничего хорошего.
Дорога через лес той ночью осталась для Дориана одним из самых ярких воспоминаний. Правда, как он ни старался, ни одной конкретной и четкой картины вспомнить не мог, осталось лишь упоительное ощущение свободы и потрясающего единства с миром, когда легкий ночной ветерок рассказывал все события, уши безошибочно ловили десятки звуков с разных сторон, лапы словно имели собственные глаза и легко несли его через ночную темноту, перепрыгивая и огибая все препятствия, да и темнота вовсе не была такой уж непроглядной.
Так они мчались остаток ночи, и волчьи лапы не знали усталости, а Юн Чи поспевал за друзьями даже с некоторым трудом, остро почувствовав, что он все-таки не совсем единорог. Наконец, волки выскочили из густой тени на освещенную розовыми утренними лучами поляну, и, не удержавшись на ногах, уже людьми кубарем покатились по траве, все еще смеясь от восторга и с трудом переводя дух после бешеного бега. Ночь кончилась, и волшебство ушло вместе с ней.
Так прошло восемь дней, полнолуние давно закончилось, но связанные с ним надежды Недомерка не оправдались – «его» люди по-прежнему путешествовали по ночам на волчьих лапах, предпочитая отдыхать днем, и только смеялись в ответ на замечания единорога о том, что они уже преодолели самые глухие места, и здесь было бы гораздо приятнее пройтись днем. Недомерку это нравилось с каждым днем все меньше – его звериная часть стала ясно ощущать запах серых хищников, исходящий от друзей. Когда же на восьмую ночь волки случайно подняли оленя и не успокоились, пока не закончили охоту, единорогу это совсем не понравилось, и он открыто стал сторониться друзей. Дориан пытался переубедить его тем, что припасы кончаются, и охотиться все равно пришлось бы, не важно, в каком облике. Менестрель же только недоуменно пожал плечами.
Так что на девятый вечер этого странного путешествия Юн Чи еще засветло пошел вперед, не желая наблюдать за превращением. Волки все равно нагонят его скоро, и ему еще придется бежать за ними со всех ног.
Но в этот раз все было как-то не так. Юн спокойно и размашисто бежал по тропе, наслаждаясь возможностью побыть наедине с ночным лесом, растворяясь в его звуках и запахах. И вдруг остановился, задрожав и прижав уши, весь во власти совершенно незнакомого, но такого острого и требовательного ощущения. А когда понял, в чем дело, рванулся с места стрелой, не разбирая дороги. И кусты позади зашуршали, пропуская такую же стремительную погоню. Впервые древний Лес видел охоту волков на единорога.
Юн лихорадочно соображал на бегу, как же образумить потерявших голову друзей. Пусть им приглянулось обличье волков, но под ним должны же остаться люди, в которых мудрый дедушка Линь Мэй увидел достаточно, чтобы доверить им злосчастного Недомерка! Вылетев на почти пустой холм, Юн вытянулся во весь свой небольшой рост и прокричал:
- Ниро! Дориан! Остановитесь, именем клятвы, данной Белому единорогу! – и в ужасе взвился на дыбы, потому что в ответ послышалось только рычание, переходящее в вой.
Теперь Недомерка могли спасти только ноги. Конечно, в прыткости никакой зверь не сравнится с единорогом, даже таким, как он, но хватит ли сил выдерживать темп до утра, когда магия рассеется? Да и рассеется ли она на этот раз, если превращение зашло так далеко?
Наверное потому, что маленький единорог был очень испуган, он быстро стал уставать. А у волков, казалось, наоборот прибавилось сил, когда они почуяли страх жертвы. Они теперь были так близко, что Юн отчетливо слышал за спиной хриплое, с подвывом, дыхание. А увидев впереди на тропе громадную корягу, Недомерок приготовился к прыжку, который или спасет его, или погубит. Он взвился серебряной тенью в последний момент, так что вплотную к его задним ногам щелкнули волчьи челюсти, и душа ушла куда-то глубоко в горло, а прыжок все длился и длился, и наконец копыта ударились о землю с другой стороны коряги, и Недомерок промчался через открывшуюся здесь поляну и только под деревьями с противоположной стороны с трудом остановился, поняв, что что-то опять не так.
Ослепленные погоней волки тоже с разгону взвились над большим поваленным деревом, но тут в застланные яростным туманом глаза ударили нестерпимо яркие молнии, и прыжок неудачно закончился среди сухих ветвей. Падать было больно, и больно было по-человечески.
Однако долго удивляться не пришлось – путешественники с обеих сторон поляны предпочли затаиться, чувствуя приближение чего-то непонятного и недоброго. Очень скоро среди ночных звуков выделилась странная заунывная мелодия, которая заставила всех троих схорониться поглубже в тень. Вслед за этим на поляну вышла какая-то процессия. Составляли ее около полутора десятков странных существ – не существ даже, просто двигались сгустки тумана, только светились бледными зеленоватыми огоньками сквозь него глаза, да иней покрывал траву там, где они проходили. Однако впереди процессии двигался человек – черноволосый юноша в крестьянской одежде с безвольно опущенными руками и пустым взглядом.
Когда странная процессия приблизилась к небольшому холму в дальнем конце длинной узкой поляны, там показался багровый свет, словно из приоткрытых дверей. Показался ненадолго – слабый вскрик, легкая вспышка, и все снова стало темно, пусто и тихо.
Однако друзья рискнули выйти на поляну, только когда стаял иней, и трава начала потихоньку распрямляться.
- Что это было такое? Ниро, ты знаешь? – приглушенно спросил сжимающий меч Дориан. Менестрель только отрицательно покачал головой, но в разговор неожиданно вступил Недомерок:
- Я, кажется, знаю. Мне приходилось слышать о существах из других миров в дальнем конце нашего Леса…. Думаю, это Врата, - кивнул он на загадочный холм.
- Врата-меж-Мирами? – переспросил Ниро, - Тогда понятно, почему мы так не вовремя перестали быть волками… Там где присутствует Изначальная магия, все остальное бессильно.
Юн Чи возмущенно хмыкнул, и менестрель продолжил, склонившись к нему:
- Прости, Юн. Я не то хотел сказать. Я рад, что эти ссадины от веток остудили наше безумие… я больше никогда не буду петь волчью песню, Юн. Я не хочу забыть, что такое человек.
- Помилуй Свет! Юн, ведь мы же гнались за тобой! – пробормотал севший на землю Дориан, - Как же мы могли?
Недомерок внимательно посмотрел на расцарапанные виноватые лица друзей:
- Нельзя долго носить чужую шкуру, а то прирастет – не сбросишь….Вы оба гораздо больше нравитесь мне людьми.
***
Капитан Гелан не боялся ни одной твари, которую можно встретить над водой, на воде или в глубине, но на суше в нем моментально просыпалась осторожность. Именно благодаря этой самой осторожности, в каком бы пустынном месте «Розовая чайка» ни приставала к берегу, на борту обязательно выставлялся часовой. Сам же капитан в такие ночи спал не раздеваясь и держал у изголовья вынутый из ножен меч.
