Ни слова об этом!

ГЛАВА I

***

Борис Петрович Тихомиров ехал на службу. Полупрозрачный цилиндрический кокон мягко и совершенно бесшумно скользил по направляющим из синтетического стекла (наверное, давным-давно именно так работала пневмопочта). За темными стенками кокона (этого удивительно удобного транспортного средства) проплывал город: проносились мимо сверкающие металлом жилые блоки, серые кубы заводов-автоматов, обеспечивающих всем необходимым громадное население, а также сверкающие призывными огнями шары, пирамиды, многогранники развлекательных центров и стадионов. Из-за большой скорости мелких предметов не было видно совсем, только  мириады ярких огней сверкающими метеорами проносились мимо. Транспортный кокон начал притормаживать, затем с мягким толчком резко свернул с основного путепровода,  как будто провалился вниз, проехал еще несколько метров и остановился. Створки распахнулись, прошло десять секунд, и Борис Петрович стоял в большом зале, заставленном одинаковыми столами, за которыми сидели точно такие же как и он сам инспекторы Планетарной Службы Безопасности. Да-да, именно так называлась его организация: Планетарная Служба Безопасности, руководитель которой (Головная машина) был законнектен прямиком на Верховный Разум. Так что приказы поступали ПРЯМО ОТТУДА.

«Вот так, дядя Паша! Съел! Сколько раз ты говаривал моей матушке, что из ее сынка ничего путного не выйдет. Вышло все-таки! А где ты сам теперь?»

Борис Петрович опустился в кресло и едва успел улыбнуться своим мыслям, как его рабочее место тут же запестрело цифрами, сообщениями, картинками. Все это высвечивалось прямо на крышке стола, которая лежала не горизонтально, а под наклоном (когда-то так делали школьные парты). Улыбка сразу исчезла с лица, и инспектор Тихомиров, широкоплечий коренастый мужчина с жестким взглядом  человека, обладающего холодным разумом и решительным характером, стал изучать поступающую информацию.

Это были сводки, аналитические выкладки, статистические обобщения, стенограммы подозрительных разговоров. Головная машина,  это чудо искусственного интеллекта пятнадцатого поколения, работала без сбоев. Проанализировать в режиме реального времени все разговоры, всю переписку десяти миллиардов человек, а именно таково было население планеты, очень непросто. Компьютер с этим справлялся прекрасно. Конечно, часть работы перепадала Министерству внутренних дел, но, одно дело, раскрывать свершившиеся преступления, а другое — выявлять только замышляемую измену.

Враг стал хитер. Прошли те времена, когда Иван Иванович говорил Людмиле Аркадьевне за чашечкой кофе: «его ждет сюрприз во время Праздника чайной розы», а двумя неделями ранее в другом городе Степан Васильевич писал Почтовой машине СИ989845: «Благодарю за приглашение на Праздник чайной розы, это большая честь ...», а двумя днями позднее его мальчишка заказывает компонент  XSD876, а вышеупомянутая Людмила Аркадьевна покупает компонент FG904, а вместе это уже небольшая атомная бомба...

Таких горе - революционеров выловили лет пять назад. Теперь все хитрее. Группа людей общается между собой, как ни в чем не бывало: образованные люди, ведут заумные беседы, хоть и сомнительного философского содержания, но ничего опасного. В один момент компьютер обнаруживает измененную логику в разговорах. Затем  группа якобы занялась изучением мертвых языков (они уже находились под наблюдением). В течение месяцев сотрудники Планетарной Службы Безопасности прослушивали абракадабру, пока не удалось расшифровать этот «мертвый» язык: обсуждались планы покушения на Председателя. Сидят сейчас в карантине, допросы закончились. Пусть поговорят теперь на своем «мертвом» языке сколько угодно, пока еще живы.

Да, заговор против Председателя стал практически невозможен. Компьютеру известно всё и обо всех.

***

Сергей часто вспоминал тот день. Яркое утреннее солнце освещало двор теплым летним светом. Он, двенадцатилетний мальчик, стиснув подмышкой педогогикус (тогда так называли ученический компьютер, заменяющий и книжки, и тетрадки, и даже ранец) семенил в школу, которая находилась прямо за углом. Они жили в пригороде, застроенном старенькими сорока этажными жилыми домами (тогда жилой блок еще назывался старинным словом «дом»). Их отсек был на третьем этаже, то есть у самой земли. Обернувшись, он мог видеть мать.  Они это делали каждый день: Сережа, как только выходил во двор, оборачивался, а мама махала ему, и он махал ей в ответ. Как обычно он повернул голову и поднял руку в привычном приятном порыве. Мама стояла у окна, но смотрела она не на него, а куда-то в небо. Казалось, она не могла оторвать глаз от того, что видела. Вдруг что-то за  спиной отвлекло ее внимание, и она исчезла в темноте окна. Сергей остановился в нерешительности и стал смотреть в ту точку в небе, куда мгновение назад смотрела его мать. На город надвигалось что-то, похожее на облако. Странным был цвет этого облака, какой-то свинцово-металлический.  Двигалось облако быстро, несмотря на практически безветренную ясную погоду.

«Сережа, скорее беги домой», - раздался за спиной громкий крик перепуганной женщины. Сергей обернулся, мама высунулась в открытое окно и кричала ему. Лицо ее было перекошено от страха. Сережа стремглав бросился домой, не дожидаясь транспортера, вбежал по лестнице на третий этаж. Когда он влетел в их отсек, мама уже взяла себя в руки:

«Что-то странное происходит. Сегодня в школу не идешь», - сказала она.

Информационная стенка (или, по старинному, телевизор) обычно светилась в это утреннее время, показывая пестрые картинки жизни планеты Рай, сообщая последние новости или сплетни. Однако в этот день она оставалась серой. Но звук исходил именно из нее:

«Во время проведения операции оставайтесь все на своих местах. С вами ничего не случится. Во время приближения кибернетических существ не пытайтесь причинить им вред. Вы будете наказаны. Сопротивление бесполезно и опасно для вас. Это захват планеты. С вами ничего не случится.....».

Сереже стало страшно, и он заплакал...

Ничего ни с кем в тот день не случилось. Сперва громадной свинцовой тучей в город влетела масса каких-то кибернетических насекомых, рассевшихся затем по несколько штук возле каждого человека, взяв их под наблюдение. Затем по улицам, повизгивая металлическими элементами, пронеслись роботы-собаки. И все на час затихло. Затем заработала информационная панель, и незнакомый диктор гробовым голосом объявил о приходе нового правителя, Председателя, который бескровно в одночасье установил новый и вечный порядок гармонии и компьютерного разума.

Никто никогда не видел раньше этого человека, узкоплечего и низенького мужчину с водянистыми серыми глазами и тонкими губами.  Ему тогда было лет тридцать всего. Говорили, что он прилетел на планету с какой-то далекой галактической колонии, где был преподавателем физики, но никто ничего не знал наверняка. Вот так и началась новая жизнь.
Ни с кем ничего в тот день не случилось, но старый мир исчез, и его заменил другой, совершенно другой мир. СОВЕРШЕННЫЙ мир. Казалось, этот мир был рожден в головах каких-нибудь университетских профессоров, глядящих на окружающую реальность сквозь розовые окошки башни из слоновой кости. В его основу был заложен постулат, что человеческое общество достигло того уровня развития, когда уже не может само управлять собой. Бюрократия, как в государстве, так и в корпорациях, со своей многоэтажной структурой, уже перестала быть эффективной (да и была ли когда-нибудь). Напротив, системы на базе искусственного интеллекта, работают крайне эффективно, и при этом не требуют ни еды, ни средств к существованию. В тот незабываемый день родился уникальный мир, мир без начальников, точнее, с одним единственным руководителем, Председателем. Каждый человек в этом мире подчинялся только себе ... и своему автоматизированному рабочему месту, которое не делало ошибок, и, грубо говоря, определяло, что и когда целесообразно был сделать. Это был и мир без преступлений. Система тотального контроля следила за каждым, моментально определяя каждой «заблудшей овце» адекватное наказание.

Мир изменился ровно пятнадцать лет назад...

***

Валентин Альбертович Шершин в детстве был болезненным и застенчивым ребенком. Сейчас, в канун своего сорока пятилетия, многое уже стерлось из памяти, как обычно это бывает у людей, которые не любят вспоминать о прошлом. Среди воспоминаний о первых годах жизни сохранилось только несколько эпизодов.

Ему пять лет.  Он с папой и мамой на небольшом обшарпанном корабле летит на далекий никому не нужный и никому не известный астероид. Вот,  наконец, в иллюминаторе появилась огромная серая каменная глыба, похожая на картофелину, всю изъеденную глазками-кратерами. После ласковой многоцветной Земли этот астероид испугал маленького Валю.
Особенно непривычными были тени: абсолютно черные. Казалось, что в этой черноте спрятана пустота. Но еще более неприятное впечатление произвел на Валю ЗАВОД, это нагромождение желтых и красных фигур, размерами сопоставимых с самим астероидом, завернутых в клубок белых и фиолетовых трубок.

«Ну вот, Валя, смотри. Наш новый дом. Здесь нам будет очень хорошо», - с наигранным оптимизмом сказала мама.  Дети многое не понимают, многое не могут сказать. Зато они сразу чувствуют фальшь и неискренность. Вале в первый раз в жизни стало очень страшно.
Валентину Альбертовичу до сих пор минимум раз в год снилась эта страшная темная глыба, готовая поглощать и поглощать в своем чреве человеческие судьбы, превращающая умных и энергичных людей в своих вечных жителей, сужающая круг их интересов до своих интересов, постепенно перекрывая им возможность вырваться наружу.

Следующим, и, наверное, самым теплым детским воспоминанием, был день, когда он первый раз пошел в школу. Это было снова на Земле (к счастью, отцу не удалось обосноваться на астероиде, название которого Валя не запомнил и никогда не пытался узнать заново).
С самого утра было пасмурно, но к моменту, когда вся детвора собралась перед невысоким белым зданием школы,  тучи разошлись, и выглянуло солнце. Во дворе росли высокие липы. Осень задерживалась, и деревья стояли зеленые. В руках у детей были разноцветные воздушные шарики, надутые газом. Когда зазвенел колокольчик, шарики полетели. Было очень красиво и радостно.

«Учись, - сказала ему тогда мама: и станешь, кем только захочешь». Сердечко его возбужденно билось. «Я буду учиться и затем стану очень большим начальником», - подумал он тогда...

Школьные годы Валентин Альбертович помнил плохо. Он учился лучше всех, зарабатывая зависть зубрил и презрение отстающих. Его часто били, но он никогда никому не жаловался. Не обладая ни привлекательной внешностью, ни физической силой, что он мог противопоставить своим обидчикам? Только ум и упорство. Его единственным другом стал педогогикус, чудный прибор, приоткрывающий ему мир знаний. Часы, проведенные с ним, не прошли даром. Валентин окончил школу в четырнадцать, в семнадцать получил университетский диплом, а в двадцать два уже имел ученую степень.

Все прочили Валентину блестящую академическую карьеру. Его диссертация «О невозможности создания искусственного интеллекта третьего рода» широко обсуждалось в научном мире. О нем писали: «молодой ученый разбил надежды романтиков - роботоманов на создание умных машин в какой-либо обозримой перспективе». В то время это научная работа действительно охладила пыл многих, а многим проектам в данной области было отказано в финансировании.
Валентин с детства отличался природной застенчивостью. Неприглядная внешность также не добавляла ему уверенности в себе. До защиты диссертации о женщинах он знал очень немного. Успехи в научном мире изменили это положение дел. Молодой перспективный ученый стал вызывать интерес у самых разнообразных представительниц прекрасного пола. Робость прошла, Валентин почувствовал потребность разнообразить свою жизнь затворника, и романтические приключения стали значить в его жизни все больше и больше места, постепенно вытеснив науку на задний план. По университету поползли слухи, затем одна из аспиранток заявила о сексуальных домогательствах. Из университета пришлось уйти.

Это был страшный удар. Валентин ни разу в жизни не задумывался, кем он будет, если не станет ученым. Полгода он не мог найти себя в большом и чуждом ему мире. Затем удача вновь повернулась к нему лицом. Его приняли разработчиком в корпорацию Неопрактикус, занимавшуюся внедрением систем административного управления в мульти-отраслевые корпорации. Познания в области «думающих» машин оказались востребованы.

В то время мульти-отраслевые корпорации контролировали львиную долю экономики. Они обладали громадным финансовым и интеллектуальным потенциалом. Единственной их проблемой был разросшийся управленческий аппарат, съедавший массу ресурсов и в подавляющем большинстве случаев работавший малоэффективно.

Эту проблему и пытался решить Неопрактикус, предлагая гибкие компьютерные системы управления, позволяющие сократить издержки почти что вдвое. Валентина взяли, чтобы усилить теоретическую базу. Перед ним не ставили каких-либо революционных задач. В его обязанности входило отшлифовать уже существующие алгоритмы с целью снижения процента ошибок системы.

Это была нудная и неинтересная работа. Все чаще и чаще по ночам ему снилась страшная глыба астероида, затягивающая его в свою черноту. После таких снов он просыпался в холодном поту. Но эта работа оказала огромное влияние на всю его дальнейшую судьбу.
Разрабатывая системы рационального управления, Валентин увидел воочию все изъяны современной ему организации общества. Бюрократическая система плодила бездельников, способных лишь создавать дополнительные проблемы, для решения которых приходили новые бездельники. Получался замкнутый круг. Интеллектуальные системы Неопрактикуса, грубо говоря,  призваны были помочь решать проблемы существующих бездельников без привлечения новых. Смешное, но даже применение такого наивного подхода уже давало хороший эффект.
А что если пойти дальше? Что если создать такую систему управления, при которой количество менеджеров было бы сведено к минимуму?

Втайне от руководства Неопрактикуса Валентин стал разрабатывать такую систему.

Первое, что понял Валентин, это то, что не система должна подстраиваться под организацию, а как раз наоборот: структура организации должна строиться под оптимальную систему. Для чего нужны люди? Чтобы организация могла общаться с другими организациями. Всё! Это клиентщики, закупщики, рекламисты и еще кто-нибудь в зависимости от отрасли. Все остальное может происходить БЕЗ ЛЮДЕЙ!

Роботы-автоматы сами производят продукцию. Компьютер ведет учет, планирует закупки, руководит автоматической отгрузкой и т.д. Компьютер следит за оставшимися в организации людьми. Это самая сложная задача. Но и ее можно реализовать, если снабдить рабочее место каждого разнообразными датчиками. Компьютер следит за перепиской, переговорами, перемещениями, определяя целесообразность всего этого на основе заранее разработанных коэффициентов и параметров. В соответствии с ними работники награждаются, штрафуются или даже увольняются.

Остаются люди творческих профессий: композиторы, художники, дизайнеры, конструкторы, архитекторы и так далее, а также те, кто внедряет такие управленческие системы в конкретные корпорации. Их можно вывести в отдельные подразделения. Пусть себе творят. На их материальное стимулирование можно направить высвободившиеся громадные материальные ресурсы. Вот и наступит эра творческих людей, где ценится конкретная работа и талант, а не занимаемая должность.

От подобных перспектив захватывало дух.  Валентин трудился ночи напролет, отводя на сон часа по четыре в сутки, не больше. Вот, наконец, через шестнадцать месяцев упорной работы черновой вариант его компьютерной системы был закончен.

Однако презентация системы в Неопрактикусе привела к совершенно неожиданным результатам: его уволили без объяснения причин. Может быть, руководство Неопрактикуса просто испугалось его компьютерной системы, предполагающей столь революционные изменения в бизнесе клиентов. Какая корпорация добровольно согласится пойти на почти поголовное сокращение управленческого персонала?  Или в Неопрактикусе не восприняли всерьез работу какого-то юнца. Видано ли дело: тысячи программистов и инженеров  десятилетиями проектируют систему. Вдруг приходит кто-то и за год в одиночку создает конкурирующий продукт. А чем тогда все они всё это время занимались? Обо всем этом Валентин как-то не подумал.

И вот в двадцать пять лет он снова оказался на перепутье. Но в этот раз он уже не был тем молодым неопытным ученым, ошарашенным случившейся с ним неприятностью. Теперь он знал чего надо делать, и как надо делать. И его целеустремленность граничила с одержимостью.

Валентин занял у родителей денег (они не колеблясь отдали ему все свои сбережения) и купил небольшую торговую фирму с персоналом в пятьсот шестьдесят восемь человек и хорошей клиентской базой. Через две недели в его компании осталось работать только сорок три человека. Уже через восемь месяцев обороты его бизнеса увеличились в четыре раза. Еще через два месяца Валентин Альбертович купил транспортную компанию, с которой проделал то же самое: сократил девяносто процентов персонала, заменив их автоматикой.
Быстро он становился все богаче и богаче. В двадцать семь он был хозяином целой торговой империи. Система работала без сбоев. Самое удивительное, что ни сотрудники, ни клиенты, ни кто-либо еще в целом мире не догадывались, что фактически все руководство корпорацией осуществляется автоматически. Конечно, все знали, что уровень роботизации на его предприятиях высок. Но никто не мог себе представить, насколько высок!

Все шло хорошо до той знаменитой аварии, когда огромный транспортный корабль почти полностью разнес далекую горнодобывающую колонию. Размер разрушений и человеческих жертв был огромен. Началось расследование.

Валентин Альбертович понимал: если чиновники докопаются до того, что практически всем в его транспортной компании, виновной в трагедии, руководил компьютер, то это может вызвать самые непредсказуемые последствия. Он был человеком решительным. В течение недели все предприятия его торговой империи объявили о прекращении своей деятельности, люди уволены, компьютеры уничтожены. Громадная корпорация растворилась с невообразимой быстротой.

Сам Валентин Альбертович, оставив сотню опытных юристов улаживать дела, погрузился на собственный корабль и отбыл с Земли в неизвестном направлении. Через три года он вместе с полчищем кибернетических существ захватил далекую планету Рай.

***

Сергей работал врачом в центральном госпитале и, несмотря на свои молодые годы, считался главным знатоком планеты в области вирусных инфекций. Его отец был медиком и его дед был медиком, так что после школы вопрос выбора профессии перед ним не стоял.

Как и всё остальное на планете Рай, врачебное дело было сильно автоматизировано. В вопросах диагностики машинам не было равных, и врачей-людей держали только потому, что часто для правильного определения симптомов болезни нужно было именно человеческое общение с пациентом. Появление новых вирусов также ставило компьютер в тупик.

