Приключения во сне

– Спокойной ночи, дорогой. Сладких тебе снов.
– Сладких снов, мама.
Мама выключила свет и ушла, прикрыв дверь. Как я не люблю, когда она закрывает дверь. Но что поделаешь? Спорить с мамой? Нет, уж лучше я потерплю, закрою глаза и постараюсь скорее заснуть. Мама у меня хорошая, вот только жутко не любит, чтобы с ней спорили.
Закрыв глаза, я попытался представить что-нибудь приятное и вскоре заснул.


                ИЗ ЗООПАРКА В ПУСТЫНЮ

Мы с мамой вышли на улицу. Был солнечный день. Людей на улице было мало, машин тоже. «Странный город, совсем не похож на наш», – подумал я. Мы перешли дорогу и свернули направо.
– Мам, а куда мы идем?
– В зоопарк, - ответила мама и снова замолчала. Она у меня вообще не многословная.
– А нам далеко идти?
– Не знаю, - мама явно о чем-то задумалась.
– А сколько дорог?
– Что сколько дорог? – некоторые мои вопросы явно ставили маму в тупик.
– Ну, сколько дорог нам надо перейти?
– Не знаю.
– Ты их не считала?
– Нет.
– А вдруг ты ошибешься, и мы пройдем мимо?
– Милый, - мама тяжело вздохнула, - зоопарк нельзя пройти мимо.
– Ну, вдруг мы все-таки пройдем?
– Федя! – кажется, она начала сердиться, - если ты не прекратишь, мы вообще не пойдем в зоопарк.
– Ну, ладно, ладно, мам, – иногда лучше пойти на попятную, чем доводить до скандала, - не сердись.
– Не буду, - это ее коронная фраза, она всегда так отвечает.
Мы еще несколько раз поворачивали то направо, то налево и, наконец, дошли до зоопарка. Мама купила билеты, и нас пропустили. По обе стороны от нас были вольеры. Мне хотелось смотреть то тут, то там, но мама во всем любит порядок, она терпеть не может, когда кто-то перескакивает с одного на другое. Мы прошли мимо вольеров с крокодилами и бегемотами. Крокодилов не было видно, правда мама говорит, что были видны их носы над водой, я не видел, а она никак не могла мне их показать. Зато бегемотов было видно хорошо. Еще бы их не заметить. У них такие пасти. И они все время что-нибудь жуют. Я хотел их покормить, но мама сказала, что этого нельзя делать.
– Но, почему? – спросил я.
– Милый, их и без тебя кормят … сотрудники зоопарка.
– Мам, а почему тогда другие им кидают?
– Потому что для них их желания важнее определенных правил. Они не думают, что от их пищи у бегемотов могут заболеть животы.
– А если они не заболят?
– Киска, - мама любит меня так называть, - неважно заболят у них животы или нет. Пойми, каждому животному, чтобы оно хорошо себя чувствовало, необходим определенный рацион.
– А что такое рацион?
– Это определенная пища в определенное время.
– А-а.
– Если животное все время кормить, да еще и чем попало, рано или поздно оно умрет.
– Значит, и эти бегемоты умрут.
– Не знаю.
– Но их же кормят, чем попало. – Мама тяжело вздохнула и закрыла глаза (явный признак, что она устала от моих вопросов).
– Хорошо, хорошо, мам, только не сердись.
– Я не сержусь. В зоопарке есть врачи, которые следят за животными.
– Понятно.
Пока мы говорили, прошли вольеры с птицами и жирафами.
– Медведей будем смотреть?
– Как хочешь.
– Я тебя спрашиваю
– Ну, давай.
Мы повернули к огромному каменному парапету, где все смотрели на медведей. Солнце начинало припекать и мне захотелось попить. Я стал глазами искать, где продают питье, но нигде не было ни одной продавщицы. Мы прошли мимо вольеров  с обезьянами, посмотрели на верблюдов. Становилось все жарче. Многие животные ушли в помещения, в прохладу. Я устал, но боялся сказать об этом маме. Мама, наверное, тоже устала, по крайней мере, вид у нее был замученный.
– Пойдем в тенек?
– А может, купим попить, - спросил я осторожно, вдруг мама рассердится или скажет, что у нас нет денег.
– Может.
Мы стали искать тенек и где можно купить попить, но вокруг было удивительно пустынно. Когда я обернулся, зоопарк тоже исчез. Я подергал маму за руку.
– Мам …
Мама в недоумении смотрела по сторонам. Мы оказались в пустыне.
– Солнце, - мама часто меня так называет, - кажется, мы попали в неприятности.
Я держал маму за руку и ждал ее решения. Она посмотрела на солнце, потом вокруг, как будто что-то искала, потом посмотрела на меня.
– Что будем делать? – я пожал плечами. Конечно, мама не любит, когда я так делаю. Она говорит, что «не знаю» - это неправильный ответ, но я, действительно, не знал. – Ладно. Пойдем так, чтобы солнце было либо перед нами, либо слева от нас, а там посмотрим. Будем надеяться, что выберемся отсюда.
– А если нет?
Мама устало посмотрела на меня. Потом присела, не отрывая взгляд. Я тоже присел, но мама меня подняла.
– Давай договоримся, - когда мама так говорит я готов согласиться на многое, лишь бы она не сердилась, - мы не паникуем, верим в то, что Бог нас не оставит, и набираемся не просто большого, а очень большого терпения. Понял?
Я был напуган. Мне очень хотелось заплакать и куда-нибудь спрятаться. И, вообще, очень хотелось домой. Мне, вдруг, показалось, что мы туда никогда не вернемся. Стало так страшно, что я чуть не умер.
– Котик. Посмотри на меня. Мне тоже очень страшно, но, если мы позволим страху поселиться в сердце, то, действительно, пропадем. Нужно верить, слышишь. И не вздумай сомневаться! Кто здесь мужчина, я или ты?!
– Я, - сказал я и опустил глаза. – Но, мама, я еще маленький.
Мама вскинула брови.
– Да-а! И что ты предлагаешь?! – мамин тон явно говорил о том, что она издевается. – Вот, что милый, в таких ситуациях нет больших или маленьких. В таких ситуациях мы все одинаковы. Ты меня понял? Нечего тут страх раскармливать. Давай, возьми себя в руки и вперед! Чем быстрее мы начнем путь, тем быстрее его закончим.
– Мне жарко. – Мама ничего не ответила. – И пить хочется. – Сказал я еще тише.
– Мне тоже хочется, но воды нет и, очевидно, еще долго не будет.
Сначала я пытался уговорить маму во что-нибудь поиграть, но она отказалась. Я что-то спрашивал, говорил, но мама как будто меня не слышала. Она все время о чем-то думала, на вопросы отвечала нехотя и иногда невпопад. Я понял, что лучше молчать. Но мне было так страшно, что я решил что-нибудь придумывать и говорить сам с собой, только тихо, чтобы мама не слышала.

Прошло уже несколько часов, а мы все шли по бескрайней пустыне. Ноги еле двигались. Солнце ужасно пекло. И мне очень хотелось лечь и заснуть, но я боялся сказать об этом маме. Она, наверняка, рассердится, скажет, что ей тоже плохо, и продолжит идти вперед. Она всегда и все делает правильно, поэтому я просто молчал.
Прошло еще какое-то время. Я уже еле шел. Мама украдкой на меня поглядывала. (Она думает, что я не вижу.) Мы прошли такое большое расстояние, но нигде до сих пор не встретили ни кустика, никакого растения, даже животных не было, я имею в виду ящериц. Мама остановилась.
– Надо лечь поспать, - сказала она.
– Где? – спросил я, - здесь же ничего нет.
– У тебя есть предложения?
У меня не было предложений, поэтому я не стал спорить, а просто попытался лечь на песок. Вскочил, как ужаленный.
– Мама! Здесь же горячо.
– А ты немного раскопай песок.
– Но он же горячий!
Мама тяжело вздохнула, посмотрела на меня с укором и стала разгребать песок. Мне стало стыдно. Я стал помогать маме.
– Извини. – Мама ничего не ответила, просто качнула головой в знак согласия.
Ниже песок действительно оказался не такой горячий, но, когда я попытался лечь, то снова вскочил от боли. Мама посмотрела на меня, и я опустил глаза, но мама и не собиралась ругать, она, оказывается, поняла, почему я вскочил.
– Извини, - снова сказал я.
– Мне не за что, тебя извинять. Лучше скажи, где болит.
– Руки, - на глаза навернулись слезы.
– Попробуй лечь на спину, - я лег. Было неприятно, но не больно, - Ничего? – Я моргнул глазами в знак согласия. – Ручки положи на живот или на грудь и потерпи.
Мама присыпала меня песком, как будто укрыла одеялом.
– Постарайся заснуть. Нам всю ночь идти.
Я не понял, почему мы ночью должны идти, ведь в это время люди спят, но задать вопрос не хватило сил. Мама сидела рядом, закрывая меня от солнца, и гладила меня по голове.


                СТРАХИ ПУСТЫНИ

Я очнулся от сильного толчка. Понял, что замерз. Мамы рядом не было. Я испугался. Тишину разорвал ужасный рев. Мне стало так страшно, что я зажмурил глаза и хотел заплакать. В голове проносилась тысяча мыслей: что делать, как быть, где мама, куда бежать …. Паника нарастала, как снежный ком. Головы что-то коснулось. Я дернулся, обернулся и чуть не закричал.
- Милый, - мама прижала меня к земле, - лежи тихо и не шевелись. От испуга я заплакал, но тихо. Земля снова затряслась, раздался оглушающий рев. Казалось, что огромный зверь приближается. Плакать я перестал, но пошевелиться боялся. Так мы пролежали, наверное, полчаса. Рев больше не повторялся, земля не тряслась.
– Аккуратно вставай и давай продвигаться. Может, нам повезет, и мы не встретим это чудовище.
– А кто это был?
– Не знаю, милый, но рев, как у динозавра. Помнишь, в мультике так тираннозавр орал.
– Мама, а если это и вправду тираннозавр? Мне страшно.
– Мне тоже, милый, но нам нельзя бояться. Нам надо двигаться вперед.
Мама посмотрела на небо, потом вокруг.
– Внимательно смотри по сторонам. Если кого-нибудь увидишь, сразу говори, ложись и потихоньку зарывайся в песок. Только не делай резких движений, они привлекают внимание. Ты меня понял?
– Да, мамочка. А если я увижу ящерицу или змею?
– Скажи мне. Главное высматривай на горизонте. Если это, действительно, динозавр, ты увидишь его издалека. Так что будь внимателен.

За несколько ночей пути мы никого не видели. Мама сказала, что ночью в пустыне прохладно, а днем безумно жарко. Поэтому днем мы зарывались в песок, а ночью шли, сколько можем. Мы очень устали и проголодались, ведь, когда мы выходили из дома, то и предположить не могли, что попадем в такую историю. Хуже всего было то, что нигде не было воды. У мамы очень сильно болели глаза, поэтому мы все время шли молча. Мне хотелось плакать, но слез не было. Мне было очень жалко маму, у нее ведь были очень сильные боли, но она упорно шла вперед. И я тоже шел молча. Несколько раз мы встречали кости больших животных. Мне казалось, что это кости гигантских динозавров. Если бы я мог, то взял бы их с собой, чтобы потом повнимательней рассмотреть. Хотя, если честно, даже стоять рядом с ними было жутковато. Иногда днем мы слышали ужасный рев, земля тряслась, и было очень страшно. Мама сказала, что для таких гигантов, которых слышно, мы очень мелкие, и если будем лежать, не шевелясь, то они нас и не заметят. Она также говорила, что нам больше надо опасаться змей, пауков и ящериц. Поэтому когда мы готовились ко сну, то сначала очень тщательно осматривали место, и лишь затем закапывались в песок. Пустыня была бескрайней, растений не было совсем, один песок. Даже кактусов не было. Мама иногда мечтала, что если увидит кактус, то обязательно съест его. Смешно, он же колючий, но мама сказала, что внутри он мягкий и сочный. Мне почему-то в это трудно поверить, но раз мама говорит ….


                КВАР ГОРБОНОС И ЕГО НАРОД

Я уже потерял счет дням, точнее ночам. У меня совсем не было сил. У мамы, кажется, тоже. Мы шли по бескрайней пустыне, когда на горизонте увидели столб пыли. Он приближался.
– Ты тоже это видишь? - Спросил я с надеждой.
– Да. Думаешь это мираж? – мама стояла и заворожено смотрела на горизонт.
– А ты как думаешь?
– Не знаю, милый, но сдается мне, что это не мираж. Еще бы знать, кто создает такой столб. Если это стадо животных – это плохо, но если это люди, то еще хуже. В любом случае куда-либо бежать бесполезно, да и сил у нас на это нет. Давай сядем и подождем. Бог даст, все обойдется.
– Мам, а если нас убьют?
– Не думай об этом. – Мама прижала меня к себе и добавила, - Мне тоже страшно, но мы же вместе.
Когда столб пыли был уже достаточно близко, мы решили, что это животные, потому что пыль от земли поднималась на  небольшое расстояние. Мы прижались друг к другу. Мама постаралась максимально закрыть меня собой. Мы приготовились к ударам и возможно смерти.