И сейчас, услышав тревожный сигнал на палубе, Гелан, еле продравший глаза, но с мечом в руках, тут же выскочил из каюты. Выскочил, поежился от рассветного холода, поглядел вокруг – все спокойно, только вернулся посланный за продовольствием отряд – и хотел было отругать часового, чтобы не будил зря, да заодно и отряд этот, даром что с ними маг – где шлялись столько времени, ведь Ник говорил, дорога часа на три – как вдруг понял: не зря шумел часовой. Ну мага-то за весь путь никто на борту веселым не видел, а вон и Барагель глаз не поднимает да ус кусает, и Ника не видать, зато к матросу жмется худенький грязный мальчонка лет десяти.
Сигнал часового слышал не только капитан – скоро команда «Чайки» в полном составе оказалась на палубе, и, пока истосковавшаяся по домашнему теплу Майра-повариха хлопотала вокруг мальчика, Барагель рассказывал обо всем произошедшем товарищам. Ниро изредка вставлял скупые меткие фразы, а потом и вымытый и накормленный Кей рассказал все, что случилось с ним за последние несколько месяцев.
Когда на собиравших в лесу хворост мать с сыном напал тарак, Ганни закрыла мальчика собой. Прибежавший на крики Тилур спугнул зверя (значит, он только недавно пробудился и не набрал сил – заметил Ниро), но мать Кея была сильно искусана. Тилур выхаживал жену в маленькой избушке на лесной пасеке, опасаясь нести в селение. Раны заживали долго и трудно, и однажды измученная болью Ганни укусила руку мужа, снимавшую присохшие бинты. Она лишь чуть прокусила кожу, но этого хватило, чтобы Тилур с наступлением ночи стал волком. Стремясь уберечь сына, пасечник отвел Кая обратно в деревню, где тот и жил. Ни Тилур, ни его семья никогда особо не общались с деревенскими и подолгу жили на лесной пасеке, так что никто в селении не обратил на это внимания. Но Ганни тосковала по сыну, а днем прийти в деревню боялась – после укусов тарака лицо ее было обезображено шрамами, и, попадись она кому-нибудь на глаза, всю историю уже невозможно было бы скрыть. Поэтому она приходила ночью, в волчьем обличье – до тех пор, пока Бирас с приятелями не устроил засаду у дыры в заборе. Тилур видел все из леса, не в силах помочь, но сына сумел спасти. И с той поры мальчик оказался изгоем – жить в лесу один он не мог, а Тилур понимал, что век его не долог – рано или поздно сельчане устроят охоту на оборотня. В деревне же Кея ждал костер. К тому же, где-то рядом по прежнему бродил жуткий тарак. В конце концов, Тилур решил сделать сына таким же, как он. И Кей согласился, но закричал, испугавшись клыков. Этот крик и услышал отряд с «Розовой чайки».
Довольно долго после рассказа мальчика на палубе стояла тишина, которую нарушил Линь, лучший друг Ника:
- Как хотите, а я пойду поищу этого тарака, очень хочется ему в глазки поглядеть да за Ника и кеевых родителей посчитаться…
- Не надо, дядя! – кинулся к нему мальчик, - ты с ним не справишься, он очень страшный!
- А он не один будет, - подал голос Бугай, огромный неразговорчивый детина, настоящего имени которого никто на «Чайке» не помнил.
И словно буря налетела на барк – все кричали, звенело мигом покинувшее ножны оружие, и напрасно Ниро пытался объяснить, что весь этот арсенал против тарака – как связка лучин против опытного лесоруба. Итог разговорам подвел капитан:
- Значит так, - рявкнул он, и крики мигом притихли, - Все не пойдут, мне команда еще нужна. И пешком никто не пойдет – я хочу, чтобы хоть кто-то живым вернулся. Мы везем восемь лошадей, возьмете их. Если какую зверюга задерет – заплатим из прибыли, не такие уж знатные скакуны. Но всех постарайтесь не губить. Решайте сами, кто поедет, - и, развернувшись, пошел к себе.
Но это сумасшедшее утро еще явно не кончилось, потому что у самой каюты он услышал тихое «Капитан, как бы нам поговорить?» - и даже не очень удивился тому, что эти слова произнесла маленькая уродливая лошадка, которую вез с собой маг, и только распахнул дверь каюты перед необычным посетителем.
***
- Ах ты морда безрогая! – Недомерок отступил на пару шагов от дрожащей под ударами Ниро двери каюты, в который раз за сегодня порадовавшись, что на борту «Чайки» все было сделано добротно и крепко.
- Ниро, ну как же ты не понимаешь? Ты же Бард! А если ты попадешься тараку, что будет дальше? Что тогда делать с Кольцом?
- Стражник нашелся! – еще раз от души саданул ногой в дверь запертый в каюте Ниро, - Быстро за капитаном, не то продам в ближайшем порту, будешь вместе с ослами мешки таскать! Ты сам ничего не понимаешь! Они и драться-то толком не умеют, и даже не знают, куда суются. Да эта тварь от них за пару минут ни одной целой кости не оставит!
- Вот именно! – Недомерок тоже ударил копытцем в палубу, - И от тебя вместе с ними! Раз уж ты об этом не думаешь, приходится думать мне.
- Мыслитель… Зараза горбатая! – Ниро даже не заметил, как гневное заклинание стайкой бледных искорок слетело с пальцев.
В следующий момент дверь разлетелась на куски, а Юн, пискнув, юркнул за бочонок с пивом. Но бочонку тоже досталось, и он, пробитый куском засова, покатился по палубе, разливая пенные потоки. И маг, и единорог проводили его внимательными взглядами. Когда бочонок ударился о борт, Недомерок тихо сказал:
- А тогда я пойду с тобой!
Выбежавший на шум капитан даже присвистнул, когда жеребец Ниро прямо с барка перемахнул на берег. Говорящая лошадка прыгнула следом.
После отъезда добровольцев с «Розовой чайки» во главе с Барагелем, чью спину обнимал маленький Кей, прошло часа полтора, но капитан был прав – перевозимые лошади оказались не самыми лучшими скакунами, так что догнать отряд оказалось не особенно тяжело. Матросы дружно приветствовали успевшую, не смотря на свою странность, завоевать доверие неразлучную парочку. Юн тихо хмыкнул – на фоне всеобщего нервного веселья особенно выделялась мрачность друга. А Ниро, казалось, не давала покоя какая-то не слишком веселая мысль, и он молча ехал в хвосте кавалькады, коротко отвечая только на самые навязчивые расспросы. Ехали быстро – выслеженное Кеем вместе с отцом логово тарака находилось на дальнем конце леса, и туда надо было успеть до темна, пока чудовище не приобрело полной силы. Но, как ни торопился отряд, задержки оказались неизбежными. На пути обнаружилась не особо широкая, но очень быстрая река, мост через которую словно ветром снесло, только бревна-опоры виновато торчали над водой, да и те не все. Пришлось искать брод. Ниже по течению, где речка стремилась к гребню Великой Ступени, чтобы с восторгом и ужасом спрыгнуть на равнину, искать было бесполезно, а выше, с удалением от скал Ступени земля становилась все менее каменистой, а лес – все менее проходимым. Наконец, через пару часов продирания сквозь заросли, брод был найден, но лошади упрямо отказывались идти в воду. Между тем солнце достигло вершины своего дневного пути, так что пришлось устроить хотя бы небольшой привал – и люди, и животные устали.
