Перевод с Новонемецкого урок 2

Урок второй: Памяти.
Лидия Фридриховна прикрыла веки.
…Когда началась Великая Освободительная Война Советского народа, ей было всего шесть лет. Но она помнила всё. Ярко и контрастно. Это воспоминание вновь прокрутилось в сознании, словно киноплёнка на максимальной скорости. И остановилась в день 8 мая. Эти личные воспоминания слились в единый и нерасщепляемый монолит с общенародной памятью. Память это благодаря неустанной заботе родной Национал-Коммунистической партии Советского Союза и правительства СССР поддерживалась в подрастающих поколениях при умелом использовании как средств наглядной агитации и пропаганды, так и самых передовых средств информации, таких как телевидение, радио, художественная и публицистическая печать.  Культура, искусство, литература все это было подчинено широкому внедрению в общественное сознание вечно живых идей учения Гитлера-Геринга-Бормана. Исключительная забота партии была направлена  на бережное сохранение памяти народной, как о страшных десятилетиях жидово-большевисткого ига, под которое попал великорусский народ, которое было хоть и короче, но намного катастрофичней ига монголо-татарского, так и о том подвиге старшего поколения советских людей свергнувших эту власть тьмы под братским руководством народа Великой Германии.
Именно 8 мая в Брюсселе был подписан акт о перемирии между великим германским рейхом и блоком англосаксонских держав, вместе с шакальей стаей недобитых сталинских монголов и французских полужидов. Благодаря героизму доблестных солдат вермахта и бойцов из союзных армий, так называемым «Объединенным нациям», не смотря на их тотальное экономическое превосходство, не удалось сломить у арийской расы волю к сопротивлению. Границами райха и союзных держав были признаны реки Рейн, По, Дунай, Волга, Дон.   Несомненно, империалистические стервятники намеривались, зализав раны нанесённым им германским оружием, возобновить европейскую бойню. Тем более фюреру пришлось пожертвовать своими союзниками – Японией и Южной Италией. Но! Главное тогда свершилось. Брюссельский мир дал Германии мирную передышку.  Необходимую, как глоток воздуха, обессилившему пловцу за несколько метров до берега, хлебнувшему соленой водицы. Был заложен фундамент теперешнего поступательного развития  к прогрессу братского союза социалистических стран во главе с великой Германией. Фюрер воистину проявил тогда дипломатический гений и стратегическое предвидение. Планы плутократических агрессоров потерпели полный крах. А когда в 1947 году ушла в небытие англосаксонская атомная монополия, взлелеяваемые всякими там Черчиллями и Кеннеди, планы вооруженной экспансии против социалистического блока Европы стали невозможны. Великий фюрер оказался достойным учеником «гордости российской философской мысли» Владимира Ульяноффа, первым воздевшим над просторами Евразии  красное знамя пролетариата (правда, тогда ещё без священной руны свастики). Именно Ульянофф в своей работе «Крах сионизма или Соединённые Штаты Европы» предрёк подобную модель развития ситуации. Шаг назад – два шага вперёд. В 45 году, арийская нация, ведомая великим фюрером, была вынуждена отступить на один шаг назад от тотального воплощения в реальность великих идей германского национал-социализма и русского коммунизма, очищенного от сионистко-азиатско-кавказских сталинских метастаз. Теперь, спустя почти сорок лет, Объединенная Европа готова не к двум шагам вперед – к прыжку в светлое грядущее.
…День 8 мая 45 года Лидия Фридриховна помнила ярко и выпукло.   И не только потому день этот был солнечный и звенящий какой-то. И не только потому, что весь город расцвел красными знаменами с белым кругом со свастикой и чёрной звездой, как степь тюльпанами и маками. И не только оттого что каждый глоток воздуха вдруг обрел хмельной вкус. Указом гаулейтера в гаштетах, шинках и харчевнях цены на шнапс и пиво были на три дня снижены вдвое – а фронтовикам и военным инвалидам было вело наливать бесплатно. За счёт партии.  Ведь именно в этот день, 8 мая, день наступления столь долгожданного мира, Лидия Фридриховна стала «юнгфер» . У неё пошли первые месячные.
