Провалившаяся надежда, сказка

- Ты понимаешь, что ты мне надоел. Я не хочу тебя больше видеть, - кричала Надя.
-  Да пошла ты к черту, что я лучше себе не найду?
- Вот и иди на все четыре стороны, давай проваливай, я уже нашла себе лучше, - кричала она, уже не разбирая смысла своих слов в порыве ярости.
- Во-первых, ты врешь, во-вторых, можешь сама куда-нибудь провалиться, в-третьих, это невыносимо, я ухожу.
- Даже в такие минуты ты не перестаешь быть занудой, все разложил по полочкам: во-первых, во-вторых, в-третьих. Интересно, куда же ты пойдешь?
-Пойду по белу свету – чему быть, того не миновать. Судьбу не объедешь, в общем, куда дорожка приведет – и Петька ушел, громко хлопнув напоследок входной дверью. Надя разрыдалась, но минут через пять, собравшись с силами, высушила слезы носовым платком, глаза быстро стали сухими, потому что слишком много энергии ушло на эти слезы, слишком они были горькие и сильные. И началось-то все с какой-то глупости, какого-то пустяка. Петька сказал, что она, видите ли, цепляется к каждому его слову, не дает ему житья. А когда дело дошло до того, что она стала брать из старомодного серванта чашечки дорого сервиза, подаренного ей им, Петькой, и бить их об пол, испытывая какое-то дикое удовлетворение от этого, его душа не выдержала. Он сказал, что с каждой разбитой чашкой, она разрушает их любовь, - и вот чем все закончилось. Надя даже не может сообразить из-за чего все же они поругались. Видимой причины для ссоры не было и даже вышелушить повод для нее из всех сказанных сегодня слов трудно. Может, виноваты резкие перепады утренней и дневной температуры с минус 30 градусов на минус шесть.
ГЛАВА I
Февральский ветер гонял по тротуару различные клочки и обрывки каких-то бумаг и прочий мусор. Надя шла по улице, задумчиво глядя вдаль и вдруг, словно какое-то еще неясное препятствие вывело ее из состояния сосредоточенности. Надя посмотрела под ноги… Посреди тротуара лежала табличка-вывеска, очевидно слетевшая от ветра с дверей магазина: «Закрыто». Надя огляделась вокруг – направо действительно был магазин, на двери никаких вывесок. Надя снова взглянула вниз – и обомлела, трещина на асфальте, в том месте, где лежала табличка, прямо у нее на глазах стала делаться шире, высунулась чья-то рука и утянула вывеску под землю. «Может, у меня начался грипп, поднялась температура и я брежу, - промелькнуло в голове у Нади. Но тут она удивилась еще больше, так как увидела, что та же рука выбросила на асфальт другую табличку, где значилось «Открыто». И внизу на следующей строчке в скобках пояснялось (входите).
И трещина расступилась еще больше. «Какая возможность провалиться! Вот раз он так хочет, вот по-настоящему и провалюсь ему назло», - нелепо и мстительно подумалось Наде.
Была суббота, торопиться было некуда, и Надя, снедаемая любопытством и легким чувством страха перед неизвестностью, решила все-таки рискнуть и пойти навстречу приключениям. Дневной свет позволял глазам различить мерцающие из темноты каким-то странным светом ступеньки. Трещина стала такой широкой, что спокойно могла вместить, по крайней мере двух человек, впрочем это была уже не трещина, а настоящий вход в подземелье. Надя присела на край асфальта возле трещины: улица почему-то была пустынной, и поэтому никого не озадачило то, что она выделывает, спустила в трещину ноги и почувствовала под ними твердую ступеньку. Встала в полный рост так, что ноги по щиколотку были под асфальтом, а остальное туловище на свете Божьем. И стала потихонечку спускаться дальше. Вот уже и голова скрылась под землею и трещина, о ужас, стала сужаться, и, наконец, закрылась над головой Нади. Стало темно, и только тусклый голубоватый свет от ступенек с подсветкой позволял немного видеть. Надя прошла дальше. Пройдя небольшой темный тоннель, увидела ворота и вошла в них – глазам стало больно от яркого света, как обычно бывает после того, когда долго находишься в темноте и резко выходишь к свету.
И тут Надя немного разочаровалась, увидев обычный город и обычные дома, такие же, как и над землею. «В какую сторону пойти?» - подумала она. И медленно двинулась прямо к городу. Миновав несколько домов, она увидела центральную площадь города, на ней было полно народу. Люди кричали, переговаривались. Время от времени председательствующий звонил в колокольчик, призывая к порядку. И все замолкали, но ненадолго, буквально через минуту шум возобновлялся. Вдруг кто-то сказал в рупор: «Надя идет!», «Надя идет!». «Откуда они знают мое имя?» - изумилась Надя. «А мы всех знаем», - ответил мужчина, говоривший в рупор, словно прочитав ее мысли. Стало удивительно и непонятно.
- Сегодня Надя приобретает гражданство в нашем государстве. – сказал Председательствующий. Люди расступились. Теперь Надя оказалась в самом центре площади, а вокруг стояла толпа народу и глядела на нее, кто с интересом, кто с презрением, а кто со злорадством. Надя с удивлением отметила, что не встретила ни одного доброжелательного взгляда.
- И так, мои дорогие, властолюбцы, себялюбцы, завистники, ревнивцы, особо почитаемые в нашем государстве скряги и вредины и им подобные! Прелестнейшие мои, любезные сердцу моему, в нашем полку прибыло. Новый представитель нашего общества и гражданин нашего государства, зарекомендовал, вернее зарекомендовала, себя с наилучшей стороны. И думаю, что скорее всего его, вернее ее, можно отнести к категории завистников, точнее завистниц.
-Меня? – искренне удивилась Надя.
- Да, именно… Тебя, тебя! – загалдели в толпе,  злорадно хихикая.
- Но почему же? – растерялась Надя.
- Потому что потому, - ответил Председательствующий, - как говорит один мой наземный знакомый «ни один человек не замечает, как постепенно впадает в состояние зависти, ревности, жадности и так далее…». Ни один пьяница не считает себя пьяницей, ни один жадина – жадиной, завистник – завистником и так далее. Каждый из них думает, что он самый достойный и хороший человек на земле, над землей и под ней. И у нас, в нашем государстве его мнение поддерживают. Это у вас там, на земле, презирают то, что для человеческой души естественно, а у нас здесь – вольная воля этаким величественным потребностям души, как жадность или зависть и тому подобное…
- Величественным?
