Предки онлайн

     Отбросив домашние хлопоты, размазываю по лицу сопли и слезы. Мобильник с выключенным звуком под подушкой, не могу ответить на привычное "Как дела?".

     Первые воспоминания детства - общага на севере, с подружкой таскаем тайком огурцы с тарелки, куда мама нарезает новые ломтики. Первые произнесенные фразы и слова - "Полупроводниковая схемотехника", "светодиоды", "кульман", еще "этюдник", "перспектива" и "пленэр"; папа инженер, мама художник.
     Задыхаюсь в тесной комнате, у ребенка астма. Папа, не морщась, делает мне спасительный укол в задницу. Маме советует подруга-врач: "Не гробьте ребенка. Вытащите в походы". Мне четыре с половиной, на мне сшитые мамой хипповые джинсы и майка с вышитым Незнайкой, за спиной настоящий детский рюкзак-картошка! С родителями в походе. Лезем куда-то в гору, я не устаю, хотя за день проходим по десять километров. Карабкаясь вверх, упорно сжимаю что-то в ладошке и не хочу показывать. Мама настаивает: полный кулак божьих коровок! Позже, раздавив одну, горько плакала... Вечером родители радостно достают из моего плеча двумя монетками в качестве пинцета красного, насосавшегося крови клеща.

     Первый конфликт с мамой, который помню. Сижу на диване, надеваю колготы. Советские плотные, которые до подмышек. Мама нервно красится, куда-то торопимся, пока вожусь с одеждой. Сначала - наизнанку, переодела - задом наперед. Мама критично замечает "Не так!", я психую: "Мамка!". "Мамка" собирается и уходит. Совсем... Помню осознанный страх - нет, ужас! - вдруг она не вернется?! Никогда.

     Мне шесть. Своего жилья нет, живем на юге у родни, которая почему-то против брака родителей. Бабушка (мамина мама) и дядя (мамин брат) постоянно придираются к мешающей молодой семье. Все вызывает проблемы - моя аллергия, подготовка к школе, необходимость помыться. Вдобавок меня домогается пьяный сосед, который по выражению мамы "совсем озверел". Родители всерьез подумывают о переезде.
     Внезапно не стало бабушки. Хотя меня не взяли на похороны, я вдруг совершенно отчетливо понимаю, что когда-нибудь родителей тоже не будет. Это становится так очевидно, что я одиноко рыдаю на скамейке в чулане, близкие утешают, не понимая, что со мной.
     Папе предлагают работу в пыльном маленьком городе с перспективой на квартиру в течение года. Мы уезжаем.

     Незнакомый город. Школа, одноклассники, стресс. Мне ничего не нравится в новом бетонном здании, даже деревьев нет. На уроках сижу рассеянная, постоянно забываю тетради, учебники, ручки. На переменах дерусь с мальчишками. В класс приезжает девочка, жившая год в Америке. Все сюсюкают с ней, я небрежно бросаю: "Не хочу с тобой дружить!". Класс в шоке, девочка рыдает. Дома меня ругают за четверки, но не настаивают на почтении к Партии и Ленину (1988 год). Для учителей, соседей и родителей я - примерная девочка, когда их слушаюсь. Тогда я начала писать рассказы и даже стихи.
     Неожиданно мама прорывает блокаду общения с дальней родней: на нас вышла вторая бабушка, папина мама. Она написала из Вологды, что просит прощения "за прежние ошибки" и хочет общаться с внучкой (со мной). Мама курит и злопыхает на кухне: "Раньше надо было помогать", но пишет сдержанный ответ свекрови. Папа в качестве посредника отправляет письмо на почте. С раннего детства меня воспитывали в нелюбви ко второй бабушке (первую я знала слишком мало, чтобы составить о ней осознанное впечатление). Та в свое время напакостила моим родителям, когда тайком писала папе письма про его молодую жену (мол, мама старше мужа, меня наверняка нагуляла от другого мужчины и вообще она южанка и курит!). Папа в силу молодости не заступался за жену, но мама как-то психанула и сказала (мне было два года):

     - Выбирай. Или твоя мать, или мы.

