Последний вальс

   Итак, я уже больше не студент – курсант учебной роты, который обязан, отдавая долг Родине стать хорошим специалистом-ракетчиком!
   Закончились занятия по строевой подготовке и я стою перед войсковым клубом. Из окон клуба слышится музыка и волнующие солдатскую душу слова песни: «…Как тебе служится? С кем тебе дружится? Мой молчаливый солдат…».  Мне кажется, что я уже слышу голоса студентов-однокурсников.
   Бодрящий предновогодний московский мороз пощипывает уши, нос, «кусает» пальцы рук.
Я опускаю клапаны шапки-ушанки. Полчаса хожу вокруг клуба и решаюсь наконец зайти в библиотеку, из-за Марии. Боюсь её синих глаз, всё время вопрошающе смотрящих на жизнь, боюсь её певучего рязанского голоса. Как же это случилось? Что произошло? Почему я перестал доверять любимой девушке? Мысли сами собой возвращаются к тому дню, когда курсант Бородин, друг мой, впервые заговорил о Марии.
  - Я смотрю на тебя и жалею, уже целых три месяца ты вместе с Машей и ничего о ней не знаешь. – Послушай. Отстань, пожалуйста! – Нет, выслушай меня. Вот ты вечером сидишь в ленкомнате и зубришь эту долбаную радиотехнику, а Она?
    Я велел ему замолчать, но всё же слова Петьки Бородина заставили задуматься.
Действительно, Маша стала хуже учиться, с треском провалила зачет по анатомии
как-то рассеяно отвечает на мои вопросы.
    На следующий день, провожая Машу из библиотеки, я решил её обо всём расспросить, но молчал, хорошо понимая нелепость моего молчания и как истукан ша гал рядом. Слова курсанта Бородина стали оказывать на меня своё магическое действие. Маша заметила непривычное молчание и спросила: «Ты заболел?» - в её голосе чувствовалась забота и тревога, или мне это кажется? Нет, конечно нет! Прежняя Машенька, которую я знаю уже целых три месяца. Я улыбнулся, сказал,что в субботу мне дали увольнительную в Солнечногорск и пригласил её в кино.Она ответила, что заболела мама и не может поехать. Очевидно, на моей физиономии было написано явное огорчение и Маша поспешила добавить, что она позвонит в роту, может быть, всё же мама её отпустит.
   Я весь вечер, до отбоя простоял рядом с дневальным около тумбочки, но спрашивали иных курсантов, а меня нет.
   На следующий день я прибыл на занятия по радиотехнике с невыполненным заданием и получил жирную двойку. А вечером в войсковой библиотеке ко мне подошла Маша. – Что с тобой? – с тревогой спросила она, папа говорит, что ты стал хуже учиться. – Ничего, просто я весь вечер ждал твоего звонка. – Ты знаешь, у мамы поднялась температура, папа заступил на дежурство и я не могла никуда пойти.
   Её глаза смотрели открыто, доверчиво и ясно. Я ей поверил. – Ерунда, я подтянусь и всё будет, как в институте, только на отлично. И она, обложившись книгами, села за стол, а я вышел в коридор.
   Подошел Петька Бородин: - Ну, что голову повесил? Двойка – ерунда, ты находчивый, исправишь. Я вчера видел Марию в д. Хоругвино, в клубе вместе с сержантом РТЦ Тараном. С кем? Не понял я. – Да с сержантом Тараном из РТЦ полка…
Бородин ещё хотел что-то сказать, но его зачем-то позвал дневальный. После занятий я очень недолго был в библиотеке и не пошел провожать Машу, сославшись на головную боль.
   На следующий день, на доске объявлений висело красочное поздравление курсантов «С Новым годом!» и приглашение на танцы в полковой клуб.
   Вечером  в библиотеке я не заметил, как подошла Маша, но почувствовал её
присутствие. Я вздрогнул, когда Мария взяла меня за руку. – Придешь на вечер?
- Ага… - больше я ничего не смог ответить. Почему-то у меня всегда пропадают слова, когда она вот так неожиданно и просто берет меня за руку. То ли меня пора
жает её красивое лицо с удивительно синими славянскими глазами, то ли мягкий
певучий рязанский голос. Не знаю, но я вновь растерялся.
   Мы вместе пошли в клуб и я сразу же почувствовал на себе чей-то взгляд. Обер-
нувшись, я натолкнулся на пристально смотревшего на меня Петьку Бородина. Без- облачное настроение сразу же покинуло меня и я поспешил уйти, но в корридоре он меня догнал и сказал: - Они целовались!...
   И сам того не ожидая, я ударил Петьку. Он упал на пол. Некоторое время мы ис-
пугано смотрели друг на друга. Меня била нервная дрожь. Ещё бы, я впервые в
жизни ударил человека. Вот так, казалось взял и ударил… «Они целовались…» -
звучало в ушах. – Они целовались!!! Зажав уши я выбежал на улицу и вернулся в
казарму. После ужина, доложив командиру отделения, я пошел гулять по городку
вышел к домам, где жили офицеры полка - учебной роты.
   Пойду к ней, - решил я. Но в этот момент дверь подъезда открылась, и оттуда вы бежала Мария, а вслед за ней вышел крепкий спортивного сложения парень сред-него роста с сержантскими погонами. Он взял Машу под руку и они пошли о чем-то весело переговариваясь.
   Я спрятался за ствол ели. Когда они проходили мимо меня, я увидел их лица: весе- лые, искрящиеся от мороза и радости. Почему-то подумал, что я уже давно не видел Марию вот такую веселую, счастливую.
    «Ну вот и все» - в груди у меня что-то как бы надломилось. Хотелось кричать и
плакать и вернуться в Курск, в институт, но ничего этого не сделал, да и не мог
сделать.
    Ночью мне снились змеи, а Петька, тыча мне пальцем в лицо, кричал: «Они це-
ловались! Я же говорил тебе, что они целовались!» Потом я увидел идущую мне
навстречу пару – сержанта Тарана и дочь преподавателя радиотехники Машу. Они о чем-то говорят, затем поворачиваются друг к другу и долго-долго целуются. Я хотел было бежать к ним, но ноги стали ватными, не слушались и я не мог двинутся с места.
    В библиотеке я теперь старался избегать встреч с Машей, отводил глаза от ее
немного вопрошающего взора, а сердце сжималось от боли, когда я видел ее си-
ние глаза, слышал ее голос, неужели я потерял Марию?
   