А Павел Мельников… А что Павел Мельников? Подающий надежды молодой человек. Гордостью школы ему, конечно, не стать – но… с его расовыми показателями, с дедом германским офицером, с головой не совсем пустой – все дороги открыты. Вступит в «waffen SS», потом в НКПСС – а это уже возможность получить средне-специальное образование, а это уже практически статус фолкдойче. В общем, у станка корячится до пенсии не будет, план перевыполняя. Только вот память деда геройского позорит. По немецкому языку «тройка». Ладно. Если на каждого старшеклассника столько эмоций тратить – то постареешь раньше времени. А она и так уже не молода. И как большинство женщин её поколения не замужем. А старшеклассников вона сколько. Сто двадцать голов. И почти в каждой голове какая-нибудь пакость копошится. Что поделать. Издержки переходного возраста.
Лидия Фридриховна вновь чуть отдернула свой краповый жакет и степенно отступила от микрофона на шаг назад.   И непроизвольно обернулась. Глаза вверх устремив. И встретилась взглядом с одновременно добрым и строгим прищуром Андрея Андреевича Власова. Генерального секретаря Национал-Коммунистической  Партии Советского Союза. Маршал, казалось, смотрел ей прямо в душу. Сквозь толстые стёкла круглых роговых очков. С большого портрета. В самом центре иконостаса политбюро, служившего фронтоном трибуны приветствий.
Павел Мельников говорил что-то без бумажки, хоть и избито – но довольно складно. Не было вот только в словах юноши не то что бы восторга, искренности даже. Так номер отрабатывал. А в ком она есть теперь искренность-то? Тридцать лет мирной жизни притупили у молодежи остроту восприятия бытия. Да и не только у молодёжи. Конечно, тут не обходится без происков сионистко-плутократической пропаганды, цель которой разложить мораль советских людей, посеять сомнение в правильности выбранного партией курса на тотальную интеграцию в Евросоюз, подорвать единство СССР и Великой Германии и все такое. Стандартный набор вражеской пропаганды, короче. 
Митинг завершало выступление представителя РОНО. Это был сорокапятилетний, полный, лысый мужичина ростом в полторы сажени по фамилии Егорофф. Даже, когда он произносил свои короткие, рубленые фразы, помогая себя широкими взмахами левой руки без трёх пальцев, с его открытого лица, казалось, не сползает располагающая улыбка. Он говорил чушь. И не только на митингах, педагогических и партийных  конференциях – но и в частных разговорах. Особенно в общении с женщинами. Вот и теперь Егорофф перепутал четвёртый, нынешний год пятилетки «завершающий» с прошлым, третьим – «решающим». Но ему всё всегда прощали. И любили. Особенно женщины. Так как любить им было особо больше некого. В РОНО он был единственным мужчиной. А среди педагогов районных школ 99,99% составляли женщины. Из них 70% - незамужние. Из них 90% - в возрасте от тридцати пяти до сорока восьми лет. Таким образом, сказывались на народах СССР демографические последствия ВОВ и годы правления сталинского режима. Многие миллионы русских мужчин устлали своими костями поля сражений Великой Освободительной Войны Советского Народа. И не смотря на неослабевающую заботу партии и правительства во главе с Андреем Андреевичем Власовым на защиту материнства и детства, на воплощение в реальность семилетнего плана по повышению рождаемости, не смотря на бескорыстную помощь братского народа тысячелетнего рейха,  увы, последствия демографической катастрофы 30-40 годов пока ещё локализовать, не удалось. И дело тут даже не в том, что не хватает полноценного мужского потенциала не только для воспроизводства народонаселения, да что там для воспроизводства – даже с ежегодным воинским призывом в РОА  проблема. В СССР катастрофическая нехватка именно с полноценными представителями сильного пола, по своим антропологическим параметрам способным получить расовый сертификат генетической полноценности.
Наблюдая за распинающимся в нескладном речитативе Егороффе, и с горечью помышляя о собственной нескладной женской доле, Лидия Фридриховна нашла успокоение для мятущейся душе своей вспоминая текущую политику родной партии. А как гражданка, как патриотка, ещё раз поблагодарила проведение что в своих жилах частичку благородной германской крови. Это позволяло прямо и гордо смотреть в глаза согражданам, и ощущать свою сопричастность к великой семье арийских народов. Нет ничего сладостней для полноценного с идеологической и расовой точки зрений человека чем ощущать капелькой в этом гигантском цунами вздувшимися над просторами суш, и готов смыть с них всю нечисть, очистить от грязи и скверны. И это будет. Волна обрушиться. И благодарность к рейху и его фюреру наполнило сердце парторга. Кому как не ей было знать следующее. 