     Папа тогда выбрал нас. Я теперь думаю, это и был момент установления полного матриархата в нашей семье.

     Так или иначе, я теперь получаю письма от бабушки (к чести сказать, она никогда не писала ничего плохого о маме, которая, наоборот, обожала перемывать кости свекрови), у нас действительно впервые своя квартира, в которой мы заводим собаку и я отправляюсь в школу.
     Я уже в третьем классе. Разваливается Советский Союз, и моя октябрятская звездочка лежит как раритет в коробочке вместе с советским букварем. Я перешла в новую школу ближе к маминой работе в системе дополнительного образования. Этот период связан с маминым климаксом, усиленным курением, постоянной взвинченностью и "долбаной педсистемой". Она постоянно чем-то недовольна. На работе ее бесит необходимость "доить" на деньги школьников, она принципиально отказывалась это делать. Дома ее раздражал беспорядок. Когда ей не нравился бардак в моей комнате (которую мне выделили для учебы), мама просто вываливала все с полок на пол - море книг и игрушек, мои детские поделки, все летело на ковер, чтобы я как Золушка разгребла это к вечеру. Лучшая подруга Маринка была свидетелем такого "воспитания практикой". Со стороны мне завидовали, какие классные родители; я считала себя несчастной и непонимаемой дома.

     Подростком я мечтала убежать из дома. Гулять вволю мне запрещали; считалось оптимальным, что я сижу дома и читаю книги или слушаю пластинки. Читать и слушать музыку мне нравилось, но и общаться со сверстниками здорово тянуло. Дома была коллекция рок-н-ролла, некоторые джазовые вещи от папы и серия классических книг от мамы. Я любила что-нибудь мастерить (дома и одежду для кукол, макеты городов, индейские вещи). Тогда я очень увлеклась индейцами, начитавшись романтических книг Фенимора Купера, и организовала свое племя во дворе. Мы дурачились, нам было неинтересно кадриться с мальчиками - мы скакали по двору в костюмах из перьев, строили жилища в зарослях камышей и кричали:

     - У-бу-бу-бу!

преследуя недружественные племена (обычно мальчишеские по составу).
     Мы не курили трубку мира, меня вообще не тянуло дымить. Мои смолили на кухне так, что я забегала поставить чайник, зажимая нос, только на минутку. Я подбрасывала им антикурительные брошюры, предки отмахивались и продолжали смолить. Ужасно, но курили и в туалете, а сигареты не прятали. Поэтому я никогда не стремилась к запретному плоду.

     Родители оказывали влияние на мой выбор друзей, на чтение книг и просмотр фильмов. Критерии, почему "эта бедная девочка - плохая", а "тот мальчик из телеэкрана хороший", мне не всегда были понятны. Одно ясно - у родителей богатый внутренний мир и жизненный опыт, значит, они скорее всего, правы, а я нет.

     Исполнилось тринадцать. Я же подросток, мне надо протестовать и постигать противоположный пол. Мне впервые нравится мальчик, он рыжий и на мой взгляд страшно красивый. Он эпилептик и часто отправляется с приступами домой. Удивительно, но параллельно мне нравится Армен со двора, новенький из соседнего микрорайона и литературные герои, позже рок-исполнители. Маме, похоже, непонятны мои устремления, поэтому я должна "учиться, учиться и снова учиться". Никаких дискотек, ни летних лагерей, ни спортивных кружков и клубов по интересам. Все мое воспитание и образование вершилось только в школе и дома. Ну плюс пара подружек. Под хохот всего класса тайком прочитали мою записку-признание в любви тому самому рыжему... Он сидел бледный как мел, а я думала, что застрелюсь. На следующий день школа забыла о нас.
     Все же некий эротизм в моей жизни присутствовал. Мамины пособия по рисованию показали мне красоту обнаженного тела, а папины книги по фантастике с провокационными обложками давно тайком перекочевывали в мою комнату и прятались в шкафу. О том, как я появилась на свет, папа рассказал еще в третьем классе, я после долго не могла понять, как это проделывают сквозь одежду. А еще мы всей семьей смотрели знаменитый эротический фильм "Основной инстинкт" с Шэрон Стоун. Мои одноклассники тайком записывали его на видик, чтобы потом посмотреть у кого-нибудь, пока нет предков, а я гордо выдала, что мы смотрели его вместе. "Ну вы даете!", сказал класс.