    31 декабря я очень долго стоял на улице, а затем решительно вошел в клуб.
Вечер был в разгаре. Было очень много девчат из совхоза «Майдровский», девушки, которые жили с родителями на территории военного городка, собрались у окна за елкой. Я увидел ее сразу. Мария стояла в окружении подруг и они о чем-то бойко разговаривали: объявили вальс: «У нас во дворе листопад, рябины в калитку стучатся …» и вот я уже почти бегом, боясь опоздать, спешу к Марии.
Я решил ее пригласить. Девчата, стоящие рядом с ней, расступились и я ее пригла-сил. Мы подошли к елке. Все смотрели на нас. Кто-то крикнул: «студент, давай!» Я сбросил с себя оцепенение и мы закружились в ритме вальса. – Знаешь, Валера, я хотела бы поговорить с тобой. –Я тоже хотел бы, но не здесь, - и мы вышли на улицу. Смотри, наша звезда! И она указала рукой на падающий метеорит. Она была нашей… - Значит, ты все знаешь? – Да, знаю, я видел вас. – Мы познакомились недавно, но за это время я уже к нему привыкла, даже больше – я полюбила его! Я молчал. Что я мог ответить? – Валера, я знаю, что ты хороший и ты поймешь, сквозь слезы всхлипывающим голосом говорила Мария. – Я его люблю, он старше меня и его направляют на учебу в высшее военное училище. Он будет офицером! – Успокойся, все будет хорошо. Я вытер Марии слезы. Правда?  недоверчиво спросила она. – Конечно, мы останемся друзьями. – Вот и хорошо, пойдем танцевать, Мария впервые улыбнулась. – Нет, иди ты, а я пойду погуляю.
- Не сердись, Валерий, тихо и с мольбой сказала она. Мария вернулась в клуб. Я
немного постоял, вернулся в казарму, а затем, одевшись в бушлат, пошел на войсковой стадион. Было тихо и морозно. Медленно кружась, падал снег. Я поймал снежинку. Она, блеснув под лучом уличного фонаря, растаяла.
    В июле нам вручили свидетельства об окончании школы мл. радиотехников и
направили в войсковые части для прохождения службы, где нам помогли стать хорошими специалистами, допустили к боевому дежурству, что позволило нам стать участниками кубинских событий, а Бородин остался в учебной роте и продолжал службу в должности командира отделения.

Валерий Кокин
Для связи только E-mail: cokin.valer@yandex.ru