- Именно, деточка, именно. Это самые благородные и естественные чувства, по крайней мере, так считают в нашей стране.
- Но где у вас доказательства, что я завистлива?
- Э, милая, а к нам просто так никто не попадает, только избранные. Вход открывается только для тех, кто достоин. Надя, разве ты не достойна? Не завидовала ли ты своей подруге, выкинувшей приличненькую сумму на прическу, в то время, как у тебя нет денег на хлеб, котлетам, которые были на Дне рождения у Локотковича, вернее его возможности кушать их хотя бы по праздникам, да еще и других кормить. Биркиной, которая приобрела компьютер. И ведь не «белой» завистью, а самой черной, не так разве? А не злорадствовала ли ты сегодня, причиняя душевную боль своему любимому. Что молчишь? Что краснеешь – да этого не стыдиться, этим гордиться надо. Особенно тем, что не просто завидовала, а меры против них принимала. Что не так?
- Но откуда вам все это известно?
- А вот откуда. Есть у нас пленочка волшебная, лучезарная. Так вот ее лучи надо навести наверх, и она отразит все, что там, на земле, происходит, а ты мысленно называешь, кого хотел увидеть, и смотришь все, как по телевизору, но без всяких электросхем и прочих ученых премудростей. У нас здесь все гораздо проще. А вот объяснить, как сделано, нельзя.
Кто знает – тому невыгодно делиться знаниями. Мононополистом в этой области быть – самое выгодное. Да и не надо тут никому в суть вещей вникать. И так хорошо. Нет-нет, все отрасли наук у нас присутствуют или науки всех отраслей, или науки, изучающие различные отрасли, тьфу ты, впрочем, неважно, но служат  они только для того, чтобы ученые могли покрасоваться друг перед другом  и славой своей поупиваться, а открытие само по себе и польза его не так уж важны. Вот хочешь, например, нашего Чиновника Больших Дел посмотреть?
- Хочу, - ответила заинтригованная Надя, ей становилось очень любопытно.
- Проводи ее, господин Тишкин. Человек, которого назвали господином Тишкиным, повел ее к какому-то зданию. Это оказалась редакция газеты «Шик».
- Вон он, - указал Тишкин рукой на обросшего щетиной человека в овчинном полушубке и меховой шапке, из-под которой выбивались черные волосы. Кряжитостью и массивностью он напоминал неуклюжего косолапого медведя.
-А-э-э-э, - взрычал этот человек, до этого что-то спросивший у секретарши и вовремя не получивший ответа.
- В 12 будет, - поспешно ответила секретарша.
- Этот человек и есть наш Чиновник Больших дел, - объяснял господин Тишкин, которому поручили роль гида, - прославился в нашем городе тем, что хвастается такими вещами, за которые там у вас на земле обычному человеку было бы стыдно. Он очень властолюбив, мстителен и славолюбив и тешил свое тщеславие и властолюбие, тем, что расправлялся с непонравившимися ему подчиненными и не только,  распоряжаясь ими, словно хозяйчик своими невольниками-рабами. Он демонстрировал свою власть и наслаждался этим, не понимая, насколько ничтожен. Упивался тем фактом, что самые известнейшие и заслуженные люди оказываются в зависимости от него, и он может ими распоряжаться, как какими-то букашками по своему усмотрению. В душе он всегда считал, что он намного больше, чем все они. Просто не признан. Кругом серость. Он мог любого самого уважаемого и почитаемого, к примеру, артиста послать в гиблые условия – и попробуй поспорить или потребуй у него достойных условий для работы, пусть и в Тмутаракани. Он же еще этого человека и осудит: «Вот типчик, мнит о себе невесть что, нет, чтобы как обычный человек». Не понимая, что артисту нужна хотя бы сцена, микрофон, и спальное место на время командировки. Как те артисты и другие уважаемые люди, загнанные им в глубинку выходили из положения – для многих теперешних, требующих себе лимузины – загадка.   А уж то, что там в таких условиях местное население постоянно живет, его вообще не волновало. В конце концов, это, еще там у вас на земле, закончилось тем, что он отсидел за халатность по отношению к подчиненным (при этом он пытался все извратить и перевернуть, что, дескать он, о интересах простых граждан заботиться, а эти мелкие людишки только о своих, то хотя бы одного перекуса за 24 часа требуют, то туалета, хотя бы уличного, то вообще зарплаты себе. Должны радоваться, что вообще работают, еще сами за это деньги отдавать должны), а кроме того и за взятки. Но года через три вышел, и снова получил право заниматься чиновничьими делами.
Уважая только самого себя, наш Чиновник Больших Дел не переносил уважения к самим себе в других людях. «Эти ничтожества, - считал он, - как они могут уважать самих себя, если там и нет ничего, то стало быть и уважать нечего».
«Все эти разговоры об идеалах и совести, любви для тех, кто теплой бабы в руках не держал, а я их столько перетискал…», - он любит к месту и не к месту вставлять в свою речь плоские шутки на тему взаимоотношений полов. Без таких шуток и культуры бы нашей не было – это великая заслуга его. Его даже наградили однажды за успехи в этой области.
Так вот, прежде чем продолжать о Чиновнике, скажу о себе. У меня есть один изъян – непростительный в нашей стране. Я слишком объективен и немного жалостлив. Я должен был смешать с грязью и его, и других, это почитается духовным подвигом в нашей стране, чем грязнее оболжешь человека, тем больше тебя будут уважать. Так вот должен тебя предупредить, что я, грешный человек, говорю почти всегда правду и к простым людям испытываю большое сочувствие. Так вот, если он  был администратором, то по идее с него и спрос должен быть. Но он этого не признавал.  Например, нет в какой-то глубокой провинции туалета, все загажено, а он туда, не для того, чтобы народ порадовать, а только для того, чтобы ей досадить специально женщину прекрасную везет, а возмущаться она начнет, он ее же презирать будет. Статейки писать, где все ее существующие и несуществующие недостатки, как истинный интеллигент, припомнит. А себе в вину не поставит, что будучи все же мужчиной у него хватило совести женщину в такие условия забросить. А добиться, чтобы в этой местности нормальный туалет сделали и артистку было не стыдно привести и людям бы в этой местности нормальный туалет остался, он не догадывался… Не хотел догадаться…».