     Как-то незаметно подкрались выпускные годы. Я долго металась - технарь я или гуманитарий, но склонилась к истории и языкам. Мечтая выбраться из семейного быта, я зубрила английский и думала, как создам свою рок-группу. Девице стукнуло семнадцать.

     Поступать в город со мной поехал папа. Я бы завалила вступительные, если бы рядом была мама с ее нервами и раздраженностью. Папа видел мои дрожащие ноги на эскалаторе, неспособность привыкнуть к городскому ритму и мандраж. Но внутри я ликовала: город мой! Я хотела поступить, но втайне собиралась заниматься музыкой. Мама звонила и спрашивала, как экзамены, мы отсалютовали, что поступили. Не туда, куда собирались (на юриста), и не куда хотелось (на журфак), а на отделение языков - что тоже хорошо. Мама сказала: отбой. Мы поехали домой отмечать.
     Вспомнилось, как на выпускном наш покойный классный руководитель сказал родителям с укоризной: "Что ж вы делаете? Отпустить ее в большой город - как слепого котенка на дорогу выкинуть!". Он не верил в мои силы. А я разозлилась, когда папа передал мне эту беседу... Кстати, тогда с мамой вышел очередной скандал - какое платье мне надевать; я хотела неброское, но удобное. В итоге победила мамина версия и я вышагивала как идиотский павлин в неудобном узком платье цвета металлик, чтобы потешить тщеславие модельерши. С великой радостью я сбежала поутру к подруге, чтобы переодеться в джинсы и смотреть клипы любимых артистов.

     Студенческие годы пролетели также незаметно, я умудрилась завалить массу экзаменов, но все же получила бакалаврский диплом и даже выучилась на магистра, поменяв специальность. Музыканта из меня не стало, но со сцены я выступала, и душу отвела, что называется. Просто подумала, что мама права, и мир шоу-бизнеса - жестокий и циничный, и не совсем для меня (мамина фраза).

     Хуже складывались отношения с противовоположным полом. В голове долгое время содержался набор запрограммированных с детства характеристик, что должно быть, а чего нет в "настоящем мужчине". Интересно, что большая часть этих черт сходила с уст мамы, а по ее словам, у моего отца не было и половины этих блистательных качеств. Даже на прямой вопрос, любит ли она папу, мама как-то умудрилась выкрутиться. Словом, железная женщина, не выдающая своих эмоций. Я даже не помню, чтобы она со мной сюсюкала, как часто делают матери с девчонками. Просто "Как дела в школе?" (позднее, "в институте?") или "все нормально, денег хватает?". Папа раньше, право, больше интересовался моим внутренним миром, но позднее все свелось к прагматичному: "Деньги есть?", как будто в этом счастье.
     Но это отступление. А тогда я познакомилась со своим женихом. Ну ничего парень, немного странный, но я в эйфории влюбленности не замечала его некоторой растерянности. И притащила молодого мужчину знакомиться со своими родителями. Приехали на юг, гостим неделю-другую. Перед его отъездом успели с ним поругаться, он уехал, а на душе кошки скребут. Ну тут мои и добавили - и он, мол, дурак - и ты дура, что такого выбрала. Спасибо, родные! Мама тем летом вообще с ума сошла - начала меня обвинять, что я после института домой к ним не вернулась, что осталась в городе работать. А какие перспективы дома по моей специальности? Маман вообще жестко заявила, что "лишит меня наследства" (хм, комнатка в квартире и домик в селе), и они с отцом "наймут сиделку и отпишут ей вместо денег жилье", мол "будет кому на старости стакан воды подать". А маме недавно исполнилось пятьдесят. Я в прострации, как реагировать на такой шантаж? Честно, я обрадовалась, когда уехала в свой неустроенный мирок в другом городе. Пусть неустроенный, зато свой и без претензий. Сложно мне с детства с мамой, но теперь и отец ей поддакивает ("муж и жена - одна Сатана"). Одно непонятно - мне и так грустно, с женихом расстались, так зачем же на больное-то давить?
     Дальше - больше. Перед отъездом в конце отпуска случайно нахожу раскрытое мамино письмо, брошенное в кухне на столе. Последняя фраза там гласила: "И когда эта дура завалила экзамен и еще своего идиота к нам притащила...", я тяжело дыша, пошла искать валидол. По-моему, это подло, низко и называется сплетничать, даже если письмо адресовано лучшей маминой подруге.