Отдых оказался недолгим – очень скоро Недомерок заявил, что знает, как убедить пугливых лошадей. Почти никому из матросов до этого не приходилось встречать говорящих животных, так что слова маленького единорога подействовали на них, как приказ – через пару минут все снова сидели в седлах. Гордо подняв голову, Недомерок вошел в реку, и люди изумленно ахнули. Лошади послушно потянулись следом. И все бы хорошо, но Юн был все-таки хоть и единорогом, но маленьким, а речка в месте брода – хоть и мелкой, но бурной. Упрямо бредущего Недомерка скоро чуть не сбило с ног течением, лошади снова испугались, и вся переправа вернулась к началу. В конце концов, ситуацию спас Ниро. Прикрыв ладонями глаза своего рослого вороного жеребца и нашептывая что-то ему в ухо, он медленно поехал через реку. Конь привык доверять хозяину в самых разных ситуациях и послушно шел вперед, и единорог тоже – под его прикрытием. Остальные лошади, косясь на кипящие пеной холодные струи и фыркая, пошли следом, и река оказалась позади.
Оказавшись на другом берегу, Ниро весь напрягся, внимательно прислушиваясь к чему-то, так что это невозможно было не заметить, и магу пришлось объяснить, в чем дело.
Его звали Ордаль. Молодой талантливый маг-ученик, вечный соперник Ниро в многочисленных науках. В учебе – соперник, в жизни – приятель, и то только потому, что рано понявший и принявший одиночество магии Ниро ставил все возможные преграды дружбе.
Вскоре после того, как они оба были приняты в Совет, Ордаль бросил в лицо Изору, тогдашнему Первому магу:
- Что мы делаем для того, чтобы мир стал лучше? Путешествуем в Заокраинные земли и изучаем редких магических существ и древние манускрипты? А в это время полчища самой обычной нечисти не дают Королевству спокойно жить! Кто сделал хоть что нибудь, чтобы это прекратить, за последние пару сотен лет?
Изор, усмехнувшись, предложил дерзкому мальчишке сделать что-нибудь самому. И мальчишка сделал – он был упрямым и явно заинтересованным в результате. Ночные Охотники, ученики Ордаля, бысто стали героями многочисленных сказок и легенд, героями, в которых играли мальчишки всего Королевства. Одним из созданий Ордаля была особая система сообщений, почувствовать и принять которые мог только посвященный, владеющий Истинной магией. Когда-то глава Ночных Охотников научил этому языку Ниро, и именно эти послания слышал сейчас маг, что могло означать только одно – не одни матросы «Розовой чайки» двигались к логову тарака. Погрустневший было отряд приободрился от этой новости, но удивление Ниро по-настоящему сейчас мог понять только Недомерок. Сигнальный язык Ордаля уходил корнями в высшую магию, неразрывно связанную с Чашей. Недавно разрушенной Изором Чашей Магии.
***
Временем Ночных Охотников были ранние сумерки, когда всевозможная нечисть начинала излучать силу, и их уже можно было найти, но этой силы еще не хватало для полноценного боя.
И, когда на подступах к логову зверя кто-то заметил, что тени под деревьями успели стать гуще, это только придало сил – значит, легендарные герои близко. Но вот оно, логово – даже без чутья Охотников его можно опознать по жуткому зловонию, а рядом никого нет. Сигналы, ощущаемые Ниро, совсем рядом, но здесь тихо. Возможно, у логова два выхода. И, если Охотники собрались у второго, значит здесь можно рассчитывать только на себя.
Лошадей привязали немного поодаль, и весь отряд собрался на небольшой площадке у логова. Ниро встал к нему спиной.
- Хозяин этой дыры, - тихо начал он, - живет за счет боли и страха, за счет крови своих жертв. Такова природа любой нечисти. И бороться с ней тоже помогает кровь, всего несколько капель, добровольно отданных клинку, делают его магическим оружием против любой твари…
- И что, все так просто? – перебил нетерпеливый Линь
- Вот именно, - улыбнулся Ниро, - Правда, есть еще небольшое заклинание, известное любой деревенской колдунье. Ну же!
Он поставил перед собой руки ладонями вверх и забормотал, прикрыв глаза. Первым решился Линь. Легким прикосновением лезвия разрезал кожу у локтя, и капли крови стекли на клинок, который окутало на несколько мгновений то же робкое свечение, которое поднималось от ладоней мага. Линь, хмуро прислушивавшийся к своим ощущениям, поднял изумленные глаза:
- Ух ты!
Остальные, включая Кея, держащего в руках нож Барагеля, последовали его примеру. Клинки становились теплыми и заметно более тяжелыми. Ниро повернулся к дыре, служившей входом в логово:
- Я попробую создать полог, который отберет часть сил у тарака… - и он снова заговорил заклинаниями.
Девять человек напряженно ждали, держа наготове клинки. Какое-то время ничего не происходило, но потом словно легчайшая, колеблемая ветерком завеса закрыла вход, и эта завеса на глазах становилась плотнее.
Но Ниро не успел закончить. Волна горячего зловонного воздуха ударила из дыры вместе с мощным рыком, и маг, прерванный в середине заклинания, не удержался на ногах и отлетел назад, больно ударившись спиной о ствол дерева.
Тарак вырвался из логова, и, кажется, завеса Ниро совершенно не помешала ему, разве что дополнительно разозлила. Матросы «Розовой чайки» на миг оцепенели – еще не совсем стемнело, и чудовище можно было рассмотреть во всей красе. Жуткая помесь волка и человека стояла на задних лапах, протягивая вперед вполне человеческие руки, вернее, скелеты рук, украшенные полуистлевшей плотью и длинными черными когтями. Уродливый череп тоже был наполовину голым, и у него уже не было губ, когда-то прикрывавших здоровенные клыки мощных челюстей. В глубоко утопеленных под надбровными дугами пустых глазницах горели неживые тусклые зеленые огоньки.
Заминка длилась всего долю мгновения, потом Линь и еще один молодой матрос кинулись на тарака и тут же отлетели, отброшенные руками-лапами, один с распоротой грудной клеткой, другой со сломанной шеей. «Это для них даже лучше» -мелькнуло в голове Барагеля, помнившего костер прошлой ночи. Он вместе с остальными матросами тоже кинулся вперед, постаравшись при этом оттолкнуть подальше мальчика. И к собственному удивлению оказался во главе атаки, успев вогнать широкий короткий нож в бок чудовища. Тарак повернулся к нему, и тут из-за спины почти уже попрощавшегося с жизнью Барагеля с криком вылетел Кей и каким-то чудом оказался на горбатой спине с гребнем жестких волос. Тарак резко развернулся, сбросив мальчика, но довести атаку до конца ему снова не дали – в бой вступил Ниро. Вихрь магического пламени, сорвавшись с пальцев мага, ударил по зверю, но тараки не зря считались одними из самых опасных тварей. Пламя не причинило ему особого вреда, и Ниро едва увернулся от удара. Отскочил, потянулся к ножнам… и понял, что пропал окончательно! Ножен с мечом на поясе не было – заботливый Юн вместе с капитаном забрали из каюты меч мага, и Ниро так и не взял его, дав Недомерку обещание не вступать в бой.
Еще от одного удара удалось увернуться, но третий раз это было уже невозможно – когти на костях пальцев слишком близко, и… и вместо них перед глазами полыхнула синяя молния, и Ниро снова оказался отброшенным все к тому же дереву, которое снова не преминуло пересчитать ему позвонки. Однако, на этот раз та же участь постигла весь отряд «Розовой чайки» - тарак оказался окруженным восемью высокими воинами и зажатым в кольце из бешено вращающихся, отбрасывающих голубые блики мечей. Скоро все было кончено, и старший из воинов выбросил вперед руку с коротким резким заклинанием. Зеленое прозрачное пламя охватило тушу тарака, поднялся черный дым, на минуту сложился в уродливую голову, в немом рыке раскрывшую пасть, но тут же был развеян порывом ветра. То же пламя охватило и погибших – трех матросов и одного из Охотников, взметнулись и опали зеленые языки, и неожиданная тишина резанула по ушам.