- Ошибочка у вас тут, но одна всего, - как нашкодившему школьнику, выговаривал он машинистке, видимо, считая, что она нуждается в его одобрении, переполняясь собственной значимостью и чувствуя себя благородным, потому что снизошел до разговора с этой безмозглой козявкой, но вопреки его ожиданиям вместо испуга и подобострастия, он увидел перекошенное злобой лицо:
- Ошибки при наборе неизбежны, - прошипела она, - кто с Вами тут еще вообще работать будет? Вы носите рукописные варианты материалов, а должны по нормативам печатные, я не обязана ваши закорючки разбирать. Вы ведь в газете, и у меня не только ваши материалы, и скорость большая. Здесь есть корректор и редактор, если ошибка пройдет в газете – только тогда она считается ошибкой. Вы считываете, я не отказываюсь вносить исправления, причем ваши черновики, еще раз повторю, далеко не идеальны на предмет содержания и орфографии, которую я правлю. Сравните по словарю – что было у вас, и что стало у меня. Плюс вы что-то каждый раз меняете в тексте. Назовите мне хоть одну машинистку, которая не делает ни одной ошибки, на такое даже механическая машина не способна, не то что живой человек.
- Пойдем отсюда, - испуганно прошептал господин Тишкин и утащил Надю, схватив ее за руку, из редакции.
- Он даже здоровается с таким видом, - продолжил господин Тишкин о Чиновнике Больших дел, что все должны быть счастливы, что он снизошел до приветствия. Хотя сам из себя ничего особого не представляет на самом деле. Рядовые люди, в его понимании  - рядовые, для него – черви. И вот он велик и могуч, хотя на самом-то деле..
- Все-таки интересно, что это за местность, где я оказалась?
- Ты в стране Черной Зависти, в городе Больших Амбиций. Машинистка – на самом деле – лентяйка, загубившая в себе зачатки таланта, способности, возможности, может даже, предавшая свое призвание, вместо того, чтобы предъявлять повышенные требования к своей душе, развивать в ней искру Божью, она предпочитает простой, ненапрягающий путь, механическую, ни к чему не обязывающую работу,  за которую особого спроса нет, что, впрочем, тоже не мешает ей думать, что она лучше других, в частности, этого невежественного и гнусного Чиновника Больших Дел. Говорю же тебе, у нас город Больших Амбиций и у кого высокие претензии нереализовны, тот становится почетным завистником в нашей стране, следовательно, и в нашем городе. У нас таких людей поощряют, так же у нас поощряют тех, кто отказывается от истинного призвания во имя денег. Это не только скряги и жадины, но и обычные любители пожить с комфортом. И вот ради этого комфорта они губят часть своей души, а то и всю душу – что также в нашей стране весьма почитаемо.
Вот, например, в нашем маленьком городке два доктора – один – для богатых, другой – для бедных, оба алчные, завистливые. Один бегает по домам богачей и всякими правдами и неправдами пытается всучить им лекарства по самым высоким ценам, уверяя, что продает их с большой скидкой. И глупые богачи, покупаясь на рекламу, берут эти лекарства за большие деньги. Другой доктор обдирает бедняков. Поэтому у нас очень замечательный город. Медицина процветает и развивается. И болезни прогрессируют тоже. Это очень хороший показатель, потому что чем больше и сильнее люди болеют, тем дороже платят за лекарства, ведь жить-то каждому охота, тем сильнее богатеет казна нашего города и отдельно взятые личности, можно спекулировать на жизни и смерти пациентов, вручая им жизненно важные лекарства по цене, равной их трем, а чаще и более, зарплатам. Не купишь – умрешь, купишь – все равно умрешь. Потому что народ у нас несознательный и питается неправильно. Денег у него, видите ли, нет. Впрочем, я и сам не могу позволить себе купить ремантадин, да и сомнения гложут – не реклама ли это средство,  и обхожусь простым дешевеньким аспирином, когда гриппую, потому я всего лишь сопровождающий гостей, а не почетный супердоктор или председательствующий на площади. Но зато меня все в городе знают, хотя, к сожалению, не считают известным. Знают, но неизвестен – парадоксально… А я так люблю славу, я так хочу производить впечатление… Хм… Мы  кажется, пришли…
- Позвольте представить вам госпожу Марину, - сказал господин Тишкин, неожиданно переходя на «вы». Она отведет Вас в вашу квартиру, где Вы теперь будете жить.
Наде очень хотелось еще многое посмотреть в городе, но, действительно, нужно было где-то ночевать – уже темнело (свет под земляным потолком был электрический, но к вечеру тускнел и постепенно исчезал на всю ночь, ночью светила электрическая луна) … и поэтому она беспрекословно пошла за Мариной. Они вошли в небольшой аккуратненький каменный двухэтажный дом. Наде что-то сразу показалось странным в постройке этого дома, но что именно она понять не могла. В доме ей представили молодую супружескую пару (и хозяину и хозяйке было около 30), и показали комнату, в которой ей предстояло жить.
