Сон

Сон этот был какой-то вещий! Не дай бог кому-нибудь во сне такое увидеть! Даже врагу не пожелаю. Будто покинула моя душа моё тело и поплыла к потолку моей собственной квартиры. Я ещё своим глазам не поверил, осмотрел себя с головы до ног, только увидел одно серебристое сияние, пятно, так сказать. А тело моё на диване лежит не в привычной для меня позе, то-есть, на боку, а на спине, и руки скрещены на груди.

Я ещё бы дольше своё тело разглядывал, но услышал разговор в зале. Дверь в мою спальню была открыта, я плавно туда и переплыл. Смотрю, подо мной капитан милиции беседует с женщиной в синем кителе в звании майора. Я почему точные звания-то отметил. Много лет погоны рисовал, так что ошибиться не мог И разговор был между ними для моего слуха довольно неприятный.
-И что этот мужчина от суда прятался тридцать шесть лет, не пойму! Ведь мы его не судить собирались, а отдать деньги хотели! -сказала женщина в синем кителе.

-Что же вы хотите? Все ведь говорят, что он психически больной был! - отвечает капитан милиции.
-А картины-то, кажется, неплохие. Вот же сколько висит на стенах!
-Так на него временами находило прозрение. Тогда и рисовал, - слышу я ответ капитана милиции.
-Простите, а стихи? - не унимается женщина в синеи кителе.
-А что стихи! Вот Гоголь - классик, а вторую половину "Мёртвых душ" сжёг! - при этом капитан милиции махнул рукой и улыбнулся тому, что удачно вспомнил программу средней школы, - а Ван Гог - художник не чета этому, а умер в психиатрической больнице!

-Всё-то вы, товарищ капитан, знаете, - вздохнула женщина в синем кителе, - только мне показывали мужчину два раза. Так у меня сложилось впечатление, что и высшего образования у того никак не могло быть. А стихи писать в минуты прозрения едва ли получится.

С потолка вижу, что женщина капитана милиции почти загнала в пятый угол своими рассуждениями. Но мне уже стало не интересно слушать их воркотню, потому что я увидел свет в коридоре. Ничего себе! - думаю, - закрылся на четыре замка, а в моей квартире - целый симпозиум!
Поплыл туда. В туалете два мужчины тоже вели свой разговор, только тихими голосами. Оба были в гражданской одежде. Лица их были какими-то незапоминающимися, говорили так, чтобы их в зале люди не слышали. Мне пришлось между ними протиснуться так, что один из них говорил мне в правое ухо, а другой - в левое.

-Да, Иван Иваныч, хлебнули мы с этим субчиком полпуда соли! Ведь тридцать шесть лет прятали от вызова в суд! - жаловался собеседнику человек в моё правое ухо.
-Да погоди, Семёныч, что-то он  выглядит не похожим на мертвеца! Надо бы "Скорую" вызвать, - услышало моё левое ухо.
-Да ведь врачи "Скорой" вчера ещё заключение дали! Покойник, как есть!

Моё правое ухо зачесалось, а в левом звон пошёл. Это же про меня!
-А не пахнет! - возразил Семёныч.
-Да плюнь ты на него! Лучше вспомни, сколько людей мы наградили званием "Ветеран труда"!
За безбилетный проезд в общественном транспорте каждый готов был оградить этого типа от нежелательных общений! - засмеялся Иван Иваныч.

-Да, народ в России не жадный. В Америке бы эта операция обошлась в миллионы долларов, - задумчиво заметил Семёныч.
-Да ты что, Семёныч! В Америке эту проблему решили бы в трёхдневный срок! - тихо хохотнул Иван Иваныч. - Ведь у них нет класса "ветеранов труда". И ордена за трудовую доблесть они своим блюстителям закона на грудь не вешают. У них ордена - доллары!

-Да, ладно, давай лучше решим вопрос о похоронах. Ну, машину я дам. Гроб наш столяр сколотит. Могилу выкопает двойник, что изображал покойника.
-Двойника нельзя! Вдруг на глаза Маргарите Никифоровне попадётся, придумывай тогда побасенку о похожих лицах.
-Тогда наймём на кладбище. За литр спирта могилку выкопают.

-А Фёдор Петрович отпустит литр-то сразу?
-А куда он денется! Комиссию запустим, флягу спирта откопают.
-Надо бы, по такому случаю, нескольким ребятам премию выделить.

-Да ты что, Иван Иваныч, издеваешься? Тут вопрос надо решить с родственниками! Захотят ещё помпезно хоронить, а нам это ни к чему! Ещё вздумают автопортрет впереди нести. Закопать в таком месте, где народ не ходит, и забыть, как наваждение!

-А если родственники будут против этого?
-Да кто против-то этого? Сын где-то за границей живёт, с дочерью он не общался. Никого и нет. А когда сын приедет, могила уже травой зарастёт. Ему и так достанется биться за наследство.
В моих ушах стало невыносимо звенеть. Ведь это всё обо мне, любимом!
Поплыл я обратно в спальню, да и нырнул обратно в своё тело. Слышу, телефон звонит.

С трудом заставил я подчинить моей душе моё тело, дотянулся до телефонной трубки.

-Алло! Алло! Ты, сосед, живой?
Я сначала открыл дверь в зал, посмотрел - никого.
-Не только - живой, но и не дождётесь! - в сердцах крикнул в телефонную трубку и хлопнул ею по телефонному аппарату.
Я не успел снова преклонить голову на подушку, как телефон зазвонил снова. Я почти в ярости схватил трубку и только хотел начать ругаться с соседкой, как услышал голос сына:

Папа, ты живой? Я вчера тебе звонил пять раз и сегодня семь!
-Спасибо, сынок, что ты меня не забываешь! Если будешь звонить в следующий раз, значит я сплю сном младенца!
Не мог же я сказать сыну, что и он не дождётся моей смерти. Ведь я написал завещание на его имя. А вдруг он тоже, как эти работники милиции, ждёт!

Ижевск, 2011 год