За последние пятнадцать лет контакты с иными цивилизациями резко сошли на нет. Планета жила обособленно. Для врача его специализации это было неплохо, поскольку вероятность занести на планету вирус из «других миров» была минимальной. Но, поскольку она все-таки существовала, последствия появления на планете заболеваний, которыми все остальное человечество уже переболело, были просто непредсказуемы. К тому же, обучение машин диагностике подобных болезней было крайне затруднительным из-за отсутствия образцов вирусов и публикаций о результатах исследований.

Поэтому одной из причин, почему все «инопланетяне», прилетающие на Рай, наряду с карантином, должны были проходить обязательное медицинское обследование, было выявление у них образцов новых вирусов. В случае «удачи», новые вирусы пополняли центральное хранилище и тщательно изучались. Сергей был допущен к этим исследованиям. Более того, он имел право проводить самостоятельные эксперименты. Именно они легли в основу  его почти завершенной докторской диссертации.

Молодой врач стоял у окна своего рабочего кабинета на сто седьмом этаже городского госпиталя. С такой высоты открывался чудесный вид. С западной стороны располагался  «старый город» с относительно невысокой этажностью, так что видно было очень далеко. За последние пятнадцать лет строительство велось в основном в южной части столицы. Старый город со своей архаичной архитектурой оказался мало затронут новыми веяниями, если не считать сверкающих прозрачных и полупрозрачных труб путепроводов, оплетших жилые кварталы, как гигантский спрут. Прямо под госпиталем красовался большой оранжевый шар — здание университета. Здесь когда-то Сергей получал диплом медика. С двух сторон к нему примыкал Парк героев, основанный еще двести лет назад, когда был заложен и сам город. С парком соседствовали жилые кварталы с почти одинаковыми прямоугольными стеклянными жилыми блоками. Справа из этого моря однообразия поднимались две громадные черные пирамиды, построенные еще пятьдесят лет назад знаменитым архитектором Розенбергом. В старые времена там располагались штаб-квартиры двух конкурирующих друг с другом мультиотраслевых корпораций, контролировавших почти всю планету. Теперь в одной пирамиде размещался Верховный разум — громадный компьютерный кластер, руководящий всем на Рае. Другую пирамиду занимала Планетарная служба безопасности. Слева тоже были жилые кварталы. То здесь то там среди них возвышались большие красочные блоки развлекательных сооружений и торговые центры. А где-то там вдали, на самой окраине, размещался дворец Председателя.

Еще дальше, хотя Сергей и не мог это видеть, за высоким многометровым забором, располагался военный объект: склад, на котором хранилась целая армия боевых роботов, способных сокрушить абсолютно любого противника. Именно эта армада спасла двенадцать лет назад планету от вторжения объединенных сил союзников Земли. После нескольких коротких стычек в космосе, продемонстрировавших бессилие старых типов вооружений против «умных» боевых машин, был подписан мирный договор, который не нарушался ни разу. В обмен на обещание не нападать на другие планеты Земля оказала существенную экономическую помощь Раю, которая пошла на перестройку  экономики.

Информационная стенка дала сигнал о том, что пришло новое сообщение. Сергей подошел поближе. «Завтра прибывает делегация в составе сорока шести человек. Обследование назначено на семь часов вечера. Просьба быть готовым», - прочитал он.

Сергей проверил, как обстоят дела в палатах с больными, сняв данные с дежурного пульта. Мониторинг входил в обязанности компьютера, но он все равно постоянно делал это. Конечно, это было ребячеством, что он стремился предвидеть развитие ситуации раньше, чем среагирует автоматика. Всего два раза за его врачебную практику ему это удавалось. Но все равно, это было приятно: следить за машиной, в то время как машина следит за тобой. Это действо помогало не чувствовать себя ущербным перед искусственным разумом: неприятное ощущение, сродни тем, которые, наверное, вызывали гром и молния у древнего человека.

Сергей вышел из кабинета и пошел по коридору в соседнее отделение, где работал Саша Черемичкин.

- А, Сергей Иванович, - приветствовал его тот, - все бездельничаешь. Смотри, боров тебя уволит.

Боровом они называли главный госпитальный компьютер, который, если можно так выразиться, являлся их начальником.

- Вынужденный простой, - улыбнулся Сергей. - Врач отдыхает, если в отделении все хорошо.

- Ну что сегодня делаешь? Небось, со своей Ленкой, да? - Саша хитро улыбнулся.

- Ну да. Сам понимаешь. Сперва ролики, потом где-нибудь поедим, потом ко мне...
- Счастливый...

Да, Сергей первый раз в жизни был счастлив. Ему было двадцать семь, и, конечно, как у любого нормального мужчины, у него к этому возрасту уже накопился опыт общения с девушками. Но до Лены не было ни одной, с которой он бы хотел связать свою жизнь.  Лена была удивительно красива. Казалось, как будто римская статуя неожиданно ожила и теперь ослепляла всех очаровательной грациозностью и безупречными чертами лица, в которых не было ни одного изъяна, разве что, может быть, слишком большие глаза изумрудного цвета. Маленький рот то и дело дарил собеседнику обаятельную улыбку. Сергей никогда не страдал заниженной самооценкой, но и он пару раз на мгновенье задумывался, что эта первоклассная красавица делает рядом с таким, в принципе, заурядным кавалером, как он.
Они познакомились пять недель назад на катке. Ролики — это была его страсть, и он проводил все свободные вечера в этом огромном сооружении с различными аттракционами для катания на роликах, называвшимся по старинке «каток». Их встреча ему запомнилась навсегда.

В тот вечер он вырвался на каток пораньше и уже в районе девяти собирался уходить. Как обычно, перед уходом он делал последний круг по кольцевой дорожке, опоясывающей весь каток. Вдруг неожиданно что-то толкнуло его в бок и с шумом повалилось на пол. Сергей устоял на ногах. Он наклонился, чтобы помочь подняться налетевшему на него человеку.

- Ой, извините, пожалуйста! - раздался снизу женский голос.

- Вы не ушиблись, галантно поинтересовался Сергей.

- Нога чуть-чуть болит.

Сергей помог девушке добраться до скамейки,  чтобы она смогла снять ролики. Очевидно,  она сильно ушибла колено.

- Вы знаете, я на роликах ни разу не каталась. Вот, попробовала, - она повернулась к Сергею и он, наконец, смог ее рассмотреть.

- Ничего, научитесь. В первый раз все падают. Меня, кстати,  зовут Серёжа, - он не в силах был отвести от нее глаз.

- Очень приятно..., Лена, - после секундной паузы прохладно сказала она. Затем взгляд ее потеплел, - а я вас знаю.

- Это вряд ли, иначе я бы вас непременно запомнил.

- Нет, правда. Вы ведь тот врач, который выступал в программе о вирусах.

Действительно, Сергея несколько дней назад приглашали в первый раз в жизни на телевидение. Он так волновался, что, как ему показалось, болтал всякую чушь о своей работе. И он никак не мог предположить, что кто-то обратит внимание на его выступление.

- Вы, наверное, тоже медик, - поинтересовался Сергей.

- Нет, - улыбнулась Лена, - просто у меня хорошая память на лица. А вы дано работаете с вирусами? ...

Вот так они и познакомились.  У Лены болело колено, и Сергей помог ей добраться до дома. Когда он предложил ей встретиться еще, она неожиданно согласилась.
Лена училась в Университете на инженера. Она ему говорила что-то про роботов и про пятнадцать поколений искусственного интеллекта, но он был так далек от всего этого, что ничего не понимал, кроме того, что она умная и очень любит свою будущую профессию.

***

- Давай не пойдем сегодня никуда, - сказала Лена устало. - Поедем к тебе, закажем что-нибудь из еды. Настроения нет кататься.

Их отношения развивались очень быстро. Уже после второго свидания Лена осталась у него на ночь. Но до сих пор переехать к нему жить она так и не решилась. Иногда они не встречались по несколько дней, а иногда она вечером ехала к себе, и Сергей провожал ее через весь город.

И вот они сидели в его жилом отсеке, пили шампанское местного розлива и ели палочками из искусственной древесины какие-то блюда в кисло-сладком соусе из курицы, бамбука и еще чего-то. Им было хорошо и весело. Сергей не заметил, кто из них включил информационную панель, но в десять часов вечера она уже работала. Шли новости, но никто не обращал на это внимания. Вдруг Лена замолчал, взгляд ее стал совершенно серьезен.

«...Сегодня в Верховном трибунале закончились открытые слушания по делу о так называемой «банде языковедов», готовивших заговор с целью убийства Председателя. Заговорщикам для разработки своих планов пришлось придумать специальный язык, который они выдавали за древний. Но, благодаря государственной системе мониторинга преступности, их гнусный заговор был раскрыт».

В зале суда на скамье подсудимых за толстым пуленепробиваемым синтетическим стеклом сидело шесть человек. Мужчина лет пятидесяти пяти (по-видимому, он был у них за главного), двое мужчин лет сорока, еще один совершенно молоденький, лет двадцати, и две девушки. Трое последних были студентами-филологами, а один из мужчин постарше —  их профессором. Всем им однозначно грозила смертная казнь, но переживали они это по-разному: молодой человек был абсолютно подавлен, сидел, отрешенно потупив взгляд и медленно раскачиваясь из стороны в сторону; обе девушки тоже сидели, опустив глаза, но было видно, что они внимательно следят за тем, как решается их судьба; самый старший мужчина восседал как каменный идол, гордо задрав подбородок и закрыв глаза. У одного из мужчин, профессора филологии,  нервно тряслись руки.

«...таким образом, - продолжал голос за кадром, - террористический акт должен был быть осуществлен в лекционной аудитории, куда четверо из обвиняемых имели доступ. Ляписов и Парусевич должны были передать остальным обвиняемым компоненты для взрывного устройства, которое те должны были собрать на территории университета и заблаговременно заложить под кафедрой, где, как известно, будет выступать наш Председатель с ежегодной речью.
Как ранее сообщил сотрудник Планетарной службы безопасности Борис Петрович Тихомиров нашему корреспонденту, у преступников все равно не было шансов осуществить их план. Даже если бы удалось пронести компоненты взрывчатки в аудиторию, она была бы обнаружена автоматикой и немедленно обезврежена.

Однако, как надеются все присутствующие здесь, в зале, наблюдатели этого судебного процесса, это обстоятельство не станет причиной смягчения приговора...».

Лена погасила информационную панель.

- Разве нельзя обойтись сегодня без телевизора, - спокойным голосом сказала она. – Из-за этой всей истории с терактом, занятий в Университете нет уже месяц. Все ищут чего-то. Но  выступление Председателя переносить не стали.

- Тебе налить еще вина?

- Да, давай выпьем за то, чтобы люди понимали друг друга без слов...

В тот вечер Лена ушла рано и даже не разрешила Сергею себя проводить.

***

Борис Петрович Тихомиров засиделся на службе допоздна. Перед уходом инспектор всегда просматривал сводки, и сегодня ему непременно нужно было дождаться окончания репортажа из здания суда. Аналитический отчет компьютера был готов сразу же, и Борис Петрович углубился в его изучение:

«Просмотрело — сорок четыре процента населения, не обратило никакого внимания — восемь процентов из просмотревших, специально включили телевизор для просмотра репортажа — тридцать два процента просмотревших, выключили телевизор во время репортажа — семь процентов просмотревших, из них с признаками беспокойства или раздражения — пять процентов, высказались вслух по поводу уведенного — ноль целых, одна десятых процента просмотревших, из них с критикой правительства — ноль целых, ноль десятых...».

Борис Петрович грустно улыбнулся. Да, система тотальной слежки научила людей скрывать свои эмоции. Это сильно затрудняло работу. Если бы можно было читать мысли! Но ничего. Завтра люди поедут на работу, будут разговаривать с коллегами. На службе, как ни странно, люди более расслабленны, чем в быту. Кто-нибудь обязательно выдаст себя.
Борис Петрович бегло досмотрел сухие цифры статистики, задержал взгляд на заключительной части:

«На основе анализа поведения взято под наблюдение сорок шесть тысяч человек».

Кому-нибудь другому словосочетание «взято под наблюдение» могло бы показаться странным. Действительно, в мире, где под самым пристальным вниманием находится все население, что еще это могло значить? Но Борис Петрович Тихомиров прекрасно знал, ЧТО.

Пока вы «не под наблюдением», компьютер всего-навсего следит, чтобы вы не сделали чего-нибудь «не того». Он следит за тем, что вы говорите, что вы делаете, с кем вы общаетесь, как вы реагируете на те или иные события. Если что-то происходит не так, он вас берет «под наблюдение».

И тогда вы для компьютера являетесь уже не отдельным человеком, а сложной системой, включающей, по-прежнему, наблюдаемого, а также всех тех, с кем вы общаетесь. К этой системе применяются совершенно иные алгоритмы анализа.

К счастью, для того, чтобы осуществить коварный замысел, связанный с созданием угрозы безопасности планеты, нужны сообщники. Даже если человек задумал все сделать самостоятельно от начала и до конца, ему все равно понадобится вступить с кем-то в контакт, чтобы купить оружие, компоненты взрывчатки, или просто раздобыть информацию. Скорее всего, ему захочется поделиться своими мыслями с кем-нибудь. Люди всегда ищут моральную поддержку своим действиям. Одиночек Борис Петрович не встречал ни разу.
Обычно заговорщиками становится группа людей, образованная вокруг лидера. Они сперва долго безобидно обмениваются мыслями. Решиться на измену не легко. Постепенно у них начинает складываться план действий. И здесь остается лишь подождать, пока этих действий не станет достаточно для обвинительного заключения судьи трибунала.

Лучше всего, если удается взять заговорщиков под наблюдение в самом начале возникновения их преступного сообщества. Потому что, как только люди раскроются друг другу, поймут, что они единомышленники и прояснят свои намерения, они начинают играть с системой наблюдения в «кошки-мышки»: либо изъясняться иносказательно, либо намеками, либо, вообще, язык новый для общения придумают.

Борис Петрович слышал, что в стародавние времена заговорщики устраивали тайные собрания, на которых выступали с речами, клеймя существующий ненавистный строй или отдельного государственного деятеля, дебатировали, долго обсуждали альтернативные планы. Сейчас, к счастью, они лишены такой возможности. Компьютер научился распознавать критику существующих порядков, даже если она облечена в самую иносказательную форму.


Борису Петровичу в прошлом году исполнилось пятьдесят. Работать в полицию он пошел сразу же после школы. В его семье все были удивлены. Конечно, никто не ждал, что он, дворовый задира и школьный прогульщик, поступит в университет или устроится на какую-нибудь хорошую работу. Самое большее, чего от него ждали, это, что он завербуется наемником в какую-нибудь экспедицию, и сгинет надолго в недрах очень далекой планеты, добывая руду или что-нибудь еще в этом роде. А самое вероятное, по мнению его дяди и многих других, было бы, если бы он пополнил ряды преступного или околопреступного мира, став членом одной из многочисленных банд, промышлявших в те времена на Рае. Вместо этого Борис стал полицейским. Природа наделила его не дюжей физической силой, моментальной реакцией и железными нервами. На этом и заканчивался список достоинств молодого блюстителя порядка, но именно эти качества и требовались тогда для работы в полиции. О тех далеких временах Борису Петровичу иногда напоминали своей ноющей болью разбитые кулаки, да пара шрамов на теле.

После пяти лет безупречной службы Бориса направили в университет изучать юриспруденцию. Защитив диплом, он вернулся в полицию инспектором. С тех пор он уже не занимался уличными хулиганами, а расследовал уголовные преступления. Его успехами гордилась вся его семья, его мать была счастлива, и даже дядя Паша признавал, что Борис стал, наконец, человеком.


С приходом к власти Председателя в жизни Тихомирова многое изменилось. Система автоматического мониторинга преступности была введена сразу же, в течение первых двух недель. Полицейских на улицах заменили роботы-собаки. Да и они, по большому счету, выполняли лишь роль страшного пугала. Ну кому захочется  делать что-то противозаконное, если за тобой постоянно следят? Уровень преступности снизился в сотни раз. Принцип неотвратимости наказания, придуманный давным-давно, наконец-то начал эффективно действовать. Даже так называемых «бытовых» преступлений стало значительно меньше.
Борис Петрович скучал по старым временам, когда ему приходилось расследовать запутанные дела, допрашивать обвиняемых и свидетелей, шаг за шагом приближая решение очередной загадки. За долгие годы работы в полиции он научился прекрасно разбираться в людях: с первого взгляда он безошибочно определял ложь, скрытый страх, зависть, ненависть. Ему удавалось разговорить практически любого человека. Он ловко играл на их чувствах, к каждому подбирая свой персональный ключик: кто-то откликался на лесть, кто-то на скрытую угрозу, а чтобы разговорить третьего, нужно было просто похвалить сослуживца, к четвертому нужно было проявить невнимание и пренебрежение...

Теперь для поддержания порядка на планете все эти навыки были не нужны. Компьютер не мог залезть человеку в  голову, но зато он следил за ним постоянно, ежесекундно анализирую его поведение по тысячам разнообразных параметров. Преступления раскрывались моментально, поскольку сама система мониторинга являлась главным свидетелем, показания которого не подвергались сомнению. С уголовным миром было покончено.

По сути дела, у правоохранительных органов оставался только один враг, которого не останавливало осознание неотвратимости наказания — это были террористы: одержимые фанатики, готовые пожертвовать собой ради идеи освобождения человечества от мнимого гнета компьютерного разума. Их единственная маниакальная идея — убить Председателя.
Вот с целью борьбы с террористами в Планетарной службе безопасности и было создано подразделение, куда набрали лучших полицейских. Они должны были помочь искусственному разуму защищать Председателя от подобных фанатиков.

Созданная Председателем система общественного устройства была прочна и незыблема. Единственным «слабым звеном» в ней потенциально являлся он сам. Террористы могли взорвать Верховный разум, могли взорвать компьютер Планетарной службы безопасности. Моментально тысячи других компьютеров взяли бы на себя их функции. Лишь смерть Председателя была бы катастрофой. Только его слушались машины, только он один знал все принципы их работы и мог свести воедино все звенья функционирования системы. Этот мир был его детищем, и он никому не доверял тайну его создания.