***
Все пришедшие с Ордалем Охотники были молодыми ребятами, еще не успевшими перешагнуть двадцативосьмилетний рубеж зрелости, матросы «Розовой чайки», кроме Барагеля – тоже, так что те и другие легко нашли общий язык и скоро оживленно гомонили у костра на поляне неподалеку от места боя. Выяснилось, что они действительно выследили второй вход в логово тарака, собрались возле него, привлекая зверя специальными заклинаниями, и уже догадались о наличии второго выхода, когда Ниро начал делать завесу. Это был один из секретов Ордаля, когда-то рассказанных приятелю, и сейчас Охотники узнали свою магию и поспешили на помощь, оставив на будущее выяснение, кто же так неожиданно и вовремя оказался рядом.
Молодежь бурно обсуждала бой, Барагель дымил трубкой рядышком, обнимая жмущегося к нему мальчика, а два мага устроились поодаль. Они были похожи особой повадкой, напоминающей больших хищных кошек, характерной для боевых магов. Только седины у Ордаля было почти незаметно – его очень светлые волосы, связанные в хвост под затылком, скрывали ее серебро. Черты лица мага было трудно рассмотреть из-за пушистой светлой же бороды, но глаза были неожиданно темными, цепкими и внимательными. Воспользовавшись случаем, он попросил у Барагеля табака и теперь щурился от удовольствия, дымя видавшей виды трубкой. Ниро почти сразу перешел на волнующую его тему. Ордаль задумчиво усмехнулся в бороду:
- Скажи, Ниро, ты помнишь времена, когда еще не стал магом? И даже учиться еще не начал? Скажи, что ты знал тогда о Чаше? И знал ли ты о ней вообще? Я уже не говорю о связи с ней… И разве тебе тогда это мешало?
- Но… - Ниро удивленно тряхнул головой, - Погоди, но это же простая, природная магия! Ничего другого мы ведь тогда не умели!
- Да ну? А ритуал освящения мечей, который ты здесь проводил несколько часов назад – он к какой магии относится? К высшей, которой нас учили, верно? Тогда почему его знает каждая деревенская колдунья? И почему ты смог его сделать сейчас, без Чаши?
- Не знаю, почему смог! Не знаю, хоть я и пробыл несколько лет Первым магом. А ты – знаешь?
- Знаю, -уверенно кивнул Ордаль, и усмешка сошла с его лица, - Чаша никогда не была источником магической силы, Ниро. Нет, она вовсе не бесполезная безделушка – она собирала нашу силу, концентрировала ее и отдавала тому, кому это было нужно, кто обращался к Чаше. Но - нашу силу, а не свою, понимаешь?
- Но откуда ты это узнал? – через некоторое время спросил хмурый Ниро, - И почему остальные ничего не знали?
Ордаль чуть пожал плечами:
- Ты же знаешь, то, чем я занимаюсь, создает особые отношения с некоторыми…ну, скажем, существами. Это поведал мне один очень старый горный демон. Поначалу я тоже не поверил, а потом решил попробовать. Я учился собирать силу без помощи Чаши, и скоро понял, что демон рассказал мне правду. Древние маги знали это, они сами создали Чашу. Потом эти знания стали лишь достоянием Совета, и в конце концов затерялись совсем.
- Но почему?
- Наша всеобщая связь с Чашей создавала и связь между нами самими, верно? Так что все более-менее серьезные магические действия быстро становились известны всем… Помнишь историю Владык Эрдана?
- Ну, уж это-то мы все выучили наизусть, – хмыкнул Ниро, - Возжелавшая власти кучка магов обратилась ко злу и долго держала в рабстве огромное королевство. И только совместные усилия остальных магов позволили положить этому конец.
- Угу, слово в слово по учебнику, - тоже ухмыльнулся Ордаль, - Так вот, если бы связь с Чашей в то время была такой же обязательной, о замысле Владык очень скоро бы все узнали, и ничего бы из него не вышло, сам подумай. Но тогда Чашу использовали именно в соответствии с ее природой, чтобы при необходимости получить собранную ею силу. И Владыки смогли стать именно теми, кем они стали. И после победы над ними знания об истинной сути Чаши решено было доверять только тем, кто входил в Совет. Так что благодаря старику-демону я стал единственным, кто был свободен от Чаши… и от Совета. Короче, изгоем.
Ниро молчал.
- Так что магия не в Чаше, друг мой, она в тебе, - похлопал его по колену давний приятель, - А теперь пора спать, вон и молодежь наша улеглась уже.
Назад на «Чайку» утром отправились вшестером. Правда, лошадей сохранили всех, и сейчас трех из них вели в поводу – на них уже некому было ехать. Лошадь Барагеля тоже несла только одного всадника – Кей остался с Охотниками.
***
К барку отряд вернулся как раз вовремя, чтобы услышать, как капитан Гелан ругает добровольцев на чем свет стоит – подошла очередь «Чайки» проходить Шлюз, и капитан прекрасно знал, что, если пропустить ее сейчас, придется простоять на якоре еще столько же, если не дольше. Трудно на Аь-Диене найти капитана, который согласился бы пропустить подобного растяпу. Поэтому все расспросы и рассказы были отложены на потом – вышколенные матросы мигом заняли свои места на борту, и Ниро с Юном снова стали просто пассажирами. Оба они проходили Шлюз далеко не в первый раз, и сейчас Ниро успел заметить кое-что кроме поражающей воображение конструкции – бледные усталые лица рабочих, надрывный скрип ворот и толстый слой ракушек и водорослей на них. Заметил это и Гелан, и капитан с магом понимающе переглянулись – война.
Через пару часов после выхода из Шлюза «Розовая чайка» пришвартовалась в Приступке. Небольшой городок на берегу широко разлившегося, вырвавшись на простор, Аль-Диена возник вскоре после строительства Шлюза. Команды судов, спустившихся по нему и готовящихся к подъему были очень не против прийти в себя или скоротать ожидание в портовых тавернах за кружкой доброго пива, а при случае и переночевать или оставить в местных складах часть груза. В одном из трактирчиков устроилась пообедать и команда барка вместе с пассажирами. И, пока Недомерок привычно скучал в конюшне, Ниро с добровольцами рассказывал о походе. Поминал погибших и пил за здоровье и добрую судьбу охотников и маленького Кея. В путь друзья отправились, когда солнце перевалило полуденную верхушку и начало спускаться к западу, но о задержке не жалели – совместные приключения и опасности сблизили их с экипажем «Чайки», и вот так просто попрощаться и уйти было трудно. К тому же здесь, в Приступке, удавалось не чувствовать давящего дыхания Кольца – его пока еще скрывала неприступная и очень близкая громада Ступени.
Ровная поначалу, как стол, степь уже к вечеру вздыбилась пологими холмами – это начались земли Золотой Степи, родины Дориана. Но до Златограда было еще около трех дней пути по неподвижным волнам этого ковыльно-цветочного, залитого солнцем и убаюканного щебетом птиц и жужжанием насекомых, моря.
