Глава 5

Ясное погожее утро неожиданно перешло в хмурый прохладный день, словно здесь давно уже кончилось лето, все еще царствовавшее в золотых степных просторах. К обеду упал густой и какой-то серо-сумрачный туман, и путешественники даже не стали делать привала – сырость пробирала до костей, и казалось, стоит хоть ненадолго сесть и расслабиться, пропадешь в тумане и будешь вечно блуждать между мрачными, кажущимися спящими до поры чудовищами, голыми холмами. Пожевав на ходу собранные заботливой Юкико припасы, компания снова прибавила шагу. Поэтому к вечеру, после стольких часов непрерывной ходьбы, двое людей валились с ног от усталости. И Недомерок Юн чувствовал себя ничуть не бодрее спутников – туман отнимал силы и у него. К тому же, пошел дождь, и на ночлег компания устроилась на вершине одного из холмов, посреди древних развалин. Под непонятно как уцелевшими остатками крыши развели костер и с удовольствием растянулись на относительно сухой земле.
- Ниро, нам, наверное, нужно выставить часового на ночь? – нахмурился сын Дориана, – Чья стража будет первой?
- Нет, - покачал головой маг, - Мы будем спать. Все. Вряд ли кто-то рискнет гулять по этим холмам ночью, здесь и зверья-то нет…
- И птиц, - вмешался Юн.
- И птиц, - подтвердил Ниро, - А духи… Они боятся присутствия магии, так что не станут связываться с нами. Да и стража от них не спасет.


   Миура проснулся от собственного крика. Проснулся – и тут же забыл, от чего кричал, вообще забыл свой страшный муторный сон, осталось только ощущение огромной, невыносимой, безжалостной тоски и одиночества. Да и кричал ли он? Хотя точно кричал – вон Недомерок Юн тоже вскочил и тревожно всматривается сначала в него, потом в своего дуга Ниро.
   Миура тоже подошел к магу, удивившись крепости его сна – такой вопль, кажется, мертвого поднимет. Но Ниро спал. Костер почти погас, туман рассеялся, небо было холодным и звездным, и в тусклом свете новолуния юношу поразила мертвенная, с синевой, бледность и страдальческое выражение, застывшее на лице мага. Вокруг глаз легли глубокие тени. Что-то было не так.
- Что-то не так, и это мне совсем не нравится, - повернувшись к единорогу, тихо проговорил Миура, - Ты знаешь,что происходит?
- Знаю, - так же тихо отвечал тот, - Но не могу понять… Ниро маг, великий маг, его магическая энергия огромна, и то, что происходит, не должно было произойти никак! Но оно есть…
- Что есть? Чего не должно было быть? Вы, единороги, все говорите загадками, или только ты? – присел перед Недомерком юноша, - Может, все-таки объяснишь?
- Объясню, - тряхнул гривой Юн, - Видишь ли, Духи Эрдана давным-давно мертвы, и они никак не способны повлиять на живой мир. Другое дело сон. Сон – граница. Перекресток миров, куда очень легко попасть и где легко заблудиться. Вот они и помогают…заблудиться. Заманивают душу, сущность спящего на свою сторону. А там он оказывается в их власти, и очень скоро, лишившись сил, становится  таким же вечно тоскующим пленником без надежды на освобождение. Только вот маги – другое дело, их сила служит надежной защитой и наяву, и во сне. Но для Ниро, похоже, защита стала ловушкой… может быть потому, что он сам перестал верить своей силе.
- То есть его сейчас тащат к себе эти самые духи? – и, получив кивок в ответ, Миура вскочил и кинулся к спящему, - Но тогда его же поскорее надо разбудить! Ниро! Ниро, проснись! – затряс он мага за плечи.
- Погоди, стой! – почти закричал всегда спокойный Недомерок, так что юноша тут же замолчал, даже немного испугавшись, - Этого делать нельзя! Если попавшего во власть духов будить так, проснется только тело, сущность же так и останется там, в бесплодной пустыне сна. И тогда у нее исчезнет последняя надежда вернуться – связь с телом теряется. А тело живет без души, одними животными потребностями, главная из которых – еда… Брр… Уж лучше сразу умереть…
- Мда, - Миура задумчиво подпер руками голову, -  Попали. Ну, и что делать-то?
    Недомерок замялся:
- По-правде говоря, я знаю выход…Он, правда, опасен. Очень. И эта опасность – для тебя…
- Ну рассказывай.
- Если Ниро зашел далеко, а похоже, так оно и есть, единственный способ его вернуть – пойти за ним. Я не могу этого сделать, я магическое существо, и Духи Эрдана не приблизятся ко мне. Так что если выручать Ниро, то тебе, малыш.
- От малыша слышу, - тут же огрызнулся мальчишка, - Если выручать, говоришь? А разве у нас есть другой выход?

- По-правде говоря, нет… - смущенно повел ушами Юн.
   Миура вздохнул:
- Ну тогда давай рассказывай дальше.
-  А что рассказывать? – фыркнул единорог, - Ложись спать…
-  Ну это понятно, я  так смогу за Ниро пойти, а как назад с ним вернусь? Нас что, вот так просто отпустят?
- А вот для этого… - Недомерок наклонил голову к самому лицу юноши, - Рви!
- Что?!
- Прядь из гривы.
- Но тебе же больно будет! Давай я мечом обрублю, если уж надо.
- Нет, - Юн отрицательно мотнул головой, пройдясь гривой по щекам Миуры, -  Мечом нельзя. Сталь клинка убивает жизнь в отрубленном. А она должна остаться, остаться связь со мной, только так я смогу почувствовать,  что с тобой там происходит, и вытащить вас назад. Так что рви давай, и побольше пучок, чтобы еще крови немного осталось… Потерплю.
   Уперевшись всеми четырьмя копытами в землю, Недомерок зажмурился, готовый к болезненной процедуре.
   Ничего другого не оставалось, и Миура, накрутив на пальцы тонкую шелковистую прядь, мягкую и белоснежную, резко дернул, сам изо всех сил зажмурившись. Раздался жалобный писк, словно придавили тяжелой дверью котенка, и единорог с мальчиком отлетели друг от друга на пару шагов. В руке Миуры осталась прядь гривы, на конце которой действительно блестели капельки крови.
   Недомерок со сдавленным шипением затряс головой:
- Вот зараза, как же больно! Аж слезы из глаз… Ну ладно,  сожми их покрепче и ложись. Или лучше обвяжи-ка вокруг руки, как-никак, это ваша с Ниро единственная возможность вернуться.
- Погоди, Юн, - послушно обвязывая белую прядку вокруг запястья, спросил Миура, - Но ведь они же здесь, наяву? Как же я заберу твою шерсть в сон? Разве так бывает?
- Я, хоть и Недомерок, все-таки единорог, - хмыкнул Юн, - И мой народ самый древний в этом мире. Уже благодаря одному этому я умею много такого, что иногда удивляло даже Ниро. Не волнуйся, моя шерсть будет с тобой во сне, только ты постарайся не забыть, зачем она тебе нужна, а когда увидишь, что пора возвращаться, дергай свободный конец пряди. Хотя, я и так все буду знать.
-  Хорошо, - Миура послушно растянулся у остывающего костра.
   Казалось нелепым пытаться заснуть в таком взбудораженном состоянии, но непонятно почему веки его отяжелели в считанные минуты, и скоро он действительно заснул. Маленький единорог устроился рядом, внимательно глядя в лицо спящего мальчика.