***

Валентан Альбертович Шершин, которого теперь никто не смел называть иначе, как «Председатель», любил поспать допоздна. Эта привычка сформировалась у него не от лености и не от отсутствия интереса к жизни. Просто почти каждый вечер он засыпал очень поздно.
Вот и сейчас он возлежал в центре огромной кровати, по пышности напоминающей ложе какой-нибудь коронованной особы конца восемнадцатого столетия, и никак не мог заставить себя подняться. Одеяло в богато расшитом шелком пододеяльнике зашевелилось. Маленькая женская ручка потянулась к нему и легла на его плечо. Не поворачивая головы, Председатель медленно снял девичью ладонь и положил ее на подушку. Холодность этого жеста никак не соответствовала бурности прошедшей ночи. Это значило только одно — отношения закончены. Девушка медленно вылезла из под одеяла, накинула на себя ночную рубашку и молча, пытаясь сохранить достоинство, не спеша вышла из комнаты. Она была очень красива, эта девушка. Как, впрочем, и все другие. Председатель выбирал только красавиц, он мог себе это позволить. Отношения редко продолжались дольше одной ночи. Это стало традицией.

Красотки были единственной его слабостью. Он ничего не мог с собой поделать. Так часто бывает у мужчин среднего возраста, в юности недополучивших женской ласки. Первое время своего председательства он пытался заводить постоянные отношения с представительницами прекрасного пола, но рано или поздно все его избранницы отказывались сносить бесконечные измены. Женские скандалы ему быстро надоели, а менять образ жизни он не собирался. Так он сделался убежденным одиночкой.


Теперь он остался совершенно один в своей огромной спальне, настолько роскошной, насколько мог только себе позволить безраздельный властитель целой планеты: здесь была собрана мебель и предметы интерьера различных эпох и стилей, от древнеримских статуй из розового мрамора, пары напольных китайских фарфоровых ваз династии Южная Сун, шикарного персидского ковра, до мебели из красного дерева с золотыми и платиновыми вставками, сделанной современными мастерами в старинном стиле рококо. Спальня была самой шикарной комнатой во дворце. Ему было почти сорок пять, и он чувствовал себя более уверенно посреди всей этой роскоши вечерами, когда после изысканного легкого ужина приводил сюда своих прекрасных молоденьких спутниц.

Он был совершенно один в этой комнате, не считая множества следивших за ним маленьких роботов. В отличие от всех остальных жителей планеты Рай, Председатель не нуждался в надзоре. Но количество микророботов вокруг него было в десятки раз больше: все они обеспечивали его безопасность. Любое агрессивное воздействие на Председателя, будь то попытка применить оружие, отравляющий газ или иное вещество, или просто попытка ударить кулаком, будет моментально распознано и нейтрализовано этими существами. Все они расположились вокруг него тихо и неподвижно, но стоит кому-нибудь приблизиться к Председателю на близкое расстояние, этот кто-то будет моментально просканирован на наличие опасных предметов, заболеваний, будет проанализировано его психическое состояние, будут проверены в базе данных все контакты этого человека. Никто во Вселенной не охраняется так, как Председатель планеты Рай.

Валентин Альбертович встал с постели, надел тяжелый, расшитый золотыми и серебряными нитями халат. Положение обязывало: даже в спальне Председатель должен выглядеть величественно. Он пересек комнату и оказался у противоположной стены, завешенной старинным гобеленом с изображением королевской охоты: гордый олень был затравлен собаками и сражен стрелой всадника в богатых доспехах. Гобелен автоматически отъехал в сторону, и тут же вспыхнула информационная панель. По ней поползли колонки статистических сводок: всё то, что произошло на планете за ночь.

Председателю не требовалось по утрам выслушивать доклады лживых и вороватых министров. Вместо этого он обладал самой эффективной системой государственного управления в мире. Каждое министерство, руководимое компьютером, интегрированным в общую систему, предоставляло раз в четыре часа информационную сводку, и этого было вполне достаточно, чтобы понять, как идут дела. Не было никаких поводов сомневаться в объективности данных, их полноте или достоверности, ведь компьютер не умел утаивать или подтасовывать информацию.

Через полчаса Валентин Альбертович, одетый уже в белый костюм, сшитый по-военному, но без каких-либо знаков отличия, сидел в малой столовой за большим дубовым столом. Прислуга подавала завтрак. Председатель был не в настроении. Он смотрел на всех этих людей, копошащихся вокруг стола с бесконечными подносами, блюдами, чашками и думал:

«...Стоило ли все это затевать, Валя! Посмотри. Они все тебя ненавидят! Они все только и ждут, чтобы кто-нибудь тебя, наконец, прикончил...».

Компьютер, разумеется, не давал ему подобных сводок. Но он чувствовал в глазах людей, в каждом отдельно взятом взгляде скрытую ненависть и страх. Даже те девки, которые оставались с ним на ночь, и те хотели его смерти.

Ему опять сегодня снился астероид, и ему было страшно во сне.

«И ведь сбежать не могу. Будут искать. Земляне только этого и ждут, чтобы пуститься в погоню. Да и куда? Атаковать другую планету? Опять начинать все заново?»

Председатель еще раз поднял взгляд на прислугу. Что, в принципе, он им всем сделал плохого? Упорядочил их жизнь и избавил от неразберихи, отучил бездельничать и делать ненужные вещи. А разве это плохо?

«Людям не нравиться быть постоянно под наблюдением. Они вынуждены все время поступать хорошо, а это напрягает. Вот, видимо, в чем проблема!»

Валентин Альбертович улыбнулся. Он опять обрел почву под ногами. Нет! Он один был прав, и, если надо, готов умереть за свои убеждения. Он ведет планету Рай к процветанию: сильнейшая экономика, передовая наука, непобедимая армия, отсутствие преступности. Вот  что он дал всем этим людям.

Председатель резко встал и вышел из столовой, оставив на столе почти не тронутый завтрак. Он прошел по длинному светлому коридору в свой рабочий кабинет. Его кабинет резко отличался интерьером и от роскошной спальни, и от изысканной малой столовой, где он только что завтракал. Посередине большой круглой комнаты стояло что-то среднее между помпезным креслом директора крупной корпорации, сиденьем пилота боевого космического корабля, и троном какого-нибудь ассирийского царя. Кресло вращалось вокруг своей оси и имело массу разнообразных регулировок, при этом ноги сидящего размещались на специальной подставке. Больше ничего в комнате не было. Стена не имела окон и представляла собой огромную информационную панель. Здесь Председатель общался с Головной машиной и другими компьютерными кластерами, а также мог поговорить с любым из своих подданных, или устроить совещание между нужными ему специалистами, где бы они в данный момент не находились.

Валентин Альбертович не стал садиться в крутящееся кресло, а встал рядом с ним, опиревшись на него локтем.

- Какова реакция населения на решение трибунала? - вопросил он в пустоту.
Компьютер выдал на панель ту же самую информацию, которую десятью часами ранее изучал инспектор планетарной службы безопасности Тихомиров.
Председатель всматривался в сухие цифры статистики, силясь постичь в них какую-то скрытую истину.

- А если сравнить это с предыдущими процессами?

Моментально на панели появились графики и диаграммы сравнительного анализа. Председатель грустно улыбнулся. Что хотел увидеть он в этих диаграммах? Может быть, постепенный рост у населения поддержки его действиям? Или неожиданный всплеск негодования по поводу коварных планов заговорщиков? Но ни того, ни другого не было в приведенном анализе. Как, впрочем, не было и обратной тенденции. Все было, как всегда.

Валентин Альбертович с разочарованным видом вышел из кабинета. Традиционно в это время дня он гулял по парку, простирающемуся от дворца до самой реки. Этот парк был устроен на месте старого леса, посаженного еще первыми поселенцами много-много лет тому назад. Вся флора и фауна были завезены на Рай с Земли, так что земляне на этой планете могли себя чувствовать как дома. Председатель неторопливо прогуливался по длинной липовой аллее, наслаждаясь тишиной и звуками природы. Лишь легкое жужжание микророботов, его непременной охраны, постоянно следовавшей за ним, нарушало эту тишину.

***

У Сергея после вчерашнего вечера осталось какое-то неприятное ощущение. Лена вела себя странно, быстро собралась, ушла. Да и этот ее последний тост... Она явно что-то ему хотела сказать, но что?

Однако раздумывать долго было некогда. Сегодня должна была прибыть делегация с Земли. Масса народу. Сергей должен был закончить все свои дела в больнице пораньше и подготовиться. А тут, как назло, привезли четырех новых пациентов.

«И все-таки, что-то не так. Сперва они смотрели этот страшный репортаж о заговорщиках, сразу после этого настроение у Лены испортилась, и она ушла. Что же я должен был понять без слов?»

Сергей считал себя человеком неглупым, и ему доставляло удовольствие решать подобные задачки. Но здесь он боялся ошибиться или не догадаться, слишком серьезны были для него эти отношения. С другой стороны, женщины часто ведут себя странно.

Сергей погрузился в изучение материалов по новым пациентам, и мысли о Лене ушли из его головы. К шести часам вечера он уже переделал все свои дела в больнице.


Медицинское обследование делегации с Земли происходило следующим образом. Члены делегации по одному заходили в специальное пустое помещение. Первым делом каждый из них должен был сдать мочу на анализ. Затем он садился на табурет, стоящий посреди комнаты и бывший там единственным предметом мебели. После того, как робот-лаборант брал кровь на анализ, начиналось интервью: компьютер задавал вопросы, а обследуемый на них отвечал. Одновременно с этим происходило сканирование.

За обследуемым наблюдало больше десяти человек — специалистов в разных областях медицины. Каждый из них следил за происходящим, не вставая со своего рабочего места. Вся необходимая им информация, включая результаты анализов мочи и крови, сканирования различных органов, отражалась у них на панелях.

Сергей внимательно следил за происходящим. Как всегда, он играл в свою любимую игру: состязался с машиной в диагностике инфекционных заболеваний. Вечер предстоял быть долгим. А уже на десятом обследуемом усталость от рутинной работы начала брать вверх над мальчишеским соревновательным задором.

Вдруг Сергей обнаружил что-то необычное. Тридцатилетний землянин, страдающий ожирением, явно был заражен каким-то вирусом. Внешне это не проявлялось никак, но Сергей опытным взглядом сразу определил пораженные клетки. Он увеличил картинку. А где же сам вирус, и почему молчит искусственный разум? Может, он ошибся?

Тем временем толстого землянина на табурете сменила симпатичная девушка. Сергей решил не делать пока никаких выводов, а прояснить свои сомнения позже, ведь он имел право проводить любые дополнительные исследования.

Когда были обследованы все сорок шесть землян, было уже четыре часа утра. Сергей ехал домой мертвецки усталый, но завтра ему полагался выходной, и это радовало его, потому что он мог встретиться с Леной пораньше.


На следующий день Сергей проспал почти до обеда. Когда он открыл глаза, то первое, что увидел, это было серьезное лицо Лены, глядящее на него своими красивыми большими глазами.

- Давно ты здесь, - спросил он, не скрывая своей радости.

- Давно, - сказала она, улыбнувшись. - Ты, когда спишь, ну просто ребенок. А я уже завтрак приготовила. Наверное, он уже остыл.

- Ничего страшного, - сказал Сергей, - поем и холодный. Я всю ночь был в больнице, лег только в седьмом часу.

- У нас что, эпидемия? - Лена изобразила наигранный испуг. - Страшный вирус поразил население  планеты Рай?

- Если бы это было так, я бы, наверное, вообще спать не пришел... Земляне к праздникам прилетели, сорок шесть человек. Я обязан присутствовать на подобных медицинских обследованиях.

- Ну и как здоровье землян? - с наигранным интересом спросила Лена.

- По-разному, - Сергей многозначительно улыбнулся. Он решил пока не упоминать о своей догадке даже Лене, поскольку он не знал, как эта информация будет интерпретирована наблюдающим за ними компьютером. - Ты себе не представляешь, какие они все жирные и нервные. Такое ощущение, что на Земле о своем здоровье вообще никто не заботится.
Лена посмотрела на него очень серьезно, как будто оценивала то, что он ей только что сказал. Через пару секунд ее взгляд снова потеплел:

- Сил для роликов, надеюсь, хватит.

- Для роликов и на тебя сил хватит всегда, - галантно ответил Сергей.


- А ты знаешь, Председатель, говорят, очень падок на молоденьких красивых девушек, - небрежно щебетала Лена, когда они сидели на скамейке и завязывали ролики.

- Я слышал, но мне кажется, что это все сплетни, - ответил Сергей, недоумевая, почему она подняла эту тему. Конечно, в этих разговорах не было ничего незаконного, но все же Сергей старался не обсуждать Председателя ни с кем. Так, мало ли что кому покажется.

- Нет, не сплетни. Наши девушки в университете только об этом сейчас и говорят. Он же к нам приезжает скоро. Выступление не отменили. И все как одна будут стараться произвести на него впечатление.

- И ты тоже?

- А почему бы и нет. Все говорят, что у меня, как раз, есть все для этого шансы.
Сергей пристально посмотрел на Лену. Он был удивлен, зачем она ему это все рассказывает. И было совершенно непонятно, шутит ли она или говорит серьезно.

- О! А мне ты зачем все это говоришь, - сказал он, не скрывая раздражения.

- А вдруг я хочу, наконец, увидеть, как ты меня ревнуешь. Или...

Лена загадочно замолчала. Лицо ее улыбалось, но глаза были совершенно холодные и суровые.
«Что это?» - подумал Сергей.

- Ладно, Отелло, пошли кататься.

- Молилась ли ты на ночь, Дездемона! - театральным наигранным жестом Сергей подхватил ее, и они покатились по дорожке, весело хохоча над шуткой.


Лена осталась у него до утра, и ее ласки быстро заставили его на время забыть неприятный разговор. Ночь была бурной, и утром они встали позже обычного. Даже не позавтракав, Сергей поехал в больницу, а Лена поспешила в университет, который, наконец, открыли для занятий после той истории с неудачным покушением.



- А еще во дворце у Председателя есть огромная спальня, заставленная всякими древностями. Посреди них стоит огромная кровать из чистого золота. Туда каждую ночь Председатель приглашает какую-нибудь очередную красавицу.

Рассказывая все это, Саша Черемичкин от удовольствия закрыл глаза, явно представляя себя в этой спальне со всеми этими девушками. Рассказ на интимные темы Саша затеял для двух молоденьких медсестер-практиканток, которые сидели рядом с ним на диванчике, и, скромно потупив глаза, глупо хихикали. Видимо, они тоже хотели бы оказаться в этой спальне.

- Что, Саша! Работа, смотрю, кипит, - подмигнул ему Сергей.

- Вот, девочки, знакомьтесь. Это наше медицинское светило: главный человек по вирусам Сергей Иванович Комаров. А это Машенька и Светочка. Они мне будут помогать ухаживать за больными, а я их вот учу тонкостям нашей профессии.

- Я вижу.  Смотри только, не учи их всему сразу, - сказал Сергей. - Еще увидимся, - улыбнулся он девушкам  и пошел в свое отделение.

Встреча  с Сашей напомнила ему неприятный разговор на катке.

«Да что они все про одно и то же! Говорить что ли больше не о чем».

Сергей зашел в свой кабинет и подошел к окну. Он ни как не мог заставить себя включиться в работу. Где-то там вдалеке был дворец Председателя. 

Сергей мало когда думал о политике. Председатель со всеми его машинами и искусственным разумом казались чем-то навсегда данным и неизбежным. Созданная им система общества могла нравиться или нет, но это было единственное, что видел Сергей в своей сознательной жизни, потому что пятнадцать лет назад, когда это все только началось, он был совсем ребенком. Мама ему рассказывала, что раньше все было по-другому: за людьми никто не следил, по телевизору обсуждали общественных деятелей, которых время от времени выбирали на специально устраиваемых для этого голосованиях. Люди так же, как и сейчас ходили на службу (кто куда, потому что было много частных фирм), но работали все как-то по-другому: было много живых начальников, которые следили за тем, чтобы никто не бездельничал. Но многие все равно ничего не делали, потому что считали, что работа — это не самое главное в жизни человека. В школе и университете Сергей изучал все преимущества существующего строя: отсутствие преступности, коррупции, бесполезного расходования ресурсов. Факты убеждали Сергея в правоте этих выкладок. Но где-то в глубине души жил протест, протест живого человека, не желающего быть безмолвным винтиком огромной социальной машины, управляемой мертвым разумом.

«Убил бы, что ли, кто-нибудь эту тварь!» - вдруг неожиданно для самого себя чуть ли не вслух подумал Сергей. Не рассуждения о свободе привели его к подобным мыслям. Исключительно вспышка ревности, страх потерять Лену, вызвали это немое восклицание. Но, как это всегда бывает, человек пытается найти наиболее рациональное оправдание своим поступкам. Пусть не вслух, но Сергей произнес крамолу; то, что еще неделю назад считал бы если не аморальным, то уж точно неразумным.

Поэтому теперь он стоял у окна и думал, сколько потеряли жители планеты Рай за последние пятнадцать лет: люди стали безынициативными, пропала предприимчивость, все живут в страхе сказать или сделать чего-нибудь предосудительное, а сколько человек было осуждено, сослано в специальные поселения или даже казнено лишь за то, что они хотели думать иначе, чем им велел Председатель. А кому нужна почти полная изоляция планеты от всего остального человечества?

Постепенно Сергей успокоился. За пять минут он обрел совершенно иное мировоззрение. Впервые в жизни у него появились убеждения, и ему стало легко. Теперь Сергей мог вернуться к работе.




ГЛАВА II

***

Комната была совсем небольшая: в длину два с половиной метра и в ширину два с половиной метра. И все в ней было совершенно белое: белая койка, застеленная белым постельным бельем, белый стул, стоящий рядом с койкой на белом полу, белые стены без окон и белый светящийся белым светом потолок. В углу находились белый унитаз и раковина, над которой не висело зеркала. Даже кран над раковиной был выкрашен в белый цвет. Такова была камера внутренней тюрьмы Службы планетарной безопасности, тюрьмы, которую все здесь называли «карантин», видимо потому, что все камеры чистотой и белизной напоминали больничные палаты.

На единственном стуле сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Он сидел неподвижно, держа спину прямо, но так, чтобы она не касалась спинки стула. Одет он был в белую тюремную униформу. Седые жесткие волосы были коротко пострижены, скуластое лицо было чисто выбрито. Большие руки расслабленно лежали на бедрах ладонями вниз. Глаза были закрыты.
Михаил Семенович Саевич, так звали этого заключенного, сидел так с самого утра. С момента ареста прошло уже три недели, и все то время, когда его приводили в камеру, и когда ему не нужно было спать, он сидел именно так: час за часом, вызывая недоумение и раздражение следящих за ним надзирателей.

Ему было пятьдесят четыре года. Теперь, после оглашения приговора, которое произошло вчера вечером, он знал точную дату своей смерти. Это произойдет ровно через месяц, сразу после праздников по случаю «Пятнадцатой годовщины торжества Высшего разума». Все было кончено!