     Сколько помню, до моего отъезда на учебу мы постоянно жили втроем. Растили собак, ездили в походы с палаткой, воевали и мирились дома... Родители решали мои школьные проблемы, я советовалась и философствовала с ними на кухне, исполняла им первые произведения, мы вместе смотрели программы и фильмы и ходили в гости.
     А потом я уехала. Как будто давала зарок - вернуться, или как Питер Пэн, обещание не взрослеть. И постоянно испытывала чувство вины перед ними за бегство от всего большого, теплого и мягкого, что окружало дома. Уткнуться в мамину юбку, не видеть ужасов мира, закрыться ото всех и поболтать с отцом за столом в прокуренной кухне...
    
     Приезжая в Питер, старалась долгое время побыть одна. Выйдя с вокзала, ехала в метро и ощущала - весь мир кроме них мне  ч у ж о й. Через полчаса в комнате в студгородке уже стояла посередине комнаты и как рыба хватала ртом воздух. Меня душили рыдания, а чаще я просто ничего не чувствовала. Этот шок от моей дерзости отъезда лишал меня всяких чувств, так было больно. Как будто в сердце медленно проворачивался нож, очевидно, они чувствовали то же самое.
     Всю дорогу в поезде вспоминала, как постарели родители со времени прошлой встречи, даже если это не было так, мне казалось, что своим отъездом я невольно старю их. Прощальные улыбки и шаги вслед за уезжающим поездом выгоняли меня в тамбур, где я мертвыми глазами смотрела на проезжающие - промахивающие деревья и селения. Чужая жизнь, в которую я ехала, не интересовала меня вообще. Не понимая саму себя, одеревеневшими губами целовала на перроне родителей и взбегала в вагон, лежала на полке до вечера, стараясь уснуть, но внезапно начиналась истерика. Затем появлялось смутное понимание, я чего-то еще не понимаю, что надо постичь... Ведь именно родители учили не сдаваться.

     Каждое лето приезжать домой все труднее. Заходишь в дом своего детства, словно опять надеваешь ползунки. Все дышит твоим взрослением, каждая пылинка на обоях, запах старых книг, забытые куклы и сувениры, школьные записи - напоминают о твоих ошибках и прошлых переживаниях. Неуёмная ностальгия по тому, что не вернется.
     Стараясь "жить вперед", постоянно вспоминаю, как было раньше. Замечаю, что мыслю, чувствую и действую, как они.
    
     Папа отправляет электронные письма и подписывает "Предки". Мама пишет редко, в основном через папу, она все такая же несовременная. Кажусь себе агентом контразведки, не допускающим проявления чувств, но на самом деле я навсегда их девочка, которая соскучилась по своим старикам...    

     И просто пишу в ответном сообщении: "Все хорошо, скоро буду", собираясь домой на лето.