В этот же день у хозяина поднялась температура и его жена отправила госпожу Марину за супердоктором. Супердоктор умел делать самые сложные операции. В городе Больших Амбиций просто помогать людям, оставаясь в неизвестности, - занятие для дураков. Добрых и душевных людей здесь считали глупцами. Когда-то доктор гордился своими умениями и был доволен, спасая бескорыстно жизни многих. Но, по мере возрастания амбиций, его перестало удовлетворять то, что он оказывает помощь людям и остается менее известен, чем, к примеру, какой-нибудь знаменитый певец или артист, или крупнейший мафиози – в этой стране было принято всех запутывать в один клубок. Он мог стать крупным ученым, светилом науки или талантливым музыкантом – он и в этой области обладал способностями. Дарить людям свои знания, свой талант, но тогда ценили  бы его труды, а его самого, его имя могли незаслуженно забыть, как это произошло с авторами многих научных открытий или музыкальных произведений. Многих из них не помнили уже при жизни, хотя их произведения считают шедеврами до сих пор, но они были бессребрениками, им было все равно, обретут они посмертную славу или нет. Тем более не волновала их прижизненная, чего нельзя сказать о нашем докторе, который решил: какая разница, что там после смерти, какая разница приносить пользу или вред, один раз живем, а потому пусть лучше знают его имя сейчас, когда он жив, для того, чтобы извлечь из этого материальную выгоду и утеху для морального тщеславия. Его снедала жажда славы и ради того, чтобы о нем стали писать газеты, каждый день говорили по радио и телевидению, он стал торговать лекарствами, потому что в стране Черной Зависти и городе Больших Амбиций хорошо жить в материальном плане могли только люди, занимающиеся торговлей. Все продавали все, повсюду и всех. Предательство считалось этической нормой. Это была Эпоха Большой Торговли. Если ты ничего не продаешь и ни на чем не наживаешься, тебя считали недоумком, будь ты хоть семи пядей во лбу.
Супердоктор выписал мужу хозяйки капли с иностранным названием «Redusmean» (Снижение жадности).
- «Редусмин» будете принимать по утрам, по пять капель на стакан, ровно неделю, потому что если пить больше, то перестанете быть жадным вовсе, а это грозит выселением из города и страны. А там от такой дозы, - обратился он уже к жене хозяина, - он просто перестанет жалеть для Нади выделенной ей  12-метровой комнаты и завтраков с обедами. Вот, правда, за ужины, доктор поручиться не мог.
- Для вас 15-процентная скидочка, - сказал доктор, - и назвал сумму, но увидев побледневшее лицо хозяина дома добавил, - впрочем при необходимости можно увеличить дозу до шести капель, не повредит. Ай-я-яй – нехорошо, что это у Вашей жены цвет лица такой нездоровый, бледно-зеленый.
Надя с недоумением уставилась на прекрасное матово-розовое личико хозяйки, не находя в нем признаков мертвенной бледности.
- У меня таблеточки есть, которых днем с огнем… И то только в нашей аптеке, очень дешево, с 25-процентной скидкой, по ценам этого 1999 года 225 рублей только для Вас, по знакомству, уступлю еще на 25 рублей дешевле. Называются виноградные таблетки красоты, сделаны из сорта моего любимого виноградного вина, сами знаете какого.
- Сколько таблеток в пачке?
- Десять.
- Это одна – 20 рублей?! Да у людей зарплата – 700, а у кого-то и 400, ползарплаты – за 10 таблеток?!
- Красота требует жертв, друг мой.
- Да Вы что, она и так красива. Не пейте их, - вдруг закричала, сама не зная зачем, Надя.
Хозяин квартиры благодарно взглянул на нее, это был первый добрый взгляд в этой стране.
- Завидует, - ухмыльнулся доктор, - не хотите, как хотите, ну-с… прощайте. И – доктор величаво удалился, от обиды не оставшись пить чай, предложенный хозяйкой.
И еще потому что в вечерних новостях должны были показывать его и он спешил, чтобы с нарцисстическим  наслаждением полюбоваться собой на экране в кругу своих близких. Надя поужинала вместе с хозяевами тушеной с говяжьим мясом картошкой и стаканом холодного молока.   И чуть позже, удалившись в свою комнату, легла на свою новую кровать.
 Какой мрачный дом! Впечатлений от этого дня было много. Как же во всем этом разобраться? Как хочется домой! Как отсюда выбраться? Как спасти моего любимого, там, на земле, было просто отыскать его. Куда он пошел? Вдруг так же, как я, попал куда-нибудь, в пылу ссоры мы не замечаем смысла сказанных слов, а они, оказывается, могут сбыться, вот и провалилась, а что я кричала ему? – нет, не вспомнить, как же быть теперь? – мысли становились все туманней, глаза слипались, и, наконец, она совсем заснула.
День шел за днем. А Надя никак не могла придумать, как сбежать отсюда. Было очень тяжело на душе и нехорошо на желудке. Хозяева разнообразием пищи не баловали. Картошка с мясом, картошка без мяса, молоко, иногда хлеб. От постоянного хвастовства, алчности, завистливости окружающих людей у нее болела голова, и она не знала, куда себя деть, и как избавиться от всеобщей назойливости. Временами ей казалось, что она сама становится, как они. У хозяина была машина, на которой он почти никуда не ездил сам, очень редко разрешал жене, мотивируя тем, что очень дорогой бензин в их городе, а уж кого-то из родственников куда-то подвезти – только за деньги. Деньги не гнушался брать с собственной пожилой   матери. «Какой неприятный образ жизни, - думала Надя, - слушая молоденькую родственницу хозяйки, которая рассказывала, как ее муж, получивший по рассеянности продавца с десятки 75 рублей сдачи, вместо того, чтобы вернуть, потратил их на всякую всячину, причем обеими (хозяйкой и родственницей) это воспринималось,  как доблесть, а не как безнравственный поступок.
И все же в самой хозяйке было нечто привлекательное. Во-первых, она вовсе не была жадной, в отличие от своего мужа, во-вторых, никому не завидовала, в-третьих, отличалась хорошим воспитанием и утонченностью манер, чего нельзя было сказать о большинстве остальных обитателей этой страны.
- почему же Вы оказались в этой стране? – спросила ее однажды Надя.
- Я замужем, - прозвучал ровно ничего не объясняющий ответ.
Для Нади было головоломкой, как утонченная натура хозяйки уживалась с природной невежественностью ее супруга. Была в этом какая-то загадка. И еще была одна загадка. Когда Надя выходила наружу, то ей все время казалось, что в архитектуре здания что-то не то, наконец, она поняла: на крыше, неизвестно каким образом, был заложен фундамент, словно для постройки дома. Ничего не понимая в строительном деле, она все же подумала, что так, наверное, не бывает. Хотя в этой загадочной стране, о существовании которой она совсем недавно и не догадывалась, видимо, словно в сказке, возможны самые нелепые вещи.
И вот однажды Наде взбрело в голову выйти из дома ночью. И она обомлела, увидев, что вместо обычного каменного двухэтажного домика стоит великолепный трехэтажный особняк из какого-то неизвестного ей материала.