Михаил Семенович прожил долгую насыщенную жизнь. Несколько раз он был на волосок от смерти. Первый раз это случилось, когда ему едва исполнилось двадцать лет, и он еще учился в университете на Земле. Был какой-то военный праздник. Молодой Михаил вместе с большой группой своих сокурсников направился на космодром, где должно было произойти грандиозное ночное воздушное шоу.  Это было незабываемо: огромные военные крейсера приблизились к земле настолько близко, что их можно было рассмотреть невооруженным  глазом. Между ними было устроено показательное космическое сражение. Вспышки лазерных пушек осветили небо. Десантные катера проносились так низко над зрителями, что захватывало дух. Они на минуту замирали в положенном месте, и из них по тросам спускался спецназ, после чего бой продолжался уже и на земле.

Вдруг что-то пошло не так. Никто ничего не понял, но один из десантных катеров буквально развалился в воздухе, и его обломки огненной лавой свалились на толпу зрителей. В тот день Михаил потерял добрую половину своих университетских товарищей. С ним самим ничего не случилось, по крайней мере, физически, хотя громадная военная машина упала ему фактически на голову. Когда он очнулся, обожженные тела людей, груды искореженного металла, расплавленный пластик окружали его со всех сторон. На нем же не было ни царапины.

Через месяц после этой трагедии Михаил бросил университет. Случилось так, что он потерял всякий интерес к дальнейшей учебе. Жизнь, которая чуть было не оборвалась так трагически, во всем своем многообразии была гораздо интереснее тех мертвых языков, которыми он еще так недавно бредил в университете. Больше всего на свете его теперь притягивало чувство опасности. Он был на волосок от смерти и остался жив. Теперь ему хотелось непременно испытать что-то подобное второй раз.

Кто-нибудь другой на его месте обратился бы к соответствующему специалисту в области психиатрии, и тот за каких-нибудь пятнадцать-двадцать сеансов привел бы его душевное состояние в полный порядок. Но Михаил не хотел возвращаться к прежней жизни. Вместо этого он записался добровольцем в Корпус транспортной полиции — правительственную военизированную организацию, занимающуюся  обеспечением безопасности межпланетных перевозок, или, иными словами, борьбой с космическим пиратством.

Пиратство существовало всегда и будет существовать всегда. Ко времени, когда Саевич закончил подготовку в тренировочных лагерях сперва на Земля, а затем в открытом космосе, и приступил к службе на скоростном фрегате «Бесстрашный», эра безраздельного господства пиратов уже закончилась. Все более-менее значимые транспортные коридоры хорошо охранялись, и пираты довольствовались лишь неожиданными внезапными захватами пассажирских лайнеров или экскурсионных яхт с целью дальнейшей продажи плененных пассажиров правительству или благотворительным организациям. Времена, когда существовали целые планеты, контролируемые пиратами, где торговали людьми как живым товаром, давно канули в лету.

Тем не менее, работа в транспортном корпусе не была рутинной,  и Михаилу посчастливилось участвовать в нескольких крупных сражениях, не считая массы мелких стычек с космическими хулиганами.

Долгих десять лет Михаил Саевич прослужил на «Бесстрашном», пока срок его контракта с Транспортным корпусом не подошел к концу. Не смотря на все трудности и опасности, он не жалел об этих годах. Он пошел в наемники, потому что не мог жить без риска. Очень быстро он перестал получать удовольствие от опасности, но на смену поиску приключений со временем пришла иная мотивация:  удовлетворение от спасения человеческих жизней  перевешивало все невзгоды и тяготы.

Распрощавшись с «Бесстрашным», Михаил Семенович, а ему был уже тридцать один год, решил, что навоевался. Денег у него было достаточно, и он обосновался на далекой планете Рай, где открыл туристическую фирму, которая организовывала отдых землян на курортах этой замечательной и чистой планеты.

Дела шли хорошо. Земляне, а их планета была перенаселена до предела, рады были вырваться на Рай, чьи природно-климатические условия очень напоминали земные. Уже через три года Саевич смог позволить себе приобрести двухэтажный особняк с небольшим участком земли  на окраине столицы.

Михаил Семенович изменился. Его старые друзья, с которыми он служил на фрегате «Бесстрашный», все реже и реже посещали его. Почти все они оказались ненужными в мирной жизни. Зато его дом всегда был полон преуспевающими образованными людьми, как с Земли, так и местными. Неожиданно даже объявилось несколько старых товарищей, из тех, с которыми он учился в университете.

Саевич часто летал на Землю по делам, хоть эти путешествия обходились и не дешево. Из одной такой поездки он вернулся с молодой женой, которая была сестрой его партнера по бизнесу. Ее звали Вероника, она только что окончила университет и была дипломированным искусствоведом. Своей интеллектуальной утонченностью Вероника дополняла грубоватую натуру Михаила, половину своей сознательной жизни гонявшегося за пиратами и двадцать четыре часа в сутки видевшего вокруг себя рожи таких же головорезов, как и он сам. Теперь дом Саевичей посещали не только преуспевающие предприниматели, но и профессура местного университета. Самое удивительное, но Михаилу удавалось найти общий язык с представителями интеллектуальной элиты.


Еще через два года в семье Саевичей появился сын, маленький Игорек. Михаил Семенович был на седьмом небе от счастья. Теперь у него было все, о чем он только мог мечтать в жизни.
В последующие несколько лет его финансовое состояние только укреплялось. С Землей он теперь работал не через посредников, а имел там постоянное торговое представительство, за которым следили родственники жены. В планах была покупка нескольких небольших круизных кораблей. Под эти цели уже было найдено финансирование.

Неожиданно заболела мать Вероники. Вероника и так давно уже собиралась на Землю, а тут обязательно нужно было ехать. Когда Михаил Семенович провожал их с Игорьком в космопорт, его на секунду посетило какое-то тяжелое предчувствие.

- Давай ты не поедешь, - сказал он жене, когда они уже стояли перед входом в зону безопасности.

- Ну, тоже мне, вояка, - улыбнулась она ему. В следующую секунду они с Игорьком скрылись за стеклянными дверьми.

Если бы можно было повернуть время вспять! Михаил Семенович отдал бы все, чтобы только  оказаться с ними на этом корабле.


Через неделю, после того как уехали Вероника и Игорь, власть на Рае захватил самозванец. Любые контакты с иными мирами были прерваны. Первые три года еще была надежда, что все вот-вот изменится, и жизнь вернется в прежнее русло. Где-то там, в космосе происходили космические сражения с землянами. Каждый на Рае тогда в глубине души надеялся, что сообщения о победах армии роботов над объединенными силами противника всего лишь блеф самозванца, и со дня на день над Раем должны появиться очертания столь желанных космических крейсеров, и все опять будет хорошо: Михаил Семенович снова увидит свою семью, снова будет встречать группы туристов с Земли и других планет, снова его большой дом наполнится весельем и радостью. Но вот пришел день, наверное, самый печальный день в его жизни, когда рухнули все надежды, и ждать спасения было уже не от куда. Победа над объединенными силами землян отмечалась очень торжественно: салюты, выступления всевозможных артистов, парады, лазерные шоу, показательные сражения роботов. Мероприятия сменяли друг друга в течение недели. Маленькие металлические мухи-шпионы были повсюду, и люди веселились, потому что им было страшно: страшно, что их занесут в базу данных неблагонадежных жителей планеты, о создании которой было объявлено специальным обращением Председателя, возьмут под особое наблюдение, уволят с насиженной работы, сошлют в специальные поселения, да и мало ли чего еще можно было ожидать от такой власти.
Первые несколько лет Михаил Семенович вел совершенно праздный образ жизни. Деньги не отменили, имущества никто ни у кого не отбирал. Накопленных сбережений вполне хватало на жизнь. С Землей, где была его семья, у него не было никакого сообщения.

В пустом доме жизнь катилась по инерции. Из всех старых знакомых его навещала лишь кучка университетских маргиналов: пара знатоков мертвых языков, один преподаватель истории и один преподаватель философии. Разговоры, которые они тогда вели, не были столь уж невинны. Чем-то они напоминали дискуссии ученых богословов во времена инквизиции: сказанного было достаточно, чтобы понять отношение друг друга к обсуждаемой проблеме, но явно не достаточно для дыбы или костра. По всей видимости, компьютер счел занудную болтовню четырех профессоров и одного бездельника абсолютно безвредной для существующего строя.

Михаил Саевич был еще достаточно молод и полон сил. Он быстро понял, что за всеми этими разговорами его ученых друзей ничего нет, и никогда не будет. Тем временем жизнь на планете Рай потихоньку налаживалась: утратив надежды вернут былое, население постепенно стало принимать новый уклад. За пять лет выросло уже целое поколение молодых людей, мало помнящих прошлые времена. Все знакомые ему предприниматели давно уже работали экспертами в различных отраслях промышленности. Михаил Семенович стал подумывать найти себе занятие: нет, деньги у него по-прежнему были, но если ничего не делать в мире, где все трудятся, нужно смириться с тем, что будешь совершенно один.

Вопрос с работой решился сам собой: как-то утром на информационной панели высветилось сообщение, что с ним хочет поговорить кадровик Управления дальних перевозок. Данное управление занималось доставкой на Рай из разных уголков космоса полезных ископаемых, необходимых планете для функционирования ее промышленности. Эти ресурсы бесплатно предоставлялись Землей по договору о контрибуции.  Это Михаил прекрасно знал. Но чего он не знал, это то, что в последнее время участились нападения пиратов на транспортные суда, и это ставило под угрозу функционирование всей экономики. Михаил Саевич обладал огромным опытом по борьбе с пиратами, и ему предложили должность эксперта по безопасности.

Михаил Семенович в жизни видел множество космических кораблей. Это были и огромные крейсера с командой в десятки тысяч человек, и быстроходные фрегаты, и пассажирские лайнеры, больше похожие на летающие развлекательные комплексы, и транспортные корабли, способные накормить своим содержимым целый город. Но транспортные суда, перевозящие столь важные для планеты Рай ресурсы, поразили Михаила.  По своему инженерному замыслу транспортное судно не было космическим кораблем в привычном смысле этого слова. Определение, которое приходило на ум при виде этой громадины — невообразимо большой летающий робот, способный перевозить в себе грузы, соизмеримые по весу с  малыми планетами, на значительные расстояния. Эти гигантские машины работали совершенно автономно, включая работы по погрузке и разгрузке.

Команда разработчиков, в которой теперь состоял Михаил, занималась моделированием различных ситуаций, с которыми может сталкиваться во время полета эта интеллектуальная машина, включая и нападение пиратов. Цель этой работы — научить компьютер вести себя наиболее правильно в любых обстоятельствах. Например, если к транспортному судну приближается неизвестный корабль, его искусственный разум должен по возможности точно определить, пираты это или нет, чтобы случайно не сбить какую-нибудь прогулочную яхту с невинными подвыпившими зеваками.

Всего за время поставок природных ресурсов было совершено четыре пиратских нападения, причем три из них за последний год. Все они были отбиты, но в паре случаев корабль пострадал настолько сильно, что пришлось высылать специальный буксир.
«Если такие у самозванца транспортные суда, то какой боевой мощью должны обладать военные крейсера», - думал Саевич.

Жизнь Михаила опять наполнилась смыслом. Нет, это не было связано с совершенствованием систем безопасности транспортной системы, созданной грабить весь остальной мир. Саевич думал о побеге. Надежда вновь увидеть семью не угасла в нем, а на службе в транспортном управлении вспыхнула с новой силой.

Целых два года он, бывший спецназовец, разрабатывал план предстоящего побега: тайно проникнуть на корабль, найти место, где можно было бы жить во время длительного путешествия, захватив с собой все необходимое, и, наконец, вылезти во время погрузки. Он по крохам собирал информацию, пользуясь своим служебным положением. Вывод, к которому он пришел, был неутешительным: шансов выжить не было никаких. Для Михаила Семеновича это было трагедией. Он взял отпуск и заперся в своем большом пустом доме. Ему нужно было серьезно все обдумать.

Вероника и Игорек были в том, другом, настоящем мире, и, Михаил Семенович был уверен, что у них все хорошо. Большая часть активов его компании размещалась в земных банках, и не было причин думать, что Вероника, всегда такая умная и рассудительная, промотает  столько денег. К тому же, они там были не одни, а в окружении родственников и друзей. А он, Михаил Семенович Саевич, был как будто заживо погребен здесь, на Рае. Он все равно, что умер для них, ну, или пропал без вести. Они никогда больше не увидятся, теперь он это знал наверняка. Слишком сильна была военная мощь самозванца, чтобы Земля отважилась на новую войну. И слишком слабы были люди на Рае, чтобы открыто выступить против их поработителя.


***

За три года до описываемых в данной книге событий в большой дом Саевича пришли гости. Это были знакомые Михаилу Семеновичу еще по «прошлой жизни» университетские профессора Александр Ляписов и Лев Парусевич.

Саевич не стал спрашивать, зачем они пришли после стольких лет отсутствия.
 
- Хорошо, что пришли! - сказал он им, видя их нерешительность.

Они посмотрели ему в глаза и успокоились. Они поняли, что он знает, зачем они здесь.
«Даже если это провокаторы», - подумал Саевич, - «мне все равно. Пусть уж так, чем вообще никак...».

Они сели в удобные кожаные кресла напротив друг друга и молчали.

«Нет, вряд ли провокаторы. Слишком сложно, да и кому я, в принципе, нужен.  И какие из этих двух олухов провокаторы!» -  Саевич улыбнулся.

- Ну как живешь, Миша? - тихо спросил Ляписов.

Михаил коротко обрисовал картину своего теперешнего существования. Саша и Лева рассказали о себе: они по-прежнему преподают в университете, у каждого семья и дети. В общем — рутина.

Саевич пристально смотрел на своих гостей: «Может быть, я ошибся. Зачем им все это? Они не одиноки, у них интересная работа и семьи. Нет. Вряд ли эти двое притащились сюда, только, чтобы выяснить, как он живет». Он решил выжидать.

- А знаешь Миша. У нас с Сашей новое хобби, - как-то по театральному чересчур заигрывающе пропел Лев. - Ты ведь помнишь нашу страсть к древним языкам. Так вот, нам удалось расшифровать язык атлантов.

- Чей язык? - с недоумением спросил Михаил. Он ожидал чего угодно от их разговора, но только не этого.

- Атлантов. Ну, то есть, это наша гипотеза. Слушай. Давным-давно где-то в Средиземном море был большой остров, в центре которого, в десяти километрах от моря, возвышался холм. Холм был окружен со всех сторон рвом, таким глубоким и широким, что морские корабли по специально прорытым каналам могли подходить к его подножию. На холме стоял город, который по красоте и богатству не имел себе равных в древнем мире. Говорили, что сам бог морей, Посейдон, покровительствовал жителям этого города...

«Интересно, они мне будут всего Платона пересказывать, или только выборочно...», - закипал про себя Михаил, но молчал и слушал, ожидая, когда же рассказчик перейдет к делу.

- Говорят, дворцы в этом городе были из чистого золота, город был обнесен каменными стенами, и через ров были переброшены укрепленные мосты, охраняемые высокими башнями, - продолжал Лев.  - Влияние этого города - государства распространялось на все Средиземноморья. Жители его со временем стали чванливы и высокомерны. И вот в один день Посейдон решил наказать неблагодарных атлантов и послал на них стихийное бедствие. Атлантиду со всеми жителями поглотила пучина, унося на дно морское следы величайшей державы древности.

Лева остановился, чтобы перевести дух. Михаил вопросительно смотрел на него:

- Ты что, издеваешься, - сказал он, наконец.

- А ты подожди, самое интересное еще впереди. По сей день существует мнение, что, если Атлантида и была когда-то, то ее следы следует искать на острове Крит: так называемая Минойская цивилизация, пришедшая в упадок как раз после одного из природных катаклизмов. Так вот, ничего подобного. Следы Атлантиды следует искать, скорее всего, не в Средиземном, а в Черном море. Но это не важно. Гораздо важнее, что мы нашли следы атлантов.

После этих слов Лева сделал паузу и с пафосом посмотрел на Михаила. Михаил не произнес ни звука.

- Теперь перехожу к интересующему нас вопросу. Ты, конечно, знаешь, что на острове Кипр давным-давно, на заре археологии, найдены таблички с письменами, относящимися предположительно к пятнадцатому-двенадцатому векам до нашей эры, написанными на языке, не поддающемуся пока расшифровке.

- Ну я ведь все таки на филолога учился, - улыбнулся Михаил. 

- Так  вот. Мы с Сашей считаем, что язык этот был занесен на Кипр не кем иным, как атлантами. Если предположить, что население Кипра было под сильным влиянием Атлантиды, то все сходится. По крайней мере, тогда объясняется тот факт, почему таблички, условно датированные пятнадцатым веком, так отличаются от табличек двенадцатого века: критский язык на Кипре постепенно заменяется языком атлантов. Вот эти таблички.
С этими словами Лев указал на информационную панель, и на ней появилось фотографическое изображение найденных на раскопках табличек с древними знаками: квадратиками, соединенными черточками, крестиками.

- Да, я видел их когда-то.... в прошлом, - сказал Михаил голосом, лишенным всякого интереса к увиденному.

- А вот это ты видел? - Лев щелкнул переключателем, и на панели появилась другая картинка: латинскими буквами была написана какая-то абракадабра.

- Что это? - поинтересовался Михаил.

- Это то, как звучит этот язык. Мы переписали текст табличек в транслитерации латинскими буквами.

Михаил недоверчиво посмотрел на гостей.

- Скажу больше, - вступил в разговор Александр, - мы расшифровали язык атлантов! Мы можем говорить на этом языке.

- И сейчас мы собираем энтузиастов, готовых включиться с нами в наши исследования, - подхватил Лев.

- И много таких? - поинтересовался Михаил.

- Пока только мы вдвоем.

- Если хочешь присоединиться к нам, добро пожаловать. Но для этого ты должен расшифровать содержимое табличек. Это что-то вроде вступительного испытания. Есть оригинальный текст, есть транслитерация — дерзай.

- Пошли вон, - сорвался Михаил. - Я думал, вы по делу пришли, а вы, похоже, дурака валяете.

- Ну, мы тебя не торопим, - совершенно серьезно, глядя Михаилу прямо в глаза, продолжал Лев. - Ты вроде не дурак, подумай. Если чего надумаешь, найдешь нас.
Его гости быстро встали и вышли, ничего больше не сказав.

«Вот придурки», - подумал им вслед Саевич.