Прошло достаточно времени, но ничего не происходило. Мама открыла глаза и увидела маленьких людей. Лица их были темны и некрасивы. Широкие ноздри при дыхании раздувались, как у драконов. При этом сам нос был с горбом сверху и крючком снизу. Волосы были у всех рыжие и всклокоченные. Глаза навыкате и какие-то белесые. Смотреть в них было очень неприятно. Ручки и ножки, даже у взрослых, были короткие и кривые. Они стояли недалеко от нас и внимательно наблюдали. Эти странные люди ждали, что мы предпримем. Когда мама их увидела, она развернулась к ним и, не вставая, дабы не шокировать их ростом (она у меня не высокая, но гораздо выше этих странных людей), поклонилась. Она надеялась, что этот жест поможет понять этим людям, что мы не желаем им зла. Карлик (мама сказала, что такие люди называются карликами), который стоял впереди остальных, тоже поклонился маме. Ее это немного насторожило. Не говоря ни слова, впереди стоящий карлик показал маленьким узловатым пальцем сначала на меня с мамой, затем на себя и стоящих позади карликов, и, в конце концов, куда-то вдаль. Мама встала на ноги, взяла меня за руку, и мы пошли в том направлении, которое указал карлик. Я периодически падал от головокружения. Мама, обычно сердившаяся в такие моменты, терпеливо ждала, когда я встану, и совсем не ругалась. Наверное, она понимала меня, а может, у нее просто не было сил, она тоже еле держалась на ногах. Я сжал мамину руку.
– Мам, я больше не могу идти – сказал я шепотом.
– Милый, - ответила мама также шепотом, - нам лучше не гневить этих людей. - Мама почему-то не произносила вслух слово «карлик».
На горизонте показалось что-то вроде городка. Когда солнце начало припекать город был уже достаточно близко, и можно было увидеть, что он находится в оазисе этой бескрайней пустыни. Ворота открылись, но для того, чтобы войти в город маме пришлось наклониться. В городе были мощеные узкие улочки, каменные мостовые, маленькие и очень уютные домики с балкончиками и в цветах. Все выглядело прямо, как на картинке. В небе все также светило солнце, но уже совсем не пекло, а просто грело. На центральной площади, куда нас вывели маленькие люди, был большой и красивый фонтан, а за фонтаном огромный дворец. Правда, огромным он был для этих людей, а мама помещалась там еле-еле.
В течение всего дня все было очень хорошо. Нас накормили досыта и даже больше. Уложили спать. Правда, маме пришлось постелить на полу, потому что она по меркам этих людей была просто великаном. Мама очень переживала и ничего не говорила, ее лицо было сосредоточенным. Я пытался спросить, что случилось, но она лишь ответила, что ей все это не нравится, что этим людям от нас явно что-то надо. Но что?! Мне были непонятны ее волнения, и я решил просто отдыхать.
На следующее утро нас повели на встречу к королю. Мы прошли через серебряный зал, затем через золотой, а потом …. Трудно описать из чего был построен зал, но он был, пожалуй, самым большим и светлым. Было впечатление, что зал состоит из света. Сначала вообще никого не было видно. Потом, вдалеке я увидел трон и маленького пожилого человечка. Он был одет в длинную рубашку белого цвета, цветных забавных туфельках с загнутыми носами. Серебристые волосы на его голове вились и были похожи на пух одуванчика. А так как они плавно переходили в бороду, которая шла по краю лица, то лицо, и без того маленькое, становилось еще меньше. Глаза большие и грустные.
– Квар Горбонос! – представил его слуга. – Великий и мудрый правитель! Да, здравствует, Квар Горбонос!
– Ура-а-а! – закричали все. Правитель поднял руку, и все смолкли.
– Хорошо ли вам спаслось, чужеземцы?
– Да, правитель, - тихо ответила мама, склонив голову.
– Хорошо ли вас накормили?
– Да, - чуть помедлив, мама добавила – хорошо.
– Чужеземцы! Мой многострадальный народ находится в этой проклятой пустыне не по своей воле. Мы спасли вас от губительного солнца, спасите же и вы нас от злой колдуньи.
– Как мы можем это сделать? – спросила мама, а я начал понимать, чего мама так опасалась.
– Вам нужно добраться до гор, пробраться в пещеры, освободить горных духов и разбудить водопад – сказал король. В глазах его было что-то непонятное, но наводящее на неприятное ощущение подвоха.
– Как мы можем добраться до гор? – тихо спросила мама. - И где они находятся? Простите, ваше величество, мою дерзость, но мы не видели в округе гор. Можно ли надеяться, что Вы не только покажите нам, где они, но и дадите с собой воды и что-нибудь, чем можно укрываться от солнца.
– Я прикажу моим слугам сшить на вас специальные костюмы и, конечно, вам покажут дорогу. Сожалею, но провожать мы вас не можем, наши ноги горят на той стороне пустыни. – Он опустил глаза и лицо его как-будто поблекло. Затем он поднял глаза и свет снова озарил его лицо, король улыбнулся, хотя больше это походило на оскал, - А пока, чужеземцы, отдыхайте, ибо вас ждут тяжелые испытания и трудный путь.
В течение последующих двух дней нас вкусно кормили, развлекали и оберегали наш сон. К вечеру второго дня, снова повели к королю, предварительно переодев в костюмы, которые приятно охлаждали кожу, а на ноги нам дали специальные туфли.
– Чужеземцы! Мы отправляем вас в трудный путь и верим в ваш успех, - сказал король, торжественно поднимая бокал с вином, - испейте живительного вина и в путь!
Мы выпили вина, которое разлилось внутри и согрело, хотя и так было тепло.
Грабард! - Обратился король к сухому длиннопальцему старику. – Проводи чужеземцев. – И обернувшись к нам, добавил. – Прощайте!


                ТА СТОРОНА ПУСТЫНИ

На нас перестали обращать внимание. Грабард помахал нам рукой и направился к выходу. Мы пошли за ним. Город был небольшим, поэтому очень скоро мы оказались у ворот. Когда ворота открылись, перед нами была совершенно другая пустыня – красная. Здесь не было песка, а только потрескавшаяся земля, над которой дрожал красный плотный воздух.
– Там! – сказал молчаливый Грабард, указав пальцем направо от ворот, а затем развернулся и убежал.
Мы одели капюшоны, вышли за ворота и пошли в указанном направлении. Впереди не было видно никаких гор, а только бескрайняя пустыня. Здесь не было солнца, но и днем и ночью стоял плотной стеной обжигающий, как огонь, воздух. Мы шли, наклонив головы, чтобы воздух как можно меньше обжигал лицо, а руки прятали в рукава. Спать было невозможно, поэтому мы шли и днем и ночью. К концу первого дня на горизонте появились горы, и в сердце появилась надежда. Мама впервые за последние дни улыбнулась.
– Потерпи, милый, уже скоро.
– Я постараюсь, - сказал я чуть слышно, на большее не хватило сил.
– Ты умница, я горжусь тобой.
Я ближе прижался к маме в благодарность за эти слова. Наверное, для всех детей, самое большое счастье слышать, что родители ими гордятся. У меня есть только мама, и когда она говорит, что гордится мной, я готов свернуть горы, не по настоящему, конечно. Нам казалось, что горы близко, но даже представить не могли, сколько и через что предстоит пройти.
Ночью мы оказались на краю пропасти, далеко справа виднелось что-то вроде моста. Слева не было видно ничего. Мы пошли вправо, но оказалось, что мост не просто далеко, а очень далеко. Мы дошли до него часа через два, по крайней мере, так показалось. Зрелище было неутешительное. Мост был наполовину разрушен, а оставшаяся часть не внушала доверия. Но выбора у нас не было.
– Солнышко, - обратилась ко мне мама. Она взяла меня за плечи и посмотрела в глаза, - тебе придется идти первым.
– Почему, - хотя внутри уже понял, что ответ очевиден.
– Ты легче. Так есть шанс, что хотя бы один из нас дойдет до цели. – Если бы было чем, мама бы заплакала. – Если я не перейду, - мама ненадолго замолчала, - обещай, что дойдешь и сделаешь все, что от тебя зависит.
– Мам, - я прижался к ней, но у меня тоже нечем было плакать, - я боюсь, я не хочу тебя потерять, я умру без тебя.
– Ты должен идти вперед, - жестко сказала мама, она очень не любит, когда я проявляю слабость, потому что считает, что мужчина не имеет право на слабости или, по крайней мере, не имеет право их показывать.
– Хорошо, - сказал я, опустив голову. Перед самым мостом, я обернулся, - Я люблю тебя, мам, очень сильно люблю. – Поскорее отвернулся и пошел.
Мост шатался из стороны в сторону, через дыры нужно было перепрыгивать или перешагивать. При этом доски скрипели, и было ощущение, что они вот-вот сломаются. Мне было безумно страшно, хотелось, чтобы этого не было, но надо было двигаться вперед. Наконец, я достиг конца моста. Последний прыжок. Все. Мне было жарко, спина вспотела, в голове был туман, сердце колотилось, как бешеное. И вдруг, я услышал треск …. Сердце упало вниз, мне было страшно обернуться, но когда я обернулся, стало еще страшней. Мама была в середине моста. Секунда. И она исчезла вместе с мостом. Еще мгновение я стоял, как окаменелый, затем в голове стало проноситься все, что так или иначе было связано с мамой. Накатила такая волна горя, что я чуть не задохнулся.
На краю пропасти что-то привлекло мое внимание. Я еще не понял что, но уже очнулся. В следующее мгновение показалась рука и голова, но голова тут же исчезла, почти одновременно с раздавшимся треском. Я бросился к краю пропасти, стал хватать маму за руку.
– Оставь! – просипела она и замерла. Чуть позже она попыталась подтянуться. - Ногу! – Я не сразу сообразил, но успел лечь на край пропасти и схватить маму за ногу. Я тянул наверх, нога выскальзывала, мама то кричала «Стой!», - то: «Тяни!». Неизвестно сколько прошло времени, но маме удалось подняться. Когда она смогла встать, стало видно, как сильно порван ее костюм, руки оказались обожженными, лицо расцарапано и как будто постарело. Она осмотрела мой костюм, улыбнулась и сказала:
– Все хорошо, мы преодолели пропасть, надо идти вперед.

Шли мы медленно, мама часто спотыкалась, руки у нее дрожали. Я очень за нее переживал. Когда дошли до того места, где увидели пропасть, мама остановилась и начала что-то искать в карманах. Очень скоро она вынула руку и протянула мне капсулу, одну из тех, что нам дали карлики. Это были питательные капсулы. Я почувствовал, как проголодался, взял ее и уже хотел съесть, но вдруг понял, что что-то не так.
– Мам, а где твоя капсула, - спросил я встревожено.
– Это последняя,  - мама опустила глаза, - когда я упала, то сильно стукнулась. Жидкость, которую нам дали, упала в пропасть вместе с частью капсул.
Я еще раз посмотрел на капсулу и твердо решил, что могу еще потерпеть, а мама потеряла столько сил, что уже вряд ли сможет идти. Ей эта капсула намного нужнее. Я вернул капсулу маме и сказал, что не голоден.
– Ты уверен? – казалось, мама поняла мое действие, но у нее и правда не было сил.
– Да, уверен, мам, ешь.
– Но это последняя, у нас больше не будет.
– Я потерплю, - я очень хотел, чтобы мама смогла идти, она должна съесть капсулу. – Ешь, мам, нам надо идти. Мама посмотрела на меня и поцеловала в щеку.
– Давай съедим ее пополам, так будет более честно. – Я попытался отказаться. – Я не могу съесть, зная, что ты будешь голодный.
– Я не голодный. – Упорствовал я.
– Дюша… - не отступалась мама.
– Ну, хорошо, только мне меньшую половину, – мама улыбнулась, и мы съели капсулу пополам.
Дорога стала веселее. После всего случившегося мы даже не заметили, что обжигающе горячий воздух исчез и на смену ему пришел обжигающе холодный. По пути стали попадать сухие веточки и маленькие деревца, похоже, тоже сухие. Земля стала более целой и в некоторых местах белой. Мама предложила по пути собирать веточки. Я согласился, хотя наклоняться и приседать было больно. К вечеру мы так устали, что легли прямо на землю, прижались друг к другу и, несмотря на холод, мгновенно уснули.


                ГОРЫ

Когда мы проснулись, было еще темно. Тело не двигалось, голова болела, и живот очень просил есть, но есть было нечего, и я попытался думать о чем-нибудь другом. Я шел, ломал собранные веточки и мечтал, как попаду домой, в свою светлую, теплую, уютную комнату. Как я вымоюсь в теплой и такой уютной ванной. Как наемся вдоволь и никуда, никуда не уйду из дома.
Пока я мечтал, голод немного отступил, а природа вокруг изменилась. Все больше становилось хоть и низких, но деревьев. Трещины на земле совсем исчезли, зато появились холмы, и горы казались совсем близкими. К середине дня кое-где стал появляться снег. Мама, как ни странно, разрешила его есть. Она сказала, что его надо взять в рот и согреть, а потом маленькими глотками пить. Снега было совсем чуть-чуть, и поэтому я смог только промочить рот, но мне показалось, что стало легче. И я решил, что буду есть снег всякий раз, как его увижу.
Ближе к вечеру мы начали подниматься в горы. Воздух становился легче, не таким плотным и не таким обжигающим. А может мы просто привыкли. Уже несколько раз мама тоже ела снег. Когда совсем стемнело, мы вдруг увидели небольшое углубление в горе. Это не была пещера, а только небольшое углубление, но вполне уютное. Мы сели друг к другу поближе и постарались заснуть. Спали мы не более двух часов и проснулись от того, что нам показалось, будто гора трясется. Мама сказала, что нужно потихонечку продвигаться вперед, очень осторожно, и как в пустыне, быть очень внимательным.
Мы шли все выше и выше. Дорога становилась все уже. И вокруг не было ни единой живой души. Лишь иногда горы тряслись так, будто какой-то великан бил по ним дубиной. Тогда мы останавливались, прижимались к скалистой стене и пережидали. По пути стали попадаться пещеры. Мы заглядывали в них, но далеко не заходили. Нам надо было как-то освободить горных духов и разбудить водопад, но как это сделать никто не сказал. Мама пыталась найти что-то на стенах, она сказала, что там могут быть надписи или какие-нибудь указатели. Но пока мы ничего не нашли. Да и что можно найти в темноте.
Мама предложила поиграть в слова, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей и чтобы время шло быстрей. Я согласился. Мы с мамой периодически играем в эту игру. Самое сложное – это когда все время попадаешь на одну и ту же букву, но так как мы в эту игру играли уже не в первый раз, то я не терялся, а упорно подбирал слова. Стало немного веселей. Потом мы играли в другие слова, где один загадывает слово, говорит его значение и количество букв, а второй должен, называя буквы, угадать загаданное слово. Эта игра немного походила на поле чудес, только там все было написано на табло и барабан нужно было крутить, а здесь нужно все держать в голове. Немного трудно, но зато интересно.