***
   Промчавшись сквозь смутный водоворот видений, то изумительных, то пугающих, но тут же исчезающих без следа, он оказался летящим над плоской каменистой равниной. Солнце заливало ее светом, и этот свет казался таким ярким и безжалостным, что под ним невозможна была никакая жизнь. К свету прибавлялся пронизывающий холод.
Не удивительно, что на равнине не видно было ни травинки, даже крупные камни редко оживляли однообразный пейзаж.
- Невесело у них тут, - подумал Миура. Задумался, кажется, совсем ненадолго, но все-таки умудрился пропустить момент, когда земля внизу вдруг круто ушла вниз, и он обнаружил себя на такой сумасшедшей высоте, что в животе зашевелился холодный комок. Бесплодная равнина оказалась чем-то вроде высокого плоскогорья, которое здесь обрывалось практически отвесными острыми скалами, чей нижний край терялся в дымке. И именно туда камнем падал Миура. Раскинул руки и, не успев еще толком запаниковать, обнаружил, что падение замедляется, словно он планирует на уверенно расправленных крыльях. Дымка поредела, стал виден пейзаж внизу. Еще одно плоскогорье, немного более приветливое, прорезанное глубокими равнинами, в основном узкими, щелеобразными, немного дальше линии его полета тоже обрывалось. Пришлось сделать достаточно большое усилие, чтобы руки-крылья вынесли его к открывшейся внизу глубокой чашевидной равнине. На дне этой чаши лежало озеро почти правильной круглой формы, способное поспорить синевой с оставшимся так далеко вверху небом. От озера вверх по склонам чаши поднимались белые террасы. И эти террасы были обитаемы! Цвели живые изгороди, в пышной зелени прятались уютные домики, и все это вместе было таким ярким и красивым, что дух захватывало. Миуре даже в голову не пришло, что все это очень мало похоже на описанную Юном темницу духов Эрдана. Вскоре он уже стоял на одной из нижних террас. Его появление не осталось незамеченным – из-за деревьев показалась высокая женщина средних лет в длинной свободной одежде. Вслед за ней к краю террасы вышла юная девушка, рядом с которой вприпрыжку скакал олененок. Глаза зверика и его хозяйки были удивительно похожими – глубокие, темные, опушенные длинными, белесыми на кончиках, ресницами. Миура невольно засмотрелся, да так, что почти не запомнил завязавшийся разговор, впрочем, ничего особенного не значивший.
   Через некоторое время что-то привлекло его внимание, заставив перевести взгляд с просвеченной солнцем шапки светлых кудрявых волос девушки на противоположный склон чаши, и Миура невольно вскрикнул. Оттуда срывался сверкающий водопад, которого, кажется, до этого не было… Точно не было! А водопад становился все шире, и скоро уже стена воды с ревом срывалась в долину. Чаша долины стала быстро наполняться, озеро вышло из берегов и уже затопило самые нижние террасы.
    Однако, испугался, кажется, один только Миура.
- Надо же, как сильно в этот раз! – заметила женщина, - Пойдемте, надо торопиться.
   Поднимаясь по белым лестницам вверх, с террасы на террасу, девушка успевала рассказывать:
- У нас такое часто бывает. Только сейчас поток очень уж большой, - сбив дыхание, она замолчала – приходилось уже почти бежать, вода подступала, бурля водоворотами, но при этом оставалась удивительно чистой. Наконец, поднявшись еще на две террасы, они оказались на большой площадке, с которой неуклюже взлетали странные устройства, похожие на лодки с большими механическими крыльями. Вода уже следовала по пятам, так что удивляться этому новому чуду было некогда – компания едва успела запрыгнуть в ближайшую лодку. Уже оттуда Миура подхватил оставшегося снаружи олененка, и обвязанная вокруг запястья прядка неожиданно обожгла холодом, но он почти не обратил внимания. Лодка взлетела, подняв вихрь сверкающих брызг за крыльями. Девушка благодарно потянулась к руке Миуры, но тут же, словно обжегшись, отдернула руку. Юноша и сам смутился. К счастью, вторая его спутница не терялась и уверенно вела лодку вверх, к краю огромной каменной чаши. Они пролетели над водопадом, успев почти полностью вымокнуть в его брызгах, и полетели дальше, над заполонившим плоскогорье потоком. Волосяной браслет по-прежнему холодил и словно дергал руку, и Миуре пришлось, наконец, окончательно признаться себе, что он попал не туда, и нужно искать дорогу к Ниро.
- У вас так красиво… - начал он, обращаясь к женщине.
- Да, - улыбнулась она.
- Но мне нужно не к вам. Я должен попасть к духам Эрдана, вы не знаете, как мне это сделать?
- Зачем тебе к пустоглазым? – помрачнела спутница, - Ты так хочешь смерти? Тогда есть способы гораздо легче.
- Нет, - пожал плечами юноша, - Но там мой… - он запнулся,  не зная, как назвать Ниро, наконец, решился, - мой товарищ, и я должен помочь ему.
   Посерьезнев, женщина отрывисто произнесла:
- Думаю, у тебя ничего не получится. Мне жаль тебя, но ничего не поделаешь, я проведу тебя к пустоглазым, - и отвернулась к рулю.
   Ему показалось, или глаза обеих женщин и правда сверкнули лютой злостью? Думать об этом Миуре долго не пришлось – плоскогорье внизу снова резко кончилось. Теперь они парили над пропастью, дно которой, если оно и было, терялось во тьме. Странный серо-желтый туман клубами поднимался оттуда, почти достигая лодки, и веяло холодом.
- Тебе туда, - равнодушно сказала женщина.
- А… как? – опешил он.
- Прыгай, только так. Тебе вниз, на дно.
   Миура поежился. Даже напоминание себе о том, что все это сон, не помогло. Он невольно попятился от борта лодки, и краем глаза заметил протянувшуюся руку девушки. Но нежная ручка очень быстро менялась, превращаясь в когтистую лапу, и, крепко зажмурившись, он кинулся вперед, не рассчитав движения, споткнулся о низкий борт и кубарем полетел вниз, в пропасть.
- Дура несчастная! Он же испугался, он был почти наш! – резкий сварливый голос догнал сверху, и Миура мельком заметил кружащие в небе три крылатые когтистые силуэта, уже скрываемые туманом.
- Сама дура! Даже иллюзию поддержать не смогла! А у него, между прочим, волосы единорога!
- Заткнитесь обе, - прокаркал третий голос, - Забыли, где он сейчас? Или задумали пустоглазым дорогу перейти?
   Последние слова почти потонули в мутной вате тумана,  и Миура внутренне подготовился к новым неприятностям.


   Вскочивший было на ноги единорог снова улегся возле спящих. Молодец, парень, и от гарпий ушел, и дорогу нашел туда, куда нужно…Хотя, главное еще впереди.


   Странно, не смотря на туман, видно было далеко. Хотя непонятно, на что тут смотреть-то? Во все стороны – только унылая голая равнина, нескончаемое ровное пространство, засыпанное тонким серым песком, почти пылью, и далекий горизонт, как стены камеры, такой большой и почему-то одиночной… Поборов нахлынувшую тоску – завыть бы! – Миура огляделся повнимательней и тут же был вознагражден. Неподалеку тянулась цепочка одиноких следов, возможно, принадлежавших Ниро, во всяком случае, совсем свежих. Впрочем, даже если эти следы никуда не приведут, они – единственный ориентир, и Миура пошел вслед за тем, кто их оставил. Ступни увязали в напоминавшем грязный снег песке, и идти было трудно, к тому же туман медленно, но настойчиво сгущался. Ему, туману, явно некуда было спешить, да и юноше спешить никуда уже не хотелось.
   Сколько он брел и далеко ли ушел, определить было невозможно – ничего вокруг не менялось. Пока из тумана не показалась фигура. Человек сидел на земле, закутавшись в плащ и уныло опустив голову.
- Простите, Вы не видели здесь прохожего недавно? - не успев договорить, Миура понял нелепость вопроса. Человек поднял голову, но на лице его лишь чернотой зияли пустые глазницы со следами давно запекшейся крови.
- Кто? – одними губами выдохнул юноша – горло сжалось, - Кто сделал это с вами?
  Старик усмехнулся:
- Ты, как видно, молод, горяч и пробыл здесь недолго. Я сам это сделал. Скоро поймешь, почему. Поймешь, когда не станет больше сил видеть то, что вокруг. Но, если бы кто-то появился здесь, я бы услышал. А я не слышал ничего. Только их…
   Миура не стал спрашивать, кого «их» - уже некоторое время назад он сам уловил чье-то присутствие в тумане. Краем глаза, мельком можно было увидеть их смутные очертания.
   Юноша шел дальше, и существа в тумане стали смелее. Уже можно было успеть рассмотреть бледные лица с темными провалами глазниц, но они плыли, растворялись в тумане, перетекали одно в другое… Увлекшись погоней за призраками,  Миура заметил еще одного сидящего человека, только наткнувшись на него. Впрочем, это уже не был человек – от удара череп скатился со все еще укутанных одеждой плеч, и, ударившись о землю, рассыпался мелким серым песком.
   «Так вот он откуда», – почти равнодушно подумал Миура, - «Сколько же их здесь…» Ужас сороконожкой пробежал вдоль спины, но тут же исчез – тени в тумане тянули рассмотреть их поближе, и он пошел дальше. Он, конечно, не услышал бы шороха бредущих рядом ног, но левую руку вдруг обожгло огнем, и Миура опомнился – браслет из волоса единорога светился слабым розовым светом, а немного впереди сквозь туман кто-то шел, и этот кто-то был узнаваем даже со спины.
- Ниро! – юноша, завязая в песке, бросился вперед. Маг даже не вздрогнул, он шел так же медленно и размеренно. Миура все-таки забежал вперед и остановил его, преградив дорогу и взяв за локти. Лицо Ниро было неподвижно, а широко открытые глаза без всякого выражения смотрели в пространство перед ним. Маг словно спал с открытыми глазами. Однако, снующие вокруг в тумане тени не приближались к нему, и даже сам туман, казалось, старался держаться подальше – Ниро окружало странное сияние, словно задуваемый ветром, но упрямо цепляющийся за жизнь огонек, неровные вспышки света, перемежающиеся струйками как будто черного дыма.
- Ниро, пойдем, нам пора уходить отсюда, - кажется, удалось заставить голос не дрожать. Он взял мага за руку. Ниро медленно опустил глаза на руку, снова поднял их к лицу Миуры, все так же глядя сквозь него. Попытался было отнять руку, но тут в дело вступил браслет – неожиданно свободный конец его захлестнулся петлей вокруг запястья мага, прочно связав двух Избранников. Ниро послушно повернулся и пошел вслед за юношей назад, хотя ни один мускул на его лице так и не дрогнул. Миура испугался – что ему делать с этой ходячей куклой, если маг останется таким? – но упрямо двинулся вперед, прочь из этого жуткого места.
   Однако, хозяева, кажется, обиделись – туман вокруг завихрился, сложившись в множество оскаленных морд и тянущихся к ним рук с хищными длинными когтями. Зажмурившись, Миура все-таки пошел вперед, потом побежал, с трудом таща за собой безвольного мага, все больше увязая в песке и понимая, что движется слишком медленно, смертельно медленно, и что догнать их ничего не стоит, дотянуться длинными скрюченными пальцами, чтобы уже никогда не выпустить…
   Ощущение уходящей из-под ног земли заставило снова открыть глаза, и вовремя – они бежали, да что там, еле брели по узкой, норовящей провалиться прямо под ногами тропке между двумя гудящими бесконечной глубиной пропастями, и, сделав еще один шаг, Миура резко остановился – впереди ширилась трещина – но невозможно было так же быстро остановить слепо бредущего за ним Ниро, и конечно же, тот споткнулся, и связавший их волосяной браслет потянул и Миуру вниз, в распахнутую пасть пропасти… которая крепко, но все-таки терпимо ударила в лицо, взорвалась вихрем белого света и, почти на пределе восприятия, голосом Ниро, взвившемся в диком напряжении, выкрикивая заклинания.
   И Миура резко сел, проснувшись. Звезды заглядывали сквозь древние руины, еле тлели последние, самые стойкие угли костра, приплясывал вокруг возбужденный Недомерок, а Ниро, болезненно скривившись, слизывал кровь с рассеченной волосяной петлей кожи запястья.