***

Михаил был вне себя от ярости. Он чуть было не раскрылся им, а эти два клоуна притащились об Атлантиде говорить! «Да еще такой вздор. Учеными называются: им бы детские книжки писать. Еще Платона сюда приплели, стали мне про Атлантиду рассказывать. Либо они полные придурки, либо меня идиотом считают. Вся их теория притянута за уши и не выдержит сколько-нибудь серьезной проверки.  Да еще этот ребус в конце. Зачем?»
Михаил не мог успокоиться до самой ночи. Когда он уснул, ему снилось, что он был жителем Атлантиды. И было это в тот самый момент, когда та стала погружаться в море. Он вместе с целой толпой несчастных: мужчин, женщин, детей, пытается взобраться на вершину холма. Но тяжелая ноша не дает ему подняться: в его мешке - таблички с надписями. Вода доходит ему до колен, он пытается сбросить с себя свое бремя, но невидимый голос с неба громогласно вещает ему: «Саевич, в этих текстах твое спасение».

На утро Михаил Семенович даже не вспомнил о вчерашних гостях. Он не думал о них целую неделю. Но вдруг, вернувшись домой со службы, он так и застыл на пороге: «А что, если самоуверенный придурок — это я! Когда Саша и Лева были такими уж дураками? Что, если они это все разыграли специально?»

В этот вечер Саевич не стал ужинать. Как только он вошел, он сел в кресло и задумался.
Что именно они хотели сказать ему? Так, чтобы кроме него это никто не понял. Рассказ про Атлантиду — это блеф, фикция, мистификация. Язык атлантов — это уже теплее. Они сказали, что говорят на каком-то языке и предлагают ему к ним присоединиться. Хорошо, но почему не дать словарь. Зачем этот ребус?

«А затем, чтобы самозванец не догадался!» - Саевич аж подскочил от этой мысли. - «Но как же тогда? Есть таблички, есть транслитерация, как они говорят. Таблички настоящие, так что же, может быть, и язык атлантов существует? А как можно понять язык, обладая лишь его написанием и звучанием?»

В этот вечер Михаил так и не нашел ответа на этот вопрос. Целый месяц все вечера он проводил, изучая предоставленный ему текст на мертвом языке, сопоставляя его с различными языками Средиземноморья.

Никаких зацепок. Но Ляписов и Парусевич зачем-то дали ему все это. Значит они были уверены, что Михаил Семенович рано или поздно найдет ключ к решению этой загадки.
Через месяц с момента начала решения этой головоломки Саевич был абсолютно уверен, что то, что написано на древних табличках не имеет никакого отношения к тому, что написано латинским шрифтом.

«Может быть, таблички вообще тут не причем. Вдруг Саша и Лева их всунули для отвода глаз. Но тогда остается лишь текст, написанный ими самими, и нет никакого древнего языка атлантов. А что тогда есть? В этом тексте зашифровано какое-нибудь послание?»
После подобных соображений Саевич потратил еще три недели, пытаясь найти ключ к зашифрованному тексту. Ничего не получалось.

«Нет, русский язык не подходит. Ну тогда его прочитать вообще невозможно. Вот ребус загадали, друзья ученые. Хоть бы подсказку какую оставили». Но подсказки не было.
Михаил стал размышлять дальше: «Подсказки они мне не оставили, значит эта подсказка мне известна. Что эти двое могли знать обо мне еще до прихода самозванца. Моя служба на «Бесстрашном»? Нет, не то. Мой бизнес? Тоже нет. Помнится, как-то я рассказывал о моих увлечениях в университете на Земле шумерским и аккадским языками. Ну-ка, посмотрим. Текст звучит благозвучно, значит, гласные и согласные звуки не перепутаны между собой. В тексте встречается всего четыре различных гласных звука, значит, это аккадский».
Михаил поднялся с кресла и заходил по комнате. Он не мог подавить возбуждения: наконец-то он напал на след.

Это какой-то всем известный древний текст, который я, наверняка, должен знать.
Далее оставалось проверить на соответствие последовательно несколько памятников древней литературы, начиная с самого очевидного. И вот, он, наконец, прочитал:


«Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что всех породила,
Воды свои воедино мешали...»

Это была знаменитая поэма Энума Элишь: семь глиняных табличек из библиотеки ассирийского царя Ашшурбанапала.

Это был ключ к тайному языку общения. Чтобы обмануть самозванца, Ляписов и Парусевич взяли аккадский язык и зашифровали его.


***

Саевич с детства обладал феноменальной памятью. Древние языки он изучил еще в юности. Сейчас, когда ему пошел уже шестой десяток, он знал аккадский, шумерский, латынь и древнегреческий так же хорошо, как в двадцать. Теперь оставалось выучить еще один язык, искусственно полученный из языка легендарных жителей древнего Междуречья путем замены одних звуков другими.

Три месяца потратил Михаил на заучивание слов, переделанных из аккадских. Он ничего не записывал, чтобы не оставлять никаких шансов наблюдающему за ним компьютеру. Более того, Саевич занимался всем этим, делая вид, что смотрит телевизор или слушает музыку.
Ко времени, когда Михаил Семенович решил сам для себя, что освоил тайный язык, так необходимый ему для плетения заговора, он находился в последней степени утомления.
Но дело было сделано, и Саевич с чистой совестью мог позволить себе отдохнуть. Настроение у него было превосходное, и он отправился на горный курорт, один из тех, куда раньше направлял туристов с Земли, кататься на лыжах и дышать чистым воздухом.
Он вернулся через две недели, отдохнув и набравшись сил. Он не спешил. Он ждал двенадцать лет. Теперь он хотел все правильно подготовить. Прежде чем встретиться с  Ляписовым и Парусевичем, Саевич стал усиленно делать вид, что увлекся легендами об Атлантиде. Все вечера напролет он перечитывал научную и околонаучную литературу по этому вопросу, заказал в художественной мастерской бюстик Платона и затем торжественно водрузил его около своей постели. Короче, строил из себя полного идиота, заболевшего идеей фикс отыскать следы атлантов.

Через три месяца Михаил Семенович решил, что достаточно покривлялся, и дал знать своим ученым друзьям, что готов к встрече.


Эта историческая встреча произошла в доме Саевича, поскольку он единственный из троих друзей жил один.

- Ну,  и задали вы мне работенку! - глупо улыбаясь, начал Михаил. - Я сперва думал, что вы спятили: Атлантида, атланты, остров Кипр. А потом, знаете, как-то втянулся. Ваша кипрская теория очень интересна. И то, что Атлантида находилась в Черном, а не в Средиземном море, тоже звучит очень правдоподобно. Более того, вы нашли следы атлантов только на Кипре, а я их нашел также в Италии, в Палестине, на Балканах. Но я вам об этом расскажу чуть позже...

Александр и Лев смотрели на него с нескрываемым удивлением.

«Что, заерзали?»- смеялся про себя Саевич: «Слушайте, слушайте».

- Так вот...

Далее, не меняя интонации, Михаил Семенович бегло заговорил «по-атлантидски»:

- Я вас слушаю, друзья мои? Рассказывайте, зачем вы все это затеяли. Надеюсь, не для того, чтобы проверить мои интеллектуальные способности.

Саша и Лев переглянулись и прыснули со смеху. Саша начал, тоже «по-атлантидски»:

- Понимаешь, Миша. Мы уже все в таком возрасте, когда хочется от слов переходить к делу. Помнишь, мы много раньше разговаривали. Ты тогда от нас откололся. Может быть, тогда ты был прав. Но сейчас ты нам нужен. Мы ведь, по сути, кроме своего родного университета ничего в жизни не видели. А у тебя большой опыт в разных делах. Про язык это Лев придумал. По-моему, замечательно. Мы с его помощью надеемся еще привлечь единомышленников.

- Саша, о чем идет речь?

- Речь, Миша, идет, если ты не возражаешь, о покушении на Председателя.

- Не возражаю, - по-русски ответил Михаил.

Здесь следует вставить короткое замечание по поводу использования «языка атлантов». Поскольку наши герои говорили на аккадском языке, изученном лишь по ограниченному числу письменных источников, на его вавилонском диалекте, существовавшем за тысячу с лишним лет до новой эры, речевые обороты и лексика которого сильно отличались от современного русского языка, автор взял на себя смелость осовременить эти диалоги для облегчения их восприятия читателем. Наши заговорщики же пользовались тем словарным запасом и теми языковыми возможностями, которые у них были в наличии.


Итак, жизнь Михаила Семеновича Саевича снова наполнилась смыслом.  После первых же разговоров со своими сообщниками, которые происходили непременно либо над картами Средиземноморья, либо над какими-нибудь древними текстами, он понял, что Ляписов и Парусевич действительно мало чего понимают в конспиративной работе. Поэтому разработка плана покушения целиком легла на него.

Дело это было посложнее, чем расшифровать «атлантидский язык». Саевич долго проработал экспертом по безопасности и приблизительно представлял, как функционирует система охраны самозванца. Шансов ее перехитрить было очень немного.

В результате друзья договорились о следующем: Саевич должен будет в течение года раздобыть, не вызывая подозрений, компоненты взрывного устройства; за это время Ляписов и Парусевич должны будут привлечь к их плану еще несколько человек, лучше всего, если это будут студенты из университета; далее компоненты адской машины нужно будет перенести в университет и спрятать там до поры до времени. На это нужен еще год. Таким образом, через два года, когда будет проходить ежегодное выступление Председателя перед студентами, у них будет все готово для покушения. Останется только заложить взрывное устройство в актовом зале.

Заговорщики договорились собираться раз в месяц, для того, чтобы корректировать свои планы.


***

Борис Петрович Тихомиров глядел через помытые ливнем стекла на нечеткие очертания серого города. На улице была настоящая буря: с омерзительным ливнем, штормовыми порывами холодного ветра, громом и молнией. Такое утро никогда не предвещает ничего хорошего. Хочется зарыться поглубже в одеяло и лежать неподвижно как можно дольше, может быть, до самого обеда.

«Служба зовет», - грустно улыбнулся Тихомиров: «Постараюсь сегодня не задерживаться. Вроде бы, кроме текучки на повестке дня ничего нет».

Но не тут-то было. Как только Борис Петрович опустился в свое рабочее кресло, панель засветилась новыми сообщениями. Красным цветом были подсвечены следующие строчки:
«Дело №45989045, группа (информация по ее членам прилагается) взята под наблюдение 105 дней назад; причина взятия под наблюдение — ведение систематических разговоров на неустановленном языке. Язык не поддался машинной расшифровке. Некоторые члены группы ранее были знакомы и вели разговоры, показывающие их недовольство существующим строем.
Предлагается взять дело под контроль».

Ну вот, он так и знал! Это было новое задание, висяк, о выполнении которого он должен был еженедельно писать отчет. Ну первые две недели можно смело писать: «ознакомление с материалами». Но дальше нужно будет чего-то выдумывать. Доказать машине, что это не заговор можно будет только в том случае, если удастся расшифровать записи разговоров. Или, другой вариант. Общение прекратилось, и в течение двух лет никаких антиобщественных действий от наблюдаемых не последовало. А до той поры — пиши еженедельные отчеты.
В тот дождливый день Тихомиров лишь бегло просмотрел предоставленные компьютером материалы: группка маргиналов вбила себе в голову, что напала на след Атлантиды. Сперва их было двое: два сорокалетних профессора филологии; затем появился третий: тоже бывший филолог, сейчас работает в Управлении дальних перевозок, где на хорошем счету; затем появились еще трое: юноша и две девушки, все студенты, будущие филологи.

«Тоже мне, заговорщики», - пренебрежительно подумал Тихомиров: «Да, висяк,  висяк!»


Тихомиров был настоящим профи сыска. Он прекрасно знал, что если компьютер спустил ему на контроль наблюдаемых, значит, у него были на это веские основания. Машина не ошибается, потому что лишена эмоций, а в ее программу заложены такие сложные алгоритмы мышления, которые человеку даже не снились. Единственный ее недостаток, если это можно назвать недостатком — абсолютное отсутствие фантазии. Именно для того, чтобы разбавлять, когда это необходимо, холодный разум машины человеческими эмоциями, опытом и интуицией, и нужны были инспекторы Планетарной службы безопасности.

Иногда, когда ситуация казалась запутанной, Борис Петрович делал небольшую паузу после начального ознакомления с делом, чтобы поутихли первые впечатления, и можно было с холодной головой приступать к анализу. Так случилось и в этот раз. Через пару дней он вернулся к изучению материалов по группе филологов, но на этот раз с предельной тщательностью и вниманием.

Теперь эта группа уже не казалась ему такой уж простой. Изучение «атлантидского» языка шло как-то у них слишком гладко, как по накатанной, а так не бывает.

Почему для вовлечения в свой научный кружок нужно было всем задавать один и тот же ребус? Почему несколько веков данные таблички с острова Кипр считались неподдающимися расшифровке, а теперь их может прочитать буквально каждый? Почему эти ученые не делают записей? Почему никто не попытался составить словарь языка атлантов? Почему они встречаются с одинаковой периодичностью, как по расписанию? Почему они могут говорить на бытовые темы по-русски, а как дело заходит до Атлантиды, сразу переходят на тарабарщину? Почему это хобби у людей возникло так неожиданно, без предыстории, без увлечения до этого чем-нибудь похожим? Почему, почему, почему... Нет. Машина не ошиблась. Что-то здесь не чисто.

Тихомиров видел два пути поиска ответов на все эти «почему». Во-первых, можно просто подождать развития событий, ведь где-нибудь эти «исследователи» обязательно проколются. Во-вторых, можно пытаться расшифровать язык общения.


***

- Итак, у нас осталось ровно пять месяцев до выступления самозванца в университете, - начал Саевич ежемесячное заседание «Клуба новых атлантов», как в шутку назвали свою небольшую организацию ее члены. - Надо с гордостью сказать, что полтора года подготовительных работ не прошли даром. Во-первых, у нас есть все необходимое для адской машины, и притом в достаточном количестве. Все это спрятано по разным адресам в разных городах нашей замечательной планеты. Во-вторых, мы все еще на свободе, а это значит, что мы вот уже столько времени водим за нос самозванца с его хваленой службой безопасности, и это не может не радовать. Но все же, друзья мои, призываю к крайней осторожности и внимательности. При первых же подозрениях сворачиваем все и ложимся на дно.

Эти слова произносились, когда все шестеро склонились над картой схемой Черного моря и с любопытством ее рассматривали, как будто пытались в пестрой мозаике условных географических обозначений найти главный вопрос своей жизни: «Где находятся остатки великой Атлантиды?» Встреча, как и все предыдущие, проходила в доме Саевича. За эти полтора года состав группы расширился до шести человек, причем пополнился за счет молодежи: Гриша Самоцветов, самый молодой среди них, был студентом первого курса; Оленька Шульц и Варя Мишина учились вместе на третьем курсе. Иногда Саевичу казалось, что они напрасно втянули этих детей в свое, прямо надо сказать, безнадежное дело. Но, с другой стороны, для того, чтобы пронести все необходимое в университет, собрать там из этого бомбу, а затем заложить ее в аудитории, нужны были люди. Потом, они прошли «тест на сообразительность», что, учитывая их возраст и знания в области истории и филологии, было скорее случайностью, а значит, такова была их судьба. Михаил Семенович продолжал:

- Теперь, когда сделано уже так много, остался самый пустяк: собрать из этих всех деталей бомбу. И если до сего дня основная нагрузка по поиску и закупке всего этого добра ложилась на меня, то теперь поработать придется всем. Компонентов всего восемнадцать. Они расположены по адресам, которые я распределил между нами. Если каждый из нас заберет по три компонента, то это не должно вызывать подозрений у машины. В течение четырех ближайших месяцев мы должны будем пронести все это в университет. Поскольку нужные нам элементы являются составными частями различных полезных приборов, это также не должно вызвать подозрения. Главное, все  должно происходить строго по разработанному мной графику, чтобы компьютер, даже если он следит за всеми нами, не смог выявить в наших действиях закономерность.

Пока Саевич говорил, остальные заговорщики молчали. Все происходящее больше напоминало инструктаж, чем собрание подпольной организации, где каждый пытался бы поделиться своими мыслями или выразить свои чувства. Все пятеро безоговорочно видели в Михаиле своего вожака и готовы были слепо подчиняться его плану.

Когда инструктаж закончился, и обязанности каждого на месяц вперед были определены, все быстро разошлись, и Михаил Семенович остался один в своем большом просторном доме. Он неподвижно сидел в кресле и смотрел в одну точку на потолке. Маленькие роботы-мухи расселись по комнате, Саевич насчитал их девять, и бесшумно замерли в ожидании.
«Самозванец смотрит за мной», - повторял про себя Михаил,- «самозванец смотрит за мной...».


***

Прошло уже семь месяцев, а в деле филологов, которое вел Тихомиров, не было никаких зацепок. Наблюдения за подозреваемыми ничего не дали: они по-прежнему встречались раз в месяц, говорили мало. Единственное, что настораживало это то, что все они вдруг неожиданно стали колесить по планете, делать какие-то покупки, либо просто забирать какие-то вещи. Всего было приобретено около шестидесяти предметов, причем компьютерный анализ не выявлял ничего подозрительного.

«Что-то они зашевелились, наши языковеды. Как бы чего не наделали, а то потом отвечай за них. Нужно срочно расшифровывать их язык».

Тихомиров подключил к работе по дешифровке с десятка два профессоров, знатоков древних языков. Общее заключение было таким, что текст табличек и текст транслитерации никак не связаны между собой. Это ставило в тупик, из которого инспектор планетарной безопасности не видел выхода.

Не работали и обычные методы взлома кодов. Борис Петрович теперь был уверен, что таблички сами по себе подброшены ему только затем, чтобы сбить со следу, и занимался текстом, написанном на латинице. Перебор всех современных языков не дал никакого результата.

Тихомиров нервничал. Он понимал, что время работает не на его стороне. Не имея никаких идей в запасе, он давал компьютеру самые разнообразные, иногда нелепые, задания. Например, определить общее число километров, которое каждый из наблюдаемых проехал по планете за последний месяц и сравнить со средним. Или сравнить словарный запас каждого из наблюдаемых на русском языке и на «языке атлантов». Или найти общее между всеми членами группы.

Общее между такими разными людьми нашлось только одно: любовь к истории, увлечение древними языками. А что это давало? Ничего.

Подсылать к ним в группу провокатора не хотелось: могли почуять подвох и затаиться на долгие месяцы.

«Каждый из них знает латынь, древнегреческий, древнеегипетский, шумерский, аккидский. Далее знания расходятся».

Следующий запрос компьютеру стал роковым для заговорщиков. 