Она приметила возле восточной трубы узенькую лестницу (на крышу) с мелкими перекладинами и удивилась еще больше, когда подойдя ближе, увидела, что сделаны они из чистого изумруда. «Значит, хозяин очень богат, почему же они так скудно питаются и скромно одеваются, может, фанатические приверженцы какой-нибудь религии? И откуда все-таки  взялся третий этаж, на который вчера не было и намека, если не считать фундамента, который, наверняка, на крышах не возводят», замелькало у нее в голове. И все же, предпочтя действия раздумьям, она быстренько вскарабкалась по лестнице на крышу, а с крыши по водосточной трубе спустилась на балкон третьего этажа, которого днем почему-то не существовало. Она вошла через балконную дверь в просторную светлую комнату. В конце которой была еще одна дверь. Надя отворила ее и увидела еще один балкон – уже с другой стороны. Она вышла на него и увидела двор, который можно было назвать сказочным, если бы все, что до этого с ней происходило, ни казалось ей также сказкой.
Вокруг стояли могучие сосны и кедры, высотой намного превышая трехэтажку. Внизу, под деревьями росли грибы-великаны, ростом с пятилетнего ребенка. Рыжики, подберезовики, сыроежки и много всяких других. Внизу ходила женщина в прямой серой юбке, цветном свитере, с короткой стрижкой курчавых черных волос. Она срезала великанские грибы большущим ножом, который едва удерживала в руках, поскольку сама была обычного среднего человеческого роста, и складывала в короб. Надя как-то неловко повернулась на балконе, прутья почему-то расступились, и она полетела вниз, но опять-таки, к своему удивлению, приземлилась мягко на густую сочную траву, даже нисколько не ударившись и не почувствовав никакой боли. Разбираясь в физике не лучше, чем в строительстве, она все-таки понимала, что такого вообще быть не может, она должна была здорово удариться, а может даже разбиться. Но как бы то ни было, ее падение окончилось благополучно.
- Ты откуда взялась? – строго спросила женщина.
- Я гуляла.
- Ночью?
- Да, вы только хозяевам не говорите, они запрещают мне гулять ночью, а кто Вы?
- Глупышка, это не мне их бояться, а им меня. Это они тебя от меня скрывали, потому-то я и не досчитывалась картофелин. У нас строгий учет дома. Терпеть не могу транжир. Это те, кто не ценит чужой труд.
- А почему Вам нельзя меня видеть?
- Да не мне это страшно. Тебе. Потому что я очень экономна, я лучше отравлю гостя, чем накормлю, но убить человека у нас в стране пока еще считается преступлением. Уж такие несовершенные законы. А что сделаешь? Отмени – еще тебя самого убьют. Приходится идти на сделку с собственной совестью. Поэтому живи уж.
- А кем Вам приходятся хозяева?
- Она невестка, он сын.
- Но она не такая, как вы и он. Почему она живет с ним?
- Во-первых, любовь. Человека любишь просто за то, что он есть, не за какие-то достоинства, а несмотря на недостатки. Твои родители не идеальны, а ты их любишь. Твой любимый – вообще отдельный разговор – а ты его тоже любишь. Во-вторых, опоил он ее настойкой из череды с мухомором.
- А почему она не умерла?
- Я дозу знаю и слова заговорные. А ты много будешь знать. Скоро состаришься. Излечить ее от любви невозможно. Куда мой сын – туда и она. Так что не пытайся спасать. Не уйдет она от него.
А вообще-то я ведь этим государством управляю. Души их темные коллекционирую, им всем главное – слава, а мне – реальная власть. Да пусть про меня никто не знает, зато они у меня вот где сидят, миленькие – собрала она в кулак пять пальцев правой кисти, - так что сделку с тобой заключу. Ты про меня никому ни слова, - а я покажу тебе Страну Белой Зависти.
- Да я еще в вашей стране не все рассмотрела. Кстати, мне непонятно, почему ваш такой жадный сын кормит меня бесплатно.
- Много будешь знать – плохо будешь спать, - загадочно ответила ведьма, - ну, побрели, - потянула она Надю за руку.
Они пошли по ровной тропинке между деревьями, вскоре на их пути раскинулось огромное озеро. От яркой луны на потолке и воде отражалась лучистая дорожка.
-Вот она – дорога в Страну Белой Зависти, - сказала ведьма, - по ней мы сразу попадем в город Иллюзий, или Сбывшихся Возможностей, как он еще называется. Недалеко от него есть город Сбывшихся Грез, но в нем слишком страшно. Он разделен стеной на две половины: в одной живут Светлые Грезы, в другой – самые темные, присущие маньякам, да и обычным людям. Только в обыденной жизни люди, считающие себя хорошими, загоняют их в глубину души или вытаптывают, уничтожают в себе, а в этом городе они вырвались на свободу, и никто не знает, когда грезам вздумается разрушить крепкую стену – и все перемешается. Поэтому даже я – сама темное существо – боюсь города Грез. И не поведу тебя туда – вдруг мы попадем в этот самый жуткий момент разрушения стены и нелепого компромисса между Светлыми и Темными грезами. Легко догадаться, кто кого начнет уничтожать и кто будет править в той стране, бр-р. Одно дело развивать в людях пороки, как делаю я, другое дело – жуткие осуществленные грезы даже самых порядочных людей – даже не знаю, чего от них ждать. Поэтому мы лучше пройдем в город Сбывшихся возможностей.
- Но я не умею плавать.
- А кто тебе сказал, что мы будем плыть? Мы пойдем по дорожке, держи меня за руку, пошли.  И ведьма ступила на поверхность воды и пошла по лунной дорожке, словно бы по земной тропке, только более быстро, как бы скользя. Наде, утягиваемой ведьмой за руку, ничего не оставалось, как идти за ней, хотя больше всего на свете она сейчас  хотела очутиться на земле, дома. Надя почувствовала, как легко несет ее течение по лунной дорожке, тело, словно бы обрело невесомость и спокойно удерживалось поверх водяной глади. И вот они на другом берегу. Здесь почему-то день. Ярко светит солнышко – красивые дома, сады, изумляющие взор своей пышностью и разнообразием. Сливы, груши, ранет, виноград, шиповник, крыжовник, апельсиновые деревья собрались здесь очевидно со всех концов света. Ведьма сказала, чтобы Надя подождала ее, а сама пошла к винограднику и, выбрав одно из деревьев, стала собирать гроздья винограда в неизвестно откуда появившуюся в ее руках корзину.
