Я буду лгать

Я буду лгать, нагло и неприкрыто. Фактически ложь моя станет самой большой заслугой, и ни один, слышите, ни один лакей не сможет так выслужиться перед ликом господина, как я в решающий момент смогу сделать это глядя в бездонные очи смерти. Ты спросишь у меня, лежащего на тротуаре, схватившегося за левый нагрудной карман рубашки: «Сэр, с Вами всё в порядке?».
Да, со мной все в порядке. В порядке вещей, что тленны и не вечны. Я не боюсь её, наклонившуюся ко мне женщину в балахоне из народного эпоса, она не страшит меня. Внутри есть зудящий нерв, что вы будете испуганы этой выходкой. Выходкой наглой, настолько, насколько и моя ложь. Если будет рядом ребенок, веселый и жизнерадостный, я скажу ему, что всё это лишь игра и улыбнусь. Пусть мои глаза исторгнут гроздья хрустальных виноградин. Пусть. Будет то старушка, еле идущая параллельно моему лежащему телу, я буду улыбаться. Пусть я услышу тысячу бранных слов, о её негодовании в адрес пьяниц, пусть будет так, но она не должна видеть, как я уйду. Если котёнок подойдет к моим остывающим рукам, станет он тереться о них, и мурлыкать, я буду улыбаться и ему…
Отчего не прошу я помощи. Если в первый раз, у прохожего найдется лекарство, в следующий раз, не найдется этого прохожего…
Я буду лгать вам всем, лишь бы не стать заголовком желтых газет в киоске мимо которого прошел я и вся моя жизнь. Наглая ложь в наше время вполне схожа с правдой, она также преподносится с улыбкой. Не найдется никого, кто бы переспросил, или уточнил состояние, вас всех устроит короткое согласие. Если вы чувствуете холодный ветер дующий в спину, знайте, это я гоню вас в эти прелестные дома похожие друг на друга, лишь бы избавить от этого зрелища.
Почему именно улица, а не постель? Вторая выдаст всю правду, а первая и без меня наполнена фальшью и лицемерием. Солнце одето в клубы дыма из труб, неоновая реклама заменила звезды, фонарные столбы, как деревья. Вывески магазинов, их бесконечная череда…
«Лучшая одежда и обувь» наверное там одевались ангелы. Порой, когда ещё вопрос не стоял так остро, и тело моё не было обездвижено на этом тротуаре, я гулял по улице, но из-за рокота автомобилей не мог уловить даже ход мыслей, услышать собственный голос. Похоже на некую механическую цензуру, но сейчас даже она не властна над лжецом, ибо он молчит. И мысли его смолкли вслед за ним.
Всё что коснется моих рук, будет лишь пыль от недовольных цензоров, вот она покрывает лицо, но я уже не борюсь с ней. Я улыбаюсь Вам всем. Простите меня, за эту ложь, за то что не позволил кому то стать героем желтой прессы, не корите себя. Вы же получили ответ, и были им удовлетворены. Я не ушел, я просто любил лежа на тротуаре считать звёзды днём…