ГЛАВА III

***

О том, что один из землян, тридцатилетний молодой человек, страдающий ожирением, носит в себе опасный вирус, против которого ни у кого на Рае нет иммунитета, Сергей Комаров пока не стал никому сообщать. Сперва ему просто хотелось во всем самому разобраться, еще раз перепроверить, не ошибся ли он. Дело в том, что у него, как и у любого человека на Рае, выработался легкий комплекс неполноценности перед искусственным интеллектом, и теперь, когда он, наконец, оказался сообразительней машины с ее совершенной системой диагностики, Сергей просто не мог поверить своему счастью.

Сергей провел дополнительные исследования. Его предположения полностью подтвердились:  землянин был очень опасен для любого на планете. Сам же он мог оставаться совершенно здоровым. Это был не изученный на Рае тип вируса, проникающий через кожу. Зараженный этим недугом уже через два дня сам становился распространителем болезни, а первые признаки недомогания должны были появиться, по мнению Сергея, не ранее чем через  неделю. Далее болезнь начинает развиваться стремительно,  и смерть наступает очень быстро.

Теперь Сергей Иванович Комаров,  главный специалист по вирусным инфекциям, просто обязан был доложить о результатах своих исследований. Но он пока медлил. Земляне еще двадцать дней просидят в карантине (их должны были выпустить оттуда после всех праздников), так что время у него было.

Надо сказать, что он не имел в виду ничего дурного, идя на это незначительное, как он думал, должностное преступление. Просто пока счет его единоборства с искусственным разумом, в этом раунде, был один - ноль. Если же Сергей в течение недели  в одиночку найдет лекарство от обнаруженного им заболевания, то это будет уже два - ноль. Никому ведь плохо от этого не станет. Если он доложит немедленно, землянина сразу же изолируют, исследования проведут совсем другие люди, а ему достанется только довольствоваться ознакомлением с результатами.

Но не только это беспокоило Сергея. Его отношения с Леной вдруг неожиданно дали трещину. Эта шутка про Председателя не давала ему покоя. Он пытался ненавязчиво вернуться к этой теме еще раз, но увидел в ее глазах такой холод, что больше не рисковал. И все после этого как-то пошло не так. Лена почти не улыбалась ему. Она как будто ждала от него чего-то. Но он никак не мог понять, чего.

Как-то вечером он сидел один в своем жилом отсеке и смотрел телевизор. Информационная стенка сияла всеми цветами радуги, создавая трехмерное изображение, что гарантировало просмотр фильмов «с полным погружением». Фильм, который он смотрел, назывался «Прости, дорогая!», и все то время, которое он провел у панели, молодой человек и девушка не переставая сорились. Это была комедия.


«Милый, мы договаривались, что мама сегодня к нам придет в гости», - визгливым голосом сказала девушка.

«Я не помню что-то», - начал заводиться парень.

«Как же ты не помнишь? Слово свое надо держать, если ты мужчина!», - теперь уже девушка заговорила на повышенных тонах.

«Я всегда держу слово. Когда мы договаривались?».

«На прошлой неделе, во вторник».

Юноша подошел к пульту, нажал несколько кнопок и произнес в пустоту:

«Пожалуйста, стенограмму всех наших разговоров с женой в прошлый вторник».

Через секунду в комнате, где это все происходило, вспыхнула информационная стенка и вся запестрела мелким текстом. Парень внимательно со всем ознакомился, кивнул головой и примирительным тоном изрек:

«А я разве против твоей мамы? Какая все-таки замечательная штука, эта система слежения. Не надо вести дневник, наше правительство это делает за тебя!»


В это время вошла Лена. Она бегло взглянула на происходящее на экране и улыбнулась:

- Слава правительству! Я и не знала, что ты такое смотришь.

- Слушай, Лен! Я в последнее время думаю о наших с тобой отношениях. Ты стала какая-то другая совсем. Что-то случилось?

Лена села перед ним на корточки и долго смотрела ему прямо в глаза, чуть-чуть прикрыв ладонями свое лицо.

- Подумай, ты ведь у меня умный, - она улыбнулась и заговорила совершенно беззаботным веселым голосом,- так, я смотрю, ты не ужинал. Ладно, уж, покормлю тебя. А ты сиди, отдыхай.

Он медленно поднялась и вышла на кухню, а Сергей остался смотреть фильм.


Лена появилась в его жизни неожиданно, и Сергею не хотелось, чтобы она также неожиданно исчезла. Она сказала, чтобы он сам подумал. Значит она была уверена, что он найдет ответ.
Что, в принципе, Сергей знал о ней? Если задуматься, то получится, что очень немного. За те месяцы, что они встречались, она мало рассказывала о себе: кроме того, что учится на инженера. Она любит готовить, совершенно не умеет ездить на роликах. Еще, если ему только не показалось, она не очень-то любит Председателя.

Все пошло не так после того вечера, когда они сидели у него и ели что-то из китайского ресторана. Показывали процесс по делу заговорщиков, и в ее взгляде Сергей прочитал такую решительность, что ему тогда стало на секунду не по себе. Через короткое время после этого она ему рассказала о Председателе. Ну, если бы она подыскивала ему замену, вряд ли она стала бы об этом говорить. Тут что-то еще.

«Хорошо, пойдем с другого конца», - Сергей не обращал внимания на включенную панель, он полностью погрузился в анализ: «Что Лена знает обо мне? Что я вирусолог. Что катаюсь на роликах. Что я неплохой любовник.

Желание выйти замуж сразу отбросим: я ей раз в неделю делаю очередное предложение. Ролики, наверное, тоже не причем. Остается моя профессия. А она-то тут причем?»
Сергей заерзал. Ничего не сходилось. И почему ей просто не сказать. Чего она хочет.
«Хорошо, зайдем с этой стороны. Почему ей не сказать? Первое, боится меня. Второе, боится себя. Третье, боится еще кого-нибудь. Ну, предположим невероятное, что Леночка - заговорщик и поэтому не может мне что-то сказать, опасаясь системы наблюдения».
Сергей улыбнулся, но чем больше он анализировал ситуацию, вороша недавние воспоминания, тем больше именно эта версия казалась ему самой правдоподобной.

«Недаром же она сказала мне про Председателя. Она хочет с ним встретиться, чтобы убить!»
У Сергея мурашки пробежали по спине. Все было, в принципе, хорошо. Он сидел и размышлял на самые что ни на есть бытовые темы: пытался понять, чего хочет его женщина. И вдруг как током ударило. Измена! Руки и лицо у него стали влажными от холодного пота. Жизнь рухнула. В один миг из жизнелюбивого обывателя он превратился в заговорщика. Он не сможет предать ее, и не сможет отказать ей ни в чем. И он ей поможет, хотя бы для того, чтобы показать, как сильно он ее любит.

«Точно! Ей нужен вирус, смертельный вирус, которым она сможет заразить Председателя. Никакого другого оружия она не сможет пронести с собой в его спальню. Но откуда она знала, что я смогу его достать. Я, конечно, сболтнул лишнего в той передаче на телевидении, про хранилище опасных вирусов говорил... Она и решила. Но где гарантия, что она сможет охмурить Председателя. Здесь элемент случайности, конечно, есть. Но если дело сорвется, я бы ее просто вылечу, и все! Гениально!»


- Сережа, иди ужинать, - послышался с кухни голос Лены.
Сергей как ни в чем не бывало встал и непринужденной походкой пошел на зов. Они ели молча.

- Ты знаешь. А я, кажется, тебя понял.
Лена внимательно изучающе посмотрела ему в глаза.

- Ну и прекрасно, - наконец  сказала она.


***

Большинство людей в той или иной степени ощущают потребность в постоянном руководстве со стороны более сильного или опытного лидера. Психологи утверждают, что предоставляя другим решать за себя, что нужно делать, человек избавляется от излишнего чувства беспокойства. Лишь очень немногие люди совершенно не нуждаются в вожаке, а любая попытка навязать им чужую волю воспринимается в штыки. Лена Лапина была как раз из их числа.
Если верить родителям, первым ее словом было «папа», а вторым - «сама», как это было не обидно маме. Она росла в хорошей крепкой семье, где родители не только любили, но и уважали друг друга. Ее отец, Василий Владимирович Лапин, полковник в отставке, женился на Лениной маме сразу же после того, как списался с быстроходного фрегата «Бесстрашный», которым командовал последние двадцать лет своей службы. Они поселились на Рае, выбрав эту планету за ее спокойный, размеренный ритм жизни и чистый воздух, и через несколько лет у них родилась дочь.

Лена с самого раннего детства была очень красивой девочкой. Правильные классические черты лица ей достались от мамы, а от папы она взяла статную фигуру и независимый характер. Людям всегда нравятся красивые смышленые дети, и Лена была избалована вниманием и любовью окружающих. Иногда совершенно незнакомые прохожие останавливались на улице, чтобы просто сделать ей комплимент, когда они гуляли с папой в городском парке.
Нельзя сказать, что мать не участвовала в воспитании ребенка, наоборот, все домашнее хозяйство было как раз на ней. Но для Лены именно отец, всегда спокойный, рассудительный и мудрый, являлся образцом для подражания.

«Запомни, дочка», - часто говорил он ей, - «человек может потерять все и оставаться при этом человеком. Лишь потеряв достоинство, он становится подобен животному, злобному и трусливому». Лена навсегда запомнила эти слова.

В их доме всегда было много гостей. Обычно они собирались по вечерам и рассаживались за большим круглым столом ужинать и разговаривать. На этих разговорах взрослых Лена и росла. Ей всегда казалось, что у отца не было недостойных друзей. Особенно ей нравилось, когда их дом посещали бывшие сослуживцы Василия Владимировича: тогда они вспоминали сражения с пиратами, долгие походы к отдаленным уголкам космоса, и Лена гордилась своим отцом, и всеми этими людьми, рисковавшими своими жизнями ради хорошего дела.

Затем к власти пришел Председатель, и отец постепенно перестал собирать друзей. Лена только потом поняла, почему: всем этим людям, прямым и откровенным, было мучительно стыдно делиться своими мыслями в присутствии металлических жучков-шпионов. Они предпочли не впускать в свои разговоры посторонних. Отец стал замкнут и молчалив. Видимо, как много позже догадалась Лена, для него Председатель был тем же самым пиратом, одним из тех, с кем он всю жизнь боролся.

В школе у Лены не было проблем ни с учителями, ни с детьми. Больше всего из школьных предметов ей нравилась история, особенно ее завораживало средневековье. Рыцари в стальных доспехах и белых плащах, с их кодексом чести и куртуазной любовью к прекрасной даме, странствующие монахи в одеяниях, покрытых пылью и грязью, просвещенные благочестивые монархи, окруженные блистательными придворными вельможами, крестовые походы с их невообразимой чехардой событий — все это будоражило ее воображение, переносило из серого и неприглядного мира власти искусственного разума в совершенно иное измерение, туда, где жили достойные люди, преисполненные отваги и доблести, туда, где только смелостью, а не учеными премудростями или стяжательством, можно было прорубить себе дорогу к славе и почету.

С момента, когда у растущей Лены фигура стала приобретать женственные очертания, и начала формироваться грудь, она стала предметом пристального внимания со стороны мальчишек. От желающих проводить ее из школы до дома не было отбоя, и Лена специально провоцировала драки за право стать провожатым. Образ прекрасной дамы средневековья, дарящей цветок победителю рыцарского турнира, прочно засел в ее голове, и она играла в эту игру несколько лет. Пусть ее провожал не самый умный парень в школе, но наверняка самый сильный и смелый. Со временем сильным и смелым парням стало нужно больше, чем просто пройти с красивой девчонкой за ручку из школы до ее дома, и эту игру пришлось прекратить. Какое-то время Лена пыталась найти себе друзей из числа зубрил, семенящих в школу с педогогикусом подмышкой, на которых она раньше просто не обращала внимания. Но те ее сторонились, боясь быть поколоченными ее прежними ухажерами.

Время шло и ее все больше и больше стали раздражать откровения подруг об их сексуальном опыте. А те, как будто в отместку за ее красоту и недавние успехи у мальчиков, делились с ней всем до мельчайших подробностей. Наконец, она решилась попробовать.

Но Лена, прекрасная дама средневековья, случайно занесенная в век думающих летательных аппаратов и телевизоров со стереоизображением, не могла сделать ЭТО просто так, не влюбившись до безумия, или влюбившись в человека,  не отвечающего ее требованиям. Ее отец был образцом мужчины. Но она не задирала планку так высоко. Она найдет человека, подобного папе, когда захочет создать семью. Достаточно было, чтобы ее избранник мог своими поступками доказать, что он также смел, отважен и благороден, как рыцари из ее подростковых грез.


Саша был ее одноклассником. Он, также как и Лена, воспитывался в хорошей семье. Его папа был архитектором, тем самым, который еще при старом порядке построил здание университета. Мать его вела домашнее хозяйство, имела университетский диплом по специальности музыковедение. Саша сочетал в себе черты отца и матери, он хорошо учился (особенно хорошо ему давалась математика), а также неплохо играл на нескольких музыкальных инструментах. Лена впервые обратила на него внимание на уроках истории, где Саша показал не только хорошее знание предмета, но и мог рассуждать, давая свою собственную оценку историческим персонажам и событиям. Именно история и стала поводом для начала их дружбы.

С Сашей было приятно разговаривать на самые разнообразные темы. Он оказался прекрасным рассказчиком и знал множество занимательных историй, часть которых он услышал от своего отца, часть вычитал в книгах. Его хорошее воспитание приятно удивило Лену (как он был не похож на ее прежних ухажеров, завоевавших ее внимание на «рыцарских турнирах»), она еще никогда не встречалась с таким обходительным и предупредительным молодым человеком.
С каждым днем Саша ей нравился все больше и больше, и было видно, что он влюбился в нее до потери аппетита.

Через месяц дружеских отношений Саша впервые поцеловал ее, точнее, Лена впервые позволила себя поцеловать кому-либо из представителей противоположного пола. Она чувствовала, что еще чуть-чуть, и она влюбится в этого мальчика-паиньку, но пока еще контролировала свои чувства.

Но перед тем, как сделать еще один шаг в их с Сашей отношениях, Лена решила устроить ему проверку «на право называться рыцарем». Ей в этом нужны были помощники, и она подговорила Гришку Петрова, который два года назад провожал ее домой, а на тот момент уже кончил школу и околачивался без дела, создавая видимость подготовки к поступлению в университет, помочь ей.

В тот злополучный день они с Сашей гуляли в тихом уголке городского парка, там, где в это время суток нельзя было встретить ни единого прохожего. Они сидели на скамейке под низко свисающими ветками клена и целовались, когда к ним подошел Гришка и его приятель, которого Лена не знала.

- Здорово, пацанчик, - задиристым голосом начал Гришка. - Вот мне эта шлюха не давала, а тебе, гляжу, больше повезло.

Саша не успел открыть рот, чтобы ответить что-нибудь, как получил сильный удар ногой в висок и тут же потерял сознания.

- Что ты наделал! - заорала Лена. Она еще не поняла, что происходит.

- Заткнись, сука, - рявкнул на нее Гришка и отвесил ей оплеуху.

В следующее мгновение его приятель схватил ее сзади за руки, а Гришка стал срывать с нее одежду.

Когда Лена уже была совершенно голой, и у нее не было сил сопротивляться, быстро и неожиданно появились железные собаки-полицейские и нейтрализовали двух злоумышленников.
Саша долго лежал в больнице с сильным сотрясением мозга. У Лены два дня не прекращалась истерика, и ей понадобилась помощь психолога. Но это были еще не все неприятности. На суде защита отвергала факт хулиганского нападения и попытку изнасилования тем, что все произошедшее было подстроено Леной. Были предоставлены стенограммы разговора Лены и Гришки, где та просила попугать Сашу. Короче, во всей этой истории Лена предстала не в самом приглядном свете. Тем не менее, насильников осудили, а Лене пришлось доучиваться в другой школе.

После всей этой истории Лена очень боялась разговора с матерью, но та не стала ее ругать, а только сказала:

- Какой ты у меня еще ребенок! Разве я когда-нибудь испытывала твоего отца. В жизни и так будет полно испытаний, поверь уж мне. Зачем самой осложнять себе и другим существование. Сейчас бы встречалась спокойно со своим Сашей, а теперь он даже и разговаривать с тобой не будет.  Обещай мне больше так никогда не делать.
Лена дала слово, и больше они к этому эпизоду никогда не возвращались.

Это происшествие для Лены имело еще одно неожиданное последствие. Казалось бы, она должна была быть благодарна автоматической системе мониторинга преступности за то, что собаки-роботы спасли ее от надругательства. Но она возненавидела эту систему слежки, потому что она предпочла бы быть изнасилованной, чем пройти через весь тот позор в суде.


Лена закончила школу и поступила в университет. Она сильно изменилась, и романтические мечтания больше не вели ее по жизни. Наоборот, она жила в реальном мире, в мире роботов, думающих кухонных комбайнов и само-разглаживающейся одежды. Она не увлекалась больше историей, запретила себе мечтать  и даже жизненные планы строила так, как будто искала оптимального решение в какой-нибудь задаче из институтского курса «Введение в искусственный интеллект»: «...найти оптимальное решение, если известно, что вероятность того-то — столько-то, а того-то — столько-то, а ресурса такого-то у нас столько-то...». Она стала настолько правильной, что  сокурсники за спиной дразнили ее занудой.
Ее будущая специальность называлась инженер-роботехник. Это был сознательный выбор: Лена не забыла обиду, нанесенную ей, как она думала, искусственным разумом, и ей хотелось разобраться, как функционирует эта система, подобно спруту оплетшая своими щупальцами весь Рай. Ей не давало покоя стремление, шедшее откуда-то из глубины души, освободиться от постоянного постороннего надзора за своей жизнью. Но она быстро поняла, что в университете преподают лишь начальный теоретический курс, достаточный для того, чтобы молодые специалисты могли обслуживать всю эту думающую неживую махину, но недостаточный для того, чтобы хоть ненамного приблизиться к пониманию ее функционирования. Секретами всех пятнадцати поколений искусственного разума владел лишь сам Председатель, а также покорный ему во всем центральный компьютерный кластер.

Лена не планировала свою жизнь больше чем на один шаг вперед, поскольку знала, что жизнь всегда оказывается сильнее даже самых продуманных планов, и ни один человек, будь он сверх рационален, не сможет предвидеть ни одного сколько-нибудь значимого поворота своей судьбы. Изменения в жизни Лены пришли внезапно и с совершенно неожиданной стороны. Вдруг объявился Саша: он сам нашел ее в университете и предложил возобновить отношения. Лена была одновременно смущена (ей до сих пор было стыдно перед ним) и обрадована. Несмотря на свою непостижимую красоту, она все еще оставалась девственницей. Нет, у нее не было недостатка в мужском внимании, и любой представитель сильного пола стал бы ее рабом по первому ее желанию.  Но после пережитой попытки изнасилования она испытывала страх перед сексуальной близостью, который был сильнее ее. Нежданно появившийся Саша был настоящим подарком судьбы.