Народ Великой Германии, как старший брат, оказывает русскому народу, посильную помощь. Как известно Президиум ЦК НСРПГ полностью одобрил и поощрил инициативу Политбюро ЦК НКПСС по защите материнства и детства и углублению процесса ариезации населения СССР. В частности уже целых 17 лет на территории Советского Союза, через сеть общеобразовательных школ и ПТУ проводятся «Олимпиады Весты». Лауреатки этих своеобразных «смотрин» получают право на трехнедельный «фройлян-тур» в рейх.  Эти три недели чистокровные русские юнгфер пребывают  в системе санаториев «Лебенсборн». Там представительницы славянской ветви арийской расы (именно к ней причислены представители истинно великорусской нации, согласно заключению Гамбургской академии расоведения и евгеники от 1948 года) имеют уникальную возможность участвовать в процессе осеменения лучшими с расово-племенной точки зрения членами СС и НСРПГ. Забота партии во главе с Андреем Андреевичем Власовым о подрастающем поколении воистину безмерна. Как только девушки, после фиксации момента зачатия возвращались на родину, они ставились на специальный учёт, обеспечивались целенаправленным медицинским обслуживанием и сертификатами на усиленное питание, по категории 1А. Более того, как только молодые женщины успешно разрешались от бремени и если они лично брали на себя заботы о своем арийском потомстве – государство брало на себя значительную часть расходов по взращиванию и воспитанию  подрастающего поколения. А именно. До достижения мальчиками призывного возраста их материи получали денежное пособие равное двум минимальным размерам оплаты. Если полноценный гражданин СССР брал в жёны «победительницу олимпиады» - молодым в течение 2 лет предоставлялось благоустроенное изолированное жильё. Если же рожался не мальчик, то роженица получала от государства только единовременный «материнский капитал» в размере ста минимальных окладов. Все прочие льготы сохранялись.
Впрочем, если молодая женщина считала по какой-либо причине что имеет недостаточно сил по взращиванию будущих защитников отечества – то она имела полную возможность отдать ребенка в систему русского «Лебенсборн». И получить при этом единовременное пособие в размере 10 минимальных окладов. За девочку полагалось половина этой суммы и квартальный купон на питание в столовой партхозактива по усиленной категории. А так же, в качестве бонуса, талон на приобретение швейной машинки «Зингер», либо на какой-нибудь другой промышленный товар повышенного спроса.
Система русского «Лебенсборн», созданная по образу и подобию германского аналога, конечно же, не только выполняла функцию по взращиванию полноценных граждан защитников отечества и их будущих матерей, обеспечивала роженицам полноценных младенцев полную конфиденциальность и медицинское обеспечение, но и выполняла ещё одну не менее значимую роль. А именно давала безупречным с расовой точки зрения мужчинам и женщинам встретиться на законном основании в соответствующих комфортных условиях, приятно провести время, и произвести гарантированно чисто зачатие, нотариально зафиксированное причём.    Одна беда – даже в «Либенсборне» на 10 посетительниц приходился всего один посетитель. И восемь из этих десяти не было ещё и 20 лет. А посему для женщин старше тридцати в «Либенсборне» практически отсутствовала перспектива.   К тому же на XIX партконференции была принята вторая поправка к 3-ей программе НКПСС, и был взят курс на укрепление моральных ценностей советского народа и усилению роли семьи, как ячейки общества. В частности в этом судьбоносном документе партия указывала, что половые отношения, цель которых есть не зачатие здорового потомства, а удовлетворение низменной похоти вне рамок брака, есть не просто буржуазный пережиток, а первый шаг на пути морального разложения, как общества в целом, так и каждого его члена в частности. В закрытом письме ЦК рекомендовалось членам партии мужеского пола посещать профилактории «Либенсборн» лишь тогда, когда у законной сертифицированной супруги наступают критические дни, или она супруга, находиться на последнем месяце беременности, либо её детородный потенциал исчерпан. Для женщин, состоящих как законном браке, так и в НКПСС, посещение вышеупомянутого заведения рекомендовалось лишь в том случае если не происходило сертифицированное зачатие в период между тремя месячными циклами, либо имеется медицинское свидетельство о физиологической неспособности брачного партнера к здоровому посеву семени. Для членов партии, не состоящих в законных брачных отношениях, подобного рода ограничения отсутствовали. Однако им категорично указывалось, что визит в «Либенсборн» должен происходить исключительно в выходные и праздничные дни, так как согласно статистическим исследованиям слишком частое посещение профилакториев отрицательно влияет на производительность труда. На той же партийной конференции ЦК поручил Медицинской Академии наук СССР, разработать и внедрить в реальность практику искусственного осеменения генетическим материалом арийских доноров, женщин детородного возраста имеющих сертификат расовой полноценности (естественно добровольного, с выплатой соответственных материальных бонусов). Однако данная программа пока находилась только в стадии разработки.   