Когда стало совсем темно, и мы жутко устали, то увидели, что из одной пещеры в скале напротив нашей периодически идет дым. Мама предложила найти какое-нибудь укромное местечко и понаблюдать за этой пещерой.
– Как знать, - сказала мама, - может это то, что нам нужно.
Я ничего не сказал, но глазами стал искать укромное местечко. И оно вскоре нашлось. Около входа лежал камень с плоским верхом, как скамейка. Мы присели на краешек и стали следить за пещерой напротив. Сначала ничего не происходило. Я подвинулся к маме поближе, она меня обняла, и я заснул.

В золотой дымке появился дракон и, к моему удивлению, заговорил человеческим голосом:
– Освободи меня, – пророкотал он, - и меня, и меня, и меня, и меня, - стало раздаваться со всех сторон. Было ощущение, что смотришь в калейдоскоп, так много их было.
– Но как? – спросил я.
– Найди золотую пластину, - снова пророкотал он.
– Но где? – дракон стал таять.
– В золотой пещере, - еле слышно сказал он, хлопнув хвостом, и не успел я спросить, где же найти золотую пещеру, как вокруг все затряслось, и я открыл глаза.

Мама сидела рядом и дремала.
– Мам, - аккуратно начал я. Она тут же открыла глаза и внимательно на меня посмотрела. - А если я скажу что-то невероятное, ты поверишь мне?
– Попробуй, - ответила мама в свойственной ей манере, то ли серьезно, то ли смеясь.
– Я закрыл глаза и увидел дракона, - сомневаясь, что мама поверит, сказал я, - Он просил его спасти. Там было еще много других драконов. Они тоже просили помощи. Я спросил их, как можно им помочь. А дракон сказал, что нужно найти золотую пластину в золотой пещере, но не успел сказать, где находится эта пещера.
– Ну что ж, - сказала мама, внимательно глядя на меня, - даже если это просто тебе привиделось, все равно что-то нужно делать, так почему бы нам не поискать золотую пещеру, а в ней золотую пластину. И давай начнем прямо отсюда, но сначала только утром.
Мне не очень хотелось спать, но вокруг было темно, и мы давно не отдыхали, поэтому я не стал спорить с мамой, а просто сидел и смотрел вдаль, пока опять не заснул.


                ОЗЕРО

Утром мы встали и внимательно осмотрели стены пещеры. Было плохо видно. Мама периодически проводила рукой по стене, и я стал делать то же самое. Далеко мы не пошли, потому что без света все равно ничего не видно. Выйдя из пещеры, мы пошли по дороге дальше, обследуя все, что попадалось на нашем пути. Правда глубоко в пещеры мы не заходили, потому что у нас не было ничего, чем можно было бы осветить стены.
Вскоре тропа стала совсем узкой. Слева и справа были пропасти. Далеко внизу виднелось озеро, хотя с такой высоты оно выглядело, как лужа. Я не знаю почему, но мне непреодолимо захотелось к нему спуститься. Я был уверен, что мама не согласиться: мы столько дней не ели, очень устали и сил на подъем у нас точно не хватит. Она, вдруг, остановилась, присела и посмотрела на меня, явно сомневаясь говорить мне или нет, что-то мучило ее. Наконец, она решилась.
– Может, спустимся вниз, - мама не смотрела на меня, она смотрела вниз,  на озеро, - там вода, может там есть и еда? – она с надеждой подняла на меня глаза.
Я был так счастлив, что чуть не закричал.
– Мам, я так рад, что ты это предложила. Я тоже об этом подумал, но решил, что ты не согласишься. – Я обнял маму за шею.
Мы стали медленно и очень аккуратно спускаться вниз. Было страшно и радостно. Ноги подкашивались. Я несколько раз падал, но мы упорно продолжали спуск. Мама шла впереди. Она тоже несколько раз падала. Нам так хотелось поскорее спуститься, но, казалось, озеро не очень-то жаждет встречи с нами. Оно играло бликами, как будто говорило: «Вот оно я рядом». Иногда оно блекло и его было почти не видно. Солнышко начало слепить глаза, поэтому приходилось их прикрывать. Мы все спускались и спускались, и этому не было конца. Вокруг уже ничто не радовало. Стало жарко. Было ощущение, что если мы остановимся, то уже не встанем и до озера никогда не дойдем, поэтому мы упорно продолжали путь. Когда солнце было уже высоко, прямо над нами, мы, наконец, достигли подножия горы. Теперь нужно было только идти вперед, но чем дольше мы шли, тем дальше было озеро. Эта ситуация начинала злить. И тут я, вдруг, остановился и улыбнулся. Мама обернулась и посмотрела на меня в недоумении. Мне стало смешно.
– Знаешь, что мне все это напоминает? – спросил я маму, широко улыбаясь, - сказку. Помнишь в «Алисе в стране чудес» была такая же ситуация – чем быстрее Алиса бежала, тем дальше от цели оказывалась. Видишь, озеро совсем рядом, – я улыбнулся и посмотрел на маму, - но чем больше мы к нему стремимся, тем оно дальше. – Мама все еще с недоумением смотрела на меня.
– Что ты предлагаешь, милый? – Я задумался.
– Не знаю, мам
Оглянувшись, я увидел, что вокруг нас все изменилось. Недалеко росло несколько низких деревьев, причем, если не ошибаюсь, это были яблони. Земля уже была не каменная, и на ней то тут, то там пробивалась трава. Воздух стал теплее и легче.
– Пойдем, присядем под яблони и поедим яблок, - предложил я.
– Какие яблони, милый?! – Воскликнула мама. - Здесь ничего нет.
Мама от усталости, видимо, ничего не видела. Я сначала хотел возразить, но когда посмотрел на ее уставшее лицо, то не стал спорить, а просто взял за руку и повел к яблоням.
– Куда ты меня ведешь? – мама явно не понимала, что и зачем я делаю.
– Идем, я потом все объясню, - мама вскинула брови, но вопросов больше не задавала и шла за мной.
Когда мы подошли, я усадил маму на землю. Сам обошел яблони и нарвал яблок. Так как деревья были низкие, то даже с моим ростом это не было проблемой. Я положил яблоко маме в руку. Она все еще с недоумением оглядывалась и не верила своим глазам. Яблоки оказались удивительно вкусными: не слишком сладкими и не кислыми. Съев яблоко, мама попыталась прилечь и очень удивилась, когда наткнулась спиной на что-то твердое. Оглянувшись, она, наконец, увидела яблони, и с подозрением снова посмотрела на меня.
– Ты все это видел? Давно?
– Да …. Ну, когда мы шли к озеру, я этого не видел, - чуть помолчав, задумавшись, я добавил, - или не замечал. Я увидел все это, когда остановился, … нет, когда передумал идти к озеру. Я подумал, что если отказаться от цели достичь озера, оно перестанет отодвигаться.
– То есть … ты как бы расслабился – и часть окружающего мира проявилась?
– Не знаю, наверно, - я не совсем понял о чем мама говорит.
Мама еще раз оглянулась, теперь она уже видела деревья, и, немного подвинувшись, легла под ними, расслабилась и закрыла глаза.
– Давай немного поспим, - сказала мама, не открывая глаз.
– Я не хочу.
– Тогда просто посиди.
Мама не сказала больше ни слова. Я немного посидел и тоже прилег. Не знаю как, но я заснул крепко и без снов. Проспали мы, наверное, недолго и проснулись почти одновременно. Удивлению нашему не было предела. Было ощущение, что мы очутились в какой-то сказочной стране. Озеро было в двух шагах от нас. Всюду была мягкая, сочная, зеленая трава. В небе светило солнце. Было не холодно и не жарко. Мы посмотрели друг на друга.
– Ты тоже это видишь? – спросила мама с надеждой.
– Да.
Мама улыбнулась.
– У тебя еще остались яблоки? – я кивнул. – Давай поедим, а потом осмотримся вокруг, - мама улыбалась, и это было прекрасно. Я вообще люблю, когда мама улыбается.
– Давай. – Я тоже улыбнулся. И внутри так стало тепло. Я прижался к маме, и мне захотелось, чтобы это мгновение длилось подольше.
Съев по два яблока, мы стали осматриваться. Все, что было вокруг, наполняло силой и радостью. Мы сами не заметили, как подошли к озеру, и оно никуда от нас не убегало. Умылись, и возникло ощущение, что сила влилась в нас. Мы как будто не преодолевали столько препятствий и не голодали столько дней. Когда начали пить воду, то услышали где-то недалеко крик. Понять был ли это крик радости или крик горя было невозможно, поэтому мы настороженно встали на ноги, а затем пошли на этот крик. Очень скоро на тропе между деревьев мы с мамой увидели маленького человечка, который был очень похож на гнома. На нем был красный пиджачок, мама сказала, что это кафтан, на голове был колпачок с помпоном, а на ногах … я даже не знаю, как называется эта обувь, это были башмачки, на которых было много блестящих украшений, они очаровывали. И не смотря на то, что гномик был некрасив – оттопыренные уши, нос с горбинкой, толстые губы, животик, - радость и счастье, которые отражались на его лице, делали его забавным и милым.
– Спасители! Спасители! – закричал он, увидев нас, подбежал и стал танцевать вокруг. – Спасители! Мы благада’ны вам, - сказал он, немного успокоившись. – Любое желание, чего захотите! – он широко улыбнулся, уставившись на нас.
– Мы рады, - начала мама аккуратно, - что помогли Вам, но не могли бы Вы объяснить, что именно произошло и что так Вас обрадовало?
– Как?! – воскликнул гномик. – Вы не знаете? О-о, спасители, будьте моими гостями, угоститесь за моим столом и я ‘асскажу вам нашу исто’ию.
Он провел нас по аллее на поляну, на которой была расстелена скатерть. И на ней чего только не было: фрукты, сладости, различные напитки, мясные блюда. Все было свежее, только что приготовленное. Мы не верили своим глазам. Гномик пригласил нас за этот чудесный стол.


                ИСТОРИЯ

– Было это давно, хоть и совсем недавно. Недавно потому, что мы гномы живем тысячи лет. А давно, потому что каждый день созе’цания голой земли без воды в виде камня, как тысяча лет. Наша ст’ана была п’ек’асна, как цветущий сад. Мы жили в ми’е со многими сказочными существами. Но однажды в нашу ст’ану п’ишла колдунья. Ей не пон’авилась наша счастливая ст’ана. Она хотела оседлать д’акона, но д’аконы свободные существа, он не позволил ей себя по’аботить. Она ‘ассе’дилась и заковала д’аконов в пеще’ах, осушила ‘еки. Мы попытались освободить д’аконов, тогда колдунья п’ев’атила нас в живые камни, а нашу дивную ст’ану – в пустыню. – В его глазах на миг показалась грусть и тяжесть пережитого. – В наших к’аях исчезло все живое. Мы уже не надеялись на то, что п’идет какой-нибудь путник. Но когда вы п’ишли, наши се’дца наполнились ‘адостью, потому что один из ста’ейших гномов еще в самом начале сказал нам, что в д’евние в’емена было п’о’очество о случившемся и в нем было сказано: «И п’идет в’емя, и окаменеет на’од, и пустыней станет ст’ана, и вода будет недоступна, и ‘астения нез’имы. Но п’идут иные се’дца и возлягут в тень нез’имых де’евьев, и, очнувшись, уз’ят, и оживет ст’ана, и п’идет жизнь». – Он, улыбаясь самой широкой и радостной улыбкой, смотрел на нас. – Вы п’инесли нашей ст’ане жизнь, и мы готовы выполнить любое ваше желание.
Мама хотела что-то сказать, но я опередил ее.
– Скажите, а Вы знаете, где мы можем найти золотую пещеру.
– Золотую пеще’у? – гном сощурил глаза и явно задумался. Было впечатление, что он знает, но не уверен, что может о ней рассказать. Наконец, он решился. – Зачем вам золотая пеще’а?
– Видите ли, - начала мама, - это очень странная и длинная история, я постараюсь быть краткой, дабы не утомлять Вас. Мы попали в пустыню и не знали, как оттуда выбраться. Нам помог народ, живущий в оазисе, но взамен они попросили нас помочь им. Их король сказал, что мы должны добраться до гор, пробраться в пещеры, освободить горных духов и разбудить водопад. Мы долго добирались от оазиса до гор, прошли множество пещер, но пока так и не знаем, как освободить горных духов и какие они, и как разбудить водопад. Но вчера мой сын видел во сне драконов, которые просили его о помощи. Один из них успел сказать лишь то, что для их освобождения мы должны найти золотую пещеру, а в ней золотую пластину. Правда, мы не знаем, что делать дальше.
Мама закончила рассказ и посмотрела на гномика. Тот явно о чем-то задумался. Наверное, решал, правду мы говорим или нет. Мы тихо сидели и ждали. Он поднял глаза и внимательно на нас посмотрел.
– Я помогу вам. – Он еще раз оглянулся вокруг, проверяя, нет ли кого рядом. Наверное, то, что он хотел сказать, было секретной информацией для его страны. – Идите по аллее. Как только увидите отходящую вп’аво т’опу, све’ните. Дойдете до го’. Обойдите их и поднимитесь до т’ети высоты. Там увидите пеще’у. Это то, что вам нужно. Больше я ничего не могу вам сказать. – Он встал и хлопнул в ладони. Со скатерти все исчезло. Он хлопнул в ладони еще раз – скатерть превратилась в маленькую горошину. Гномик протянул горошину мне – Возьми, п’игодится. П’ощайте.
Он хотел уже было уйти, но обернулся и подошел ко мне.
– Если увидишь д’акона по имени М’из, скажи ему одно слово, - он снова оглянулся и посмотрел вокруг, а затем показал мне рукой, чтобы я нагнулся. Я присел и подставил ухо. - «Б’у’».
Гномик быстро развернулся и исчез. Мы с мамой переглянулись и отправились в путь. Теперь было идти куда легче и приятнее. Дул легкий ветерок, было тепло, и даже изредка казалось, что где-то поют птицы. Очень скоро мы свернули на тропу, о которой говорил гномик, и подножия гор мы тоже достигли достаточно быстро, но вот подъем начался очень нескоро. Надо сказать, что солнце уже давно зашло за горизонт, когда мы начали подниматься. Очень скоро стало так темно, что идти дальше было бессмысленно, и мы сели поближе друг к другу и попытались заснуть.