Саша изменился не сильно. Конечно, он возмужал, его голос огрубел, руки стали сильными, а взгляд — решительным. Но в глубине души он все еще оставался тем самым прежним Сашей: пай-мальчиком и безнадежным романтиком, одним из тех, кто никогда не забудет пропустить женщину в дверях вперед,  или не заметить новый красивый шарфик на ее шейке.
В первый же вечер решительная Лена повела его к себе, где наконец они и сделали тот, следующий, шаг в их отношениях, который им не удалось сделать тогда.

Саша учился на филологическом и интересовался древними языками. Он много и интересно рассказывал Лене какие-нибудь истории про древние времена: то про таинственный народ Междуречья шумеров, то про еще более таинственных «людей с моря», появившихся одновременно во многих уголках Средиземноморья в конце второго тысячелетия до новой эры, то про тысячелетнюю историю народа этрусков, будто бы заранее точно знавших, когда наступит закат их цивилизации. Он так был увлечен всем этим, что современная жизнь, казалось, его совсем не интересовала.

Прошло уже полгода, как возобновились их отношения, как Саша показал Лене загадочные письмена: точнее, фотографию таблички с какими-то странными значками и текст непонятного содержания, написанный на латинице.

- Что это? - спросила Лена.

- Профессор сказал мне, что это написано на языке Атлантиды. Это что-то типа ребуса. Если я его разгадаю, то смогу присоединится к некоему обществу искателей Атлантиды.

- Ну и как, разгадал?

- Нет пока, даже не знаю, как к этому всему подступится. Но я не сдамся, ты ведь меня знаешь.

Целых два месяца Саша бился над этой загадкой, но так и не смог ничего прочитать. А еще через неделю Саша умер.

Лена впервые в жизни потеряла близкого человека. Она была еле жива от горя. Оказалось, что последний год Сашу мучили страшные головные боли, видимо, начавшиеся вследствие того злополучного удара в висок. Он скрывал это от Лены, чтобы не напоминать ей о тех событиях, и чтобы она не чувствовала себя виноватой. Лена поняла, что Саша знал о скорой смерти, поэтому он и нашел ее, забыв старую обиду, чтобы провести остаток дней своих с ней, как ему всегда хотелось.

После этого существование стало невыносимым. Лену постоянно мучили угрызения совести из-за той старой глупой ошибки, после которой все пошло наперекосяк. На похоронах она не посмела взглянуть в глаза родителям Саши, хотя те всячески давали понять, что не винят ее ни в чем.

А еще через некоторое время в университет пришли сотрудники Планетарной службы безопасности, и начались аресты.

Всем стала известна история с фальшивым древним языком.

«А ведь мой Саша мог бы быть среди заговорщиков, если бы был жив», - думала Лена.
А еще через несколько дней Лена узнала, что лидером у заговорщиков был Михаил Саевич, который часто раньше бывал в доме ее родителей. Они с отцом долго вместе служили на «Бесстрашном», потом он стал бизнесменом. Еще Лена знала, что его семья осталась на Земле, и что Саевич очень переживал по этому поводу.

Занятия в университете временно отменили. Лена сидела дома, делать ничего не хотелось, и она тупо уставилась в информационную панель, смотря все подряд. Одно интервью привлекло ее внимание: молодой врач рассказывал о вирусах. План в ее голове созрел моментально, и она приступила к его выполнению сразу же и не задумываясь.


***

Две недели Сергей сидел практически безвылазно в госпитале, пока лекарство от неведомой болезни не было готово. Чтобы сбить компьютер со следу, Сергею пришлось приготовить более тысячи различных препаратов. Затем он поместил их все в одинаковые коробочки из под витаминов. Как карточный шулер запоминает рисунок рубашки у карты в колоде, так и Сергей провел немало времени, чтобы запомнить фактически неразличимые отличительные признаки той коробочки, куда он положит препарат. Затем он, будто бы случайно, рассыпал большой ящик с витаминами, так что найти препарат во всей этой куче стало просто невозможно. После чего он долго качал головой, затем в течение часа строил огромную башню, положив нужное лекарство на самый верх. Подготовительная часть операции на этом закончилась.

После всего этого Сергей подал заявку на проведение личного врачебного осмотра у двадцати землян. Поскольку эта процедура входила в его компетенцию, разрешение было сразу же получено.

На следующий день Сергей внимательно осмотрел и ощупал каждого из двадцати. Теперь назад пути уже не было, с очень большой долей уверенности можно было утверждать, что он заразился.

За три дня до выступления Председателя к Сергею пришла Лена. Сергей, не глядя ей в глаза, произнес:

- Думаю, я сделал, как ты хотела.

- Не надо больше слов, - ответила Лена. - Пошли, ляжем. Я по тебе так соскучилась.
Утром они, как ни в чем не бывало, завтракали, шутили. Сергей должен был уйти первым. Уже в дверях он повернулся к ней и сказал:

- Ты не преподай больше так надолго! Я этого не перенесу. Прошу тебя. Четыре дня - максимум.

- Я тебя поняла, - был ответ.


***

- Дорогие друзья! Каждый раз, в день годовщины прихода к власти, я выступаю здесь с речью. Этой традиции уже пятнадцать лет, и за эти годы сменилось не одно поколение студентов. И, как всегда, я уверенно и, не кривя душою, говорю собравшимся, что вижу перед собой будущую интеллектуальную элиту нашего общества. Я с гордостью хочу сказать, что все предыдущие поколения студентов этого замечательного учебного заведения не обманули моих надежд: кто-то из них стал инженером, кто-то врачом, кто-то ученым, кто-то конструктором, но все они приносят пользу нашей замечательной планете Рай и нашему великому народу.

После этих слов зал разразился аплодисментами. Председатель стоял на высокой трибуне в лучах прожекторов, а полный зал молодежи рукоплескал ему. Настроение у всех было праздничное и приподнятое. Никто и не вспоминал, что еще недавно в этих стенах велось следствие, и пятеро их коллег, два профессора и трое студентов, осуждено на смертную казнь.

Председатель знал, как вести себя с такой аудиторией. Молодежь не знает жизни, у нее нет исторического опыта, она оптимистична и легка на подъем. Молодежь часто готова быть жестокой, и очень редко готова быть милосердной. Она не любит много думать и согласна принимать поспешные решения, если эти решения не противоречат их желаниям. Более того, молодые люди легче переносят трудности: ведь у них впереди целая жизнь, в которой целое море шансов и возможностей. Поэтому говорить нужно простым языком, большое внимание уделяя открывающимся перспективам и счастливой жизни впереди, тезисы должны быть яркими и образными, а призывы не очень обременительными.

- Конечно, приносить пользу обществу мечтали студенты не только последние пятнадцать лет, ведь стремление к успеху и славе всегда было свойственно молодежи. Но через какие трудности приходилось проходить выпускнику университета раньше: вжиться в коллектив, понравиться прямому начальнику, приглянуться начальнику начальника, не испортить отношений с местными сплетниками, постараться, чтобы на результаты твоего труда сразу же обратили внимание... Пятнадцать лет назад со всем этим было покончено раз и навсегда. Ничто теперь не мешает специалисту проявить себя. Было бы желание и способности. И ведь результаты нового подхода не заставили себя долго ждать! И теперь наша планета является неоспоримым и бессменным лидером как в сфере науки и техники, так и культуры.

Зал снова разразился аплодисментами. Пока студенты хлопали, Председатель изучал их, ему ведь теперь редко приходилось напрямую видеться с народом. Он скользил холодным бесчувственным взглядом по аудитории, пока не остановился на встречном смелом взоре больших изумрудных глаз. От неожиданности у Председателя перехватило дыхание. Ему даже показалось, что одна из статуй греческих богинь, украшавших стены, сошла со своего места, и села в зале, чтобы смутить его своей красотой. Но нет, это была девушка из плоти и крови, и притом редкая красавица. Она сидела, положив ногу на ногу в первом ряду прямо напротив него, и он мог ее рассмотреть во всех подробностях: волосы цвета пшеницы были коротко подстрижены, так что длинная нежная шея была открыта, большие глаза ее были  необычного зеленого цвета, маленький нежный ротик так и манил к себе, а натуральный румянец на щеках говорил о молодости и хорошем здоровье. Она была в темно-красном обтягивающем, немного старомодном платье, подчеркивающем все прелести ее совершенной фигуры.

Председатель вспомнил, где находится, только когда грохнули повторные аплодисменты, вызванные, видимо, затянувшейся паузой. Он взял себя в руки и продолжил.

- Наша прекрасная и красивая планета Рай может гордиться своими сынами и дочерьми. Сейчас, глядя на наши с вами успехи, я еще раз убеждаюсь в правильности сделанного пятнадцать лет назад выбора...

Председатель говорил долго. Он поведал собравшимся о том, как в молодости ему пришла в голову идея создать идеальное общество, управляемое разумом. Разум человеческий для этой цели не подходил, и пришлось научить думать машину. Он еще раз вспомнил все то, чем жизнь на Рае в лучшую сторону отличается от жизни в какой-либо другой точке Вселенной. Еще раз перечислил все отрасли знаний, в которых планета вот уже десятилетие удерживает первенство. Еще раз были приведены сухие цифры статистики, подтверждающие правильность выбранного пути. В заключение, как во всех речах подобного рода, где бы и когда бы они ни произносились, шли советы, как молодому человеку наиболее полно использовать предоставляемые ему жизнью возможности и как не растратить впустую данные ему богом способности. Когда Председатель, наконец, закончил свое выступление, весь зал встал и долго хлопал ему.

«Ура Председателю!» - раздавалось со всех сторон.


***

Лена пробиралась по проходу к выходу. Ее сердце бешено колотилось, и она прилагала максимум усилий, чтобы казаться спокойной и расслабленной.

«Неужели провал!» - думала она: «Неужели все напрасно. Он же смотрел на меня, и я чувствовала, как у него в штанах все зашевелилось. Это было видно по его лицу, сразу же поглупевшему. Ладно, возьми себя в руки. Если в течение часа ничего не произойдет, то все, можно ехать домой...».


В дверях к ней подошел незнакомый мужчина.

- Извините. Вы Елена Лапина?

- Да, а что?

- Ничего особенного, не волнуйтесь, пожалуйста. Наш Председатель хотел бы с вами поговорить, если вы не возражаете.

«Получилось! Получилось! Ну, теперь держись, тварь!» - Лене пришлось очень постараться, чтобы скрыть свою радость.

- Ну, ладно. Если только это не надолго, - холодно и жеманно ответила она.
Она пошла следом за мужчиной, и он ее привел в большую богато обставленную комнату, где и оставил одну. Комната эта разительно отличалась по стилю интерьера, по качеству мебели и отделки от всех остальных помещений в университете.  Стены и потолок были обшиты натуральным мареным дубом. На стенах висели пейзажи, жанровые картины и портреты каких-то людей в костюмах восемнадцатого века. Комнату освещала большая хрустальная люстра. Лена даже остановилась, чтобы специально рассмотреть ее, поскольку никогда раньше не видела люстр. Паркетный пол был натерт до блеска. Из мебели в комнате был большой книжный шкаф, заполненный настоящими бумажными книгами (было сразу видно, что это не муляжи, а книги, настоящие книги), диван и два кресла, обтянутые кожей, а также журнальный столик, на крышке которого техникой маркетри была изображена какая-то морская батальная сцена.

- Удивительно, этому столику несколько сотен лет, а он так хорошо сохранился, - раздался голос за спиной.

Лена обернулась: в другом конце комнаты стоял Председатель и наблюдал, как Лена рассматривает все эти исторические редкости.
 
- Я прошу меня простить за столь неожиданное приглашение, но там, в зале, я сразу понял, что вы необычный удивительный человек и мне захотелось с вами познакомиться.
Лена молчала. Ей не хотелось упрощать ему работу. «Если уж хочет со мной переспать, то пусть по крайней мере постарается», - думала она.

- В этой комнате всё, включая обшивку стен, книги и картины, кроме кресел и дивана, сделано в восемнадцатом веке. Этот столик из Франции, а все остальное — из Италии. Кожаные кресла сделаны в двадцатом веке, тогда кожаная мебель была очень популярна.

- А как вас зовут, - неожиданно спросила Лена. Председатель сперва даже опешил, поскольку за последние годы ему ни разу не задавали такой вопрос. Все звали его «председатель» или «наш председатель». Самое удивительное, что из всех тех женщин, которые оставались у него на ночь, ни одна не спросила его имени. Секунду он растерянно смотрел на Лену. Та смотрела на него таким невинным взглядом, что ее трудно было заподозрить в подвохе.

- Еще раз убеждаюсь, что не ошибся в вас. Вы — самая удивительная девушка из всех, которых я знаю. И безусловно, самая красивая.

Лена молчала. Председатель испытал легкое чувство неуверенности. Разговор как-то не клеился, и еще чуть-чуть, и эта красавица упорхнет от него, а ему этого очень не хотелось. Последние десять лет его первые знакомства с девушками всегда напоминали игру в поддавки, здесь же, по видимому, никто быстро сдаваться не собирался.

«Разве ты не знаешь, КТО перед тобой!» - хотел, было, сказать Председатель, но вместо этого, как ни в чем не бывало, он произнес:

- Вы можете звать меня Валентин.

- Очень приятно, а я Лена, - и она одарила его такой милой улыбкой, что он сразу же перестал думать, что, может быть, только что совершил ошибку.

Валентин, спохватившись, предложил сесть. Она села в кресло, и он сел рядом на диванчик.

- Знаете, за последние пятнадцать лет меня никто не спрашивал, как меня зовут. Удивительно, вы первая, кто на это отважился!

- Вы же сами сказали, что хотите познакомиться, - Лена обезоруживающе улыбалась. Ее глаза озорно смотрели сквозь спадающую на лоб челку. Председателю эта девушка нравилась все больше и больше.

- Но вы никому не говорите, ладно. Пусть это останется нашим маленьким секретом. Люди привыкли называть меня «председатель», не хотелось бы так резко менять их привычки, - после этих слов Председатель расхохотался, так что нельзя было понять, шутит он, или говорит серьезно.

- Договорились, - тоже весело сказала Лена, сделав вид, что подхватила его шутку, - знаете, я никогда раньше не видела настоящих книг. Можно я посмотрю?

- Конечно, конечно. Когда держишь в руках книгу, ощущения совершенно другие, чем когда читаешь  с экрана. Одно перелистывание страниц чего стоит! А запах бумаги!
Лена подошла к книжному шкафу, а Валентин остался на диванчике и любовался ее прелестной фигуркой. В этом красном обтягивающем платье Ленины формы были чрезвычайно притягательны. Лена чувствовала у себя на спине взгляд Председателя и потихоньку добавила в свои движения немного эротики.

- Эту комнату оборудовал тот же самый дизайнер, что и некоторые комнаты моего дворца. К сожалению, из соображений безопасности мне не рекомендовано здесь надолго оставаться.

Председатель взял паузу. Возможно, это было срепетировано, а  может быть, он просто набирал воздуха в грудь. Лена молчала, делая вид, что с интересом рассматривает старинные книги.

- Лена. Я приглашаю вас сегодня поужинать вместе. Обещаю, вы не пожалеете. У меня самый лучший повар на всей планете. Возможно, даже во всей вселенной. А после ужина я вам покажу свою коллекцию старинных вещей. У меня есть настоящие рыцарские доспехи, правда, с вмятиной. Но это значит, что они побывали в бою. А в одной из комнат у меня весит сразу три полотна Рубенса.

- Вы меня заинтриговали, Валентин. Ну хорошо, я согласна, - сказала Лена после небольшой паузы.


***

Борис Петрович Тихомиров сидел на своем рабочем месте и внимательно изучал досье на Елену Васильевну Лапину. День выдался тяжелым. С утра шла подготовка к выступлению Председателя в университете. Затем, после обеда, когда Председатель приехал в университет говорить речь, все сидели, прикованные к своим местам, ожидая внештатной ситуации. Но все прошло хорошо. Видимо, у заговорщиков и вправду не было единомышленников. Затем появилась эта девчонка.

«Красивая девочка», - думал Тихомиров: «на то он и Председатель, чтобы ему доставались такие женщины».

Все, в принципе, было чисто. Проверка окружения не выявила никаких подозрительных связей. Разве что Саевич, главный заговорщик, был когда-то знаком с ее отцом. Но она в контакте с ним никогда не была, и вряд ли вообще помнит такого. Друг ее работает в больнице, где на хорошем счету. Три дня назад был в контакте с землянами, но ни о чем таком с ними не говорил, ничего им не передавал и не забирал.

«Что же ты, шлюха, такому хорошему парню так быстро стала изменять! Двух месяцев еще не знакомы. Интересно, каждая девушка готова переспать с Председателем», - злился Борис Петрович, что ему теперь придется торчать на службе весь вечер.

Тихомиров вынужден был сидеть и следить за происходящим, дублируя автоматику. Конечно, он не видел и не слышал ничего из того, что происходило во дворце Председателя. Компьютер  сообщал ему лишь сухие факты: «сели ужинать», «подали жаркое», «встали из-за стола», «пошли в библиотеку».

У старого ищейки вдруг неожиданно возникло какое-то нехорошее предчувствие. Что-то в этом всем было не так. Но он никак не мог понять, что.

Чем-то эта девица отличалась от всех тех, кто бывал у Председателя раньше. Да и в поведении Председателя было что-то необычное. Сухие компьютерные сводки не давали полноты картины, но что-то настораживало, когда Тихомиров изучал их.

«Устал я сегодня. Должна же у нашего дорогого Председателя быть личная жизнь. Женился бы он, что ли. И нам бы хлопот было меньше».

С этими мыслями инспектор планетарной безопасности стал изучать отчет о  наблюдении за Лапиной и ее другом за последний месяц.

«...перешли в спальню...», - компьютер прислал очередную сводку из дворца. Было уже одиннадцать часов вечера.

«Что-то эти друзья затевают», - сделал вывод Тихомиров после часового изучения материалов слежки: «Эх, нельзя было пускать эту девку к Председателю! На всякий случай. Береженого ведь бог бережет».

Но не мог Борис Петрович испортить Председателю романтический вечер, основываясь на предчувствиях.

«Ну что она ему может сделать», - успокаивал он себя. Настроение у него упало до нуля, ибо он понял, что домой этой ночью он не вернется.