- Это виноград сорта Лидия, - пояснила она, стоявшей немного в отдалении Наде, - у нас в стране такого не растет, я всегда сюда за ним хожу, - еще немного Изабеллы вот с того дерева наберу – и пойдем. Уж очень наш доктор любит виноградные вина. Очень мы уж с ним «черную пятку» уважаем. Частенько балуемся.
- А что за «черная пятка», бабушка?
- Ну, бабушка я или молодая дама – это еще вопрос. А «черная пятка» - это кагор, смешанный с коньяком.  – Великолепная вещь, - хохоча взвизгнула ведьма, очевидно вспоминая приятные моменты поглощения «черной пятки». А еще доктор продает уже сам виноград «Лидия» маленьким детям, точнее их родителям, как великолепное средство от всех болезней, по самой дорогущей цене и, естественно, отстегивает мне, как поставщику, бОльшую часть прибыли. А есть дельцы, которые даже сбором сами гнушаются заниматься и скупают по дешевке у жителей Страны Белой Зависти уже собранный виноград и продают нашему доктору, но они запрашивают цену еще большую, чем я, поэтому он предпочитает работать со мной, хотя, когда мне лень,  он вынужден работать с ними, - и ведьма снова неизвестно почему расхохоталась.
- Слушай, мне так не хочется идти с тобой, но одна ты заблудишься, и мне тебя уже жалко, это уже говорит о моем нездоровом состоянии.
- Но почему Вы не хотите идти, Вы же сами меня сюда позвали?
- Не позвала, а заманила, но в этой стране я бессильна, мне, иногда кажется, вот зайду сюда - и не смогут меня одолеть, а на самом деле все происходит наоборот. И поймав непонимающий взгляд Надежды, добавила:
- Говорю же тебе, столица страны Белой Зависти – это город Иллюзий, или Сбывшихся возможностей. Тут люди счастливы и довольны, потому что все их лучшие заветные желания сбылись. Ты здесь увидишь тех же людей, что живут в стране Черной Зависти, только такими, какими они хотели бы стать. Причем в самом добром, хорошем варианте. Даже те, кто мечтали стать пиратами – здесь просто благородные капитаны кораблей, добрые и справедливые, т.е. здесь тоже осуществлено то, о чем человек мечтает в самой глубине своей души, порой сам не зная об этом, только самое хорошее и доброе. И я здесь становлюсь другою, понимаешь теперь, почему я не хочу идти с тобой.
Ты, знаешь, я уже даже готова рассказать тебе то, что я от тебя скрывала. И зачем я притащилась с тобой в эту страну, меня теперь мучат угрызения совести, о которой в стране Черной Зависти я и думать забыла. Вот всегда так – там она спит спокойно, а здесь – как назло просыпается.
- А что Вы хотите мне рассказать?
- «Что, что», сама сначала спрашивает, а потом удивляется. Кормит мой сын и предоставляет тебе ночлег бесплатно не просто так. По Закону нашей страны человек, попавший к нам, обеспечивается месячным пособием, но не получает его на руки, на что его потратить - решаем мы, в твоем случае – это ночлег, смена белья, картошка, мясо, молоко и хлеб. На целый месяц – куда тебе с добром, словом, делаем так, что гость и не подозревает о том, думая, что в сказочной стране так и положено, он окончательно попадает к нам в плен. Чтобы усыпить его бдительность вовсе, мы содержим его еще одну неделю после истекшего месяца, а там – все – уже не удерет. Оставляем его без средств существования, выживай как хочешь, - снова расхохоталась ведьма.
- Куда не удерет?
- Куда-куда, откуда ты к нам свалилась? – и тут ведьма испуганно прикрыла рот рукой, - ты ничего не слышала.
- А я ничего не поняла, - схитрила Надя.
Они двинулись дальше.
- Вот мой сын, - сказала ведьма, - то есть то, каким бы он хотел себя видеть и мог бы стать.
На высокое крыльцо большого красивого дома вышел доброжелательно улыбающийся человек, в котором Надя с трудом узнала хозяина двухэтажного дома из страны Черной Зависти.
- Здравствуйте, гости дорогие, мамочку приветствую особенно, - сын нежно приобнял мать, - прошу в мой дом. Он всегда открыт гостям. На пороге их встретила также улыбающаяся жена хозяина, без той вечной грусти в глазах, которая была у нее в стране Черной Зависти.
Гостей посадили за щедро накрытый стол, полный яств и сладостей. Чего здесь только ни было. Много такого, о чем Наде за всю жизнь даже слышать не приходилось – не то что видеть или есть. Пироги с визигой, ананас в пене шампанского, чернослив, начиненный грецкими орехами и политый сметаной, яблоки с начинкой из мороженного, слега обваренные в каком-то вине и еще множество десертных блюд. Кроме этого, было несколько горячих блюд. У Нади разбегались  глаза: наконец, она выбрала картофельное пюре с кусочком курицы, стакан томатного сока, на десерт съела одно яблоко с мороженым внутри, а чай прикусывала удивительно вкусным пирожком со спинной вытяжкой осетрины – той самой визигой, которую впервые в жизни попробовала. И вновь она не знала – огорчаться или радоваться, что попала в подземную страну.
- Вы не стесняйтесь, кушайте, в нашей стране все так живут. И никто другому ничего не жалеет, представляете?
- Как ты думаешь, - спросила ее ведьма, - если наша земля – шар, то, чтобы попасть на него, не обязательно лететь от поверхности земли вверх, а можно спускаться под землю ниже и ниже, и пройдя землю насквозь очутиться на небе только с другой стороны?
- Ой, вы знаете, я совершенной не помню географии и гидрологии, вообще не разбираюсь в науках, не слежу за научными данными, но, наверное, это невозможно. Под землей должна быть вода. Ведь земля омывается четырьмя океанами, если не считать неба.