                ЗОЛОТАЯ ПЕЩЕРА

Проснулись мы от того, что первые солнечные лучи пробежали по лицу, в небе слышалось пение птиц и мы жутко замерзли. Последнее было решающим фактором. Настроение было отличным. Я достал горошину, которую мне дал гномик, положил ее на дорогу и хлопнул в ладони – перед нами развернулась скатерть. Я подумал, чего бы хотелось поесть, спросил у мамы, чего она хочет, и хлопнул второй раз. На скатерти появилось то, что нам хотелось. Мама пила горячий чай, я какао с бутербродами. Когда поели, я сделал то же, что и гномик – дважды хлопнул в ладони и убрал горошину в карман.
До пещеры мы добрались достаточно быстро. Оказывается вчера мы чуть-чуть до нее не дошли. Внутри было пусто и темно.
– Думаю, это та самая пещера, - сказала мама задумчиво. – Давай попробуем пройти вглубь. Держись за меня.
Мы вошли в пещеру и стали медленно продвигаться вглубь. Сначала было хоть что-то видно. Затем ничего не было видно, было лишь слышно наше дыхание. Какое-то время мы шли прямо, потом возникло ощущение, что проход плавно поворачивает направо. Мы так долго шли, что начали волноваться «А правильно ли мы идем? И как долго еще будем идти в этой кромешной тьме?». Когда дорога также плавно начала поворачивать налево, вдалеке показался свет. Он был очень слабый, и мы решили было, что нам показалось, но чем ближе мы подходили, тем пятно становилось ярче и отчетливее. Начали появляться звуки капающей воды, шелест. Мама сказала шепотом прямо на ухо, чтобы я был крайне осторожен, когда мы подойдем. И чтобы в случае опасности сразу приседал на корточки и прикрывал голову руками. Я кивнул ей в ответ. Было немного страшно и жутко интересно. Наконец, мы достигли света. Перед нами открылась огромная двухъярусная пещера. Теперь стало понятно, почему о ней говорили, как о золотой пещере. Я никогда в жизни не видел такого количества блестящего желтого металла. Хотя, может, это был и не металл вовсе. Стены были желтые, блестящие, неровные. Снизу поднималась прерывистая струйка дыма. Мы подошли к краю верхнего яруса, опустили глаза и ужаснулись. В самом низу спал огромный золотой дракон. Из его ноздрей шел дым. Чешуйки то надвигались друг на друга, то расходились, и создавали тот самый шелест, который нам слышался, когда мы сюда шли. Мы с мамой переглянулись и отступили назад в проход, откуда пришли.
– Что будем делать? – спросила мама шепотом.
– Не знаю, - я пожал плечами, - нам надо найти пластину.
– Какую пластину, - мама явно боялась высказать свое предположение, - надеюсь пластина – это не чешуя дракона или часть его гребня?
– Я не знаю мам, - хотя подумал, что мама права. – У нас все равно нет выбора. Давай обойдем пещеру по верху – может, найдем другие пластины.
Мама ничего не сказала, она сначала подняла, потом нахмурила брови. Ее лицо выражало явное нежелание мириться с действительностью. Глубоко вздохнув, она снова стала пробираться в пещеру. Мы стали обходить ее по верхнему ярусу и внимательно осматривать стены. Каждый раз, когда дракон громко вздыхал, мы вздрагивали и оглядывались. Иногда было ощущение, что за нами кто-то наблюдает, от этого становилось еще страшней. Пещера оказалась огромной. Из нее было множество выходов, а может быть входов, трудно сказать. Они были маленькие и узкие, большие и широкие, но мы в них не заходили, а проходили мимо. Я не знаю сколько прошло времени, но мы очень устали. Золотой цвет, оказывается, очень утомляет. Глаза закрывались, ноги подгибались, и очень хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.
В одном месте мы заметили спуск вниз – узкую винтовую тропинку. Хотелось пойти по ней, но мы решили до конца обойти верхний ярус, чтобы потом не сомневаться в том, что мы что-то пропустили и недоосмотрели. Вернувшись в начало осмотра, мы снова зашли в тоннель, по которому пришли, сели на каменный пол и прислонились к стене, хоть это было и не очень удобно.
– Ты знаешь, - начала мама шепотом, - мне стыдно признаться, но мне так страшно, что не хочется никуда идти. Так хочется превратиться в маленького ребенка и ни за что не отвечать. И, вообще, я хочу домой, - добавила мама детским капризным голосом.
Мне нечего было ей ответить. Мне тоже было страшно. Я тоже устал. И мне, как ей, хотелось домой, а не бродить здесь возле огромного дракона в поисках непонятно какой пластины, с которой неизвестно, что нужно будет делать. Я стал гладить маму по руке. Понятно, что мужчина здесь я и мне нужно быть сильным и смелым. И как мне уже говорила мама, в такой ситуации, видимо, не может быть маленьких или больших. А жаль.


                ДРАКОН И ПЛАСТИНА

Немного посидев, мы собрались с духом, вернулись к спуску и осторожно пошли вперед. Спуск был по спирали, поэтому периодически мы оказывались прямо над мордой дракона. В эти моменты становилось страшнее всего. Сердце колотилось, как бешенное, причем, было ощущение, что бьется оно в голове. Несколько раз то я, то мама оступались. Это тоже было очень страшно. На какое-то мгновение после этого мы замирали, восстанавливали дыхание и продолжали путь. Когда мы дошли до самого низа, то оказались около хвоста дракона. При этом низ пещеры был гораздо меньше потолка, то есть здесь помещался дракон, и оставалось еще чуть-чуть места по бокам. Мама сначала осмотрела пол. Я понял, что она пытается найти пластину на полу. Затем мы очень тихо, насколько это было возможно, стали осматривать дракона с хвоста. Увы, нигде не было ни единого шанса. Во-первых, все пластины были огромного размера. Рядом с этим гигантом мы были, как мышки рядом с диким котом. Во-вторых, пластины были так плотно подогнаны друг к другу, что негде было даже зацепиться. И, в-третьих, было совершенно очевидно, что если мы попытаемся вырвать пластину, дракон проснется и тогда нам точно не сдобровать. С другой стороны, если мы не найдем, точнее сказать не достанем пластину, то не сможем помочь драконам и уж точно никогда не попадем домой. А домой очень хотелось попасть.
К морде приближались с особой осторожностью. Пар, шедший из ноздрей дракона, был горячим. Глаза оказались полуприкрыты, и было впечатление, что он подглядывает. Как только мы обогнули морду, дракону вздумалось зевнуть. Более страшного зрелища придумать было невозможно. Огромные и мелкие, острые, гнилые зубы в пять рядов. Лиловый, почти черный язык и вонь целого гниющего контейнера. Мы чуть не задохнулись, когда дракон начал зевать. Казалось, это никогда не кончится. Дышать стало трудно, но деваться было некуда. Прошло, наверное, минут десять. Мама начала оглядываться. Я тоже. Что-то привлекло мой взгляд прямо под грудью дракона. Встав на колени, я пополз вперед.
– Куда ты? – шепотом окликнула мама.
Я лишь отмахнулся. Некогда было объяснять, я должен был кое-что проверить. Вот только как?! Дракон неподвижно лежал у стены. Его грудь в такт дыханию то приподнималась, то опускалась. Я подполз максимально плотно к телу и замер в ожидании, когда грудь немного приподнимется. Ждать пришлось недолго. Я снова увидел, как мелькнуло что-то желтое под грудью. Теперь было очевидно, что это и есть та самая золотая пластина, которая нам нужна. Дело осталось за малым – достать эту пластину. Когда, в очередной раз, грудь стала приподниматься, я распластался на полу и подсунул руку. До пластины-то я достал, но вот отлепить ее было не так-то просто. Мне на руку опустилась грудь, мягкая и одновременно упругая. Я замер. Минута -  другая – грудь снова стала подниматься, я снова стал пытаться отодрать пластину. Только показалось, что она поддалась, как грудь снова опустилась. Я еле успел расправить руку. Снова ожидание. От страха я весь вспотел. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет. Когда грудь снова приподнялась, я схватил пластину, прижал к себе и начал подниматься. Ноги были ватные, сердце билось, как сумасшедшее. И тут произошло то, чего мы никак не ожидали – дракон завизжал, если такое вообще можно сказать о драконе, вскинул голову и пальнул огнем. Мы сначала опешили. Мама прижала меня к стене и замерла, закрыв меня собой. Что делал дракон дальше, мы могли только догадываться. Сначала все тряслось, и кое-где падали камни и сыпалась каменная пыль. Затем поднялся сильный ветер, разрываемый ревом огромной мощи, и снова удары, сотрясения, скрежет, камнепад. Все это стало потихоньку удаляться. Мы осторожно оглянулись. Было очевидно, что дракон с трудом, но поднялся к верхней пещере. Вокруг валялись огромные глыбы, и было удивительно, что они не задели нас. Тропа, по которой мы спускались, была разрушена. Надо было выбираться, но как?
Мы стали осматриваться. Там, где раньше лежала пластина, был ее отпечаток и в нем какая-то жидкость. Мама придержала меня и бросила в эту жидкость небольшой камешек. Камешек стал покрываться пузырями. Видимо, тоже самое произошло и с грудью дракона. Его стало очень жаль, ведь он по нашей вине получил ожог, и возможно, достаточно сильный. Теперь стало понятно, почему он завизжал и стал метаться. Однако, нам надо было не дракона жалеть, а выбираться. Я положил пластину в карман. И мы стали карабкаться наверх.


