Названия нет...

Труднее всего определить, к какому роду литературы будет относиться этот рассказ. С одной стороны – юмористическая проза. Но это как сказать! Для семнадцатилетней  девственной героини это была просто трагическая ситуация. К сожалению, нет понятия, противоположного эротике. Хотя, наверное, этим понятием может быть парнуха. Но описываемую ситуацию невозможно отнести ни к первому, ни ко второму. Буду исходить из отношения к данному происшествию с высоты сегодняшнего дня. А сегодня, через тридцать три года, это смешно. Так что ладно, уговорили, пусть это будет юмористическая проза. Уговорили? Кто? Ну, вот, уже смешно…

Итак. Мне семнадцать лет. Я учусь в педагогическом училище. Там не забалуешь. Всё серьёзно. Начало занятий в восемь утра. Опоздаешь, не войдёшь в здание. Потом придётся писать сочинение, почему не пришла на занятия вовремя. Если ты не любишь литературное творчество, то вставай пораньше. Я любила литературное творчество, но была воспитана в строгих нравах, потому чувство ответственности отодвигало развитие моего литературного таланта. Поэтому вставала я в шесть утра, надо было и о причёске подумать, всегда носила длинные, нет, о-о-очень длинные волосы, и подгладить дешёвую легко мнущуюся юбчонку, да и на дорогу в общественном транспорте уходило почти сорок пять минут.

Понятно, что высыпалась редко, от чего иногда ум за разум заходил. Ну, например… Бегу бегом на остановку. Время поджимает. Сумка с учебниками как всегда неподъёмна. Вот уже и остановка. Можно перевести дыхание в ожидании следующего троллейбуса. Вот он уже появился!... Ой! А я выключила утюг?... не помню. Я его оставила на мягком стуле… Блин… Я последняя уходила из дома… Неужели там уже всё горит?!

Бегом назад. Домой. Уже не до тяжёлого портфеля. То, что меня ожидает дома, гораздо хуже. А дома меня ожидает полный порядок. Утюг выключен. И он даже не на стуле, а там, где он обычно пребывает. Истеричка! Дурра набитая! Склеротик преждевременный! Можете добавить свои определения. Я не обижусь. Потому что заслуживаю.

Опять бегом. Опять остановка. Опять тяжёлая сумка. Ставлю её на скамейку. Отдышусь хотя бы, пока жду троллейбус. А вот и он! Ой! А я выключила утюг? … Да, я бегала, проверяла… А я сегодня бегала проверяла? … Или вчера? Блин! Как они похожи друг на друга, эти будничные дни! Нет… Не помню! Ладно, проверю снова. Лучше ещё одно сочинение на тему «Почему я опоздала на занятия в училище», чем пепелище на месте постоянного проживания.

Возвращаюсь назад. Всё в порядке. Соседка сидит на крылечке: «Ты что это туда-сюда всё утро бегаешь? На занятия опоздаешь!» Ага! Значит я сегодня уже проверяла утюг… Но осознание этого уже не имело смысла.

И вот уже будучи никакой, уже явно опаздывающей, стою на остановке в толпе страждущих вовремя попасть на работу, это уже к девяти утра. Работающих больше, чем учащихся. Поэтому на остановке действительно толпа. Которая потоком врывается  в разверзнувшие свои створки троллейбус. Я-то проскочила внутрь троллейбуса запросто, талия у меня тогда была 58 см, а вот сумка с учебниками никак не могла протиснуться, но я ей помогла. А в толпе, где все были прижаты друг к другу достаточно плотно, она, эта сумка, уже не казалась такой тяжёлой, её поддерживали своими торсами и попами рядом стоящие пассажиры. Нет, не стоящие, а висящие друг на дружке пассажиры. Но не только кто-то ненароком поддерживал мою тяжёлую сумку. Я тоже по некоторым ощущениям поддерживала чей-то дипломат. Дипломат – это модный в ту пору аксессуар делового человека. Этакий небольшой жёсткий чемоданчик для бумаг, который благодаря своей жёсткости не позволял смяться ни одной бумажке, даже если эти бумажки перевозили в переполненном транспорте.

Так вот. Ой! Здесь мне нужно сделать предупреждение. Если вы не переносите мат, то вам лучше дальше не читать. Нет! Я не пользуюсь матом… Но вам всё равно лучше не читать. Если вас оскорбляет любой намёк на непристойность, то вам опять же лучше что-нибудь другое почитать. Ну, а если словосочетание «правда жизни» вас нисколько не пугает, то вперёд!

Возвращаюсь к прерванной мысли. Я стою на задней площадке троллейбуса, плотно стиснутая со всех сторон другими пассажирами. Сумку мне помогают держать эти же самые пассажиры. И я тоже кому-то помогаю держать вышеописанный дипломат. И всё бы ничего, можно было бы так несколько остановок проехать, но жёсткий угол этого дипломата упёрся мне, извините, прямо  между ягодиц. Ничего особенного в такой толпе-то, но неприятно! Я попыталась как-то поводить означенным местом, чтобы угол дипломата хоть чуточку сместился в сторону. Но, увы, стало, как мне показалось, от этих телодвижений ещё хуже. Тогда свободную от сумки руку (держаться в такой толпе за поручень просто не было необходимости, да и поручень был достаточно далеко, чтобы до него дотянуться), так вот эту самую свободную руку я протиснула за спину и хотела сдвинуть угол дипломата хоть чуть-чуть. Уж лучше пусть упирается в мягкое место, чем в щель-то… Когда я, наконец, добралась рукой до этого угла, я поняла, что это вовсе не угол дипломата… И что это могло быть, просто представить себе не могла! Да, жёсткое. Но мягкое… Тёплое… Я стала ощупывать предмет, чтобы понять, что это такое… Что-то странное… и вдруг! Прямо в ладонь мне ударила какая-то горячая и вязкая струя!...  Смутное предположение того, что происходит, ввергло меня в транс… Я боялась с перепугу обернуться. Вдруг я встречусь с глазами того, кто так нагло и бесцеремонно в окружении десятков людей изнасиловал меня… И те ли глаза я приму за глаза насильника? В такой толпе-то… Я ринулась к выходу на ближайшей остановке.  Сумка валялась у ног, с руки моей ещё стекало нечто мне незнакомое и противное, я искала в карманах носовой платок, чтобы привести себя в порядок, мне хотелось рыдать, но внутри почему-то было так пусто, что не могла наскрести даже слезинки. Зато столько мата было! «Дурра» - было самым ласковым словом, которым я себя называла, вспоминая, с каким тщательным любопытством ощупывала незнакомый предмет, помогая тем самым хозяину его получить сексуальное удовлетворение…

Хорошо, что в этот день я два раза утюг проверяла. По крайней мере об этом ещё как-то можно было писать в объяснительной…