- Во-первых, по-моему, ты дышишь сейчас обычным воздухом, как и над землей, а когда его не хватает, мы пользуемся выпущенным из специальных кислородных баллонов, производство которых в нашей стране считается одним из самых прибыльных видов деятельности. Во-вторых, опасность грозит, если не умеешь ходить по воде и дышать на глубине морского дна, - усмехаясь проговорила ведьма, - для меня все возможно.
- Не знаю, я уже сказала, что не сильна в науках.
- Что науки? Ряд серийных заблуждений. Сначала науки говорят, что небо – твердь. Потом, что земля – шар и те, что говорили про твердь, сжигают тех, кто говорит про шар.  А потом они же или их потомки обвиняют того, кого сожгли, героем и борцом за истину. Бог есть – Бога нет. Ваш Бог правильный – нет Ваш. Помидоры есть полезно. Помидоры есть вредно. Например, сахар – это яд. Сладкое необходимо для умственного развития. Все эти взаимоисключающие выводы – это наука?
- Мама, ну что ты, в нашей стране ученые очень уважаемые люди, и мы должны стремиться познавать мир, которым нас одарил Бог. Человек рожден для самосовершенствования и обязан раскрыть все, что в него заложено Богом, за время пребывания на земле полностью. А не исследуя этот мир, не узнаешь себя и не сможешь выполнить воли Божьей. Без поиска и заблуждений невозможно прийти к верному решению, и ты сделала какую-то мешанину абсолютно разных наук и направлений в своем высказывании, все равно, что крупы разнородные вместе смешала, ты что эклектикой увлеклась?
Ведьма фыркнула:
- А все-таки я имею какую-то силу, не такая уж я здесь отвратительно-хорошая, все-таки зерно сомнений и раздора во мне сохраняется.
- А доктор здесь также занимается продажей лекарств? - спросила Надя, и открыла рот от неожиданности, потому что не успела это произнести – на пороге вырос доктор. В медицинском халате и колпаке.
- Нет, милая девушка, мне никогда не нравилось быть коммерсантом, я был вынужден  в стране Черной Зависти этим заниматься, хотя не столько вынужден, сколько был руководим тщеславием и желанием обогатиться. Мне было в глубине души стыдно перед самим собой, но зато жил комфортно и считал – что мне мнение окружающих? Лишь бы тело да душа получили удовольствие. Но в стране Сбывшихся Возможностей все по-другому. Единственное, что во мне сохранилось от того доктора – это любовь к винограду Лидия.
Здесь я уже написал диссертацию по нейрохирургии, интересуюсь многими другими отраслями медицины. И сделал несколько открытий. В стране Черной Зависти у меня от науки и медпрактики почти все время отнимала коммерция, теперь научный мир считает меня светилом науки, хотя простой обыватель не знает и не помнит моего имени, зато может бесплатно и качественно получать медицинскую помощь, благодаря разработанным мною методикам. В стране Черной Зависти все было не так. Там мне было все равно, получат ли они помощь. А все обыватели смотрели меня по телевизору (и это для меня было главным), показывали на меня пальцами при встрече, и я страшно гордился собой. Научный мир жалел о том, что я не могу посвятить должного времени научным исследованиям, а друзья-завистники были только рады тому, что я поглощенный алчностью и славолюбием не совершенствовался как ученый. И музыкальный талант не пропал. Теперь в свободное время я отдыхаю, играя на фортепьяно. И кому нравится моя игра – могут сидеть в саду возле моего дома и слушать.
- А Чиновник Больших Дел здесь какой?
- У него не было светлых мыслей и его нет в этой стране. Здесь у нас женщина милая и прекрасная. Она создает нормальные условия для всех горожан. Здесь вообще люди тянутся к прекрасному, развивают свой духовный мир. Накопительство здесь не главное. Здесь у всех есть все, что им необходимо, есть возможность поесть и одеться по своему вкусу, и потому люди не думают об этом, это не отвлекает их от духовной пищи. Такого, когда голод не дает думать ни о чем, кроме еды, возможности добыть кусок хлеба, здесь никто не знает.
Рассказ доктора о чем-то смутно напоминал Наде… Сказку про царя Салтана?.. Нет, не то…
Все было прекрасно, но было что-то искусственное в этих людях, ненастоящее, слишком у они были, вернее старались казаться, правильными и хорошими. Люди из страны Черной Зависти были отвратительны, но они больше были похожи на настоящих, и Наде с ними было легче. В стране Черной Зависти люди знали, что такое страдание и голод, может, поэтому Наде было легче понимать их.
- А почему обслугу – господина Тишкина и госпожу Марину – в стране Черной Зависти называют господами? – спросила Надя.
- Это же прозрачно как вода, - ответила ведьма, - чтобы они думали, что они равны с нами в правах и чтобы легче было ими командовать, нажимая на кнопку тщеславия. А здесь они никакие не слуги, а играют на флейтах в составе одного ансамбля.
Помолчали.
- Хочешь, я подарю тебе волшебную пленочку, наведешь ее на солнышко – и увидишь своего любимого, где он, только в очень большую величину, словно он великан? - неожиданно спросила ведьма.
- Хочу.
Ведьма протянула ей кусочек прозрачной пленки:
-Нет, все-таки я здесь отвратительно-хорошая.
Надя взяла пленочку и спрятала в карман зимнего плаща.
- Нам пора возвращаться, - сказала ведьма.
- Пора, - ответила Надя.
- Я думала, ты будешь проситься остаться здесь, - хитро прищурилась ведьма.
- Нет-нет. Они здесь какие-то ненастоящие.
- Ага, значит мой Черный Мир тебя устраивает все-таки больше. Им не хватает злодейства. Вот того доктора из страны Черной Зависти женщины любили. И какие женщины! А этого – так – какая-нибудь романтическая дурочка по заложенной в ней свыше программе – ну бери корзинку, пойдем. Бери, бери, я туда несла – ты обратно. Ха-ха-ха.
И ведьма легко понеслась вперед. Надя поплелась с тяжелой корзиной следом. Вот они миновали виноградник и вошли в знакомый ельник. Ведьма не замедляла шага. А Надя приостановилась, чтобы отдохнуть – и вдруг присела от боли, кто-то попал ей еловой шишкой прямо в голову.