***
Однако, любое путешествие однажды заканчивается, кончилось и это. Так любимый Дорианом Златоград, столица наместничества, еще скрывался где-то среди холмов, но приближение к нему чувствовалось. Многие пологие склоны не серебрились ковылем – там колыхалось золото полей. Уже довольно далеко от города путникам пришлось где перепрыгивать, а где и открывать, обязательно закрывая за собой, встречающиеся время от времени невысокие заборчики, мешавшие разбредаться скоту. Сам же скот пасся там и сям на окрестных холмах – не неисчислимыми стадами и табунами, как далеко в степи, а маленькими группками, с которыми легко справлялся один пастух, часто даже ребенок. Ниро впервые чуть улыбнулся – вспомнил рассказы Дориана о том, как он, принц-наместник, ребенком по обычаю учился этому ремеслу наравне с простыми мальчишками.
Маг долго не понимал, почему ему так хочется придержать коня, но Недомерок спокойно трусил рядом, и Ниро тоже не слишком спешил. А потом понял – Юкико. Последний раз он видел ее еще до гибели Дориана. А первый…
- Как хотите, а я не успокоюсь, пока не смою с себя остатки этой ночи! – заявил Дориан, - Тем более, что вон там, кажется, шумит что-то более серьезное, чем этот ручеек.
Идея понравилась и остальным, и друзья втроем направились к «серьезной воде». Серьезной, правда, она была только по сравнению с ручейком на поляне – так, то ли большой ручей, то ли очень уж маленькая речка, не поймешь. Однако вода в ней была быстрой, прозрачной и до боли в зубах холодной – речка явно бежала с гор, к которым друзья подошли уже довольно близко. Тех самых гор, в которых по всем описаниям и должен был находиться Хрустальный Замок.
Дориан первым решился окунуться в ледяную воду и с воплем побежал по мелководью, окруженный радугой брызг. Однако вопль очень скоро сменился проклятием, а сам принц-наместник Золотой степи, хромая, вернулся к спутникам.
- Что случилось? – нетерпеливо переступил копытами Недомерок.
- А кто его знает? Вот уж не думал, что в такой реке могут быть такие острые камни! – возмущенно ответил Дориан, устраиваясь на берегу и осматривая порезанную ногу.
Ниро тоже посмотрел на порез, а потом направился к речке, где и стал бродить по колено в холодной воде, высматривая что-то на дне. Друзья удивленно наблюдали за ним, но спросить, в чем дело, не успели – менестрель издал неразборчивое, но удовлетворенное восклицание и поспешил на берег. Губы у него посинели, но лицо было довольным, а в руке блестело несколько камушков.
- Не жалей снадобье, Принц-наместник! – хлопнул он по плечу удивленного Дориана, - Негоже хромому на Испытание идти! Гляди, - он протянул другу камушки, - Это же горный хрусталь! А значит, и твоя принцесса близко!
- И дракон, - хмыкнул Юн Чи.
- И дракон, - кивнул посерьезневший Ниро, - так что давайте-ка осмотримся и отдохнем, прежде чем дальше соваться….
Для того, чтобы осмотреться, компания поднялась на ближайший горный отрог. Порезанная нога Дориана благодаря снадобью быстро заживала, но шли все равно медленно, так что, когда друзья оказались на вершине, солнце уже перевалило за полдень. Изумрудных Гор – границы Королевства – на западе не разглядел даже зоркий Недомерок. До самого горизонта простиралось царство Леса с причудливыми разводами разных оттенков зелени, образованными разными породами деревьев, и редкими светлыми пятнами больших полян. У самых ног это море разбивалось о горную гряду, пики которой стеной вставали с востока – сначала невысокие и тоже покрытые лесом, а дальше суровые серые великаны, царство голых скал и снегов. И, насколько могли видеть путники, нигде не было ни следа человеческого жилья, не говоря уже о такой диковине, как хрустальный замок. При мысли о путешествии по горным долинам в поисках замка у Дориана резко испортилось настроение – проснулась нелюбовь к горам.
- Глядите-ка, дым! – прервал его размышления Ниро, всматривавшийся в соседний с южной стороны склон, - Похоже, тут все-таки кто-то живет…А может пришел, как и мы.
Как ни хотелось всем, и в первую очередь все еще хромающему Дориану, расположиться здесь же, на вершине, до утра, решено было идти к людям – потом их можно и не найти, и бесконечно блуждать перевалами, не зная дороги к Хрустальному Замку.
Да и просто увидеть людей, посидеть у гостеприимного костра или в доме у очага и Дориану, и Ниро очень хотелось после долгого путешествия по Лесу. Недомерок незнакомых людей побаивался, но что-то тянуло к дымку на соседнем склоне и его.
Переход занял остаток дня, и, когда друзья приблизились к нужному месту, спустились сумерки. Под деревьями было уже дольно темно, и друзья шли по берегу небольшой речушки, справедливо решив, что люди должны находиться где-то рядом с ней.
- Интересно, не держат ли они сторожевых собак? – проворчал Дориан, - Их как раз в такое время отвязывают…
Однако идущий впереди менестрель ничего не ответил, и Дориан чуть не ткнулся в спину друга, замершего в кустах на границе небольшой поляны, спускающейся к воде. Дориан отодвинул закрывающую обзор ветку и удивленно ахнул, сразу поняв, что заставило Ниро остановиться.
Почему-то принцу сразу подумалось, что склонившейся к воде девушке хорошо было бы подарить большой расписной шелковый веер, хранящийся в коллекции диковин Государя. Может быть потому, что она сама была такой же изящной и необычной, как цветы и птицы, нарисованные на шелке неведомым мастером. Невысокую хрупкую фигурку почти скрывает одеяние с широкими рукавами, перевязанное на талии расшитым широким поясом, черные волосы уложены в сложную прическу, милые черты белокожего, почти фарфорового лица, капризные губки и удивительные глаза – такие же черные, с длинным узким разрезом, как у чужеземца Кохиро, только, конечно, во много раз прекраснее…
Недомерок, словно не заметив замешательства спутников, первым вышел на поляну. Девушка, услышав его шаги, быстро и немного испуганно выпрямилась, и друзьям ничего не осталось, как выйти вслед за единорогом.
При виде людей девушка спрятала родившуюся было на ее губах улыбку и поклонилась, прижав руки к груди. А Принц-наместник вдруг припомнил все так трудно дававшиеся премудрости дворцового этикета, только толку от этого все равно было мало – выдавить из себя хоть слово никак не удавалось.
Увидевший это менестрель начал разговор первым:
- Счастье для путников встретить тебя, прекрасная госпожа! – поклонился он, - Но не страшно ли тебе одной в лесу? И не нужна ли тебе помощь?
Легкая улыбка снова скользнула по губам незнакомки:
- Чего же мне бояться дома, учтивый странник? Однако приближается ночь, а ты и твои спутники, должно быть, устали… Пойдемте со мной, доля меня будет радостью пригласить в свой дом странников из Великого западного королевства.
А дальше был маленький домик, плохо различимый в сгустившихся сумерках, и веселый огонь очага, что горел перед домом – лето ведь на дворе – и взлетающие к большим ярким звездам искры, и ужин, непривычные, но вкусные лепешки и пахнущий дымом горячий чай, и неспешный разговор о самых разных вещах.