***
- Ниро, ну это же глупо! Полночи, день, вечер – лишь с двумя небольшими привалами… Ты же в конце концов уснешь на ходу, и тогда уж точно будешь беззащитен! Я уже не говорю о мальчике, - шагая немного позади, Миура почти не обращал уже внимания на упрямые попытки Недомерка образумить мага. Ночью, не вполне пришедший в себя после всех приключений, он пропустил мимо ушей слова Ниро о живущей его силой Тени, едва не отдавшей мага на растерзание духам Эрдана, потому, что там для нее было бы гораздо больше пищи. Первый маг, заклинатель ветров, друг отца – и вдруг какая- то Тень? Как такое может быть? Но потом, упрямо шагая рядом со спутниками под ночными звездами, в розовом свете зари и все время дневного солнечного пути, он невольно вспоминал свои странствия в Области снов, вспоминал умелую ловушку-иллюзию гарпий, туман и страшный серый песок тюрьмы духов и струйки черного дыма, пытавшиеся погасить пламя силы мага. И недоверие к Ниро, укрепляемое усталостью и жарой, шагало рядом все увереннее.
   Догорал закат, но Ниро упрямо шел вперед. Поэтому ничего другого не оставалось ни пытавшемуся последние часа два переубедить друга единорогу, ни молчаливому Миуре. Усталая троица с трудом одолела очередной подъем и остановилась оглядеться и отдышаться на вершине большого холма. Тут и у Недомерка, и у мальчика вырвалось удивленное восклицание – неподалеку в просвете между холмами играли теплые отблески костра, и похоже, даже не одного.
- Кто бы это мог быть? – нетерпеливо переминаясь, вслух спросил Недомерок.
- Не знаю… Здесь когда-то проходили пути кочевий румов. А может, военный отряд. В любом случае, вряд ли лихие существа станут жечь костры, привлекая к себе внимание в этих пустынных местах. Так что идем к ним - отдых у костра будет очень кстати. Духи не тревожат таких сборищ, коллективная сила людей им не по зубам.
   Уже на подходе к кострам путешественники были задержаны часовыми, которых трудно было рассмотреть в темноте, ставшей еще более густой от близкого света. Впрочем, их провели туда, куда они и сами стремились – к ближайшему из четырех больших костров.
    Вокруг в темноте звенели упряжью стреноженные лошади, можно было рассмотреть контуры больших крытых повозок. Спящие вокруг костров смуглые темноволосые мужчины, женщины, дети одеты были в разнообразные пестрые одежды, яркость которых, припорошенную пылью, чумазые детские мордашки, усталые красивые лица женщин и даже во сне не выпускающие оружие руки мужчин выхватывал из темноты мечущийся свет пламени.
    У костра, к которому привели задержанных, народу было не много. Две молодые девушки в обнимку спали, укрывшись цветастой шалью. Смуглая до черноты морщинистая старуха с повязанной яркой тряпицей седой головой мешала угли, заваривая чай для худощавого молодого мужчины, сидящего на брошенных прямо в пыль расшитых подушках. У него были вьющиеся черные волосы и тонкое, красивое, но какое-то хищно-капризное лицо и большой чеканный медальон на груди, изображавший крылатую хищную кошку в прыжке. Сам он при виде подошедших тоже подобрался, неприятно напомнив готовую к атаке змею.
- Кто вы такие и что делаете в этих местах? – властно спросил носитель кошачьего медальона.
- Нас привело сюда дело, важное для всех перед лицом войны, - спокойно ответил Ниро. – Зла мы никому не желаем, но и себе причинить его не позволим.
- Кто ожидает зла от других, сам готов принести его, - подался вперед черноволосый, - а такие нуждаются в помощи. Вы будете пленниками и слугами румов, пока не избавитесь от зла в вас, - он брезгливо-удивленно окинул взглядом Недомерка, - Зачем вы возите с собой этого уродца? Вам даже нельзя доверить лошадей? Что ж, придется и ему найти применение.
    Такой оборот беседы заставил и мага, и Миуру потянуться к оружию, в ответ отточенными быстрыми движениями достали клинки часовые-конвоиры… Однако, уже почти начавшаяся стычка была остановлена самым неожиданным образом – старуха у костра, подняв всклокоченную голову, метнула быстрый взгляд молодому вождю – и тот вдруг рассмеялся!
- Ну что вы, что вы! Разве неизвестно, что закон гостеприимства священен у румов? Простите меня за эту небольшую проверку – я должен был понять, кто вышел ночью к кострам моего племени. Ложитесь спать, мои люди проводят вас к костру. Вы устали.
    Ниро молча поклонился, юноша последовал его примеру, и друзья вслед за провожатыми пошли к отведенному им ночлегу. У самого дальнего костра было достаточно места, и они с удовольствием устроились в тепле, только сейчас до конца почувствовав, насколько устали. Однако, засыпать было рано.
- Ниро, может расскажешь, куда нас занесло? – первым подал голос нетерпеливый Недомерок.
- Это румы, одно из их кочующих племен. Давно уже они не появлялись в здешних землях, старательно обходили их стороной, но сейчас, видно, нужда загнала…
- Странный их вождь, и старуха эта… непонятная, - заметил Миура, - Мне они не понравились.
- Мне тоже, но сейчас гадать нет смысла, - пожал плечами Ниро, - Давайте спать, утром разберемся.

    Однако, ни утро, ни день ясности не прибавили. Магу с Миурой дали лошадей, и они медленной рысью, почти шагом ехали вместе с неторопливым караваном повозок на юг по старой дороге, изгибающейся между холмов Эрдана.
    Старухи с утра нигде не было видно. Знавший обычаи румов Ниро предложил вождю плату за помощь, на что тот улыбнулся:
- Ночь создана для сна, утро – для общения с богами и предками, а день – для дороги. Вечером поговорим. Вечер дан людям для решения своих дел.
   Так и ехали целый день, хотя друзей не оставляла смутная тревога.
   Наступил вечер, и румы остановились на ночлег на большом, очень пологом холме. Места было много, и повозки составили полукругом, в середине которого образовалась площадка с четырьмя кострами по углам. На ней все племя собралось ужинать. Вождь пригласил друзей к своему костру, где уже крутилась давешняя старуха, и прислуживали спавшие накануне под шалью девушки. Недомерок хотел было незаметно затеряться среди лошадей, как делал это обычно, однако Ниро не отпустил его от себя.
- Ну вот, можно поговорить о делах, - небрежно откинувшись на подушки после ужина, проговорил вождь, - Если благородные путники, зная обычаи румов, хотят отплатить за нашу помощь в этих недобрых местах, это, конечно же, не позволит нам обирать их. Мне приглянулась ваша лошадка. Она уродлива, но забавна, к тому же, в долгом и трудном пути она будет вам обузой. Оставьте ее нам, и не будем больше говорить о плате, - лениво закончил вождь, однако Ниро почувствовал нависшее над костром напряжение. Старуха замерла по другую сторону пламени, не поднимая головы. Невзначай передвинув ножны поудобнее, маг вежливо поклонился:
- Пусть мудрый вождь простит меня, я так и не рассказал ему за весь день об этой лошадке и о нашем путешествии. Как ни жаль мне это говорить, мы не можем отдать это животное. Оно – дар, предназначенный богам, и если мы не доставим его на место, они разгневаются, и от этого будет плохо не только нам. Не гневайся и ты на нас, вождь! Я с радостью отдам тебе все что угодно, кроме лошадки. Вот, возьми мой меч! – и он протянул вождю ножны с мечом. Румы выше всего ценили породистых лошадей и хорошее оружие, и Ниро надеялся, что этот жест отвлечет и задобрит вождя, поскольку в воздухе остро пахло очередными неприятностями.
   Вождь встал. Видимо, это было особым знаком, так как от остальных костров начали подходить люди – посмотреть, что происходит.
- Ты оказываешь мне великую честь, предлагая свой меч, – вождь чуть склонил голову, хотя Ниро успел заметить недобрый прищур, и тоже встал. Вскочил и Миура. Когда носитель крылато-кошачьего медальона поднял голову, взгляд был уже откровенно злым, и голос взвился, чтобы быть услышанным всеми:
- Но ты хорошо изучил наши обычаи, и знаешь, что я откажусь от этого подарка! А это значит, что ты не хочешь платить румам, ты и твой товарищ – не друзья нам, ибо друзья не делают лицемерных предложений! Я мог бы приказать, и у вас силой отобрали бы все, что мне захочется, но в обычаях румов нет коварства. Пусть наш спор решат боги. Вот Янатан, говорящая с богами от имени всех людей нашего племени, - он кивнул на тоже поднявшуюся на ноги старуху, - Она знает, что ты тоже умеешь говорить с богами и имеешь право участвовать в таком поединке. Боги рассудят нас!
- Да будет так! – спокойно ответил Ниро.
    Пока в центре окруженной кострами площадки готовили место для магического поединка, он рассказывал друзьям:
- Весть день меня не покидало ощущение присутствия чужой силы, и я думал, она исходит от места, где мы находимся, от этих холмов. Оказалось, дело не в этом. Старуха – колдунья, и, похоже, достаточно сильная, раз распознала нас. Думаю, она узнала тебя, Юн, - Ниро успокаивающе погладил единорога, - Но, скорее всего, этого поединка нам не стоит бояться. Я, конечно, сейчас не очень силен, но и  ее колдовство не может быть достаточно сильным и умелым. Хотя, на всякий случай будьте настороже.