                ПРОПАСТИ

У самого края мы присели на оставшуюся часть тропы, чтобы перевести дух. Судя по всему, дракона в верхней пещере не было. По крайней мере, не было слышно никаких признаков его присутствия. Я аккуратно вынул пластину и осмотрел ее. Потом ее осмотрела мама. Пластина была плоской и по форме очень напоминала пластину с драконьего хребта – неправильный пятиугольник. Немного переведя дыхание, мы встали и потихоньку начали продвигаться к выходу. Но тут нас ожидал неприятный сюрприз – вход, по которому мы пришли, был завален.
– Не паникуй, - сказала мама тихо, скорее себе, чем мне. – Мы обязательно найдем выход.
Напротив этого был такой же широкий вход. Остальные тоннели были узкими и маленькими.
– Пойдем, - мама взяла меня за руку, - мы обязательно найдем выход.
Как только мы зашли в тоннель, темнота поглотила нас целиком. Мы держались за руки и стены. Стены были влажными и скользкими. Периодически над головой что-то пролетало, наверное, это были летучие мыши, но в темноте их не было видно, было очень страшно. Шли молча, мама периодически сжимала мне руку, особенно когда что-то пролетало над головой. Тропа постепенно пошла под уклон, под ногами то хлюпало, то хрустело. По спине бегали мурашки. Я старался быть поближе к маме. Силы были на исходе, и чем сильнее был страх, тем меньше сил оставалось.
Мама резко остановилась. Судя по шуршанию, она пыталась ощупать, мне было не понятно, то ли стену, то ли пол.
– Мам, что случилось?
– Здесь пропасть, - ответила мама шепотом. И попыталась пройти до другой стены тоннеля, на ощупь пробуя пол. – Здесь тоже. Солнце, я …. Что же делать, куда нам идти? – Все эти вопросы мама задавала скорее себе, чем мне. В любом случае, я не знал, что сказать.
Она снова подошла ко мне. Затем попробовала встать на край пропасти, плотно прижимаясь к стене. Видимо у нее получилось. Она попробовала двигаться, потом вернулась и взяла меня за руку
– Встань плотно к стене. Передвигайся боком. Если я начну падать, отпускай …
– Но мам, - я был готов расплакаться.
– У нас нет выбора, ты должен быть сильным. Если не вдвоем, то кто-то обязательно должен дойти до конца. – В этот раз мамин голос был не строгий, как обычно, а тихий, как будто она просила что-то очень важное для нее. – Я очень тебя прошу, мы должны быть сильными, мы не должны сейчас думать о себе. – Мамин голос стал совсем тихим.
Немного помолчав, она начала двигаться вдоль стены. Продвигались очень медленно и осторожно. То тут, то там осыпались мелкие камешки. И как только они отлетали в пропасть, сверху начинали суетиться летучие мыши, теперь я был уверен, что это они. Мы с мамой замирали, потом снова начинали двигаться. Казалось, что нет ни конца, ни края этой пропасти. Мы так долго шли, спина и ноги гудели, очень хотелось спать, хотелось, чтобы все это закончилось. Мне стало казаться, что вдалеке появилось какое-то светлое пятно.
– Мам, а если это никогда не кончится? – мама молчала. На какое-то мгновение мое сердце охватил ледяной ужас. Я остановился, повернул голову, - Мам?
– Мне просто нечего тебе сказать, нечем утешить. Я тоже устала и мне тоже уже кажется, что это никогда не кончится.
Мамины слова не были утешительны, но мне почему-то стало легче. Я шел на светлое пятно и старался думать о приятном: о голубом небе, зеленых деревьях; вспомнил, как мы гуляли с мамой в парке. Понемногу я стал ощущать, как воспоминания вливают в меня силы. Камни перестали осыпаться, и звук от шагов стал другим. Заметил я это не сразу, но когда заметил, остановился.
– Мам, тебе не кажется, что звук изменился? – мама опять не ответила, но мне показалось, что она что-то делает, - Что ты делаешь?
– Проверяю …  жаль, нет света …, но, кажется, можно идти ….
Мама взяла меня за руку и пошла рядом, очень медленно, проверяя каждый шаг. Силы наши были на пределе, когда мы достигли очередной пещеры. Я больше ни о чем не мог думать, кроме, как о еде и сне. И даже не мог понять, чего мне хочется больше. Мама сказала, что поесть обязательно надо, и я вынул горошину и дважды хлопнул в ладони. Каждый из нас при этом мысленно представил, что ему хочется. Все на что нас хватило – это картошка и сок, но и этого было достаточно, чтобы в животе перестало урчать. Как заснули не помню, потому что все случилось очень быстро. Спали мы крепко. Когда я проснулся, мама уже не спала.
– Там один узкий проход – сказала мама, выделяя каждое слово.
– Ты уже смотрела? – я был удивлен, что не слышал, как мама встала.
– Да. Зрелище не утешительное. И самое главное, что неизвестно есть там дальше что-нибудь или нет.
– Мама… - я придвинулся. Мама крепко и нежно обняла меня и стала гладить по голове, как я люблю.
Мне совсем не хотелось вставать. Но мы оба понимали, что это нужно сделать, и идти нужно, и быть сильными духом тоже нужно.
– Давай, мой хороший, вставай, - сказала мама, поднимая меня, - нужно идти.
Я тяжело вздохнул и поднялся. Мы на всякий случай перекусили, хотя есть еще не очень хотелось, но кто знает, когда в следующий раз получится сесть и поесть.
Дорога была утомительной, потому что проход, действительно был узким. По краям была пропасть. Каждый шаг нужно было проверять, держаться было не за что. Мне, как все последнее время, пришлось идти первым, а обернуться возможности не было. Я не понимал, идет мама за мной или нет, а говорить мама мне не рекомендовала, она сказала, что на мой голос, точнее на эхо, может начаться осыпь. Поэтому мы шли молча, и я лишь надеялся, что когда, наконец, закончится этот проход, я смогу обнять мою дорогую мамочку. А еще мне очень хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Но я, как учила меня мама, старался думать не о скором окончании дороги, а о самой дороге, старался быть внимательным и аккуратным, а еще в голове старался вспомнить какие-нибудь стихи или песни, чтобы немного отвлечься от тяжелых мыслей.
Я остановился и зажмурился. В глазах от постоянного напряжения пошли темные круги. Очень хотелось оглянуться назад и посмотреть сколько мы уже прошли, но я помнил, что могу смотреть только вперед и немного в сторону. Конец дороги уже виделся, но, казалось, что сил уже нет. Зато теперь я точно знал, что мама идет за мной, потому что, когда я остановился, она тоже остановилась. Я слышал ее дыхание. А она наверное поняла, что я устал и погладила меня по голове. Мне так захотелось прижаться, но это было очень рискованно. Я глубоко вздохнул и снова пошел вперед.
Ничего не менялось. Дорога петляла, шорох шагов оглушал, сердце то замирало, то било по ушам. Я еще несколько раз останавливался. И каждый раз мама гладила меня по голове, что очень меня вдохновляло. Было ощущение, что через ее руку в меня вливается сила. Иногда мне в голову приходила бредовая мысль, а, вдруг, это не она, и тогда озноб прошибал меня с ног до головы. Я сразу отметал эти мысли, глубоко вздыхал и шел.
Когда мы, наконец, достигли конца пропасти, сил уже ни на что не осталось. В голове было пусто. Мы просто упали на каменное плато и закрыли глаза, ну, по крайней мере, я точно так сделал, думаю, мама тоже. Чуть позже мама прижала меня к себе, и я крепко уснул.


                ВЫХОД

В этот раз я проснулся раньше мамы. Посмотрел на пропасть, которую мы перешли и ужаснулся – половина моста обрушилась. Я оглянулся на маму, она еще спала. Снова посмотрел на мост. Было не понятно, как мы прошли по этому мосту, когда он осыпался и почему мы этого не услышали. И, вдруг, мне в голову пришла ужасная мысль, а что если дальше прохода нет, и назад нам теперь не вернутся. С этой жуткой мыслью я встал и стал судорожно озираться, ища подтверждения своим мыслям. Вокруг были стены и никаких проходов. Паника все больше заполняла меня. Я боялся сдвинуться с места, перекидывая взгляд то на разрушенный мост, то на стены.
– Федюш, - мама коснулась моей руки так неожиданно, что я подскочил и закричал от испуга.
Мама дернула меня за руку, привлекая к себе, и крепко обняла. Вокруг все грохотало и рушилось. Я весь дрожал, мне было не просто страшно, а жутко. Казалось, что мы тоже падаем. Я зажмурился, прижался к маме и решил, что мы сейчас умрем. Минута, другая, третья …, а мы все падали. И так как вокруг настала тишина, я решил, что мы уже в мире мертвых. Еще немного помедлив, я открыл глаза. Удивлению моему не было предела. Оказывается, мы никуда не падали, мы живы и находимся все там же, где и были. Вот только вокруг произошли сильные изменения. Теперь я понял мамино предупреждение о том, что нежелательно говорить, и уж тем более кричать. Там, где находился мост, теперь вообще ничего не было, кроме пропасти, зато позади открылся проход. Правда, заметили мы его не сразу. Он был узкий и темный. Мама примерилась, сможет ли она протиснуться в него.
– Давай попробуем пролезть, - сказала мама шепотом, вылезая и пропуская меня вперед. – Иди осторожно, не торопись. Если я не смогу где-то пройти, иди один. – Я уже не спорил с мамой, потому что знал, что она на это скажет – что один из нас должен обязательно дойти, спасти, что я должен быть сильным и смелым, а иначе мы останемся здесь навсегда. Как же мне все это надоело! Так я подумал, но ничего не сказал, просто начал продвигаться по расщелине.
Стены были неровными, в некоторых местах даже острыми, и я то и дело ойкал и шипел от того, что натыкался на острые углы. Мама только шипела. Зато мне не нужно было беспокоиться рядом она или нет. Так мы шли достаточно долго. В одном месте проход стал чуть уже и я испугался, что мама не сможет пролезть. Я стал продвигаться чуть быстрее, чтобы маме сказать, что дальше ход опять расширяется, чтобы она не останавливалась, а попыталась пройти. От переживаний я на время даже слышать перестал. Паника нарастала. В голове шумели мысли «Только не одному! Только бы она прошла!». Я так перепугался, что не заметил, как довольно далеко оторвался от мамы. Не заметил я и того, что ход расширился. Я все бежал по нему пока не вывалился в широкий проход, на дне которого была вода. Я именно вывалился и больно ударился коленями и руками о мокрый каменный пол. Я вскрикнул и тут же сжался, прикрывая рукой рот и ожидая камнепад. Ничего не произошло. Вокруг была тишина, и слышалось только капание воды где-то вдалеке. Я прислушался в надежде услышать шорох или мамины шаги, но ничего не услышав, сел и заплакал.
– Мама, мам, - плача, кричал я в расщелину, - здесь широкий проход, постарайся пройти, мама.
В ответ мне было только эхо, и то быстро стихло. Я еще какое-то время постоял, подождал, но ничего не изменилось. Надо было идти. На меня навалилась усталость, ничего не хотелось, но мама сказала «надо», и я шел, понурив голову и шаркая ногами. Какая теперь разница, что будет, ведь мамы рядом нет, - вертелось у меня в голове.
Вдалеке забрезжил свет, но меня ничто не радовало. Я вышел из пещеры, когда была глубокая ночь. Сел у выхода, прислонился к стене и задремал.


                МРИЗ

Рано утром я открыл глаза и чуть не заорал. Рядом со мной, мирно посапывая, лежала драконья морда. Судорожно прикидывая пути отступления, я попытался встать. Дракон тут же открыл один, а за ним сразу и второй глаз. Я замер в ожидании. Он внимательно на меня посмотрел, а потом, немного отступив, сел и приоткрыл пасть.
– Не бойся меня, - пророкотал дракон. Понять, чем он говорил, было невозможно. Казалось, что он просто передает информацию, как бы мысленно. – Я хотел поблагодарить вас. – Он потягивал носом и что-то высматривал за моей спиной. Я проследил за его взглядом и вопросительно посмотрел на него. Дракон снова заговорил. – Вы спасли меня, сняли проклятие колдуньи. – Он снова понюхал воздух и, обогнув меня шеей, заглянул в пещеру. Я тоже туда посмотрел. Глаз дракона был так близко от меня, что сердце мое застучало вдвое быстрее и громче, по крайней мере, так мне показалось. Наши взгляды встретились. – Я готов выполнить любое твое желание. – В этот раз он не открывал пасть, но его слова отчетливо прозвучали в моей голове. Я замер. Снова посмотрел на дракона. Он был чем-то озадачен. – Ты один? – Спросил он меня, отстранившись. И тут я понял, что он усиленно рассматривал за моей спиной. Он искал маму. На меня нахлынуло отчаяние. Я сел и заплакал.
Дракон сначала не шевелился, а потом стал тыркаться мордой мне под руку. Я отнял ладони от заплаканного лица. Дракон дунул на меня теплом и снова торкнулся мордой в руку. Мне показалось, что он хочет, чтобы я его погладил. Я положил руку ему на морду. Дракон посмотрел мне в глаза и, не открывая пасти, спросил:
– Как тебя зовут, и что с вами случилось?
Я глубоко вздохнул и рассказал дракону обо всех наших приключениях. Он очень внимательно слушал, ни разу не перебил, и мне стало намного легче. Когда я закончил свой рассказ, дракон меня утешил и пообещал, что обязательно поможет выбраться моей маме и найти меня, если я прямо сейчас отправлюсь с ним и помогу ему спасти остальных драконов.
– Но я не знаю, чем я могу помочь. – Честно говоря, мне было просто страшно, что я не справлюсь и никогда не увижу маму.
– У тебя же есть золотая пластина, - удивленно сказал дракон.
Только сейчас я вспомнил, зачем мы пошли в пещеру и что там нашли. Все наши приключения настолько вывели меня из колеи, что я напрочь забыл о пластине. Засунув руку в карман, я достал оттуда пластину и показал ее дракону. И тут мне в голову пришло новое сомнение, и улыбка, только появившаяся на моем лице, снова исчезла.
– Но я не знаю, что с ней делать. – Я с надеждой посмотрел на дракона. Тот задумался.
– И я не знаю, но нам надо лететь. Здесь мы все равно ничего не решим. – Он смотрел на меня, а я, опустив голову, задумался. В голове раздались слова: «Я обещал, что помогу твоей маме. Я не нарушаю обещаний».
– А если я не справлюсь?
– Ты справишься, - заверил меня дракон, и он явно был в этом уверен. Мне бы его уверенность.
– Хорошо …, - я хотел назвать его по имени, но вспомнил, что так и не спросил дракона об этом, - А как тебя зовут? – спросил я чуть запоздало, но мама говорит, что лучше поздно, чем никогда. «Мама» - подумал я, и сердце сжалось. Я тут же взял себя в руки, он обещал спасти, значит спасет, а я должен постараться помочь ему и тогда мы попадем домой.
– Моро Реззе Игве Зурр, но для друзей я просто Мриз, - услышав это имя, я вздрогнул.
– Мриз?! – я вспомнил слова гномика, - Мриз, - повторил я задумчиво. – Брур! – воскликнул я и посмотрел на дракона. Дракон удивленно посмотрел на меня.
– Откуда? - он был не просто удивлен, но озадачен, как будто стал в чем-то подозревать – Откуда ты взял это слово, кто тебе его сказал, - теперь его рокот был страшен и похож на гром.
– Гномик, - испугался я, судорожно соображая, что делать, - Мы около озера встретили гномика. Я же говорил! Он накормил нас, - я тараторил в надежде, что дракон успокоится, - а потом сказал, что если мы встретим дракона по имени Мриз, нужно будет сказать ему слово «Брур», - я посмотрел на дракона. Он задумался, а я осмелился спросить. – Что это значит … слово, - тут же поправился я, - что значит это слово?
Дракон будто меня не слышал. Глаза прикрылись, а я боялся его беспокоить. Наконец, он открыл глаза и снова внимательно на меня посмотрел.
– Гном говоришь? Озеро? – я кивнул головой. – И ты смог дотронутся до воды? – я снова кивнул, а дракон снова задумался. – Да, ты говорил. Садись, надо ехать.
Дракон подставил лапу, я забрался, сел между гребнями и крепко, насколько мог, обнял дракона за шею.
– Держись крепко и ничего не бойся, - пророкотал дракон и взлетел.
Было очень страшно, холодно, меня подташнивало, правда, только сначала. Позже я преодолел себя и посмотрел вниз, голова закружилась, и я чуть не упал. Спасло меня то, что я достаточно крепко держался за шею. Не знаю, сколько мы летели, но я успел закоченеть, руки онемели, зубы стучали, и осталось только одно желание: скорее на землю и больше никогда в небо. Прежде чем спуститься окончательно Мриз громко взревел. В ответ ему раздалось множество таких же ревов. И если бы мы были рядом, то, наверное, у меня заложило бы уши. Приземлялись мы тоже достаточно долго. Сначала Мриз искал, где можно сесть, когда нашел, стал кружить вокруг этого места все ниже и ниже. Наконец, мы приземлились. Оказалось, что спуститься со спины несложно, но практически невозможно удержаться на ногах, поэтому, как только я спустился, тут же и упал.
Мриз подождал, пока я поднимусь на ноги и осмотрюсь. Когда я снова на него посмотрел, он объяснил мне, что нужно делать.
– Я не могу подлететь ближе. Тебе придется пройтись пешком, ты маленький, справишься. Пойдешь по дороге, потом по гряде перейдешь к другой скале и снова по дороге. Да следи, чтобы солнце все время видело тебя и было слева. Драконов не бойся, я предупрежу их. – Мриз ненадолго задумался, как будто прикидывал, все ли сказал. Потом его как будто осенило. – Чуть не забыл. Ничего не трогай пока идешь к пещерам – это может быть опасно. И еще, что бы ни случилось, не оборачивайся – это запомни крепче всего – НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ! – Эти слова в моей голове нарисовались золотыми буквами и какое-то время мигали. Он подтолкнул меня и напоследок сказал, - Ничего не бойся, я верю в тебя, и ты поверь в себя.
Мне очень захотелось обернуться, но как только в голове мелькнула эта мысль, тут же высветились золотые буквы «НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ!». Я крикнул спасибо, как можно громче, чтобы Мриз услышал. Чуть позже я услышал шелест его крыльев, а в голове его голос «Я спасу твою маму, не думай об этом». Я мысленно еще раз поблагодарил Мриза и с улыбкой на лице пошел дальше.