Нет, конечно, она здесь не одна. В ближайшей большой долине лежит селение. Почему там? Но ведь там - озеро и много земли под пашню, а здесь только стена леса. Почему она-то здесь? Лишь опущенные ресницы и легкая улыбка в ответ, и друзьям становится неловко, словно они, сами того не зная, попытались проникнуть в запретное. Хрустальный замок и дракон? Да, конечно, только давайте поговорим об этом утром, при свете солнца…
И Ниро блаженно щурился на огонь, поглаживая пристроившегося рядом единорога и с интересом наблюдая, как Дориан становится все разговорчивей, и вспоминает – кто бы мог подумать? – песни и легенды Королевства, и просит показать чудесные ночные цветы, растущие только на нескольких полянах в этой части леса…
Менестрель идти отказался, удержав рядом с собой и Недомерка. Когда стихли легкие шаги Юкико, так звали хозяйку, и хруст веток под ногами Дориана, Юн Чи задумчиво спросил:
- Как ты думаешь, Ниро, меня можно считать настоящим единорогом?
Внимательно посмотрев на него, менестрель ответил:
- Если ты о желании подойти к Юкико и положить голову ей на колени, думаю, вполне можно, - и улыбнулся в ответ на удивленный взгляд Недомерка, - Мне тоже кажется, что она и есть та самая принцесса, которую мы ищем.
- Вот только поймет ли это наш рыцарь? – хмыкнул Юн, - Хотя, если я правильно понимаю смысл Испытания, для Дориана оно в этом и состоит… С драконом-то он справится, кто ж сомневаться станет!
- Пожалуй, - кивнул Ниро, - Только куда делся дракон, все равно хотелось бы узнать… Ладно, подождем до утра.
Неожиданно один из двух юных пастухов, расположившихся со своим небольшим стадом на прилегающем к дороге холме, вскочил, не заботясь о седле, на пасшуюся там же лошадь и поскакал к дороге, наперерез путникам.
Ниро удивился было, но скоро заметил явную породистость пастушьего скакуна, а немного погодя узнал и парнишку. Не смотря ни на что, традиция сохранялась – к дороге без седла скакал Миура, сын Дориана и Юкико, Бард. Соскочив с лошади, магу поклонился невысокий хрупкий подросток с прихотливой грацией и раскосыми глазами матери, в которых, однако, светилась отцовская голубизна. Волосы у мальчика тоже были светло-русыми, отцовскими.
За все время, пока ехали в город и через него к дворцу Наместника, Миура не сказал ни слова сверх положенных учтивостью приветствий. Ниро особо не удивился этому – парень никогда не был болтливым – но маленький единорог поглядывал на провожатого с беспокойством.
Ниро странно было видеть Юкико в белом траурном наряде ее народа. Старость не приживалась в роду хозяек Хрустального Замка, и жена Дориана ничуть не изменилась за двадцать с лишним лет, а сейчас, в белом, так была похожа на невесту, что у Ниро заныло сердце.
Непривычно выглядела в белом и Ксена, дочь Юкико. При таких разных родителях каждый из детей взял от них что-то свое. Ксена выросла настоящей девой-воительницей. Высокая, крепкая, прекрасно в свои семнадцать лет управляющаяся с мечом и отличная наездница – только взвивается следом грива черных, материнских, волос.
Официальные церемонии здесь давно были не нужны, и вскоре Ниро с Юкико вместе выехали из города. Здесь, в залитой солнцем и дрожащей от пения птиц и гула насекомых степи, почти ничего не напоминало о войне. Вот только могилы…
Ниро стоял, слушая птиц и шорох ветра в высокой траве и вспоминая.
***
Он знал, как погиб Дориан, видел это. Нет, они не сражались рядом – Первый маг занимался немного другими делами.
В этой крепости, ныне оказавшейся глубоко в Тени, Ниро бывал не раз и хорошо знал ее. Но крепость давно уже принадлежала тварям Кольца, и подобраться к ней сейчас оказалось трудно даже для него. В конце концов, маг добрался до вершины угловой башни, и затаившись там как паук в щели, плел свою паутину – магическую сеть, колебания которой расскажут ему потом, издали, обо всем, что будет здесь происходить.
Окружающий вид не радовал – здесь, в пределах тени, царили вечные сумерки, мрачные и серые от тяжелых туч. Может быть, они скрывали ткань Кольца, возможно, были его границей, но нависали низко и ощутимо давили плотной неподвижной серой массой. Под ними тоже все было серым – казалось, даже сам воздух – все цвета стирались этой унылой волной, все лица казались лицами мертвецов в неверном сумеречном свете.
И вдруг в глазах Ниро вспыхнул солнечный свет, многократно отраженный бликами на доспехах и оружии. Там шел бой, и Дориан отбивался от наседавших врагов своим огромным мечом, и рядом с наместником Золотой Степи почти никого не осталось. Тонкий в кости и худощавый Ниро всегда с неким восторженным трепетом смотрел на таких богатырей, даже прекрасно понимая, что его, Первого мага, сила не уступает, а часто и превосходит то, что доступно им. И сейчас он на миг залюбовался другом, забыв о том, почему видит все это здесь, в такой дали. Дориан, и в юности бывший здоровяком, теперь стал словно воплощением самого бога войны. На широченных плечах и груди тяжелые латы сидели, как сросшиеся с кожей, могучие руки легко гнули подковы и шеи быкам, а уж двуручным мечом, который не всякий мальчик-паж на дворцовой церемонии поднять мог, орудовали – залюбуешься! Глаза под налобником шлема высверкивали злым весельем боя.
Однако, черных вокруг было – даже такому богатырю одному не справиться, и Дориан затрубил в рог, призывая подкрепление. Но некому было откликнуться, а в бой вступили несколько гоблинов. Дикие гиганты тоже оказались закованными в железо и хорошо вооруженными.
Звонкая песня рога, призывающая помощь, обожгла Ниро воспоминанием, и маг рванулся к другу, и затрещала недоплетенная сеть, побежали по ней предательские голубые молнии к центру – угловой башне, где затаился безрассудный паук, помчались, выдавая с головой, и Ниро стало не до происходящего где-то на солнечной равнине, но он вырвался – на пределе сил, срывая все планы, оставляя след из своей и чужой крови и ощетинившихся искрами боевых заклятий, вырвался туда, на равнину, уже зная – поздно, не успел, и к длинному списку того, что своей недоделанностью не дает ему спать в полнолуние и давит несправедливой и незаслуженной, а потому еще более тяжелой виной, добавится еще и это…
- Нет, - на сжавшие рукоять меча побелевшие пальцы мага легла рука Юкико, - Нет…Не надо, Ниро. Пожалуйста. Хватит и того, что мой сын винит себя за смерть отца. Тебе не нужно к нему присоединяться.
- Винит себя? Как это? Почему? – вынырнул из своих мыслей маг.
Юкико стала рассказывать.
Необычный знак на плече был предметом острой нелюбви Миуры. Нет, его учили всему, и очень успешно – легкий меч в руках мальчишки словно получал душу, стрелы никогда не летели мимо, и лошади слушались с первого прикосновения. Но из кипящей где-то за горизонтом войны принцу были доступны лишь малозначащие стычки у границ Золотой Степи – дальше Дориан не пускал сына, не без участия лучшего друга и Первого мага. Поэтому свою принадлежность к Бардам горячий Миура тихо ненавидел, так же, впрочем, как его сестра Ксена ненавидела собственную принадлежность к женскому племени, которому не положено воевать. Девочка почти не уступала брату в обучении, а характером могла бы поспорить с любым рыцарем отцовской дружины.
