60 секунд

Учёные говорят, что человечество вымирает. Каждую минуту на Земле умирают двое. Каждые 60 секунд. Люди живут. Люди дышат. Люди мечтают, любят, ходят на ненавистную работу, слушают наставление родителей, хотя давно уже выросли и переступили через порог. Люди ненавидят людей, употребляют алкоголь, наркотики, вгоняют смертельные дозы никотина каждые полчаса своей жизни. Но никто из них не думает, что в следующую минуту одним из тех, кто умрёт на Земле, окажется именно он. Например, тот парень, что лежит на разорванном от кошачьих когтей диване с бутылкой виски в правой руке и дешёвой сигаретой в левой. Его мысли, его желания и стремления идут вместе с клубами дыма, вздымаясь до самого потолка, а затем рассеиваясь по его идеально ровной белой глади. Солнце давно скрылось на горизонте городской тоски, машины гудят в непонятной нервозности и желании их хозяев вернуться домой. Причудливая иллюминация света в многоэтажках и рекламной гирлянды била ему прямо в глаза. Она раздражала его глаза: его глазные яблоки слишком быстро наполнялись жидкостью и резкой, словной зубной, болью. Он ненавидел этот свет. Грязная белая майка с большими жирными пятнами от недавно съеденной пиццы свободно свисала с его большого живота, и дешёвое серое трико с лямками для пяток не сильно стесняло его движения. Но, пока он лежал, время шло: минут за минутой, пара за парой. Внезапно он вспомнил что-то, провёл рукой по своим взъерошенным длинным волосам, сделал большой глоток и встал. Дома было пусто: пустой белый холодильник, пустой стол с пустой коробкой из под пиццы, пустой шкаф. Сама квартира была необычайно маленькой и пустой. На подоконнике стоял открытый ноутбук, в котором был открытый текстовый редактор, который был тоже пустой. Ни одной строки, ни одного слова не было ни написано, ни произнесено вслух. Он ходил из стороны в сторону, часто делая большие жадные глотки из бутылки. Ему казалось, что ещё немного, и что-то придёт в голову. Придёт что-то такое, чем можно будет заполнить эту пустоту, которая внезапно, словно затаившийся враг, окружила его и застала врасплох. Сигарета закончилась и он вышел на балкон, чтобы взять ещё одну, но внезапно увидел гигантский рекламный щит, на котором большими серебристыми буквами была написана фраза : «Игры кончились». Держа сигарету в руке, он смотрел на фразу и читал её вновь и вновь, словно пытаясь понять что-то между строк. «Игры кончились» - сказал он вслух сухим, подавленным голосом. «Игры кончились».  Он поджёг сигарету, сделал глубокую затяжку, взял ноутбук и сел за стол, сбросив ненужный хлам на пол быстрым движением руки. «Игры кончились, игры кончились» - повторял он фразу, как мантру, надеясь вызвать что-то внутри себя. Но всё было тщетно : перед ним продолжал красоваться белый экран монитора и курсор мыши, напоминавший своим фаллическим образом всеми известный жест “fuck”.Перед его глазами всплыла сцена из недавнего прошлого. Он сидит за обеденным столом вместе с семьёй. На улице свежо, и по-летнему жарко. Отец, уже изрядно выпивший, кладёт руку на плечо.
-Знаешь, сынок, - начинает тот, - ты никогда не сможешь написать ничего стоящего. Никогда.
Внезапно у парня заболело правое ухо. Он резко встал, отбросив стул на полшага назад, отпил виски и закричал. Эти воспоминания, будто тонкое лезвие, проскользнули по его пальцам, надрезав их тонкую кожу. Теперь он точно ничего не мог из себя выдавить. Оставив глупую идею с мантрой, он вновь начал расхаживать, но виски уже кончилось, а в пачке оставалось всего две сигареты.
-Никогда, никогда, никогда… - начал говорить он вслух.