  Пока он говорил, старая Янатан уверенно прошла в центр площадки и устроилась на большом плоском камне. Широкие юбки пестрой волной упали к ее ногам. Ниро, выйдя туда же, сел прямо на землю в позе сосредоточения и закрыл глаза, концентрируя энергию. По негласному закону, в поединках не нападали на противника, когда невозможно было видеть глаза друг друга.
   Открыв глаза, он тут же наткнулся на внимательный, жадный взгляд черных глаз колдуньи. Почти сразу же она, усмехнувшись, перевела взгляд в темную пустоту, почти не освещаемую светом костров. Сначала Ниро не понял, в чем дело, но потом увидел. Большая хищная кошка, черная, как сама ночь, грациозно прогуливалась там. Плавно перекатывались могучие мускулы под гладкой шерстью, едва ловящей теплый свет костров, и холодными зелеными огоньками светились глаза, под взглядом которых смолкли последние осторожные разговоры в полукруге зрителей. Что и говорить, иллюзия была сделана мастерски.
   Ниро с удовольствием принял игру – пламя крайнего костра вдруг взвилось столбом, в котором обозначились контуры гибкого тела, и вторая кошка, рыжая, плавно приземлилась недалеко от черной.
    Рядом с ведущими поединок никому находиться не полагается, а жаль – зрелище скрещенных, как клинки, взглядов, почти высекающих искры, было бы посильнее любых причудливых иллюзий. Но наблюдать его было некому, поэтому все, замерев, впились глазами в две грациозно-жуткие фигуры.
    Какое-то время кошки кружили одна возле другой, явно изучая. Черный хвост, почти с самого начала беспокойно ходивший из стороны в сторону, в конце концов стал яростно бить бока своего хозяина, и черный кот почти сходу прыгнул, атакуя, но был встречен ударом мощных рыжих лап. Ниро напрягся – он ожидал соревнования магов, а получил откровенное нападение. Но противники не уступали в силе друг другу, черное и рыжее тела снова и снова сплетались в рычащий и воющий клубок без явных результатов. Чуть заметное движение в лице старухи заставило Ниро насторожиться, и рыжий кот перекатился на спину, готовый к защите, когда на него сверху обрушился черный, внезапно обретший крылья. Среди румов прошел шумок, и Ниро успел заметить это. Ну конечно. Медальон вождя изображает точно такого зверя, покровителя племени! Воссоздав его облик, колдунья получила доступ к великой силе - вере и чувствам соплеменников. Ниро ничего не оставалось, как дать рыжему крылья, и драка перенеслась в воздух. Однако, маневр старухи оказался удачным – румы, до этого не дыша наблюдавшие за схваткой, начали один за другим, сначала тихо, потом все громче и азартнее подбадривать черного кота колдуньи, и, получив такую мощную подпитку, она снова ринулась в атаку. Дикая боль ударила в виски Ниро, и он чуть не потерял контроль над своим зверем, но удержался и пустил кота в отчаянную атаку, понимая, что лучше дать его разорвать и тем самым почти потерять силу, чем сдаться и отдать ее старухе.
   Вставший на дыбы раненый рыжий зарычал, и, к изумлению Ниро, оглушительный рев заставил заходить ходуном весь холм. Старуха испуганно вскочила, позабыв о противнике, и тут же упала на колени. Ниро с трудом повернул голову к дерущимся кошкам. За спиной его рыжего высилась тень огромного белого кота, великанские крылья которого терялись в темноте. Еще один рык поднял ветер, почти загасивший костры. Все племя вслед за старухой попадало на колени, а она торопливо кланялась, бормоча то ли заклинания, то ли молитвы. Наконец, оскалив напоследок клыки, белый зверь растаял призраком в ночном небе.
    Ниро повернулся и, с трудом переставляя ноги, в оглушительной тишине пошел назад, к двум застывшим фигурам – худощавого подростка, сжимающего рукоять меча, и прижавшегося к его бедру и упрямо склонившего голову нелепого зверя. Маг видел только их – глаза застилала тьма, не смотря на свет костров. И, уже почти рядом с друзьями, он смог выхватить меч, заметив какое-то движение краем глаза. Но это был молодой вождь, склонившийся в поклоне.
   Так и не успев загнать меч обратно в ножны, маг покачнулся и осел на руки двух подоспевших румов.



***


    Едва придя в себя, он услышал скрип колес, почувствовал движение и рванулся, не обращая внимания на снова взорвавшуюся белыми искрами боль в висках – то, что его везут на повозке, могло означать что угодно.
- Лежи, Ниро, лежи, все в порядке, - руки Миуры перехватили его и вернули на подушки.
    Ниро, наконец, заставил себя открыть глаза. В открытый полог повозки заглядывало голубое небо и озабоченная морда Юна, а рядом сидел мальчик. Расшитая ткань полога, резная рама повозки и обилие подушек, на которых и лежал Ниро, говорили о том, что свое жилье на колесах им уступил, скорее всего, сам вождь. Маг улыбнулся:
- Как же я рад вас обоих видеть! Но только если вы поскорее расскажете, что произошло после поединка.
- Сейчас обязательно расскажу, только сначала попей вот этого, - юноша достал откуда-то из-за спины кувшин. Пахло цветами и какой-то травой.
- Что это? – принюхиваясь, спросил Ниро, уже, впрочем, распознавший, что питье несет скорее пользу, чем вред.
- Их снадобье, снимает головную боль.
   Ниро с удовольствием выпил почти полкувшина отвара, который, к тому же, освежал, и приготовился слушать.
- Не знаю, какое вдохновение заставило тебя создать того, последнего котяру, но только ты их здорово напугал, - хмыкнул Недомерок, - С нами теперь носятся, как с любимыми родственниками богов, пылинки сдувают.
- Да ведь я его не создавал, - улыбнулся Ниро, - Похоже, эта самая Янатан, говорящая с богами, о чем-то с ними не договорилась, раз они решили вмешаться…
- Ну да, котик-то -  точная копия медальона вождя, - кивнул Миура, - ни вождь, ни колдунья его, правда, со вчерашнего вечера близко к нам не подходили, пошли вдвоем ночевать куда-то к другому костру. А нам осталась повозка вождя и его подушки, заверения старухи, что с тобой все будет хорошо, да испуганные девушки-служанки. Я расспросил их немного. Оказывается, этот Михай – так вождя зовут – потомок одного из самых знатных румских родов. Только подвел потомок – слабый и нерешительный, боязливый получился. А бабка эта, колдунья, где дельным советом, где угрозой над ним власть взяла, так что фактически она заправляет в племени. Она, похоже, и правда Юна узнала – девчонки слышали, как она вождю толковала, что эта, мол, неказистая зверушка – великое сокровище… Ну и решили сокровище заполучить. А чтобы кары своих богов не навлечь – как бы честным путем, поединком. Только боги все равно вмешались, девчонки-то радовались этому, а старуха, похоже, здорово испугалась, да и Михай с нею. Вот и задабривают нас, надеются своего Великого Кота успокоить… Только, Ниро, я не пойму, как она все-таки смогла тебя победить? Ведь если бы этот самый Кот не вмешался, плохо бы нам было, верно?
- Верно… Знаешь поговорку: «Дома и стены помогают»? Она не зря выбрала для поединка крылатых кошек, это же образ их Великого Кота. И когда племя увидело это… Ну кому захочется, чтобы воплощение любимого бога проиграло? А каждый человек обладает пусть маленькой, как искорка, силой, и если их сложить – это уже не поединок, а «все на одного».
- Ясно, - улыбнулся Миура. Улыбнулся широко и открыто, чувствуя, как тает в душе недоверие к магу.