Именно поэтому Дориан почти не удивился, обнаружив обоих в обозе дружины, которая в авангарде сил наместничества двигалась к границе, туда, где фронт грозил прорваться созревшим нарывом – скопившимися на границе Тени тысячами тварей-из-Кольца. Наместник, отругав, тем не менее, оставил детей в войске – все равно не отвяжутся, так пусть будут под присмотром – взяв с них обещание, что, если ситуация станет опасной, они не станут ввязываться в бой. Уйдут вместе с отступающими. Обещание, конечно, было с легким сердцем дано – оба надеялись, что его не придется выполнять.
Однако, пришлось. И доставивший подростков домой рыцарь дружины Дориана рассказал своей правительнице, как по-мужски ругалась, глотая слезы, Ксена, не в силах ни нарушить данное обещание, ни направить коня прочь от поля боя, где звенел отцовский рог. Как ему пришлось приставить острие меча к горлу бешеного Миуры – только так можно было выполнить волю наместника и удержать эту рвущуюся в бой дикую кошку.
***
Миуры в городе не оказалось.
- Думаю, он поехал забирать из табуна коня, подаренного Дорианом, - чуть пожала плечами Юкико, - Вряд ли он согласится отправиться в поход на каком-нибудь другом скакуне.
- Ему и не придется на это соглашаться, - усмехнулся Ниро, -Мы пойдем пешком. Я сам слишком люблю лошадей и слишком ценю привязанность к ним твоего сына, Юкико, чтобы отправляться верхом. Нас ждут мрачные холмы Эрдана, Малая Ступень и приморские джунгли. Это места не для конских копыт.
- А как же Юн?
- Юн – малыш, и в крайнем случае я возьму его на плечи, как уже не раз бывало. А вот Мадроса взять у меня вряд ли получится, - Ниро погладил морду любимого верного жеребца, и животное насмешливо фыркнуло, словно понимало разговор. Юкико тоже не смогла сдержать улыбки.
- Ну хорошо, - снова посерьезнела она, - Лошади не пройдут через Ступень и джунгли, но Эрдан? Местность там почти не отличается от наших степей. Я понимаю, ты не хочешь бросать лошадей. Но вам не придется их бросать – я и Ксена проводим вас до Ступени с отрядом моей гвардии.
Ниро взял женщину за плечи и долго внимательно смотрел в глаза. Наконец, Юкико сдалась.
- Ах, Ниро! – голос дрогнул, - и Эрдан, и джунгли… Трудно найти места, имеющие более дурную славу! Неужели нет другого пути?
- Поверь, если бы он был, я не стал бы тащить мальчика через Эрдан, - мягко ответил маг, - Нам нужны Врата, Врата-меж-Мирами. В нашем мире мне известно четверо Врат. Двое из них уже находятся или вот-вот окажутся в пределах Тени, третьи – слишком далеко, чтобы до них можно было добраться вовремя. Остаются только Врата Затерянного города. У нас нет другого пути, Юкико. И ты не сможешь проводить нас до Малой Ступени – после смерти Дориана ты – наместник Золотой Степи, и тебе сейчас нельзя покидать свои земли.
- Хорошо, вздохнув, ответила она, - Но я провожу вас до границы, и тут мне никто не сможет помешать.
***
Так и сделали, и уже на рассвете следующего дня Ниро скакал рядом с хрупкой Юкико на юг, а бок о бок с ними шли лошади Миуры и Ксены. Ни брат с сестрой, ни старшие почти не разговаривали – все слова уже были сказаны, и хотелось просто побыть рядом с близкими людьми накануне непредсказуемого и полного опасностей похода. Потерявшийся было посреди рослых степных лошадей Недомерок немного поотстал и вольготно скакал между передней компанией и небольшим отрядом гвардейцев Дориана.
Переночевали в тени высоких мрачных холмов, а утром Барды остались одни, не считая маленького единорога. Прощание было недолгим – женщины из рода Хранительниц Замка умели вести себя достойно. Юкико, сняв со своей шеи, надела сыну Талисман выбора.
- Он ведь несколько веков передавался по женской линии, - тихо заметил маг, - Почему Миуре?
Женщина грустно покачала головой:
- Ты же знаешь, Ниро, Дворца Горного Хрусталя, в котором Ксена стала бы хозяйкой, давно не существует… И если кому-то из детей придется делать нелегкий выбор, то именно ему.
Ниро промолчал в ответ, опустив глаза.
Вечер знакомства и разговоров у костра возле маленькой хожины закончился, Дориан с хозяйкой ушли смотреть на ночные цветы, и Ниро с Недомерком устроились на ночлег.
Проснувшись утром они обнаружили рядом хмурого Дориана. Судя по взъерошенному виду и покрасневшим глазам, Принц-наместник так и просидел всю ночь.
- М да, - задумчиво произнес менестрель, разглядывая друга, - Глядя на тебя, можно подумать, что битва с драконом уже состоялась…
- Причем врукопашную, - вставил слово Недомерок.
- Причем дракон победил, - продолжил Ниро, изо всех сил стараясь быть серьезным.
Рыцарь только хмуро махнул рукой:
- Шутники….Да ну вас, вместе с драконом вашим! Вот еще навязалась обуза!
Юн Чи даже вскочил от возмущения:
- Как это навязалась? Ты же сам испытание выбирал! Или заставлял кто?
- Так ведь я от дракона и не отказываюсь! – тоже возмутился Дориан, - Только там еще и принцесса есть… Она ж, поди, не всю жизнь одна в замке своем просидела! Небось, порассказали няньки историй про принцев-спасителей….со свадьбой в конце непременно! И как я ей объясню, что у меня уже есть…. Моя Королева?
Ниро и Недомерок понимающе переглянулись.
- Да ладно тебе, Дориан! – Юн ткнулся носом в плечо друга, - В конце концов, испытание ведь в том, чтобы убить дракона, а не в том, чтобы жениться на принцессе!
- Да кто его знает? – задумчиво проговорил принц, - Наставник Галад говорил, что суть своего Испытания можно понять только тогда, когда уже поздно отступать. Вот как сейчас.
- Ну еще вовсе даже не поздно, - фыркнул Юн, - И потом, вдруг ты ей не понравишься? Вон Ниро тоже спаситель получается…пусть он с принцессой и разбирается!
- Так он же не принц! – от искреннего возмущения Дориана друзья еле сдержали смех.
- Так вроде и у тебя это на лбу не написано, - Недомерок обошел Дориана, внимательно его рассматривая, - А он у нас вон какой красавец! Гляди, ну чем не принц?
Дориан хмуро посмотрел на выпрямившегося и приосанившегося Ниро, и, не выдержав, рассмеялся:
- Аж вы ж и дурни! Но спасибо вам. Ну ладно, может все и уладится…И я смогу забрать Юкико и сделать ее своей Королевой!
Ниро кивнул, и тут же заметил:
- Только ты бы с ней об этом поговорил сначала…Где она?
- Я здесь, мои уважаемые гости, - и Юкико возникла в дверях домика.
Дориан замер, глядя на девушку, маленький единорог - тоже. Надо было срочно что-то делать.