***

Весь вечер Сергей не находил себе места. Лены нигде не было. Это могло значить только одно. Она была с ним. Когда Сергей смотрел сегодня трансляцию речи Председателя, ему показалось, что он видел ее в зале. Она сидела в первом ряду в броском красном платье прямо напротив выступающего. Так что шанс, что тот обратит на нее внимание, был высок.
Это странно, но до этого дня Сергей абсолютно не задумывался о том, что для выполнения задуманного Лене, его Лене, придется переспать с Председателем. Он был постоянно занят решением всякого рода проблем, связанных с тем, чтобы их план прошел абсолютно гладко: все ведь нужно было сделать незаметно для наблюдателей, поэтому приходилось постоянно придумывать разные отвлекающие маневры. Даже сейчас Сергей боялся выдать себя своей нервозностью, и поэтому он притворился, что сильно устал, и теперь апатично смотрит телевизор, сидя неподвижно в кресле. Целительная таблетка лежала у него в кармане. Принять ее нужно было сегодня, пока смертельная болезнь еще не начала свое разрушительное действие. Но сделает он это только после двенадцати, когда уже будет там все сделано.

Сейчас, когда вся работа была уже позади, у него появилось время подумать. Его мучил один вопрос: правильно ли он сделал. И действительно ли Лена хотела от него того, что он для нее сделал? Но Сергей был бы рад ошибиться именно в этом. Тогда Лена придет к нему завтра, как ни в чем не бывало, он незаметно подсунет ей лекарство, и никто никогда не узнает о глупом недоразумении.

Но Сергей мало сомневался в том, что понял Лену правильно. Вправе ли был он посылать ее на такую рискованную авантюру, какие бы тайные причины не толкали ее на это? Не лучше ли было попытаться отговорить ее, дать ей понять, что он ничем ей не может и не хочет помочь. Как мог он собственноручно толкнуть ее в объятия другого мужчины. Ведь это была его девушка. Более того, она за короткое время стала частью его самого.
И любит ли его Лена на самом деле, или он ей был нужен для реализации ее безумных планов?
Вот с какими мыслями одиноко сидел несчастный молодой человек с выражением безразличия на лице, не шевелясь, в темном жилом отсеке, освещенном лишь мерцающим светом информационной панели. Каждая новая минута была столетием. Он с нетерпением ждал полночи, чтобы выпить таблетку и лечь в постель. Спать он все равно не сможет, но, по крайней мере, уткнувшись лицом в подушку, можно уже не притворяться, что тебе все равно.
Ровно в двенадцать, понимая, что не высидит больше не секунды, Сергей сунул спасительную таблетку в рот, запил ее водой, скинул с себя одежду и повалился на кровать.
Уснул он не сразу. В голову лезли самые разнообразные мысли. То он себе представлял, как он связывает Лену и насильно увозит из города. То видел себя в этом зале во время речи Председателя, бросающимся на него с голыми руками. То представлял себя сидящим в страшных застенках, в ободранной одежде, по колено в холодной воде, с разбитым носом и выбитыми зубами. Наконец он уснул, но и сон не принес ему успокоения. Ему снилось, что он — сутенер. Он воровато семенит от прохожего к прохожему на главной улице города и предлагает всем для развлечения свою мать и сестру. Причем сестра очень похожа на Лену, только глаза у нее почему-то не зеленного, а красного, кровавого цвета, а губы синие, как у утопленницы.


Когда Сергей проснулся утром, он был весь мокрый от пота, как ему показалось сперва. «Это так действует лекарство», - подумал он. В этот самый момент на него снова плеснули холодной водой. Сергей вскочил с кровати, но тут же был схвачен за руки двумя неизвестными. Третий, который, по-видимому, был главным из них, кричал ему в лицо:

- Где лекарство?

Сергей по жизни был человеком очень основательным. И когда он разрабатывал план, он продумал и такую возможность: что в его доме вдруг неожиданно появляются неизвестные люди и начинают громко задавать ему вопросы.

- Помогите! - заорал он, делая вид, что абсолютно не понимает, что происходит.
В следующую секунду удар в челюсть отключил его на какое-то короткое время. Когда он очнулся, он сидел на стуле совершенно голый, руки и ноги были связаны. Его гости, поняв, что наскоком они ничего не добьются, решили сменить тактику.

- Меня зовут Борис Петрович Тихомиров. Я старший инспектор службы планетарной безопасности. Криком вы ничего не добьетесь, и все мы только потеряем время, а его, я так понимаю, у нас немного.

- На каком основании вы все это здесь вытворяете? - не сдавался Сергей.

- Я много встречал террористов, - спокойно начал Тихомиров, не обращая никакого внимания на поведение допрашиваемого. - Но вы с вашей сообщницей превзошли их всех. - Тихомиров подбирал ключики к этому человечку. - А знаете, в чем вы ошиблись? Вам не надо было глотать эту таблетку с противоядием ровно в двенадцать часов. Если бы не эта оплошность, мы бы еще пару дней ни о чем не догадались. Но теперь уж извините. Вы проиграли. Судя по всему, если вы в течение нескольких дней не дадите Лапиной лекарство от вашего земного вируса, она умрет.

- И ваш председатель тоже, - сразу нашелся, что ответить Сергей.
Мощный удар в ухо повалил его вместе со стулом, и все трое бросились избивать его ногами.


Сколько Сергей провел без сознания, он не знал. Он очнулся и увидел себя валяющимся на белом полу совершенно белой комнаты. На нем была белая тюремная роба, или пижама. Все тело его ныло от боли, но крови на одежде не было. Видимо, его вымыли, прежде чем одеть в эту одежду.

«Я жив», - было его первой мыслью. «Я в полном дерьме», - это следующее, что пришло ему в голову. «Почему они оставили меня в покое? Видимо, они сейчас усиленно пытаются найти нужное лекарство в этой куче коробок. Бесполезно, у них не хватит времени ни на это, ни на то, чтобы получить лекарство самостоятельно. Как только они это поймут, они придут и будут торговаться, или пытать, или и то и другое». Сергей попробовал повернуться, но сильная боль заставила его оставить эту попытку. «Сломали что-то, ну да это теперь не важно. Жить осталось недолго». Удивительно, но эта мысль заставила Сергея улыбнуться. Неожиданно для себя самого, он оказался одним из тех, кто смотрит с усмешкой смерти в глаза. Какое-то неведомое доселе упорство, граничащее с одержимостью, подняло дух его на необычайную высоту. «У них Лена, и если ей не дать лекарства, то она умрет. Они думают, что это их главный козырь... Но если ей даже дать лекарство, ее все равно убьют, только чуть позже. Ничего они от меня не получат». С этими мыслями Сергей, превозмогая боль, поднялся и сел, скрестив ноги, прямо на полу. Сергей старался не думать больше ни о чем. Он просто сидел и готовился к предстоящей боли.

Он просидел в белой комнате, скрестив ноги, долго, очень долго. Без часов и дневного света ему было тяжело ориентироваться во времени, но ему показалось, что прошло часов шесть или семь, не меньше. Вдруг дверь открылась, и в комнату вошло двое мужчин, не из тех, которые его били.

- Вставайте и идите за нами, - сказал один из них, видимо, старший. - С вами хочет говорить Председатель.

«Вот оно, как все обернулось», - злорадно думал Сергей, пока шел, сопровождаемый двумя мужчинами, по коридору, а затем усаживался в транспортный кокон. «Председатель решил не доверять меня своим мясникам, а сам взялся за дело. Значит, все-таки, будут сперва торговаться».

Это был обычный транспортный кокон с полупрозрачными стенками, поэтому Сергей мог видеть,  куда они направляются. Лучшая транспортная система в мире быстро и бесшумно везла их прямиком во дворец Председателя. Вот, наконец, показалось большое странное сооружение, построенное из синтетического стекла и натурального розового мрамора, окруженное со всех сторон прекрасным парком. Еще несколько секунд, и они уже были внутри.
Двое сопровождающих ввели Сергея в большую комнату, освещенную только вечерним светом заходящего солнца из высоких окон, посадили его в удобное кожаное кресло и удалились. Сразу же, как только они вышли, в комнату вбежали роботы-собаки и сели по обе стороны от узника. Сергей осмотрелся. Прямо перед ним стоял большой красивый рабочий стол из красного дерева. Вдоль стен были расставлены шкафы с книгами. А к стене за его спиной, по обе стороны от массивной двери, были в ряд приставлены стулья с высокими спинками. Все предметы интерьера были выполнены в стиле модерн, и, по всей видимости, принадлежали руке одного мебельных дел мастера.

Сергею пришлось ждать недолго. Буквально через минуту в комнату быстрыми шагами вошел невысокий человек с тонкими чертами лица и сел напротив него за массивный стол.
С минуту они смотрели друг на друга, как это делали когда-то борцы сумо перед поединком. Видимо, Председатель пытался увидеть в этом избитом человеке в тюремной робе признаки душевного надлома, или прочитать в глазах его надежду на спасение. Тогда можно было бы выбирать одну из двух тактик: либо давить, либо торговаться. Но то, что он там нашел, испугало его: этот заурядный, ничем не примечательный, находящейся в полной власти пленивших его людей, человечек глядел на своего тюремщика взглядом, полным торжества победителя над поверженной жертвой. «Я тебя достал, и ты скоро умрешь», - прочитал Председатель свой приговор. Наверное, именно такие глаза были у древних героев античности, окруженных и гибнущих от мечей превосходящего в сто крат противника, но не сдавшихся на милость победителя.

- Приведите сюда Лапину, - сказал куда-то в пустоту Председатель.

Прошло минут десять, прежде чем двое охранников ввели Лену и посадили ее на стул рядом с Сергеем. Все это время в комнате стояла тишина, а два смертельных врага, каждый из которых держал в своих руках жизнь другого, смотрели друг другу в глаза, соревнуясь в твердости духа и спокойствии.

Когда Лена села плечом к плечу рядом с Сергеем, тот имел возможность ее рассмотреть. Председатель поймал удивленный взгляд своего пленника, ожидавшего застать свою сообщницу в таком же истерзанном состоянии, в каком пребывал он сам.
- Удивлены?- спросил он, обращаясь к Сергею. - Как видите, я не воюю с женщинами.
Действительно, Лена была все в том же обтягивающем красном платье, нигде даже не смявшемся. Ни на лице, ни на руках ее не было ни синяков, ни кровоподтеков, и даже волосы были аккуратно уложены, как будто ее привезли сюда не из тюрьмы, а со званного обеда. По всему было видно, что ее никто пальцем не трогал.

«Не все ли равно, как ты ее убьешь, с пытками или без», - упорно молчал Сергей.
Лена молча плакала. Ей было больно смотреть на изуродованное лицо Сергея.
Председатель молча смотрел на эту парочку заговорщиков. Он все еще не знал, с какого бока к ним подступиться.

- Уведите, - вдруг неожиданно сказал он.

Когда Лена выходила, Сергей даже не смотрел в ее сторону. «Не увидишь ты моих слабостей», - почти злорадно думал он о председателе.

- Ну вот, теперь, когда вы удостоверились, что ваша подруга цела и невредима, мы можем поговорить. Вы, наверное, думали, что я сейчас на ваших глазах прикажу отрезать такой красивой девушке нос и уши, или что-то в этом роде? Как видите, я такими вещами не занимаюсь.

Председатель явно провоцировал Сергея на ответную реакцию в надежде начать диалог. Но Сергей упорно молчал. Ему даже доставляло удовольствие осознавать, как крепко он держит за горло того, кому все пятнадцать лет беспрекословно подчинялся вместе со всеми остальными жителями Рая. Сергей чувствовал себя самым свободным человеком на этой планете, и это, обретенное перед гибелью, чувство абсолютной свободы пьянило его. Нет, он не будет договариваться. Он не будет менять свою и Ленину жизнь на жизнь председателя, и опять становиться рабом. Он умрет свободным.

- А почему вы молчите? Почему вы не хотите хотя бы поговорить с человеком, у которого отнимаете жизнь? - продолжал Председатель свои попытки достучаться до Сергея.
Председатель понимал, что времени у него осталось несколько часов. Ему сообщили, и он не имел оснований сомневаться в этой информации, что вирус в организме Лапиной уже начал свое разрушительное действие, и если она умрет, не получив лекарства, у него не останется никаких шансов уговорить этого как осел упрямого человека.

Он сделал еще одну попытку, решившись раскрыть перед своим пленником государственную тайну.

Он нажал несколько кнопок на лежавшем перед ним пульте, и на информационной панели, неожиданно возникшей откуда-то из-под потолка, засветилась картинка.

- Знаете, что это? - спросил Председатель, показывая на экран.

На экране панели появилось изображение какого-то городка с красивыми двухэтажными домиками, утопающими в зелени ветвистых дубов и кленов. Картинка приближалась, и Сергей мог уже рассмотреть кое-какие детали, даже жители этого городка стали различимы среди деревьев. Картинка приблизилась еще и сфокусировалась только на одном доме, на террасе которого в шезлонге сидел человек и праздно слушал пение птиц. Сергей замер от изумления — это был тот самый главный заговорщик из банды языковедов, осужденный на смертную казнь несколько недель назад.

- Да, да. Как видите, он жив, - сказал Председатель. - Как и все остальные приговоренные к смерти террористы. Они все живы и здоровы, живут себе в этом поселке и в ус не дуют. Я не убийца и не истребляю инакомыслящих. Я не для того пришел на эту планету. А вы своим молчанием убиваете не только меня, но и свою прекрасную подругу, - в голосе председателя угадывались обвинительные нотки. Он явно переходил в контрнаступление. - Ведь если вы ей не дадите в течение ближайших часов лекарства, спасти ее будет уже нельзя. Это вы убьете ее!

Сергей явно не ожидал такого поворота событий. Он себе представил, как они с Леной до конца дней своих будут жить в одном из этих уютных домиков, в тени деревьев, читать книги, любить друг друга, ходить в гости к соседям, таким же политзаключенным, как они сами. Им не разрешат ни работать, ни завести детей. Но, все равно, они будут жить, смотреть на голубое бездонное небо, слушать шелест ветра в ветвях деревьев, или стук дождя по металлическое кровле, встречать рассветы и целоваться на закате.

Но простит ли ему Лена его позорную капитуляцию! И не стоит ли их жизнь, притом сильно ограниченная многометровым забором, свободы целой планеты! Да и где гарантия, что Председатель позже не передумает и не захочет с ними разделаться!

«Нет, отступать уже поздно. Свобода или смерть!» - Сергей молчал, насмешливо и нагло глядя в лицо деспоту.

- Вы подумайте, - проговорил Председатель и вышел из комнаты.
Валентин Альбертович Шершин понял, что проиграл. Он вышел в парк пройтись по аллеям, но ноги были ватными и не слушались его. Пришлось присесть на скамейку.
«Вот и все, Валя! За что они меня так! Кто когда-либо сделал для этой планеты больше, чем я? Разве я не заботился о людях или был жестоким? Что я сделал неправильно?» Он сидел, опустив голову, и грустные мысли одна за другой еще долго терзали его. Времени на переговоры почти не было.

У него оставался лишь один шанс. Валентин Альбертович взял себя в руки, быстро поднялся и пошел назад во дворец.


Когда Председатель вошел в комнату, Сергей сидел в той же самой позе и с тем же самым выражением отрешенности и безразличия на лице.

- Послушай, Сережа, что я тебе скажу, - начал Председатель тоном, не терпящим возражений. - через пятнадцать минут я сделаю заявление народу планеты Рай. Я им объявлю, что смертельно болен и на этом основании я им оставляю молодого и здорового преемника. С этого самого момента верховный разум и все системы управления будут подчиняться исключительно ему. После этого я буду спокойно ждать своей смерти. Ваша Елена Прекрасная умрет через несколько часов, а что делать с вами и со всеми остальными политическими заключенными, будет решать уже мой преемник. Вот так!

Председатель закончил и с насмешкой смотрел на Сергея. «Что, дорогой! Видишь, я тоже умею играть в эти игры со смертью!» - как бы говорил он ему.

Сергей сделал над собой неимоверное усилие, чтобы не подать виду, что он в растерянности и не знает, что теперь делать. Получается, что все жертвы были напрасны. Какой смысл теперь в их смерти, когда ничто ни для кого не изменится. Не будет этого Председателя, а будет другой, может быть, даже хуже.

- В шахматах есть ситуация, - продолжал Председатель, заметивший замешательство Сергея, - которая называется «пат», когда королю противника некуда ходить. Вроде бы и позиция у тебя выигрышная, а по правилам получается ничья. Отсюда мораль: «Не загоняй короля в угол!» Еще один ваш ход, и мне некуда будет ходить, дорогой мой Сережа!

Председатель сделал паузу, понимая что в таком положении дел замешательство Сергея должно увеличиваться с каждой секундой.

- Но я могу обратиться к народу совершенно с другой речью. Я скажу, что слагаю с себя обязанности Председателя и передаю бразды правления органу, который выберет народ планеты Рай. Сам я покидаю планету в направлении, которое никого не касается. Искусственный разум и все системы, с ним связанные, будут немедленно уничтожены. На планете, правда, после этого наступят проблемы со снабжением и транспортом, и, думаю, с общественным порядком. Но это уже не моя забота. Но боевых роботов я заберу с собой. Они мне в пути пригодятся, а вам на Рае с ними только будет обуза.  Вы победили... а я еще поживу! Идет?

- А где гарантия, что вы исполните свое обещание? - Сергей нарушил свое молчание.

- Ну, после того, как я выступлю с таким обращением к народу и дам компьютерной системе команду самоликвидироваться, мне будет трудно вернуться назад. А потом, разве у вас есть другой выбор, кроме как верить мне?

Это была победа. Полная и бесповоротная. Сергей собрал все силы, чтобы не подпрыгнуть от радости. В такой момент нужно вести себя достойно.

- Я согласен, - устало  произнес он. И после короткой паузы добавил - Только не называйте меня больше Сережей!


***

Все произошло именно так, как обещал Председатель: он улетел в неизвестном направлении, вслед за ним отправилась его непобедимая армия роботов, на Рае начались проблемы с транспортом и со снабжением, были и проблемы с общественным порядком. Но все это было не важно.

В городском парке на скамейке в тени разлапистого клена сидели Сережа и Лена.  Ее голова нежно лежала у него на плече, его рука обнимала ее за талию. Она была в красивом обтягивающем красном платье, а он — в белой тюремной робе. Наконец они могли говорить друг с другом свободно, не боясь быть подслушанными. Теперь у них было на это право. Но они молчали, и молчание это было красноречивее любого разговора. Зачем говорить, если они научились понимать друг друга без слов.