***

   Ощутив легкое прикосновение, Ниро резко проснулся и сел. Костер, вокруг которого они спали, догорал, другие костры племени тоже, восток над черной полосой Кольца переливался нежными красками зарождающегося рассвета, а над ним, прижав палец к губам, склонилась старуха-колдунья. Когда маг проснулся, она направилась прочь от костров, маня за собой. Озадаченно хмыкнув про себя, Ниро  встал и пошел следом.
- Мои боги велели мне поговорить с тобой, - произнесла Янатан, когда Ниро поравнялся с ней. – Это важно для тебя. Но я должна увидеть твой дух. Идем.
   Ниро молча подчинился. Они миновали темный еще и холодный распадок и поднялись на соседний холм, вершина которого крутым валом вздымалась к востоку. Попросив мага подняться на самый гребень вала и встать спиной к заре, старуха села на землю и долго внимательно смотрела на резко очерченную на фоне рассветного неба фигуру. Наконец, когда Ниро почувствовал спиной первые лучи солнца, она заговорила, и странно, голос ее звучал совсем по-другому, намного глубже и мощнее:
- Ты обладаешь большой силой. Очень большой силой. Но сила равна слабости, а твоя слабость еще усилена. Твой Страх и твоя Тьма живут вместе с тобой, ты это знаешь, тебе приходилось смотреть им в глаза… Ты видел свою Тень. Ты даже знаешь, что она питается твоей силой. А я тебе скажу – она питается твоей слабостью, и чем ты слабее, тем ей сытнее живется. Помни отныне, что, не веря в собственную силу, ты служишь Тени, виня себя за то, в чем не виноват – ты служишь ей… твой свет ярок, но яркий свет делает резче и темнее Тени.
- Как же мне победить ее? – заворожено спросил Ниро.
- Только отказавшись от себя, ты сможешь победить. Но смотри, не потеряй себя, ибо тогда победит Она… Что ты здесь делаешь, мальчишка? – уши резанул голос, снова ставший скрипучим старческим визгом. Ниро вынырнул из наваждения.
   Янатан, отмахиваясь невесть откуда взявшейся палкой, отступала перед наседавшим Миурой, успевшим уже наполовину вытащить меч. С другой стороны на старуху наступал упрямо наклонивший лобастую голову Недомерок.
- Олухи! Какая нечисть принесла вас сюда? – продолжала ругаться колдунья.
- И правда, что вы оба здесь делаете? – поддержал ее сбежавший с вершины холма Ниро. От неожиданности друзья прекратили атаку.
- Тебя не было возле костра, когда мы проснулись, - начал юноша.
- А часовые сказали, что она, - единорог мотнул головой в сторону Янатан, - повела тебя сюда. И что, по-твоему, нам оставалось делать?
- Ну что же, спасибо, защитники, - рассмеялся маг, однако в смехе его звучала досада.
- Нам не дали закончить разговор, - тихо проговорила старуха по дороге обратно в лагерь, - что ж, значит, ты достаточно мудр, чтобы понять остальное самому. Боги ничего не делают просто так.
- Это должно меня обрадовать?- пробормотал Ниро.
 Старуха только молча пожала плечами.

***

   Кажется, боги румов прониклись большим сочувствием к нуждам Бардов, так что Михай приказал свернуть с дороги через Эрдан. Караван направился прямо к краю Малой Ступени, отделяющей степь и Эрдан от приморских джунглей, в которых скрывался Затерянный Город.
- Интересно, как они собираются помочь нам спуститься? – гадал Миура, снова сидя в седле румской лошади.
- Может, знают какую-нибудь тропу? – пожал плечами маг.
   Однако, все оказалось гораздо интереснее: когда караван достиг Ступени, снова разложили большие костры, бледные в свете предзакатного солнца, и все племя во главе с колдуньей Янатан принялось протяжно то ли молиться, то ли читать заклинания. Ответом послужило появление двух совершенно реальных белых крылатых пантер, неожиданно взмывших над обрывом. Дикие кошки приземлились и смирно ждали изумленных всадников.
   Выйдя вперед, Михай поклонился:
- Не держите зла на румов. Мы не поняли сразу, кто вы.
   Неожиданно для самого себя Миура тоже шагнул вперед:
- Ты, вождь, и сейчас еще этого не знаешь. Я – принц-наместник Золотой Степи, сын наместника Дориана. Мой отец не любил румов и не разрешал вам пересекать границы своих земель.
- Верно, мальчик, - кивнул удивленный вождь, - Именно поэтому нам пришлось ехать через злополучный Эрдан, уходя от надвигающейся Тени.
- Вот, - юноша протянул Михаю ладонь, на которой лежал золотой медальон с изображением скачущего коня, - Возьми его. Это знак правителя Золотой Степи. Покажешь его стражам границ, и они пропустят твое племя. И вы получите защиту Королевства. Но она требует службы.
- Румы никогда никому не служили! – гордо вскинул голову вождь.
- На этот раз у вас не получится убежать, - вступил в разговор Ниро, - Сжимающееся Кольцо Тьмы угрожает всему нашему миру, и всем придется встать на его защиту, всем, кто не хочет вечной Тьмы.
- Что ж, тогда и румы пойдут воевать, - вождь, поклонившись, принял медальон, - Спасибо тебе, наместник.
   Миура покраснел и поспешил к терпеливо ждущим белым кошкам. Ниро, уважительно поклонившись румам, пошел следом. Ему пришлось взять на руки единорога, но, казалось, это не побеспокоило необыкновенных ездовых животных. Они взмыли вверх и плавно, кругами, начали спускаться вдоль стены Ступени. Внизу темнели в наступающих сумерках джунгли, вверху, над гребнем скал, на фоне вечернего неба хорошо было видно зарево костров румов.
   Опустив всадников к подножию стены, крылатые кошки снова взлетели и растаяли в темнеющем небе, как и не бывало.


***

   Ниро опустил Недомерка на узкую каменистую полосу, шагов в сорок-пятьдесят шириной, кое-где перекрытую языками обвалов, которая отделяла громаду Ступени от джунглей. Там, у ее границы, поднимался лес, вставал сразу густой стеной, колышущейся большими причудливыми листьями, манящий и пугающий ароматом невиданных на гораздо более холодных плоскогорьях цветов и таинственными шорохами и криками своих обитателей, мигающий в наступивших сумерках призрачными созвездиями светляков.
   Вступать в этот таинственный мир сейчас, накануне ночи, никому особо не хотелось.
- Значит, ночевать будем здесь, - после нескольких минут молчания наконец выразил общие мысли Ниро, - Только костер все равно развести надо, а для костра дрова нужны.
- А нам их дадут? – Миура с сомнением рассматривал колышущееся зеленое месиво, - Вдруг обидятся?
- А почему? – пожал плечами маг, - Живые зеленые ветки ты же рубить не будешь, верно? А за то, что сушняк почистили, только спасибо скажут…
   Ни он, ни юный наместник не знали, о ком говорят, хотя четко ощущали чье-то чуткое внимательное присутствие.
- Если он есть тут, сушняк… Ладно, попробую поискать, - Миура направился в лес, и гибкая мальчишеская фигура скрылась из виду, пропала в зеленом море.
- С ним точно ничего не случится? – Юн, навострив уши, прислушивался к звукам леса.
- Разве что заблудится с непривычки, - даже не подняв головы от дорожной сумки, хмыкнул Ниро, - Ну да это не страшно, найдем.


   Заблудиться и правда было не трудно – света под деревьями едва хватало, чтобы разобрать дорогу. Однако, сушняка оказалось вполне достаточно – случавшиеся время от времени обвалы ломали деревья. К тому же здесь, по соседству с холодными скалами, было не так жарко и влажно, как в чаще, и сломанные ветви чаще сохли, чем гнили. Так что Миуре пришлось двигаться вдоль скальной стены, обходя каменные россыпи и большие, обросшие мхом глыбы. Собрав большую вязанку, он уже повернул назад, когда плеск воды заставил остановиться. Видимо, один из обвалов освободил дремавший родник, и веселый ручеек, проскакав по камням, углублялся в чащу. Вода была очень чистой и до зубной боли холодной – горной. Умывшись и от души напившись, юноша принялся отвязывать от пояса небольшую дорожную флягу, когда странный звук заставил его замереть, настороженно прислушиваясь. Всплеск, мелькнувшая на самой границе зрения легкая тень, вздох и сдержанный смех – и снова тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и журчанием ручья. Превратившийся в способную только слушать и смотреть статую на несколько минут, Миура встряхнулся и смущенно улыбнулся – совсем замечтался, мерещится неизвестно что – набрал воды и, прежде чем уйти, на всякий случай еще раз внимательно осмотрелся. Но ничего не происходило, даже светлячки перенесли свой танец дальше в чащу, и, взвалив на спину дрова, юноша пошел обратно в лагерь.