                ИСПЫТАНИЯ И ДРАКОНЫ

Дорога в скалах шла то вверх, то через пропасть, то вниз. Я смотрел на солнце, а когда мне хотелось обернуться, в голове сразу зажигались слова «НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ!», тогда я просто останавливался, переводил дыхание и снова шел вперед. Иногда дорога была настолько узкой, что приходилось прижиматься к скале и идти боком.
Я шел уже довольно долго, ноги устали, солнце припекало, в голове возникло неприятное ощущение тумана. И тут я увидел кувшин с водой. Казалось, что вода в кувшине такая прохладная, чистая, живительная. Мне страшно захотелось пить. Я постарался ускорить шаг и уже был в секунде от того, чтобы взять кувшин, но что-то внутри меня подсказывало, что этого нельзя делать. Вода так призывно блестела на солнце, и в горле стало так сухо, но я взял себя в руки и решил, что сначала я должен успокоиться, а потом уже взять кувшин воды и напиться. Я закрыл глаза, положил руки в карманы и попытался успокоиться. В одном из карманов лежала горошина, которую дал гномик, и я, вдруг, подумал: «Зачем же я хочу взять неизвестный кувшин, когда у меня есть горошина и я могу заказать себе все, что захочу». Я вынул горошину, положил ее на камень, подумал о том, чего мне хотелось бы, и дважды хлопнул в ладони. Передо мной появилась кружка холодного какао и булочка. Я с удовольствием все это съел и выпил, а когда поднял глаза, то кувшина передо мной не оказалось. Я на минуту задумался и, вдруг, на меня нашло озарение, я вспомнил слова Мриза «Ничего не трогай». Как же я мог забыть! Меня сначала бросило в жар от мысли о том, что я чуть все не испортил. Затем на меня нахлынуло облегчение от того, что я все-таки удержался. Я дважды хлопнул в ладони, убрал горошину в карман и твердо решил, больше не поддаваться соблазнам. Честно говоря, мне хотелось от облегчения плакать и кричать «Ура!» одновременно, но на это не было времени.

Только к вечеру я достиг первой пещеры. Выйдя из-за очередного поворота, я увидел струйку дыма, выходящую из скалы. Очень осторожно дошел до входа в пещеру и заглянул туда. Недалеко от входа лежал среднего размера дракон. Мне показалось, что он спит, но когда я стал его осматривать, он открыл глаза. От испуга я замер на месте, затем стал потихоньку продвигаться к хвосту дракона, вглубь пещеры, но одним глазом все время следил за ним. Когда я прошел больше половины туловища, дракон резко встал на ноги и стал разворачиваться. Послышался лязг цепей. Я замер, он тоже. В голове прозвучали слова «Не бойся, я тебя не трону». Я еще немного постоял, потом развернулся и пошел к хвосту. Следуя взглядом за цепью, я обнаружил, что, с одной стороны, та была зафиксирована на левой ноге дракона, а, с другой, … вот к чему крепилась цепь с другой стороны, пока было не видно, потому что в пещере было темно.
Дракон с любопытством наблюдал за моими действиями. Он был явно дружелюбно настроен, а может просто Мриз предупредил его, ведь он обещал. Я опустился на корточки, и так как каждое звено цепи было огромным и неподъемным, просто передвигался вдоль нее, пока не дошел до места, где цепь крепилась к полу. Внимательно рассмотрев и ощупав место крепления цепи, я обнаружил щель. Не отнимая пальцев одной руки от щели, другой я достал пластину и попытался вставить ее в щель. Ничего не случилось. Я еще раз все осмотрел и ощупал. Потом повернул пластину другой гранью, затем третьей, четвертой, и только когда я провел пятой гранью пластины по щели, раздался щелчок и цепь исчезла. Я вынул пластину, бережно протер ее и убрал в карман.
Дракон не сразу поверил в свое счастье. Он и так и эдак осматривал свою лапу, лизал языком, как собака. Потом очень осторожно стал выбираться из пещеры, все еще не веря в свое счастье, оглядывался, дергал ногой вперед – назад, прыгал. А когда вышел из пещеры, расправил крылья и полетел. Я вышел вслед за драконом, который еще долго резвился в небе, если можно так назвать то, что он там выделывал. Его радостный рев подхватывали десятки голосов.
Я присел у пещеры и посмотрел вокруг. Не смотря на то, что был уже поздний вечер, воздух был теплый, вокруг было светло, пели птицы и, казалось, что все наполняется жизнью. Я решил, что до следующих пещер сегодня идти нет смысла, поэтому, немного перекусив, лег спать. А утром, когда солнце ласково разбудило меня своими лучами, отправился в путь. Но за первым же поворотом я наткнулся на что-то плотное, что мешало мне пройти. Я помнил, что оборачиваться мне нельзя, значит, назад я пойти не могу, но и вперед пройти у меня пока тоже не получалось. Я посмотрел на стену, вдруг удастся проползти по ней. Стена оказалась на редкость гладкой. Тогда я попытался выставить руку перед собой, ничего не вышло, воздух был настолько плотным, что мою руку просто откинуло. Я стал ощупывать воздух сверху вниз, вдруг где-то он менее плотный, и мне удастся пробраться. Увы, воздух везде был одинаково плотным. Я чуть не заплакал, сел в отчаянии и опустил голову на колени. В голове проносилась тысяча мыслей. Потом я вспомнил, что в таких ситуациях говорила мне мама. А она всегда говорила, что пока я не успокоюсь, я ничего не решу и не сделаю. Я решил успокоиться. Это было довольно трудно. Наконец, после долгих усилий мне это удалось, но как только я попробовал воздух, то понял, что ничего не изменилось. Я пытался снова и снова, пока опять не достиг отчаяния, полного и бесповоротного. Я решил, что теперь мне уже ничего не поможет, закрыл глаза, отстранился от всего и стал вспоминать, как мы с мамой шли через пустыню. Затем вспомнил прекрасный город пустынного народа. Жуткую пропасть, где мама чуть не погибла. Горы. Мое видение драконов. Озеро.
И тут меня осенило. Озеро! Ведь мы так пытались его достичь, и что же? Да, ничего! Пока мы не отказались от этой цели, пока не расслабились, ничего не выходило. Может, здесь тоже самое?! Я улыбнулся. Внутри меня разлилась радость отгаданной головоломки и легкая тревога. Главное, чтобы все получилось. Я встал, посмотрел перед собой, улыбнулся и постарался представить, что мне ничего не надо преодолевать. Шагнул вперед и упал. Передо мной все также стояла невидимая стена. Улыбка исчезла. Я что-то делал не так.
Прислонившись спиной к скале, я расслабился и прикрыл глаза, потому что солнце уже начало припекать. Через некоторое время мне стало припекать грудь. Я потрогал в том месте, где припекало, и понял, что это просто солнце нагрело пластину. Я вынул пластину, покрутил ее в руках и опустил вниз. Внезапно раздался сильный хлопок с той стороны, где я не мог пройти. Резко повернув голову, я тщательно всматривался, но никаких изменений не заметил. И все же меня смутил этот хлопок, попробовав рукой воздух в том месте, где раньше была преграда, я ничего не обнаружил, преграды не было. Мне не верилось в это счастье. Я посмотрел на пластину, протер ее и положил в другой карман, а сам встал и попытался идти вперед. И, о чудо! Получилось! Я прошел! Как же было радостно осознавать, что я преодолел препятствие, не совсем ясно как, но преодолел.
Следующая пещера была совсем недалеко. В ней был дракон значительно больше прежнего. Он так грозно на меня взглянул, что я перепугался до смерти, прижался к стене у входа и замер. Дракон обнюхал меня, дыхнул в лицо горячим воздухом и безразлично отвернулся. Потом снова скосил глазом, и в голове раздалось пренебрежительное «Иди». Я не сразу сообразил, что делать, но потом двинулся вглубь пещеры. Задача мне была уже ясна: найти цепь, где она крепится, отыскать щель и пластиной ее открыть. На словах все было легко, но вот на деле отыскать в темноте цепь оказалось делом не из легких. В отличие от первого, этот дракон совершенно не собирался мне помогать. Он безразлично лежал и не шевелился. Мне ничего не оставалось, как встать на колени и на четвереньках ощупывать пол. Я уже отчаялся найти эту чертову цепь, когда наткнулся на что-то гладкое необычной формы. Необычной по сравнению с полом. Цепь, как и предыдущая, была очень тяжелой, поэтому я просто двигался вдоль нее, пока не достиг крепления в полу. Полез в карман, где обычно лежала у меня пластина, и жутко перепугался, не обнаружив ее там. Потом вспомнил, что я переложил ее в другой карман, и успокоился.
Когда цепь исчезла, дракон даже не пошевелился. Я немного замешкался, но потом, решив, что я сделал то, что должен был, пошел к выходу. Дракон мерно сопел, выпуская из ноздрей пар. Я осторожно обошел его и двинулся, было, дальше, как в голове раздался голос «Спасибо». Я чуть не поперхнулся. Мысленно сказал «Пожалуйста», пожал плечами и продолжил путь.