Однако под эту программу, даже если она уже была в действии, Лидия Фридриховна никак не попадала. Нет, не из-за проблем с параметрами человеческого экстерьера – с этим как раз было всё нормально.
Возраст.
Она выглядела намного моложе своих 39 лет. На 32. 34 – максимум. Имелась талия. Не осиная, конечно – но вполне. В меру широкие бедра. Длинна и полнота ног вполне соответствовала стандарту.  Упругость и форма груди позволяла даже не носить лифчик. Овал лица, структура кожи, волосяной покров, вторичные половые признаки – всё было в норме. В целости сохранились и зубы. Они, конечно, не сияли ослепительной белизной, но позволяли улыбаться безо всякого стеснения.   Отсутствовала патология и в сугубо  гинекологических аспектах. И, конечно же, всё было в прядке с расово-генитическим сертификатом. Был даже допустим вариант, скрещивания на законном основании с арийцем первой категории  чистоты крови. А это значит, что дети Лидии Фридриховны вполне могли претендовать на шингенский паспорт и проживание на территории рейха – а внуки даже на полноценное германское гражданство.
Только вот не будет у неё детей.
Скорее всего.
Но детей ей и не хотелось.
Может быть, природные женские инстинкты ещё сладко дремали в этом хоть уже и не совсем молодом, но ещё достаточно сохранившемся теле. А может чего ещё. Только Лидия Фридриховна не могла преодолеть содрогания при мысли, что ей, такой по-немецки чистоплотной, педантично аккуратной придётся когда-нибудь менять пропахшие нечистотами пеленки на комке орущей, живой плоти. Что этот комок ещё недавно копошился у неё в нутрии. Питался соками её организма, и теперь вот… Брр.
Но ей хотелось любви.
Ей хотелось мужчину. Высокого. Стройного. Со стальным отблеском в небесно-голубых глазах. Мускулистого. Сильного. Настоящего арийца. Самца настоящего. Но нежного и трепетного. Но где его взять?
Ей даже не столько хотелось. Сколько было интересно.
А как это?
В принципе она знала как. В принципе.
В том-то всё и дело в том, что до сей поры Лидия Фридриховна так и осталась «юнгфер». Так уж получилось. Вышло так. 
 И снова киноплёнка памяти закрутилась назад. В детство опалённое пламенем великой войны. Осень 41 года. На редкость тёплый ноябрь.
Когда доблестный вермахт освободил их город, цепким взглядом ребенка Лида подмечала, как многие девушки под ручку фланировали со щеголеватыми германскими офицерами по Пушкинскому бульвару (ныне бульвар имени Гёте). Она им уже тогда, ещё толком ничего не понимая «чему», – завидовала.
Потом, через несколько месяцев, в город вновь ворвались большевистские звери. Грех было завидовать тем не так давно гордым и счастливым девушкам.  Которые ещё недавно гордо вышагивали по Пушкинскому бульвару, победоносно косясь, по сторонам. То на лакированный козырёк фуражки, идущего рядом deutsche officer. То на неудачниц-товарок, везущих на тачках бидоны с питьевой водой с Дона.  Кровь в жилах превращалась  в талую речную воду, когда слышала Лида трескучий шёпот на коммунальной кухне. О том творили комиссары с несчастными «фройлян».