***

   Ниро от души выругался. Помочь, конечно, не помогло, но немного полегчало. Недомерок, всякого повидавший рядом с магом, только фыркнул, глядя, как юный наместник заливается краской до самых корней волос. Подобных выражений Миура не слыхал даже среди пастухов – возможно, они просто сдерживались в присутствии сына правителя.
   Путешествие к Затерянному Городу по словам Ниро особыми сложностями не грозило – полдня, максимум день пути на запад вдоль скал Малой Ступени до места, где джунгли прорезала древняя, но хорошо сохранившаяся дорога, ведущая прямо к цели. На деле же, не прошло и двух часов в пути, как узкую каменистую полосу перегородил обвал, чудом не зацепив никого из тройки путешественников. Дорога оказалась перекрытой, и пришлось углубляться в джунгли, чтобы обойти широкий каменный язык – не на скалу же лезть. И тут началось… Они рубили твердую, как железо, древесину и распутывали лианы, мечи тупились, а глаза заливал пот в здешней влажной жаре, но все равно приходилось отступать и обходить стороной все новые и новые совершенно непроходимые заросли, все глубже уходя в лес. Лишь иногда в просветах листвы мелькала все еще очень близкая громада Ступени, да и та иногда оказывалась совсем не с той стороны, где ей полагалось быть. Ниро хмурился, время от времени бормотал заклинания, ничего, впрочем, не меняющие, шипел что-то очень не лестное в адрес приморский джунглей и всех их обитателей и вот, наконец, не выдержал. Заканчивался четвертый день пути.
   Смущенный вспышкой негодования мага, Миура ушел вперед – надо было искать место для ночлега – и скоро до спутников долетел его голос. Старые друзья скоро поняли причину криков. Свершено неожиданно заросли расступились, открыв гладь озера почти у самых ног. Мощные корни уходили в воду, на удивление прозрачную, лишь немного зеленоватую. Видимо, пробивающиеся сквозь толщу скал ледяные родники, питавшие озеро, не так быстро нагревались, чтобы родить бурную растительность. Лишь кое-где у берега на огромных листьях чуть покачивались цветы, словно переговариваясь с теми, что любовались своим отражением сверху, со склоненных ветвей.
    Путешественники очень быстро нашли небольшую полянку над впадавшим в озеро ручейком, и, побросав вещи и скинув одежду, кинулись в благословенную прохладу воды. Ниро едва успел закончить охранное заклинание, как мальчишка и единорог в вихре брызг помчались купаться. Он и сам тут же последовал за ними. Ниро плавал не хуже рожденных в воде – помогала отчасти и магия – и сейчас, нырнув, ушел почти на самое дно, где попал в холодный поток бьющего родника, вынырнул немного согреться и снова ушел на глубину. Юн резвился на мелководье, а Миура, заплыв почти на середину озера, лежал на воде, размышляя о чем-то своем.
    Прохладная вода ласкала тело, и скоро все мысли отошли куда-то – он просто лежал, едва двигая руками, глядя в открывающийся над озером кусочек темнеющего неба с ранней звездой, и наслаждался этой невинной лаской. То теплые, то холодные струйки пробегали по спине, вдоль ног до кончиков пальцев, мелкими ласковыми волнами перекатывались по груди и животу, шевелящиеся ладони словно гладили кого-то упруго-живого, чье прикосновение вкрадчиво переходило на руки и грудь… Юноша растворился в этих ощущениях, в легком ласковом журчании, так что, услышав вдруг рядом испуганный вздох-восклицание, невольно дернулся и ушел вниз, успев хлебнуть воды. Вынырнул, и, недовольно откашливаясь и оглядываясь, какое-то время оставался на середине озера, пытаясь понять, кто был рядом с ним, и наконец поплыл к берегу.
    Друзья уже были там. Недомерок отряхнулся, и его мокрая шерсть неожиданно заиграла серебряными искрами, напомнив, что этот нелепый забавный горбун – все-таки единорог. Ниро, в одних штанах и с мокрыми волосами, разводил костер. Миура, завернувшись в плащ и обняв колени, присел в уголке - настроение испортилось.
   Поверх разгорающегося костра маг внимательно глядел на юношу:
- В чем дело, Ми? Какая муха тебя укусила?
   А, выслушав рассказ, хмуро встал. Блики костра падали на его резко очерченное лицо и жилистые обнаженные плечи, и Миура замер, изумленный – маг казался порождением этой темной таинственной ночи, духом огня и тьмы….
- Ну все уже, никто вас больше не трогает, не трать заклинаний, маг! – звонкий голосок развеял наваждение.
   Та, кому он принадлежал, стояла под деревьями у самой границы света. Худенькая голенастая девчушка лет восьми, очень смуглая, с вплетенными в шапку кудрявых волос цветами, одетая только в юбочку из больших листьев. В озорных черных глазенках плясали блики костра. И только то, что сквозь ее тоненькую фигурку просвечивал танец светлячков в чаще, слегка объясняло ее неожиданное появление.
- Ну здравствуй, - усмехнулся Ниро.
- Меня трогать нельзя, я посланница, - на всякий случай предупредила гостья.
- А не ты ли, посланница, четыре дня водишь нас кругами по лесу, - сложил руки на груди маг. Девчушка смущенно потупилась.
- Как тебя зовут, малышка? – неожиданно подал голос Миура.
- Оро, - посланница тряхнула темными кудряшками, - Спасибо, ты хороший, не зря ты понравился Королеве!
- Понравился Королеве? – переспросил маг, - О чем ты? Раньше Королева предпочитала могучих воинов. А он – он же еще мальчишка!
- Воины думают только о войне! – вскинула голову девочка, - а мальчик очень скоро станет мужчиной, - странно, под ее взглядом Миура покраснел и поплотнее запахнул плащ, хотя в нем и так уже было жарко.
   Ниро весело рассмеялся:
- Ну что же, не мне обсуждать вкусы Королевы! Но где же тогда свадебная процессия с цветочными гирляндами? Или ваши обычаи настолько изменились, что ты, посланница, теперь ее заменяешь?
- Процессии не будет, - насупилась Оро, - Сейчас, когда вы купались в озере, Королева увидела знак на его плече, - девочка кивнула в сторону юного наместника, - Ни мы, никто в нашем мире не смеет трогать носителя такого знака. Поэтому Королева послала меня. Я помогу добраться туда, куда вам нужно.
- Вот как? – Ниро удивленно поднял бровь, - Хорошо, мы ждем тебя завтра после восхода солнца. И не опаздывай, не то мне все-таки придется потратить пару заклинаний!
- Не надейся, не опоздаю, - по-хулигански свистнув, девчушка-посланница сделала какой-то хитрый прыжок  в сторону и исчезла, как не бывало.
    Миура оделся под веселыми взглядами друзей и, мрачнее некуда, присел к костру:
- Кто-нибудь объяснит мне, что здесь делается?
- «Народ сей живет под сенью больших деревьев и одевается листьями и цветами. Нрав имеет легкий и озорной, и любит подшутить над одиноким путником, вполне, впрочем, безобидно…» - процитировал Юн, - Узнаешь?
- Да, конечно. – слегка отошел юноша, - Это трактат великого Фандира о магических народах, рассказ о сильфах.
- Верно, кивнул Недомерок, - Тебя хорошо учили. Если помнишь дальше, Фандир говорит, что сильфами правит Королева, имени которой никто не знает, как нет своего имени у леса, кроме придуманного людьми и важного только для них…
- Да помню я, помню, - нетерпеливо перебил Миура, - Это я уже понял…
- А вот о том, что у Королевы есть склонность к смертным мужам, Фандир скромно умолчал, - Ниро старательно поправлял костер. Если встретиться с мальчиком глазами, точно рассмеется, и Ми обидится, а обижать парня не хотелось, - И, насколько я знаю, никто из избранных ею не отказывал лесной красавице. И никто потом не жалел.
   Миура покраснел так, что почти начал светиться в сумерках. Рассказывая друзьям о том, что произошло у ручья и сейчас на озере, он кое о чем умолчал, а теперь вспомнил и понял – он бы тоже не отказался. Даже вспоминать было и отчаянно стыдно, и приятно.
- Ну что ж, - подвел итог разговору Недомерок, и Миура готов был поклясться, что ушастый хитрец отлично понимает, что с ним творится, - Не знаю, все ли рады этому, но отметина Бардов вызвала уважение даже у Королевы сильфов, которая не привыкла оказывать уважение смертным. Хорошо бы вас так же почтительно встретили и в Затерянном Городе.
   Таким образом, разговор ушел от опасной для Миуры темы к обсуждению планов.


***


      Посланница Королевы сильфов, которую Миура уже не мог называть малышкой, зная о бессмертии духов леса, оказалась на редкость пунктуальной. Друзья еще позевывали, и встающее солнце протянуло длинные тени через все озеро из конца в конец, позолотив ветви на западном берегу, а она уже стояла в тени, как и вчера, возникнув неожиданно и непонятно откуда. Девочка молча подождала, пока все сборы будут закончены, и только тогда спросила:
 - Куда идем?
- К Огненной Дороге, - Ниро внимательно смотрел ей в глаза. Правда, это оказалось сложно – проводница испуганно попятилась:
- Куда?!
- Нам нужно в Затерянный Город, Оро, - пояснил маг, - Ты же знаешь, туда нет другого пути, кроме Огненной Дороги.
- Но… Как же… - Оро переводила растерянный взгляд с одного на другого, - Мне же Королева велела охранять вас… Я же не смогу – на Дороге…и в Городе… - слезинка пробежала по смуглой щечке – то ли проводница боялась гнева повелительницы, то ли просто не хотела ее разочаровать.
- И на Дороге, и в Городе мы позаботимся о себе сами,  мы не пугливые купцы и не безмозглые вояки, - пожал плечами Ниро, - Так что самая ценная помощь – довести нас до этой самой Дороги… Тем более, что ты же нас и запутала, - и маг хитро улыбнулся.
- Хорошо, - со вздохом кивнула девочка, - Надеюсь, Королева поймет меня.