                ГОРУН

Следующие несколько пещер были довольно близко друг от друга, и драконы в них были достаточно дружелюбные и подвижные. Все они сказали спасибо и  улетели.
До очередной пещеры мне пришлось идти очень долго. Когда я в нее заглянул, она показалась мне огромной, как главный зал в каком-нибудь дворце. Дракона в ней было не видно. Я немного походил по ней и уже собирался уходить, но что-то меня остановило. Медленно обводя взглядом стены и проходы, я обнаружил еле уловимое движение на стене. Дракон понял, что его заметили, и резко опустился передо мной на передние лапы. Он оказался достаточно большим и по цвету почти сливался со стенами, но не это было самым удивительным. Самым удивительным было то, что у этого дракона было три головы и три шеи. Я вспомнил мультик «Добрыня Никитич и Змей Горыныч» и улыбнулся. И дракон улыбнулся мне в ответ. Он вообще был похож на мультяшного. Мне почему-то так захотелось его обнять, но я сдержал свой порыв. Дракон лег и только теперь я увидел, что его цепь была закреплена не на ноге, как у всех предыдущих, а он весь был закован в кольчугу, и начиналась она в основании шей в виде ошейника со множеством прорезей в три ряда. Я достал пластину и по каждому отверстию провел пятью гранями. Это заняло у меня массу времени. Все это время дракон лежал смирно, не шевелился и, казалось, даже не дышал. Как только я провел пластиной по последнему отверстию, кольчуга не упала, не рассыпалась, а превратилась в рой маленьких металлических галочек, которые явно намеревались напасть всей стаей. Я перепугался, а дракон, не смотря на всю свою массу, так грациозно извернулся и пальнул огнем из всех трех пастей в эту металлическую стаю, что я просто разинул рот. Но, что еще удивительней, так же внезапно, как он пальнул огнем, из его пастей вырвался леденящий холод, превративший расплавившиеся галочки в шест небывалой красоты и легкости. Я взял его в руки и рассматривал с широко раскрытыми глазами. Такой изящности и красоты я никогда не видел.
Насмотревшись на шест, если на такое вообще можно насмотреться, я протянул его дракону, но тот замотал головами:
– Это твой жезл, - пророкотала центральная голова и все три тут же прижались к полу, испугавшись устроенного голосом шума, и продолжил шепотом - ты его заслужил.
Я смотрел то на дракона, который снова выпрямился, то на жезл. Наконец, я, прикрыв глаза, крепко прижал жезл к груди и щеке, как самый дорогой подарок в жизни. Открыв глаза, я не сдержал эмоций и прижался к дракону, и он дыхнул на меня таким ласковым теплым воздухом, что я почувствовал себя, как дома, очень, очень уютно. Мы вышли из пещеры и сели у входа. Солнышко уже готовилось к заходу. Я понял, что сильно проголодался, достал горошину, объяснил дракону, что нужно делать, хлопнул дважды в ладони, и мы приступили к вечернему пиршеству. Скатерть в этот раз растянулась аж на всю пещеру. Я не знаю, что за мясо появилось на скатерти, но появилось его очень много. У дракона загорелись глаза (все шесть), хвост завилял, как у собаки, с той лишь разницей, что размер этого хвоста был, наверное, с немаленький домик.
Когда мы оба наелись, а дракон несколько раз рыгнул огнем, мы с ним разговорились. Я рассказал ему свою историю, а затем он стал рассказывать мне свою. Оказывается, он был совсем молодым, ну для дракона, конечно. Назвали его в честь прадедушки – Горун. Летать он научился очень рано, вообще, он был очень смышленым. Единственным сложным делом для него было регулирование огня, но он очень старался. К сожалению, в той войне с колдуньей, о которой мы уже были столько наслышаны, погибли родители Горуна, но он не унывал и был очень благодарен, что я его освободил.
За этот вечер мы стали очень близки. Впервые за многие дни мне было так уютно и мягко спать и так радостно просыпаться. Наутро я отправился в путь, а Горун летел параллельным курсом, залетая вперед, проверяя дорогу и возвращаясь сообщить, что делается впереди, скоро ли новая пещера с драконом. Иногда Горун улетал далеко вниз. В эти моменты мне становилось очень одиноко. Зато, как радостно было видеть его вновь. Прилетая, он рассказывал, что видел внизу. За весь день я не встретил ни одного препятствия и прошел достаточно много пещер.
– Там, на два прохода вверх есть плато, - услышал я в голове голос Горуна, - остановимся там, перекусим? – Наверное, Горун, тоже проголодался, хотя по его мордам этого не скажешь, наверняка, ведь внизу что-нибудь перехватил.
Я улыбнулся, кивнул головой и пошел в указанном направлении. Горун улетел, а когда я добрался до плато, тот появился на горизонте с чем-то в лапах. Я шел уже из последних сил и только хотел завалиться, как Горун остановил меня.
– Погоди, я кое-что тебе принес. – Я с любопытством наблюдал за ним, пока он снижался. И только когда он снизился и бросил вниз то, что держал в лапах, я понял, что он мне принес – это было сено.
– Ты принес мне сено? – Удивленно спросил я, тронутый такой заботой.
– Ну, - замешкался Горун, - я решил, тебе жестко будет спать на камне. Потом спохватился, - хочешь, унесу? – Тут уже спохватился я.
– Нет-нет, не надо, - и немного успокоившись, добавил, - спасибо, тебе Горуша.
Я впервые за наше знакомство назвал его так ласково и очень боялся, что он будет против, но он с умилением посмотрел на меня и дунул ласковым теплым воздухом. Потом отступил немного назад, виляя хвостом и улыбаясь всеми тремя мордами.
– Давай, - заговорил он с нетерпением, - давай, скорее доставай свою горошину, - говорила центральная голова. – Есть хочется! – Добавили боковые.
Я достал горошину.
– Готов? – спросил я Горуна. – Придумал, что будешь есть? – Горун закивал головами, пружиня попой и размахивая хвостом.
Я подумал, что хочу сам, хлопнул дважды в ладони, и мы приступили к еде. Я поел достаточно быстро, взбил свое сено, аккуратно уложил жезл и улегся поудобнее, наблюдая, как Горун чавкает, хрюкает, ссорится головами за еду, но безумно аппетитно заглатывает кусок за куском. Когда он наелся, я убрал горошину. Он два-три раза рыгнул и улегся, прикрыв глаза. Не прошло и пяти минут, как он, вдруг, вскочил.
– Совсем забыл! – взревел он, но потом опомнился и стал говорить тише. – Мриз, - я насторожился, - нашел твою маму и сказал, что они ждут нас на плато Беруз.
– Так чего же мы ждем? Летим скорее! – заторопился я.
– Никак, - Горун загрустил, мотая головами. – Мриз сказал, надо спасти всех – это слово он выделил – драконов.
– Их еще много? – отчаявшись, спросил я.
– Нет, - обнадеживающе сказал Горун и снова загрустил, - всего шесть. – Это он уже не говорил, а передал мне мысленно.
– Что не так, Горун?
– Ну-у, - он тянул время, - понимаешь, они … там …
– Ну же, Горун, говори – требовал я.
– В общем, там пещеры затоплены. – Он посмотрел в мою сторону. – Ну, то есть … ты же знаешь, драконы большие, но ты …
– Ты хочешь сказать, что их цепи закреплены глубоко под водой?
– Да – ужас пробрал меня. – До пещер я тебя довезу. Я даже в пещеру с тобой зайти могу, но замки вскрыть тебе придется самому.
– Ясно, - я вздохнул, лег и постарался заснуть с этой тяжелой новостью.


                ПОСЛЕДНЯЯ ПЕЩЕРА

Рано утром мы отправились в путь. Лететь на Горуне отчего-то было удобнее и легче. Я даже сумел кое-что разглядеть внизу. Сверху, оказывается, все смотрелось, как на макете или на карте. Прямо под нами были горы. Чуть подальше лес. То тут, то там виднелись голубые бусинки, наверное это озера. Картина была завораживающей, правда глаза очень устали. Летели мы не слишком долго, но я успел замерзнуть, поэтому, когда мы прилетели, Горун какое-то время дул на меня теплым воздухом, чтобы я согрелся. Потом еще какое-то время мы просто сидели рядом, собираясь с духом.
– Пора, - сказал Горун, - надо идти. Жезл оставь здесь, потом заберешь. – И подумав, добавил - Садись на шею чуть-чуть повыше, там, говорят, очень глубоко.
Я кивнул, забрался на спину, затем на шею, обхватил ее руками и мы зашли в пещеру. Сначала воды было совсем немного. Но, когда мы достигли третьего по счету зала, Горун резко провалился в воду, аж до середины туловища, а потом и еще глубже. Так мы прошли еще две пещеры. И только в пятом зале, когда вода уже дошла до шеи, мы увидели драконов. Они находились в самом конце этой огромной затопленной водой пещеры. Стояли они полукругом на достаточном расстоянии друг от друга и были разные – кто больше, кто меньше. У самого маленького была широкая шипастая морда и очень грустные глаза.
– Давай начнем с самого маленького, - сказал я Горуну как можно тише.
Горун кивнул головой и стал продвигаться к маленькому дракону. Двигались мы медленно и очень осторожно. Горун прежде, чем ступить, ощупывал дорогу. Дважды он останавливался, опускал голову в воду, долго там что-то высматривал, потом снова шел. Наконец, мы подошли довольно близко. Горун остановился и повернул ко мне левую голову.
– Ты можешь рассказать мне, как выглядят крепления?
– Могу, - не понимая, к чему он клонит, ответил я. Горун внимательно на меня смотрел. Какое-то время мы молчали, потом я понял, что Горун ждет рассказа, и я спешно начал говорить. – Ну, … на дне должна быть металлическая пластина. К этой пластине должна быть припаяна цепь, а рядом должна быть щель.
– Что значит «припаяна»? – Горун, наверное, не знал такого слова.
– Ну, приклеена, - я пытался подобрать аналогичные слова, - очень крепко соединена, - что я мог еще сказать.
Горун какое-то время еще смотрел на меня. Потом, видимо, понял, о чем я говорю, и, вдохнув воздух, опустил голову в воду. Судя по движениям шеи, он явно искал на дне то, что я только что описал. На какое-то время шея перестала двигаться. Я уже начал волноваться, что с ним что-то случилось, но тут голова вынырнула, встряхнулась и, глубоко вдохнув воздух, посмотрел на меня.
– Вот здесь, - и указал головой место, куда нужно нырять. – Достань пластину и держи ее наготове. Набери воздуха и ныряй.
Я кивнул. Вода была холодной, но выбора-то у меня не было. За меня это сделать было не кому. Надо набраться храбрости, освободить этих драконов и к маме. С этими мыслями я собрался уже нырять, когда в голове, вдруг, услышал:
– Пластина, - я оглянулся на Горуна, а он повторил, - ты забыл достать пластину.
Я мысленно поблагодарил Горуна и достал пластину.
– Готов? – спросил меня Горун, я кивнул головой. – Ныряй.
И я, как по команде, набрав воздуха в грудь, нырнул в толщу воды. Вода выталкивала меня наружу, я взял немного неправильный курс, и когда увидел щель, понял, что воздуха почти не осталось и надо подниматься наверх, иначе я захлебнусь.
Я вынырнул из воды и судорожно стал хватать воздух ртом. Уши заложило, в глазах еще не все прояснилось. Когда я надышался, и все снова встало на свои места, я посмотрел на Горуна.
– Там слишком глубоко, я не успеваю. И потом я очень легкий, вода выталкивает меня.
Горун задумался, потом все три головы стали совещаться между собой и, наконец, вынесли решение.
– Вот что, держись за мою левую голову, набери воздуха, я опущу тебя прямо к щели. Когда закончишь, кивни мне головой, я подниму тебя наверх. – Он посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я все понял. Я кивнул и подплыл к левой голове. – Подожди, я прицелюсь.
С этими словами его голова нырнула под воду и через минуту вынырнула за моей спиной.
– Здесь, - сказал он, ожидая, когда я подплыву и зацеплюсь. – Пластина. – Я показал ему пластину. – Готов? – Я кивнул головой. – Ныряем.
Я еле успел набрать воздух в грудь. Мы очень быстро достигли щели. Я провел пятью гранями по щели …, цепь не исчезла. Мы с Горуном переглянулись и стали подниматься наверх.
– Почему не получилось? – спросил он, как только мы поднялись на поверхность воды.
– Не знаю, - я задумался. – Может попробовать еще?
– Может это сделать несколько раз?
– Давай попробуем.
 Мы снова нырнули. В этот раз я провел пятью гранями по щели три раза. Цепь задрожала, но осталась невредимой. Мы снова поднялись наверх.
– Что-то не так. – Горун смотрел на меня внимательно всеми шестью глазами. – Горуш, а ты не мог бы посмотреть, где эта цепь крепится? Может там тоже что-то нужно сделать?
Горун кивнул. Я отплыл к другой шее, а эта нырнула вниз. Прошла минута, другая, третья. Голова вынырнула и снова нырнула. Я с нетерпением ждал. Наконец, голова вынырнула окончательно. Взгляд у Горуна был явно озадаченный.
– Погоди, - сказал он после длительной и задумчивой паузы, и посмотрел на дракона с шипастой мордой. Потом он начал шипеть, хрипеть, периодически поглядывая наверх. Шипастая морда что-то шипела в ответ. Продолжалось это минут пять. Потом Горун посмотрел на меня. – У него такой же ошейник, как был у меня. Я спросил, может ли он передвинуться немного в сторону. Он говорит, что не может. Я попросил его немного сдвинуть шею. Он обещал постараться. – Горун перевел дыхание и внимательно посмотрел на меня. – Вот что. Слушай внимательно. Он нагнет шею. Я приподниму ошейник. Дальше все будет зависеть от тебя. Постарайся все делать быстро и четко. Отверстий там меньше, ты должен успеть. Готов?
Я кивнул головой, взял его за шею, и он доставил меня в нужное место. Все, что происходило дальше, было, как во сне. Дракон немного сдвинул шею. Горун нырнул и приподнял ошейник. Ошейник был значительно меньше того, что был на Горуне, и отверстий в нем было меньше, не в три, а только в два ряда. Я хотел попробовать увидеть, что делать, не опуская лицо в воду, но ничего не вышло. Тогда я решил, что я буду просто фиксировать свободной рукой то место, до которого дошел, набирать воздух и продолжать работу. Так я и сделал. Воздух мне пришлось набирать пять раз. Но, когда я закончил, ошейник треснул и упал. Голова Горуна вылезла из воды, и в моей голове сразу раздалось «У нас получилось». Это был то ли вопрос, то ли радостное утверждение.
– У нас получилось, - тихо улыбнувшись, сказал я.
Мы оба посмотрели на дракона. Тот стоял недвижно, как и прежде. Мы переглянулись. Горун повернулся к дракону и заговорил с ним. Тот что-то отвечал. Потом пошевелил шеей, а потом, наверное, и ногами, потому что в глазах вместо грусти сначала появилось удивление, а затем и искорка радости. Он какое-то время еще плескался на месте, показывая своим собратьям по несчастью, что он свободен, а затем поплыл к выходу.
Мы радовались вместе с ним, проводили его взглядом и двинулись ко второму дракону. Пока Горун исследовал дно и крепления цепи, я обнимал его за среднюю шею и рассматривал второго дракона. Второй дракон был немного больше первого, и походил на большого, в смысле крупного, ребенка: огромные щеки и нос, большие, добрые, я бы даже сказал, наивные глаза, и очень смешной узкий гребень, начинавшийся с середины головы. Из воды высунулась голова Горуна.
– Все тоже самое, - сказал он, обтекая. – С чего начнем?
– Давай в этот раз попробуем начать с ошейника? – мне показалось, что так должно быть легче.
Горун несколько слов сказал дракону. Тот насколько мог, сдвинул шею. Горун нырнул и поднял ошейник. Этот дракон был крупнее, соответственно, и ошейник у него был больше, поэтому и мне пришлось работать дольше. Я ожидал, что, как и в прошлый раз, как только я пройдусь пластиной по всем отверстиям, ошейник треснет, но не тут-то было. Ошейник только накалился, и на нем появилась черта, но не более того. Я не отчаивался, ведь еще нужно было провести пластиной по щели внизу. Наверное, тогда ошейник и упадет. Горун вынул голову из воды и немного отдышался. Затем я крепко обхватил его за шею, и мы нырнули вниз. Я трижды провел пластиной по щели всеми пятью гранями. Цепь даже не шелохнулась. Я еще не вынимал пластину из щели и поэтому попытался провести по ней пластиной еще дважды. Цепь дрогнула и исчезла. Я кивнул головой, и мы стремительно стали подниматься вверх. На поверхности мы сначала отдышались, а затем радовались, как дети, замыслившие что-то невероятное и получившие ожидаемый результат.
Уже второй дракон радостно уплывал на свободу. Оставалось еще четыре. Горун выпрямился со мной на шее, и тут мы заметили, что уровень воды поднялся.
– Здесь, наверное, просто дно с наклоном, - беззаботно сказал Горун.
– Ты в этом уверен? – внутри меня зашевелился страх. Горун уверенно кивнул, и я решил, что, возможно, он прав и нет оснований для беспокойства.
Третий дракон чем-то походил на второго, но более взрослого. Особых проблем с его освобождением не возникло, разве что мне пришлось провести по щели уже не пять, а семь раз.
На следующих двух драконах были ошейники уже с тремя рядами прорезей, а внизу были пластины не с одной, а, соответственно, двумя и тремя щелями. Но меня волновало вовсе не это, а уровень воды. Не смотря на уверенность Горуна, я не переставал волноваться.
Освободив этих двух драконов, я посмотрел на последнего, шестого. И тут мне в голову пришла мысль «Это ведь мы передвигаемся, а драконы-то стоят на месте и двинуться не могут, пока мы их не освободим». Я вспомнил, что когда мы заходили в эту пещеру крайнему, самому большому, дракону вода доходила только до шеи, а теперь она закрыла ее на две трети. Страх поглощал меня с огромной скоростью. Освободить-то мы его освободим, наверное, а вот успеем ли выплыть и будет ли нам чем дышать? У меня не было ответа на это, и страх захватил меня целиком.
– Горун, Горушечка, - я крепко к нему прижимался и чуть не плакал. – Это не дно кривое, а вода прибывает. Мы не успеем выплыть, мы умрем, - я заплакал.
– С чего ты так решил, глупенький? - Все еще не веря в мои слова, спросил Горун.
– Когда мы входили, этому дракону вода была только до шеи, а теперь видишь как? Он ведь не может двигаться, - я видел, как Горун борется с нежеланием верить в то, что я прав, что вода прибывает. Потом он что-то спросил у дракона, и тот ему ответил, видимо, то же, что и я. Горун внимательно посмотрел на меня, потом на свод пещеры над выходом из нее, затем на дракона и снова на меня. Еще какое-то время он говорил с драконом на их драконьем языке. А я наблюдал за ними и плакал, ну, не то чтобы плакал, просто слезы все еще текли по моим щекам.
– Мы посовещались с Баргом, - начал Горун, посмотрев на меня. – Барг – это его имя. – Поправился он, увидев мое непонимание. – Так вот, я уговорил его пропустить нас вперед. И еще мы договорились, что как только цепь спадет, он какое-то время еще будет стоять на месте. А начнет уплывать, как только мы скроемся из вида. Теперь слушай внимательно. В этот раз мы поступим иначе: сначала – щели внизу – их пять, - затем ошейник – на нем семь рядов. Работать нужно будет быстро и четко, поэтому успокойся и соберись. Будешь готов, скажи.
Я кивнул головой. Закрыв глаза, попытался собраться с мыслями, а в голове с ужасом крутились цифры: пять! прорезей, семь! рядов. Я никак не мог справиться с паникой. Горун стал обдувать меня теплым воздухом. Я стал глубже дышать, озноб все еще бил меня, но я смог сосредоточиться и собраться с мыслями. Последний дракон, последний рывок, потом бегом из пещеры, бегом … к маме. Последнее грело меня больше всего. Я, наконец, собрался, открыл глаза и кивнул. Горун еще раз проверил, где находятся щели, и мы начали свой последний рывок. Я работал на пределе возможностей, воздуха уже не хватало, но руки работали, как можно быстрей. В какой-то момент Горун приблизил морду к моему рту. Я испугался, но в голове раздалось только одно слово «Воздух». Не вынимая пластину из щели, я сделал несколько судорожных вдохов из пасти Горуна. Конечно, это не тот воздух, но лучше такой, чем никакой. Наконец, цепь затрещала. Это означало, что на этом этапе мы все сделали.
На поверхности воды мы очень долго не могли отдышаться. Горуну было проще, когда не дышала одна голова, дышали две другие, таким образом, он все время дышал. У меня же не было других голов, поэтому я очень долго восстанавливал дыхание и собирался с силами. Их уже почти не было. Наконец, я был готов. Кивнул головой Горуну, и мы поплыли к ошейнику.
Вид у этого дракона был ужасным. Он следил за нашими действиями, и от этого становилось дурно. Его взгляд, в отличие от взгляда всех предыдущих драконов, был злым. Было ощущение, что он замышляет какую-то гадость. Мне хотелось все бросить и уплыть, но Мриз сказал, что нужно спасти всех драконов, и этот был последним. Я попытался откинуть дурные мысли и сосредоточится на том, что мне предстояло сделать. А предстояло мне вскрыть семь рядов с отверстиями. Семь!
Горун ждал сигнала к действию. Я глубоко вздохнул, кивнул головой и приготовил пластину. Нырнули под воду, и началось. Один, второй, третий, …. Один, второй, третий, …. Один, второй, третий, …. Яркий свет ослепил мне глаза, а взрывная волна оглушила. Раздался страшный рев, я его почти не слышал, но сердце сжалось от страха. Меня подбросило вверх, но только я успел вдохнуть, как снова плюхнулся в воду. Меня крутило, вертело, я ничего не понимал. Вода озарилась оранжевым светом. Я увидел тело Горуна и хотел, было, поплыть к нему, но меня что-то схватило поперек тела и потащило вверх. Я испугался, стал брыкаться. Снова раздался страшный рев, в голове зазвенело. Я только успевал хватать воздух. Все крутилось, вертелось, вода стремительно неслась вперед. Я уже не понимал, где я, что со мной, жив ли я или уже нет, в голове мутило, живот скрутило. Меня сильно обо что-то стукнуло. Я перестал сопротивляться, глаза закрылись. Дальше ничего не помню.


