Чапа

Кешка   конечно  же  был  сволочью  изрядной.  Бывало    ему  и  морду  били  за   пакости.  Но  за  Чапу  мы  ему  многое  прощали.  Кешка  был  у  нас  водилой  на  «Урале». Кроме него шоферили  в  части  еще  человек  пять.
Нормальные  ребята,  пили  правда  много.  Но  это  не  показатель.  Кешка среди  них  был  более  шустрым,  больше  всех  пил,  больше  всех  ездил, больше  всех  бывал  в  самоволках. Но    меньше  всех  за  это  получал,  потому  что  был  вась- вась  с  командиром  автопарка. Командир  у  нас  был  со  сдвигом, но  мужик  справедливый.  Когда  в  Афгане  началась  заваруха, его  в  числе  первых,  с  колонной «Уралов»  кинули  туда.  В  живых  от  той  колоны  осталось  трое. Говорят  было  от  чего  там  сойти  с  ума.  Тех  двоих  сразу  комиссовали, а  ему  дали  дослужить  до  пенсии.  Но  речь  не  о  нем.  Речь   о Кешке.  И  даже  не  о  нем, а  о  его  собаке. Кешка  как  я  уже  говорил,  человек  был,  не  ахти  какой,  и  душевности  в нем  особой  не  наблюдалось.  Но  факт  есть  факт.  Чапу  он  обожал  до  беспамятства. Подобрал  он  эту  собачонку,  где  то  в  городе,  когда  бегал  в  очередную  самоволку. Это  все  предисловие.  А  началось  все  так.  Однажды  утром,  во  время  подъема,  к  обычному  шуму,  прибавились  дополнительные  крики:  «  Кто  намочил  мои  тапочки?»  « Где  мое   полотенце?»  « Какая  сволочь  утащила  мой  сапог?»
 Из  под  чьей -  то  койки, с  сапогом  в  зубах, вылезла  собачка.  Ходила  она  интересно.  Переваливаясь,  справа -   налево,  как  пьяный  боцман.  В  глазах  ее  не  было  никакого  страха. Собачка  не  выпуская  сапог,  направилась  к  еще  спавшему  Кешке  и  положила ему  прямо  около  лица  свою  добычу.  Хозяин  сапога,  очнувшись  от  такой  наглости,  возмутился:  -  Это  что  за  «чапа»  такая!
Рота ,  с  интересом  наблюдавшая  за  этой  картиной,   грохнула  смехом.  С  тех  пор  порядок  в  роте  был  нарушен.  Временами  пропадали  сапоги,  тапочки, полотенца  и  даже  вакса.  Все  это  находилось  под  койкой  у  Кешки, где  жила  Чапа.
 Командир  роты  у  нас  был человек  не  глупый,  он  позволил  оставить  Чапу  в  роте. Сколько  было  радости  у  всех! С  появлением  собачки Кешка  стал  более  порядочным  что  - ли. Командир  автопарка,  при  всех  его  сдвигах  видно  тоже  остался  человеком.  Он  разрешил  Кешке  брать  с  собой  в  рейс  собачку. Кешка  смастерил  на  панели  «Урала»  площадку  для  Чапы,  настелил  ее  старым  полотенцем. Интересно  было  видеть  малюсенькую  собачью  мордочку  в  кабине  огромного  « Урала».
Когда  Чапа  уезжала  в  рейс,  в  роте становилось  сиротливо  тихо.  Все  к  ней  привыкли. Она  игралась  со  всеми,  никого,  не  выделяя, конечно  не  считая  Кешки. Когда  Кешка  куда - нибудь  уходил,  Чапа  начинала  сходить  с  ума.  Ну  что  поделаешь,  любовь!
Однажды,  перед  самым  «дембелем»,  всех  подняли  по  тревоге.  Шофера  побежали  в  автопарк  к  машинам.  Мы,  кто  к  станциям,  кто  на  пульт. В  общем,  все  как  обычно.  Только  Чапа  что -  то  замешкалась,  отстала  от  Кешки.   «Урал» задом  выезжал  из  гаража,  собачка  заметалась  между  колесами. Кто -  то  из  ребят   начал  махать  Кешке,  чтобы  остоновился.  Но  было  уже  поздно!  Что  осталось  от  Чапы  похоронили  за  казармой. Кешка  там  проплакал  целый  день. Долгое  время  настроение  в  казарме  было  похоронной.  Вскоре  многие  из  нас  ушли  домой.  Я  не  знаю  точно,  но  мне  кажется,  в  той  части  скоро   появится  новая  Чапа.