   Идти действительно оказалось совсем недалеко, и вскоре после полудня в просветах зелени показалась широкая дорога. Именно на этом место Оро остановилась, как вкопанная:
- Все. Ты же знаешь, маг, я дальше не могу.
- Знаю, - кивнул Ниро, поминавший про себя искусство сильфов, умеющих найти прямой и быстрый путь там, где любому другому живому существу пришлось бы вдоволь попетлять – волшебному народу была открыта душа леса, - И от имени всех нас благодарю за помощь, - неожиданно для друзей маг церемонно поклонился.
   Покраснев, Оро-проводница поклонилась в ответ:
- Да будет солнце ласково к вам, - проговорила она, - И знайте, вы все, а особенно ты, - она окинула медленным взглядом мальчика. – Королева будет рада вам помочь, так что если это потребуется, ему, – она кивнула на Миуру, - достаточно только попросить, хотя бы мысленно, – и девочка-сильф исчезла.
   Некоторое время все молчали, затем Недомерок первым стряхнул задумчивость:
- Ниро, а что это за дорога? Почему она называется огненной? И почему упоминание о ней так напугало нашу милую проводницу?
- Понимаешь, Юн… - начал было маг, но неожиданно замолчал, усмехнувшись, - Сейчас вы сами все поймете.
   Несколько заклинаний – и перед глазами Миуры все поплыло, мир стал нечетким, словно он вот-вот заснет. Потом это состояние прошло, и все стало, как прежде. Хотя нет, не так. И глаз, и ухо выделяли из общей массы красок и звуков и яркую бабочку, порхающую где-то высоко в ветвях, и хруст ветки где-то в совсем уж невидимой чаще. Да и сам краски и звуки изменились – какие-то поблекли и ушли на задний план, какие-то, часто совершенно неожиданные, стали очень яркими, привлекающими все внимание. Но это все было впереди и по бокам. А сзади, там, где сквозь ветви виднелись камни дороги, в спину било обжигающее чувство опасности. Миура быстро обернулся и невольно попятился – и ближайшие к дороге ветви, и плотно пригнанные выбеленные временем камни, и, казалось, сам воздух там пылал. Бесшумные и от этого еще более пугающие, слабо различимые в солнечном свете языки пламени лизали зелень листьев, и – странно и страшно – ничем, казалось, не вредили им, хотя лицо жадно облизывал жар, от которого хотелось быть как можно дальше, и он снова попятился, споткнулся о корень и упал, а когда поднялся – наваждение кончилось. Он снова видел сочную, такую яркую в солнечном свете листву и камни – и больше ничего. Рядом Недомерок тряс головой.
- Ниро, что это было? – изумленно повернулся Миура к магу.
- Ничего страшного, просто эти несколько минут вы видели Огненную Дорогу так, как видят ее все обитатели джунглей – и те, которые растут, и те, которые бегают, ползают и летают здесь. Это древняя магия строителей Затерянного Города, и это заклинание – только одно из великого множества, которые нам не удалось и вряд ли уже удастся разгадать. Пламя не причиняет вреда, но отгоняет от дороги всех, кто мог бы ее повредить. Никто не знает, сколько столетий лежат здесь эти камни, а между ними до сих пор не проросло ни травинки. И это в джунглях! Даже сильфы подвержены действию заклинания, ибо они – духи и дети леса и неразлучны с ним. Только принадлежащие к разумным народам, да к тому же обладающие определенными знаниями и способностями, могут свободно проникнуть на дорогу. Так что пошли!
- А мы точно обладаем этими знаниями и способностями? – хмыкнул единорог.
- А вот заодно и проверим, - усмехнулся Ниро.

***

   По дороге шли уже третий день, делая только в полдень один короткий привал, но усталости почти не было – светлые, составляющие сложный орнамент камни дороги словно пружинили под ногами, приглашая и помогая сделать еще шаг, и еще один, и еще… И даже ночью, не смотря на многочасовую ходьбу, уснуть удавалось далеко не сразу. Все еще стояло лето, в пределах Огненной Дороги путникам некого и нечего было опасаться, да и не хотелось тревожить многовековой покой этих мест, поэтому костров не жгли, питаясь запасами и плодами, сорванными днем. Еще в первую ночь, глядя в звездное небо над головой, Миура, не рассчитывая на ответ, тихо спросил:
- Как же давно строилась эта дорога и город, к которому она ведет? И какими были строители?
Ниро, лежа же, пожал плечами:
- Давно. Еще в те времена, когда линдары начали возводить свою горную столицу, о строителях Затерянного Города знали только по легендам, - он запнулся, судорожно глубоко вздохнул, но скоро продолжил. – А линдары – самый древний народ из живущих ныне.
- Ниро, такого я мог ожидать от тех, кто считает меня забавной говорящей лошадкой, а уж никак не от своего друга и первого мага! – неожиданно возмущенно фыркнул Юн Чи. – Или это просто всем людям свойственно, говоря о себе, забывать об остальных?
   Оба человека тут же сели, словно подброшенные.
- Ты хочешь сказать, что знаешь что-то о возникновении Затерянного Города? – ревниво спросил маг.
- А чему ты удивляешься? Мой дед Линь Мэй уже жил тогда. Он многое рассказывал мне.
- И ты никогда не говорил об этом? – Ниро пересел на колени, порываясь встать.
- А ты никогда не спрашивал! – огрызнулся Недомерок, - А единороги очень редко рассказывают, просто чтобы рассказать, иначе им пришлось бы говорить днем и ночью.
- Ах ты… - Ниро устремился было вперед, но его ухватил за руку сын Дориана.
- Да ладно вам спорить! – Миуре очень хотелось все-таки узнать хоть что-то, - Юн, лучше расскажи что-нибудь. Пожалуйста.
   Ниро демонстративно отвернулся, и маленький единорог начал рассказ только для юноши, но вскоре увлекся и заговорил громче, да и маг забыл о споре и жадно придвинулся ближе.
***

   Они были очень красивы – высокие, золотоволосые, с глазами, прекраснее которых могут быть лишь глаза единорога или летящей птицы. Как они называли себя – неважно, ни в одном из человеческих языков нынче все равно нет нужных звуков, вы даже не сможете этого произнести. Они радостно шли навстречу миру, и мир так же радостно открывался им. Они строили, создавали украшения и произведения искусства, познавали секреты мира и создавали свою магию, любили и рожали детей. В их руках была огромная сила, но они умели пользоваться ею так, чтобы не приносить вреда.
   Но большая сила дает власть, а власть соблазняет, и трудно противостоять ее вкрадчивому шепоту, обещающему все блага мира. И среди этого народа тоже нашлись те, кто не устоял. Они захотели получить высшую власть – власть над жизнью и смертью, и смогли получить ее. В их руках статуи оживали и становились надежными спутниками, неутомимыми и сильными. Сначала спутниками, потом – слугами и воинами. Но камень и металл, приобретая подобие жизни, так и не получал души, и они были послушными и способными на все орудиями в руках хозяев. В конце концов, сама земля возмутилась таким насилием над ее законами – почти все города были разрушены взбунтовавшимися стихиями. И тогда правитель решил увести свой народ через Врата-меж–Мирами. Но для этого нужно было сохранить город и собрать уцелевших. Для этого столица была перенесена немного в другую реальность и дожила до наших времен как Затерянный город. Древний народ ушел, и чтобы это смогло произойти, правитель сам принес себя в жертву, как искупление за весь народ перед этим миром. Они хотели попасть туда, где их здешние знания и власть окажутся бесполезными и не смогут принести нового вреда, но никто не знает, что именно ждало их по другую сторону Врат…

***

   На следующее утро проспали гораздо дольше обычного – рассказ Юна затянулся до глубокой ночи. Пригревшийся на утреннем, но уже теплом солнышке единорог первым открыл глаза и тут же снова закрыл – друзья еще спят, да и вставать не хочется, подремать бы еще немного. Правда, подремать все равно не дали. С той стороны, где разметался во сне юный наместник, по глазам ударила яркая радуга.
- Ну ладно, ну проснулся я уже, Ми, - пробормотал, жмурясь, Недомерок, - Хватит тебе дурачиться, встаю уже… Чем ты там умудрился зайчиков пускать?
   Бормотание было не громким и не совсем внятным, но двое людей тут же рывком сели, нащупывая рядом ножны – необходимая для воина привычка мгновенно просыпаться при любом непривычном звуке.
- Юн, ты меня звал? Что случилось? – нахмурился Миура.
   Недомерок хмыкнул:
- А просто наше сонное сопение явно здесь кому-то надоело, и он решил разбудить нас солнечными зайчиками. Что это такое яркое у тебя на шее?
   Юноша приложил ладонь к груди пониже ключиц:
- Талисман отца. Мне его мама дала, помнишь?
- Ну конечно, Талисман выбора, слеза дракона! – как-то особенно светло улыбнулся и маг, - Дай поглядеть, в мире мало столь же красивых и удивительных вещей.
- Да, сейчас, - Миура, улыбаясь, полез за пазуху, но тут же испуганно ахнул, - Ниро, что это?
   На его ладони лежал небольшой овальный, очень прозрачный камень. Он не был огранен, но странным образом многократно преломлял свет где-то внутри себя, так что от ладони юноши веером расходились солнечные зайчики. Все это друзья уже видели, но сейчас безупречную красоту камня портила кривая трещина, перечеркнувшая его по диагонали. Внутренность трещины была черной.
- Что это? – тихо повторил Миура, вдруг став снова беспомощным испуганным ребенком.
   Ниро помрачнел, остро проступили скулы под побледневшей кожей.
- Это напоминание о том, что происходит в мире, - тихо проговорил он, - О том, куда мы идем, что должны найти и что несем за плечами…
- Я не понимаю… - поднял глаза юноша.
- Ми, тебя хорошо учили. Скажи, что ты знаешь о драконах? Способны ли они на слезы?
- Нет, - покачал головой сын Дориана, - По легенде, плакал только один дракон, потому, что слишком любил свой мир и не в силах был его уберечь.
- Верно… Только мы с тобой должны его все-таки уберечь. А потому – любить, очень любить, так, чтобы ради этой любви отдать все… Молчи, Юн,  - небрежным жестом остановил Ниро порывавшегося что-то сказать единорога, - Я знаю, ты скажешь, что это великий дар. Верно. Но ответь, мой мудрый и скрытный ушастый друг, разве это и не проклятье? Отдать все – что это значит? Что есть все? Жизнь? Но ей мы жертвовать не вправе – до самого конца, что бы ни случилось. Пусть душа рвется на части и гибнет то в этом мире, что дороже жизни, то, что любишь всем сердцем – мы не имеем права спасти свою любовь, отдавая жизнь! Мы будем жертвовать другими жизнями, любовью ради другой любви… И ничего нельзя с этим сделать! Так как, Юн, ты по-прежнему считаешь знак Барда великим даром?
 - Я не знаю, что тебе ответить, маг, - медленно проговорил единорог, - Я не Бард… и, наверное, рад этому.
- Зато я знаю! – вдруг неожиданно громко вмешался мальчик, - Я знаю, что ты прав! Я знаю, как звучал рог отца там, на поле… Проклятье! – и, размахнувшись, он зашвырнул бы Талисман далеко в джунгли, но Ниро молниеносным прыжком перехватил камень:
- Глупый мальчишка! Эта вещь веками передавалась в роду твоей матери! Он весь пропитан любовью, эта сила, как щит, защитит тебя в любой опасности! И ты бросаешься благословением матери?!
- Прости, Ниро, - потупился юноша, - Я и правда глупец…
- Возьми и больше не смей снимать, - жестко сказал маг, протягивая камень, - А теперь нам пора идти. Пора бы уже добраться до цели, насколько я знаю.