Какую-то Соньку привязали за ноги  к капотам двух полуторок-студебекеров. Машины двинулись. Причём медленно. И так же медленно фройлян, под её душераздирающий вой, разорвали на две части. Конечно, этого ужаса Лида, слава Богу, не видела. Видела она другое. Трех молодых женщин, среди которых была учительница из 78-ой школы Светлана Сергеевна (она преподавала историю СССР, в классе, где учился пацан из 7 комнаты их коммуналки – Митька Обухов), обрили наголо и повесели. За шею. На высокой перекладине от качель-лодочек. На детской площадке. В парке имени Горького (теперь «имени Геббельса»). Это рядом. Дети бегали смотреть на повешенных. Бегала и Лида. Они были не страшные. Грустные какие-то. Вытянувшиеся тела - как тюльпаны в вазочке, у которых сломанные цветочные бутоны, болтаются на зелёной ниточке стебелька, который до дна вазы не дотягивается. На груди каждой казнённой «фройлян» приколота табличка с аккуратной надписью: «Немецкая овчарка».
И уже потом, повзрослев, Лида поняла. Это сделали не честные русские солдаты, погнанные на братоубийственный убой сталинскими комиссарами.
Проклятые евреи.
Это всё они.
Теперь каждому октябрёнку известен пресловутый 16 тезис небезызвестной декларации знаменитых сионских мудрецов. «Тех ариек, коим аидам не удалось обесчестить, следует уничтожить». И то верно. Из разбавленной семитским семенем  арийской крови никогда не произрастет «нордическая роза» - только жидовский чертополох. На почве еврейского лона, засеянной зернами чистой расы, никогда не заколосятся культурные злаки – только тернии и бурьян. Именно эти тезисы есть суть знаменитой 11 заповеди Иисуса,  почти две тысячи лет скрываемой сионистами от истинно православных, и 30 лет назад впервые озвученной синодом обновлённой русской православной церковью. Её нынешним святейшим патриархом Гансом von Ридегером, который до того как стать видным деятелем русского духовного возрождения прошел суровую школу waffen СС,  где дослужился до звания штандартенфюрера.   
НКВД на 90% состояло из евреев. Когда вермахт первый раз освободил город, то первым делом, уже на вторые сутки, очистили его от этой чумы. Лидия Фридриховна сама видела, как по городу, по центральной улице имени Энгельса (ныне Большая Садовая) шли колонны этих самых евреев, столько лет отравлявших жизнь русским людям. Их было  довольно много. Наверное, потому что среди них оказалось немало детей. Мальчиков и девочек. Таких же, как и она. И чуть старше. И совсем маленьких. И грудных даже. Их еврейские фрау несли на руках и прижимали к телу, словно сосновые поленья, которые на рынке стоили очень дорого. А ведь дети ничего не стоят. Ведь если один ребёнок куда-то девается, то родители, папа и мама, запросто могут завести нового. А для евреев – это вообще просто. Лида сама слушала, как на коммунальной кухне, парикмахерша тётя Муся говорила маме, что жидовки плодовиты как крольчихи. Дети в колонне, да и многие взрослые так же, совсем не походили на евреев.  Многие  вообще почти не отличались от нормальных русских людей. Да что там русских. Даже немцев. Но немцы уже тогда умели отличать евреев от обыкновенных людей. Сейчас этому обучают в школе, на уроках расоведения. А тогда это имели делать только в гестапо, так же хорошо как сегодня в КГБ.
В тот промозглый ноябрьский день 41-го года пятилетняя Лида завидовала евреям, кои  каким-то мутным, черно-серым, взъерошенным потоком стекали к пристани по Ворошиловскому проспекту. Почему? Она слышала от взрослых, что в речном порту их посадят на баржи, баржи оттащат в румынский город Одессу. А в Одессе всех этих евреев пересадят на большие белые пароходы, которые отвезут их на новое место жительство. На остров Мадагаскар. Это в Африке.  А в Африке, Лида уже тогда знала, лето круглый год. Зимы нет совсем. Зато есть много фруктов и обезьян. Груш, яблок, слив, даже бананов каких-то. Ей казалось очень обидным и несправедливым, что евреев, которые такие злые, отправляют в Африку. Где так тепло и хорошо. И обезьяны гуляют на воле. Добрые, забавные плюшевые обезьянки, с которыми так интересно возиться.  А их всех, русских, оставляют здесь. В наступающей зиме. В полуразрушенном штурмовой артиллерией городе. Где в кранах нет воды. А кушать приходиться только просяную кашу и сушёную рыбу чехонь.