- Эй, Юн, пойдем-ка хвороста соберем…а то очаг совсем погас! – и Ниро дернул Недомерка за ухо, увлекая следом за собой прочь с поляны.
Они успели набрать довольно солидную вязанку, когда Юн Чи наконец нарушил молчание:
- Ниро, ну ты же поэт, а Дориан…ну не может он красиво говорить! Вдруг он сам не справится? Может, надо было остаться?
- Нет, Юн, - покачал головой менестрель, - Есть вещи, с которыми каждый человек остается один на один. Рождение. Смерть. Боль. Любовь. Если он не справится, все равно никто помочь не сможет.
- Да, единороги считают так же,- задумчиво ответил Недомерок и тут же навострил уши, - А ты точно уверен, что к Дориану это не относится?
В этот момент менестрель и сам услышал голос рыцаря, зовущий друзей:
- Ниро! Эй, Ниро! Недомерок! Да куда вы подевались, мрак вас дери?!
Пойдя на этот голос, друзья вскоре столкнулись с запыхавшимся Дорианом:
- Я… Мы… Она… - начал было он что-то объяснять, но махнул рукой, - В общем, идемте, она сама вам все расскажет.
- Что ж, уважаемые гости, я вижу, мне нужно рассказать вам историю Дворца Горного Хрусталя, более изветсного в моей стране как Дворец радуг, - начала Юкико, когда все слушатели нашли себе место на поляне по собственному вкусу. Ниро сидел, прислонившись спиной к дереву и обхватив руками колени. Недомерок уютно улегся, положив голову на колени девушки, Дориан тоже устроился рядышком.
- Девушки моего рода носили титул Хозяйки Дворца радуг много поколений подряд. Затем наступало время Выбора, и девушка становилась женой достойнейшего из знатных воинов, приходивших сюда к этому сроку. Дворец пустовал, пока не вырастала ее дочь. А для того, чтобы никто не мог причинить зло Дворцу радуг и его Хозяйке, их охранял дракон Юрихиро. Драконы живут очень-очень долго, и никто уже не помнит, когда он начал служить моему роду.
Так продолжалось до тех пор, пока какой-то путешественник ни перенес рассказ о нас через Зеленые горы в Великое западное королевство. Несколько лет назад здесь появился первый рыцарь оттуда. Почему у вас люди считают драконов врагами? Я этого не понимаю, не понял и Юрихиро, и пытался поговорить с неожиданным гостем. Однако, рыцарь не стал его слушать, а сразу полез в драку. Юрихиро рассердился и в пылу драки разрушил дворец – взрослому сильному дракону для этого достаточно пары хороших ударов хвостом. Конечно, рыцарь не мог победить Юрихиро, а убивать человека дракон не станет. Когда Юрихиро надоела эта драка, он просто оглушил рыцарая. Мы отнесли гостя в селение за перевалом, попросив людей убедить его в том, что он околдован и находится далеко отсюда. Больше мы его не видели, но дворец был разрушен, и мне пришлось отпустить Юрихиро – он давно тосковал по родичам, а я не могла допустить смерти того, кто служил нашему роду так давно и преданно. Ведь кто-нибудь из западных рыцарей однажды мог убить его… Может быть, ты, Дориан.
Люди селения построили для меня этот дом. С тех пор и до вашего прихода здесь были еще двое рыцарей с запада. Кажется, они не поверили моему расказу, не обнаружив ни Дворца радуг, ни дракона. Один ушел сразу же, даже не дослушав, второй разделил со мной ужин, но утром я нигде не нашла его.
Вот и все, мои уважаемые гости. Я оказалась последней Хозяйкой Дворца Горного Хрусталя.
Видя, что Дриан не в силах произнести ни слова, менестрель тихо спросил:
- Как совершается Выбор, о Хозяйка?
Принцесса Хрустального Замка улыбнулась ему:
- Господин, Талисман выбора – слеза дракона. Тот, кто обнаружит ее у себя, до конца указанного срока должен прийти во дворец, если он желает взять его Хозяйку в жены.
Не сводя глаз с принцессы, Дориан полез за пазуху, и в его руке засверкал небольшой камень, веером отразивший солнечные лучи, так, что зайчики забегали по листве ближних деревьев. Юн Чи помотал головой, жмурясь от слепящего света, и поднялся на ноги:
- Идем, Ниро, хворост-то мы с тобой так и не принесли… Вам, людям, негоже отправляться в дорогу, не позавтракав.
- Это граница Королевства. А наш путь – туда, - Ниро махнул рукой на юг.
Юноша молча обвел глазами мрачные, почти голые каменистые холмы, которые здесь неожиданно сменяли цветущие волны Золотой Степи.
- Странные они, - заметил, тоже осматривая окрестности, Юн, - Разве одна местность может сменять другую так резко?
- Может, если ей немного помочь, - кивнул Ниро, - Здесь когда-то лежал Эрдан, и камни холмов до сих пор источают его зловещую силу.
- Духами Эрдана матери пугают непослушных детей по всему Королевству… - с отчетливой вопросительной интонацией хмыкнул Недомерок. Глаза Миуры с тем же вопросом остановились на лице мага. Пришлось рассказывать:
- Все это произошло очень давно, когда орден магов только формировался, а Совета и вовсе еще не существовало. Магию, как любое сильное оружие, можно использовать совершенно по-разному. Видел я чудака, который великолепным мечом рыхлил розы перед замком и считал, что это самое лучшее и достойное применение боевой стали. Не знаю, прав он или нет, но трое магов из тех далеких времен точно бы не согласились. Не могу сказать их имен – они нарочно были вымараны из всех летописей, чтобы не оставить их в истории. Эти трое решились использовать магию для того, чтобы получить и удержать власть. Юным доверчивым ученикам говорят, что это произошло из-за того, что троица не была связана с Чашей… Я тоже долго верил в это, но, чем дальше, тем больше сомневаюсь. Как бы там ни было, вскоре они стали правителями огромной территории, назвав свою державу Эрданом. До того здесь жили несколько народов, не имевших общих правителей. Маги-самозванцы поработили их, сковав волю. Не со всеми, правда, оказалось легко это сделать, и многие, поняв, что происходит, ушли со своей земли куда глаза глядят, лишь бы не стать безвольными рабами. Были, правда, и такие, кто стал добровольными и особенно усердными слугами правителей. Души их до сих пор не знают покоя, томясь в этом вечном плену, и, озлобленные, стараются отомстить любым живым, и поэтому свободным. Вот они и стали духами Эрдана.
- А что же произошло с магами? – подал голос сын Дориана.
- Они все увеличивали свое государство, нагло захватывая чужие земли, и становились все более жестоки и вероломны, и однажды соседи не выдержали и начали войну против Эрдана. Эта война превратила в пустыню земли королевства, но выиграть ее удалось, лишь собрав всех магов сообщества против властной и самоуверенной тройки. Здесь и по сей день почти пустыня…
- И мы должны через нее идти? – неуверенно переступил копытами Недомерок. Звук получился неожиданно громким и немного зловещим – словно множество ушей заинтересованно прислушались.
- Другого пути у нас нет, - пожал плечами Ниро.
- Тогда пойдемте, а то солнце уже высоко, - закинув на спину дорожный мешок, Миура решительно зашагал на юг. Ниро и единорог молча присоединились.
Глава 4
© Copyright: Алечка, 2011
Свидетельство о публикации №211060400015
Свидетельство о публикации №211060400015
Рецензии