***

   На этот раз шли молча, разговаривать совершенно не хотелось. Ниро оказался прав – Огненная дорога, подчиняясь названию, с обеих сторон своего прямого, как стрела, пути таяла в словно бы знойном мареве, но часа через три путешественникам стало хорошо видно, что она заканчивается. Вскоре сквозь камни под ногами начала пробиваться робкая травка. Она быстро набирала силу с продвижением вперед, и в конце концов только слабо различимая граница дороги указывала нужное направление.
- Будьте внимательнее, где-то здесь лежит Первая Печать, - тихо проговорил Ниро, отодвинул загораживавшую дорогу пышно цветущую ветку с большими перистыми листьями… и замер с приставленным к горлу копьем. С той стороны ветки настороженно смотрели две пары внимательных темных глаз на почти скрытых боевой раскраской и татуировками лицах.
   Воспользовавшись малым ростом, незамеченный Юн проскользнул между ветвями и что было силы боднул одного из воинов, в который раз жалея о не данном ему почему-то роге. Однако и без рога удар получился довольно сильным, не говоря уже о неожиданности, так что воин повалился на своего приятеля, и оба едва устояли на ногах. Юн, сделав дело, кинулся наутек. Воспользовавшись сумятицей, Миура ухватил за руку освободившегося от копья мага и отбежал с ним подальше от дороги. Барды Мечей, как загнанные зайцы, остановились в густых, одуряющее пахнущих, цветущих зарослях и постарались замереть, став как можно более незаметными – встреченные странные воины быстро пришли в себя и начали поиски чужаков. Сквозь оказавшийся перед глазами крошечный просвет в листве Миура видел их смуглые, почти обнаженные тела со множеством татуировок. Всю одежду их составляло немного цветов, листьев и перьев, оружие было очень грубым и простым, но двигались они, словно тени, бесшумно перетекая от дерева к дереву – не любой зверь так сможет.
   Кусты совсем рядом зашуршали, и Миура напрягся, готовый защищать не вовремя высунувшегося Недомерка, но это был вовсе не он. Появившаяся среди цветов кокетливая женская мордашка, похоже, так же сильно удивила воинов, как и затаившихся в кустах наблюдателей. Один из грозных защитников джунглей даже затряс головой, что-то быстро говоря, и вскинул руки в явно ограждающем жесте. Однако улыбающееся прелестное личико не исчезло, даже наоборот – рядом с ним появилось еще одно, а потом из кустов выскользнуло и все остальное. Миура изо всех сил старался заставить себя не любоваться нежной смуглой кожей, грациозными изгибами и выпуклостями, лишь немного прикрытыми сплетенной из цветов и листьев одеждой, но это все равно не удавалось.  Что уж говорить о бедных воинах, которых смеющиеся подружки совсем заморочили и постепенно увели с собой куда-то в заросли.  Пришел в себя юноша только от звука странно знакомого звонкого голоска:
- Ну и долго вы еще будете там прятаться? Идемте, скорее!
   Прямо перед спрятавшим путешественников кустом стояла Оро-проводница и смотрела на них, явно видя. Ничего не оставалось, как и вправду выйти.  Почти тут же рядом оказался и  выскользнувший откуда-то из зеленой мешанины Недомерок, и компания тихо и быстро пошла за юной проводницей по едва видным уже остаткам Огненной дороги. К их удивлению, минут через сорок ходьбы заросли резко кончились, и впереди снова показалась все та же, по-прежнему нетронутая дорога.
- Ну все, теперь вы в безопасности, и можете снова идти в то нехорошее место, куда вам так надо, - прокомментировала Оро, - А я снова прощаюсь с вами.
- Погоди! – Ниро присел перед девочкой, снизу вверх глядя в глаза, - Я никогда до этого не проходил всю Дорогу и не встречал этих людей. Кто они? Давно ли живут здесь? И что произошло в этом месте с дорогой, ведь ее невозможно разрушить?
- Как видишь, маг, возможно, - пожала плечиками Оро, - Правда, это удалось лишь однажды предкам этих людей, когда они пришли сюда. Это было давно, они были светлоглазыми и светловолосыми, у них были знания и острые мечи. Они спустились с Высоких гор на севере, так же, как и вы. Только тогда эти горы не были такими неприступными, в них сохранялось русло древней реки, по которому можно было спуститься. Потом дыхание гор уничтожило его.
- Тогда я знаю, кто это, - задумчиво кивнул Ниро, - Это действительно было давно… Мы встретили потомков тех, кто бежал когда-то со своих земель, завоеванных Владыками Эрдана, - повернулся маг к спутникам, - Значит, вот какая судьба выпала им – почти одичать, для того, чтобы не стать рабами…
- Но как ты узнала, что с нами происходит? – тоже присел Миура, - И кто были… эти девушки? И… Как им удалось отвлечь воинов от поисков нас?
Оро хмыкнула:
- Кто-то из нас все время находился рядом с Дорогой, ведь Королева приказала охранять вас. А когда вам понадобилась помощь, она оказала ее, как и обещала. А воины… Они никогда не могут сопротивляться чарам Лесных дев, как они нас называют, - озорно улыбнулась девчушка, так что Миура тут же покраснел.
- Но я не просил о помощи, даже в мыслях! – вскочил он.
   Оро как-то очень по-взрослому покачала головой:
- Какие же вы глупые, люди! Или это только ваши мужчины такие? Конечно, ты не просил, этого никто не ждал, да этого и не требовалось. Неужели ты думаешь, что Королева наблюдала бы за вашей гибелью, ожидая, когда ты все-таки попросишь о помощи? Просто ей было бы приятно, если бы ты сделал это, ведь это означало бы, что ты о ней помнишь.
   Миуре стало стыдно. Уже не по-мальчишески отчаянно стыдно из-за того, что женщина так явно показала свой интерес к нему. Нет, теперь он стыдился собственного этого стыда, собственной невнимательности, и это чувство было глубже и больнее. Он лихорадочно огляделся, протянул было руку к растущему рядом большому цветку, но тут же отдернул – не дарить же Королеве сорванное в ее же лесу сокровище. Минуту подумал, наконец, нащупав на груди один из нескольких амулетов – капельку росы на едва раскрывшемся молодом листке – снял цепочку и протянул ее девочке:
- Вот. Передай это Королеве. И скажи, что я всегда буду помнить о ней, - странно, слова, которые совсем недавно заставили бы его сгореть от стыда, прозвучали спокойно и уверенно. И немного грустно.
   Оро внимательно поглядела снизу вверх ему в глаза:
- Ты умнее, чем я думала. Королева будет дорожить твоим подарком. Спасибо, - и исчезла в своей манере, словно растворившись в воздухе.
- Ну что, идем? – все-таки Миура был смущен, и дорого бы дал за то, чтобы друзья просто молча пошли дальше по дороге, ничего не говоря о произошедшем только что. Но не вышло.
- Ми, - осторожно кашлянул Ниро, - То, что ты придумал, конечно, было лучшим из возможного, но… Ты сам-то понял, что сделал?
- Понял, конечно, - нетерпеливо передернул плечами юноша, - Отдал свой любовный амулет…
- И?
   Миура побледнел, потом покраснел. Подаренный Королеве медальон в виде молодого листика с каплей росы был любовным амулетом несовершеннолетних, юных и чистых душ, еще не затронутых пламенем страсти. Юные влюбленные, совсем еще дети, обменивались такими амулетами в знак взаимной симпатии.
- И… И это значит, что я признался ей в любви? – неуверенно проговорил юноша, - И… что же теперь будет?
- Ну, не думаю, что Королева станет добиваться от тебя подтверждения признания. – улыбнулся маг, - Просто с амулетом ты передал ей нечто очень ценное – энергию первой любви, жар юного сердца… И думаю, это именно то, что ей нужно было от тебя. Так что ты и правда сделал самое лучшее, что можно было придумать. Но остался при этом без амулета. И что будешь делать?
- Да ладно, - облегченно-легкомысленно махнул рукой юноша, - Все равно он мне если и понадобится, то не скоро. Ты вон вообще их никогда не носил.
- Ну как знаешь, - постарался деликатно закончить разговор Ниро.
   Он действительно, в отличие от окружающих, носил только один амулет – круглый чеканный медальон с парящим орлом, знак мага высшего посвящения - да еще изумруд, давний подарок Королевы Это было не наказуемым, но явным нарушением царящих в Королевстве и соседних государствах обычаев. Амулетов носили обычно множество и по разным поводам, а уж в любовных делах вообще существовал строго регламентированный порядок. Вышедшие из возраста «листка» получали «белый цветок» - медальон с парой листьев и белым нежным цветком между ними, знак пробудившейся, но еще не зрелой любви. Дальше шел красный цветок и яблоко – для решивших пожениться.  Каждый новый амулет с гордостью и радостью заказывался самому лучшему ювелиру из тех, чьи услуги были по карману. И только некоторые угрюмые отшельники, как Ниро, игнорировали этот красивый и всеми любимый обычай.