Через месяц, вермахт, вместе с бравыми казаками генерала Шкуро, отбили город у большевиков. В парке имени Геббельса (бывшем парке имени Горького) вместо фройлян, любительниц deutsche officer,  были повешены какие-то комсомолки-поджигательницы, засланные НКВД, чтобы взрывать дома и убивать мирных людей. И, понятно, отловленные храбрыми гестаповцами. Наголо их не брили. И даже почти не били.  А на фанерных табличках, пришпиленных к телам, было написано не «немецкая овчарка», а «террорист-partisan».
Больше войны в городе не было. А когда она прекратилась не только в городе, но и в мире – жизнь стала налаживаться. Германский рейх заключил с СССР договор о признании, дружбе и сотрудничестве. Правительство Советского Союза подтвердило все параграфы Брестского мира подписанного между РСФСР и Вторых рейхом. От имени Германии кайзером Вильгельмом. От имени России Владимиром Ульяноффым. На новом договоре стояли подписи канцлера третьего рейха Германа Геринга и генерального секретаря ЦК НКПСС Андрея Андреевича Власова.  В конце 46-го года СССР вступил в СЭВ, а 49 в организацию Варшавского Договора и стал полноправным членом ЕЭС. Частью Европы. Неотделимым фрагментом арийской цивилизации. 
С 1947 года в Советском Союзе, по мудрым руководством НКПСС, началась широкая программа церковного строительства. По призыву партии многие фронтовики, в основе своей офицеры русских СС и КГБ, сменили погоны на рясу. Православие стало официальной религией большинства советских людей.  А мусульманство – тоже большинства. Но меньшего. Ещё меньшего – буддизм. Но тоже официальной. Были возведены сотни новых храмов. Вызолочены купола у старых. А в помещениях синагог открыты общественные туалеты и учреждения министерства культуры. Под руководством русской православной церкви созданы десятки и сотни церковно-приходских школ. Именно они послужили основой сегодняшнего среднего и специального образования. Лучшего в северо-восточной части материка Евразия.
Ещё в 1947-ом году окончательно распустили колхозы. Крестьянам выдали общегражданские паспорта, они стали именоваться «бауэрами» и получили возможность выбирать себе того из нанимателей который им больше нравиться. Или даже уехать в город и работать на заводах и фабриках. Под руководством партии и правительства в 1957 году была проведена приватизация государственной собственности, разумеется, кроме тех предприятий и земельных угодий которые были сданы согласно дополнениям к Смоленскому миру (его часто называли по имени первой редакции – «Брестским») германским фирмам и прочим юридическим лицам в бессрочную аренду. В городах и районных центрах появились частные лавки и трактиры.  По улицам городов засновали такси-жуки, фирмы «Фольксваген», автобусы «Мерседес» и самосвалы «Man».  Вскоре транспортные потоки на русских автобанах наполнили и продукты отечественного автомобилестроения. Черные и красные фиаты-лада. Их выпускал завод в городе Набережные Челны. Завод этот в свое время новый дуче Италии Сильвестр Берлускони  подарил Андрею Андреевичу Власову в знак дружбы между народами обновлённого СССР и Северо-Итальянской республикой Салo;. Ну, подарил это слишком громко сказано. Продал. За полцены. И в рассрочку на 49 лет. Машины эти советские люди имели возможность приобрести даже в личную собственность.    Да что там машины! Наконец-то граждане СССР (по крайности те, у кого были деньги, особенно «дойчмарки») смогли досыта поесть, попить и одеться в приличные шмотки. В лавках было всё. Начиная  от богемской бижутерии и турецкого рахат-лукума и, кончая добротными германскими клозетными чашами, водопроводными кранами и приёмниками «telefunkin».   В шинках и трактирах можно было попробовать баварского пива и ганноверских сосисок. Даже бананы.  