Один из нас

Чем старше становишься, тем чаще возвращаешься мыслями к прошлому. В родном Мурманске я

встречал немало замечательных людей. Один из них - капитан дальнего плавания Геннадий Андреевич Воробьев.




В середине шестидесятых на Северном бассейне появились специализированные плавучие базы польской постройки. Это были самые крупные корабли «Севрыбхолодфлота». Плавбазой "Григорий Лысенко" ( см. на снимке ) командовал молодой энергичный капитан-директор Геннадий Андреевич Воробьев.

Именно ему руководство флота поручило работать с большой группой промысловых судов тралового флота бесконтактным способом. Траулер «Магнитогорск», на котором я был капитаном, входил в эту группу. Работали мы в Баренцевом море.

Весь обработанный улов тресковых пород помещался в капроновые мешки-авоськи и передавался на борт базы через слип, без подхода к борту. Экономилось промысловое время, и, главное, вся рыбопродукция поставлялась в свежем виде.


Геннадий Андреевич весьма грамотно поставил дело по обработке промысловых кораблей и ни один капитан-промысловик не терял зря времени - плавбаза всегда была рядом.
Многочисленность группы требовала решения множества вопросов, и капитан-директор проводил ежедневные радиосовещания.

 Его выступления всегда отличались деловитостью, лаконичностью, смелостью и оперативностью.  Капитаны-промысловики после окончания рейса всегда искренне благодарили Воробьева за совместную работу - умелую и слаженную.
По предыдущим рейсам я знал о его весьма успешной работе по обработке судов кошелькового лова.

 Геннадий Андреевич ювелирно швартовал свой огромный корабль к сделавшим крупный замет сейнерам или СРТ, после чего рыбонасосом рыба из кошелька перекачивалась на борт плавбазы. Своим опытом  Воробьев щедро делился с коллегами, в том числе и на страницах местных газет.
В одном из рейсов подошло мое время сниматься с промысла и возвращаться в порт.

 Геннадий Андреевич вызвал меня по УКВ, попрощался, пожелал хорошего отдыха на берегу. Мы очень давно знали друг друга, поскольку были однокашниками по училищу.
Детство нашего поколения пришлось на военные годы и сопровождалось бомбежками, голодом, воем сирен.

 Возможность получить морскую специальность, да еще на полном государственном обеспечении, привлекала многих тогдашних ребят. Но среди моих однокурсников самым подготовленным к будущей профессии был Геннадий Воробьев. До училища он увлекался парусным спортом, греблей на шлюпках, знал флажной семафор, флаги МСС, такелажное дело.

С первых месяцев мы убедились в незаурядности этого шустрого, веселого и любознательного паренька. Поражала его способность успевать по всем дисциплинам и феноменальная память. Учился он удивительно легко и единственный среди нас получил диплом с отличием.


Но в широкий круг его интересов входили и спорт, и музыка, и литература. Геннадий был частым посетителем читального зала городской библиотеки, к чему позже привлек и меня. Несмотря на потрясающие успехи в училище, Гена всегда оставался простым, веселым, добродушным парнем, готовым поддержать любого.

 И эти качества сохранились в нем навсегда.
Наш выпуск был распределен по флотским организациям Мурманска. Мы начинали самостоятельную работу на судах морально устаревших. Геннадий был направлен на РТ «Оленегорск» - угольщик довоенной постройки.

 Я был у него на судне и видел почти полное отсутствие навигационной и поисковой аппаратуры, убогую тесноту судовых помещений. Но постепенно флот полностью изменился, пополнился современными мощными судами, которые пошли в длительные рейсы.
Мы, однокашники, многие годы сохраняли наше братство.

 Во время стоянок в порту редкие встречи всегда доставляли истинную радость. Воробьев же был лидером и стержнем, объединявшим нас. Благодаря его стараниям состоялась юбилейная встреча всех однокашников нашего выпуска, находящихся на берегу. Проходила она очень торжественно и трогательно.

 За два десятилетия мы поседели и погрузнели, но все имели дипломы капитана дальнего плавания и работали капитанами.
Когда-то, будучи за рубежом, один из старейших работников тралового флота обратился к тамошнему судовладельцу с просьбой устроить ему встречу с коллегой-капитаном, вернувшимся с моря.

 Судовладелец ответил твердым отказом: капитан отдыхает после рейса, и он не вправе его беспокоить. Во время стоянки в Рейкьявике я с интересом наблюдал отход рыболовного траулера - не нашего. К назначенному сроку отхода к причалу потянулась вереница легковых машин.

 Водитель каждой, выйдя, прощался с супругой и детьми и поднимался на борт. Ровно в назначенное время судно отошло от причала. Жены и дети моряков сели в машины и покинули порт. Мы завидовали исландским морякам...


Длительные рейсы - это каждодневная многомесячная борьба за план и заработок экипажа, жестокие шторма, туманы, сложная швартовка, нередко очень слабая промысловая обстановка. Все это приводит к нервному перенапряжению.

Но междурейсовая стоянка не приносила капитанам необходимого отдыха - из-за бесконечных отчетов, хождения по кабинетам управления, разрешения всевозможных неувязок и проблем. А затем следовал столь же изматывающий отход в очередной рейс.

После него капитан постепенно приходил в себя, только когда судно выходило из Кольского залива.
Мне не известно, как сейчас в Мурманске происходит отход корабля в море. Но очень хочу надеяться, что рыбаки получили, наконец то, что давно уже заслужили. В наше время капитанский век был недолог.


Первая скорбная потеря среди наших однокурсников произошла в конце семидесятых годов. Коварный инфаркт прихватил на ходовом мостике БМРТ Виктора Леонидовича Баринова. Он как раз производил маневр постановки судна на бакштов к танкеру. Спасти капитана не удалось, и в порт судно привел старпом.

Виктору Баринову было всего-то чуть больше сорока лет. После похорон Геннадий Воробьев оглядел всех нас и грустно произнес: «Ребята, кто следующий?»
Лучше бы он этого не говорил.

Следующим мы хоронили именно его. Меня просто потрясла его смерть, потому что в больнице - после операции - он показался мне, как всегда, бодрым и веселым, шутил, делился планами. Только позже я узнал, что он испытывал невыносимые боли и, вероятно, догадывался о том, что обречен.

Но в глазах друзей Геннадий не хотел выглядеть сломленным. Такое мужество достойно великого уважения. Воспоминания о Геннадии Воробьеве - дань благодарной памяти о необычайно одаренном человеке, нашем товарище, однокашнике, оставившем глубокий след в жизни каждого из нас.