Надя посмотрела вверх – на ветке сидела белочка:
- Ты правильно сделала, что решила уйти из этой страны. Вам, землянам, из страны Белой Зависти уже нет дороги обратно. А там, в стране Черной Зависти, смотри, чтобы срок не истек. Ищи выход, в любое время дня и ночи ищи выход, - и белочка скрылась в ветках.
-Спасибо, - крикнула ей вслед Надя.
У нее даже не было сил удивляться, что белка разговаривает словно человек.
Вскоре ведьма привела ее к дому своего сына. Надя увидела, что в стране Черной Зависти только раннее утро – и все еще спят. Дом уже опять стал двухэтажным. Ведьма выдернула из рук у Нади корзину и исчезла. Наде вдруг страшно захотелось домой. Она попробовало навести подаренную пленку на солнце, но оказалось, что ведьма что-то перепутала:
- Я действую только ночью, - пропищала пленка. И Надя пошла в дом и весь последующий день с нетерпением ждала наступления темноты. Когда наступила ночь, она навела пленку на луну – и действительно увидела все так, как и обещала ей Ведьма.
А увидела она большую сопку, а над сопкой возвышался силуэт ее любимого, разводящего на этой сопке костер. Она успокоилась, что с ним все в порядке. Только терялась в догадках, что за местность и где он, но не знала Надя, что подарок этот ведьмин зловещий, что разжигают пленочные лучи в том, на кого наведены, порочные страсти. И пошедший туда, куда судьба приведет, Петька, вдруг начал изводиться от ревности. Мучиться, что зачем-то оставил Надю, что теперь она неизвестно с кем, причем в ее неверности он уже не сомневался. И тогда решил он плюнуть на свою дурацкую идею идти туда – не знаю куда, искать то – не знаю что. И решил он вернуться обратно, чтобы уличить Надю в неверности. Душа горела, сердце ныло, а из глаз текли слезы. Он сам себя не узнавал и не мог понять, что с ним происходит. Добираясь где поездом, где попутным автомобилем, где пешком, он уже через три дня оказался у дома Надежды – и со страхом узнал, что она уже месяц как пропала без вести. Он сначала испугался за ее жизнь, а потом решил, что она просто бессердечная и куда-то сбежала с любовником. И пошел он снова, сам не зная куда, не разбирая дороги. И увидел ту самую табличку на земле, и открылся перед ним тот самый вход, и спустился он по той же самой лестнице. В страну Черной Зависти. И очутился он на той самой площади, где приветствовали его криками: «Ай, да Петька! Ревнивец пришел!». И случилось так, что мимо площади в это время шла Надя, вышедшая немного прогуляться, и побледнела она, увидев своего любимого в этом бедламе.
И увидел ее ничего непонимающий Петька и пробрался к ней сквозь толпу, оттолкнув навязанного ему, как когда-то ей, Тшикина.
- Как это случилось, где мы?
- Это страна Черной Зависти. – И Надя вкратце поведала ему о том, что с ней произошло.
- А почему же я здесь? Ах, да, ты представляешь – я ревновал тебя.
- Это все пленка, - догадалась Надя, - и рассказала ему о подарке ведьмы.
- Попались, голубчики, - за их спинами, ухмыляясь и потирая руки, стояла ведьма. Они обернулись к ней.
- Я вас даже разлучать не буду – все равно не выберетесь, - прохихикала она и, смешавшись с толпой, исчезла.
- Мне кажется, нужно действовать в ночное время, именно ночью хозяева не разрешают мне выходить.
- Тогда давай убежим сегодня, ведь это последняя неделя, как я понял, для тебя, когда ты сможешь выбраться, это у меня еще месяц времени, но если нас разлучат, не выберемся ни ты, ни я.
- Я думаю, надо все-таки выйти ночью вопреки наставлениям хозяев,  - ответила Надля. На том и порешили. И вот в 12 часов ночи вышли они во двор, но хозяева догадались об их замысле, схватили их и закрыли в комнате.
Тогда Петька выбил окошко, а Надя подумала, что у нее бы не хватило сил разбить окна, но достало бы ума не греметь так сильно. Естественно, хозяева (ведьма и ее сын) услышали грохот, и поставили на окно решетку.
- Мы, кажется, в тюрьме, - сказала Надя.
- Не переживай, прорвемся, - ответил Петька, - будем действовать тише.
Прошли еще день и ночь. Оставалось два решающих дня. И вот в ночь с пятницы на субботу в ровном, ничем не примечательном полу Петька обнаружил тайный ход, оставалось придумать, как его открыть. Чего они только ни пробовали делать. Накоцец, Наде пришла в голову идея навести на нее пленку.
- Хочу навредить хозяевам, - проскрипела дверца тайника, приоткрываясь.
Петька спустился сперва сам, потом помог Наде, и они отправились по подпольному миру в неизвестный путь.
Через некоторое время они увидели, что у них над головами еще какой-то вход или выход. Это было небольшое отверстие, из которого лился электрический свет луны. Выкарабкавшись из подполья, они увидели, что находятся в самом центре пустынной ночью  площади, от нее они пошли по памяти в ту сторону, из которой попали в эту страну. Снова увидели небольшое углубление, спустились в него – и узнали тоннель, и пошли по нему, пока не увидели лестницу, по которой стали подниматься вверх, и вот они уже видят на земляном потолке знакомую трещину, которая вновь расступилась до ширины, которая могла вместить двух человек, и подтянувшись на руках, оказались возле двери того самого магазина без вывески в своем родном городе. К их удивлению был день. По улице шли прохожие.
- Пооставляют колодцы открытыми, - с сочувствием глядя на них, сказала какая-то женщина, - и люди падают, а городским властям дела нет.
И почему-то никто из прохожих не обратил внимания, что дыра, которую они приняли за отверстие колодца, затягивается у них на глазах, словно заживающая рана. И вот уже снова только узенькая трещина на асфальте.
А Надя и Петька смотрят друг на друга и спрашивают друг у друга взглядом: «С нами ли это было? Правда ли это было?».
- Я больше никогда не буду завидовать, - сказала Надя.
- Я больше никогда не буду ревновать тебя, - сказал Петька.
Февраль, 2000