Первую свою стипендию студентки педагогического училища, почти всю, Лида и потратила на этот самый банан. Он имел вкус вечного лета. И пах Африкой. Не все, правда имели возможность, приобщится к плодам европейской интеграции. Даже у кого сбережения имелись – а только те, кто имел в общегражданском паспорте штамп о расовой сертификации. Впрочем, представители некоренной национальности или представители неполноценных народов так же с чисто русской щедростью получили возможность удовлетворить свой потребительский спрос. Правда в специально отведённых местах и по двойной цене. Эта мудрая политика родной партии позволяла производить регулярные снижение цен для полноценных граждан. Но! Самое главное было что? Торговать было разрешено только русским. Впрочем, прекрасный суп из говяжьей требухи мог позволить себе даже самый конченный унтерменш, батрачивший ассенизатором на латифундии германских колонистов. Им, унтерменшам разрешалось даже пить пиво. Правда, специальный сорт. «Жигулевское». Баварское пиво, и пиво Богемское продавалось только великороссам и приравненным к ним калмыкам, татарам, белорусам, башкирам и прочим народам братских союзных республик.  Не все конечно были довольны такой ситуацией. Даже самые заслуженные люди. На той же коммунальной кухне, Лида часто слышала одно и то же бурчание одноногого фронтовика, из 4 комнаты, дяди Гриши, со смешной фамилией «Гильдяй». Запивая рюмку шнапса глотком пива из пузатой бутылки, он обращался как бы не к кому, но при этом смотрел всегда на Лиду, которая обычно мыла посуду. «Э-эх! Если баварское пиво жигулёвым назвать – мочой оно и станет. А если жугулёвое в баварское переименовать, мочой оно быть не перестанет. Будь здорова коза. Жениха тебе ядрёного».
Одного не могла понять ученица 2 класса начальной школы Лида Гумбольдт в политике партии. Почему главную улицу в городе, улицу имени Энгельса, переименовали в «Большую Садовую»? Ведь Энгельс – немец!? Это потом, повзрослев, она уяснила. Немцы тоже разные бывают. Впрочем, как и русские. Только евреи и цыгане всегда одинаковые. Хорошую еду (даже банан!) легко превратить в фекалии. Фекалии в хорошую еду – как? Так же и из евреев никогда не получаться нормальные люди. Граждане. То-то.   
А жизнь-то в СССР налаживалась. Не смотря на происки и козни империалистов, плутократов, сионистов, отщепенцев, сталинитов, предателей – там за рекой и всей прочей мрази в своей ненависти к великорусскому народу перешедшей все границы нормальных понятий человеческого общества. Если бы не постоянные провокации на украинской границе, так называемых истинно славяно-арийцев, коими с поразительной наглостью и безответственностью называют себя малороссы.
Не налаживалась только личная жизнь Лидии Фридриховны. Не смотря ни на что. Зато налаживалась жизнь общественная. В 14 лет, с первого раза, Лида была принята во Всесоюзный Гитлеровский Коммунистический Союз Молодёжи. Благодаря расовой характеристике, (спасибо деду, за то, что он родился немцем, хоть и поволжским, спасибо маме, что не спуталась с каким-нибудь семитом, армянином, греком (тогда ещё греки не были признаны нацией имеющей арийские корни, а в низовьях Дона их жило, ох, много)   или другим унтерменшем) Лида смогла получить доступ к среднему специальному образованию. Поступить в педагогический техникум. А на учителях в обновлённом СССР, лежала почти такая же высокая ответственность как партийных работниках и офицерах КГБ. Они находились на передовой фронта идеологического противостояния. Учителя должны были заботиться не только, и даже не столько об общеобразовательном уровне генетического  резерва нации. Не только о воспитании достойных защитников отечества нашего свободного и будущих матерей этих защитников, об их мировоззрении и идеологическом базисе – но и, что главное не менее, а более даже, о расовой гигиене подрастающей смены. Стать учителем в СССР мог только член партии. А стать членом партии мог только гражданин СССР, имеющий расовый сертификат категории «А» (наличие в своей родословной не ниже третьего колена представителей германской нации) и прошедший школу ВГКСМ. А НКПСС проявляла об учителях неустанную заботу. И внимание. К их быту. К их потребностям. К их социальному и расовому мировоззрению. Учителя в Советском Союзе получали жалованье по сетке офицеров КГБ. А продуктами и товарами народного потребления (в том числе и товарами из рейха) снабжались в тех же распределителях что и освобождённые партийные работники среднего звена.
(продолжение через 2 дня)