                ПЛАТО БЕРУЗ

В лицо дул теплый ветер, было темно, наверное, ночь, а может я в мире мертвых. Глаза тяжелые, открывались с трудом. Сначала туман перед глазами. Я стал моргать, реальность прояснялась. И тут я увидел жирные морды с обилием зубов.
– А-а-а-а-а! – я орал, как ошпаренный. Орал, махал руками, ногами.
А в голове молоточками «Стой! Стой! Стой!». Головы отодвинулись. Я попытался вскочить и убежать, но не тут-то было. Бежать было некуда, а в голове опять голос «Я твой друг – Горун!». Я стал вдоль стены пробираться в сторону, вдруг, там будет выход. Горун. Я резко остановился, и все еще сотрясаясь всем телом от страха, стал вглядываться в монстра, который не сдвинулся ни на шаг. Большой камень и три головы. Горун.
– Горун, это ты? – сиплым голосом спросил я. Головы часто-часто стали кивать. – Ну и напугал же ты меня. Не делай так больше. – Сказал я очень строго. Горун улыбнулся, а я подошел и крепко обнял его. – Горуша. – На меня снова дул теплый воздух.
Мы уселись друг напротив друга. Резко почувствовался голод. Я достал горошину, и мы славно поужинали. Потом я попросил Горуна рассказать, что с нами случилось.
Оказывается Горун тоже мало, что понял. Он держал шейное кольцо, когда я проводил по отверстиям пластиной. Как только я закончил, то есть последний раз провел по последнему отверстию, произошел взрыв. В прошлые разы цепь просто осыпалась, а в этот – она взорвалась. Осколки разлетелись во все стороны. У драконов толстая чешуя, но есть и открытые места, видимо часть осколков попали именно туда. Оба дракона взревели, отпрянув. Так как Барг сошел с места, то вода хлынула и хлынула с огромной силой. Оба поняли, что произошло и ринулись к выходу. Но если Барга ничто не сдерживало, то Горун вспомнил обо мне. Он дунул огнем по воде, чтобы я увидел свет и его, а он меня. Потом он схватил меня поперек туловища и устремился к выходу. Я дергался, но ему было не до того, чтобы что-либо объяснять. Поток воды с силой ударил нас о стену. Горун вырвался из пещеры и спланировал на ближайший уступ. Когда он отдышался, то очень испугался за меня. Он думал, что я умер, стал дуть на меня и очень обрадовался, когда я начал шевелиться.
После плотного ужина и разговора мы крепко заснули. Во сне я видел дом, маму …. Мама. Я встрепенулся, Горун тут же открыл глаза.
– Что случилось? – спросил меня сонный Горун.
– Мама, – сказал я все еще ничего не понимающему дракону, - она ждет меня, а я …. Горун, миленький летим прямо сейчас, я все равно не смогу уснуть. Мы ведь спасли уже всех, летим скорее.
Я так боялся, что он откажет. Он внимательно посмотрел на меня, потом осмотрелся вокруг, расправил крылья, сложил, прыгнул вниз и полетел. Сделав небольшой круг, он вернулся.
– Ладно, садись. – Он был не очень доволен этой идеей, но я был ему очень благодарен
Летели мы довольно долго. Мне было горячо внутри, но безумно холодно снаружи. Вниз смотреть не хотелось, поэтому я крепко обнял Горуна, прижался к его шее и закрыл глаза. Не заснул, а просто закрыл глаза. В этот раз Горун летел не так мягко, он то резко терял высоту, то набирал, то отлетал в сторону, как будто кого-то пугался. Когда он пошел на плавный спуск, я открыл глаза, чтобы получше разглядеть то место, куда мы должны приземлиться, - плато Беруз, так, кажется, его назвал Горун. Сверху казалось, что это не плато, а живой организм: мелкие точки передвигались то в одну сторону, то в другую. Несколько раз через все плато пронеслась черная тень. Я так увлекся этим зрелищем, что когда Горун взревел, я подпрыгнул и чуть не упал. Не успел я придти в себя, раздался новый рев, но гораздо мощней. На какое-то время мне заложило уши. Я пытался мотать головой, зевать, но пока мы не приземлились, ничего не помогало.
Приземлившись, я смог гораздо ближе рассмотреть всех, кто здесь находился. А было здесь огромное количество существ. Все громко кричали, суетились, бегали. По небу стаями летали птицы, которых сверху я принял за черную тень. По верхушкам деревьев прыгали белки, под ногами то и дело пробегали бурундуки. Везде ходили не очень-то довольные гномы. Ну и конечно, на площадке находились все освобожденные драконы.
Наше приземление было воспринято возгласами радости. И среди этого шума и гама я услышал голос, по которому так сильно соскучился. Я стал оглядываться. С другого конца плато ко мне бежала мама. Сердце забилось так сильно, что отдавалось даже в голове, на глаза навернулись слезы, ноги стали ватными, но не смотря на все это, я бежал сломя голову к самому дорогому для меня человеку – маме.
Мама схватила меня в объятья, целовала, причитала, гладила по голове, плакала, смотрела в глаза и снова обнимала. А я крепко прижался к ее груди и с наслаждением слушал мерный стук ее сердца.
 Когда все немного успокоились, Мриз начал говорить.
– Путники! Мы благодарны вам за освобождение и готовы помочь. Мы знаем народ пустыни, - продолжал он, - мы летали к ним. Их король, Квар Горбонос, благодарит вас. - Мы с мамой недоуменно переглянулись. - Пустыни больше нет, теперь там цветущие прерии. Народ Квара Горбоноса обрел прежний облик и ликует.
Озеро проснулось, наша страна расцвела. Народ Креза (речь шла о том маленьком гномике, которого мы первым встретили недалеко от озера) стряхнул с себя каменные чехлы, а мои собратья опять могут гордо реять в небесах. Освободив драконов, вы освободили горных духов, ибо мы неотрывны друг от друга, - мама сжала мне руку, а Мриз продолжал. – Мы знаем, что вы хотите вернуться домой. – Он остановился и посмотрел на нас.
– Да, нам этого очень хочется, - сказал я.
– Но, король народа пустыни сказал нам, что мы должны еще разбудить водопад? – я так хотел домой, что совсем забыл об этом, поэтому, когда мама произнесла эти слова, вся моя радость и надежда улетучились, и навалилась тяжесть.
– Вам не нужно об этом беспокоится. – пророкотал Мриз. – Для этого мы здесь и собрались. Крез! – позвал дракон гномика. Тот подбежал, поклонился дракону. Некоторое время они о чем-то совещались, а затем гномик убежал к своим собратьям.
И вот все собравшиеся по какому-то неуловимому знаку расступились. Слева и справа от выступа скалы выделились две группы. Группа непонятных полупрозрачных существ взлетела в воздух и составила что-то вроде молота. Они немного отлетели, а затем, разогнавшись, ударились о выступ скалы и исчезли, появившись уже рядом с драконами и гномами. Теперь гномы с молоточками в руках выстроились в цепочку и побежали по кругу, ударяя каждый своим молоточком по выступу скалы в разных местах. Потом снова в воздух взлетели полупрозрачные существа и снова ударились о выступ скалы. А затем в воздух взлетели драконы. Они окружили выступ и все разом дыхнули на него огнем. Раздался грохот, площадка затряслась, и выступ исчез, а в облаке пыли появилась прекрасная незнакомка в бледном голубом одеянии. В руках у нее был мой жезл. Все, находящиеся на плато и в его округе, склонили головы. А затем незнакомка пристально посмотрела мне в глаза, улыбнулась, склонилась в невысоком поклоне, ударила жезлом о каменное плато и, завертевшись, разлетелась на капли во все стороны. Я зажмурился и куда-то провалился.


                УТРО

– Пуши-исти-ик, - позвала меня мама. Я резко открыл глаза и стал трясти головой, - Ты чего? – мама склонила голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Мам, а … - я приподнялся на руке, осмотрел все вокруг и бросился к маме в объятия, - Мам, я так рад, что мы вернулись.
– Вернулись? – мама немного меня отстранила, - Солнышко, откуда вернулись? – я не понял ее вопроса.
– Ну, мы же …, мам, ты что не помнишь? – я чуть не заплакал.
– Солнышко, - мама прижала меня к себе, - может тебе приснился сон? Мы вчера расстались, легли спать, а с утра я пришла тебя будить.
– Мам, - я стал вспоминать все, что мы пережили, но все стало так зыбко и неотчетливо, - ты правда ничего не помнишь? – мама помотала головой.
– Нет, милый, я сладко спала всю ночь в своей кровати и даже снов сегодня не видела.
– Значит, это был сон? … - сказал я грустно.
– Ты мне расскажешь? – мама улыбнулась.
– А ты хочешь? – мама кивнула головой, и я повеселел.
Я рассказал ей все, что помнил. Мама сказала, что обязательно напишет об этом рассказ. Потом обняла меня и поцеловала, а я подумал: «Как хорошо, что она рядом».