Его лицо покраснело, руки сжались в кулаки, сердце забилось чаще. Наконец, он крикнул, что было сил, и бросил бутылку в стену, чуть не попал в небольшую иконку, висевшую в паре метров. Это чувство, это непонятное чувство безысходности и ненависти захлестнуло его и вышло через разбитую бутылку. Теперь, стоя напротив пятна на стене и разбросанных в разные стороны осколков стекла, он начал кое-то что понимать. Понимать, что его что-то покидает, что-то уходит из него. Он становился пустым. Пустым, словно подросток после мастурбации, который больше ничего не может делать, кроме, как лежать на кровати. Он пустел. Алкоголь неожиданно ударил ему в голову при чём с такой силой, что он начал пошатываться из стороны в сторону. Еле-еле добравшись до ванной комнаты, он попытался умыть лицо. Но в тот день не было ни горячей воды, ни холодной. Вытер голову вафельным полотенцем в надежде протрезветь, вышел на кухню и попытался поискать алкоголь, но всё было тщетно: ни трезвости, ни алкоголя найти он не мог. Разбитым, неудовлетворённым и злым он вернулся в зал и, уже было, хотел лечь на диван, но внезапно в очередной раз увидел щит, с надписью «игры кончились». Её было хорошо видно из комнаты. Остановился. Появилось чувство, что желание полежать на диване и, возможно даже вздремнуть, кто-то украл, кто-то стащил, пока тот смотрел на эту, уже опостылевшую, вывеску. Поднял стул с пола, поставил его напротив вывески и сел. За ухом была ещё одна сигарета, которую он успел взять на балконе, когда ходил в первый раз. Достал, закурил и стал пялиться, будто решал, что с этим делать дальше.
«Игры кончились»  - где мог он слышать эту фразу ранее? Перед его глазами проносились, как ему казалось, самые критические моменты его жизни : развод родителей, ссора с другом. Но, чем больше он думал об этом, чем больше он вспоминал свою жизнь на её самом острие, тем сильнее он понимал, что его жизнь была такой же пустой, как открытый текстовый редактор в его компьютере. Это была не жизнь, это был симулятор жизни, в которой не было места для чего-то настоящего, чего-то искреннего.  Услышав эту мысль у себя в голове, чувство истощённости и бессмысленности захватило его ещё больше.
Он встал и, пошатываясь, медленными шагами пошёл на балкон. Странно, но почему-то ему показалось забавным то, что он шёл так медленно, еле-еле удерживая равновесие. Тогда он начал представлять себя канатоходцем. Тонкая невидимая линия, за которую он держался, была ему вместо каната, а изношенный диван , мусор на полу и коробка из под пиццы служили самой благодарной публикой, которую можно только найти. Он неумолимо шёл вперёд, улыбаясь и кланяясь в разные стороны. Руки его были раздвинуты вдоль, что, в какой-то момент его фантазия приняла ещё более причудливую форму. « А что, если я Господь, который идёт по канату?» Старые джинсы мгновенно превратились в непорочного цвета белую робу, волосы распустились и стали чуть длиннее, а на лице появилась «обильная растительность». Несмотря на свою «внезапную божественность», он продолжал кланяться, пока, наконец, не наткнулся на старую оконную раму на балконе. Дверь отворилась. Лёгкий вечерний бриз задувал его локоны, охлаждал его потные, от волнения и жары, ладони и проветривал его подмышки. Страх на его лице всё больше стал превращаться в истерическую улыбку, которая нарочито не сходила с его лица. Он засунул левую ногу в проём между перилами, затем, придерживаясь рукой за стену, вставил и правую. Теперь он стоял во весь рост: его колени со страху подкашивало, руки дрожали, а на лице всё так же сияла паническая улыбчивая гримаса. Он всё решил, так ему казалось. Сначала в голове перемешивались всякие фразы, потом он отбросил это и оставил лишь одну : «игры кончились».
-Игры кончились. – проговорил вслух.
Он закрыл глаза, освободил свою голову от любых мыслей и искренне, по-детски улыбнулся.
-Дорогой, не надо! Прошу тебя, милый, не нужно! – раздался женский голос позади него.
Он открыл глаза, попытался разглядеть её, но увидел лишь только часть её длинного бежевого пальто. Вдруг он стал терять равновесие и резко закачался из стороны в сторону, пока не…
Учёные говорят, что человечество вымирает. Каждую минуту на Земле умирают двое. Но они не говорят, что каждые 30 секунд ещё четверо решают, умереть им через полминуты, или нет. А каждые полчаса человек встаёт на балку балкона, выходит на шоссе в час-пик, достаёт раритетный пистолет деда, или берёт любимый острый кухонный нож жены и решает, настанет ли следующая минута для него последней, или нет. Об этом они молчат.