Деревенские рассказы Г. А Харьковой

Деревенские рассказы Г. А. Харьковой
Михаил Васьков
НА НОВОМ МЕСТЕ

        Ранней весной, в самый отдаленный и считавшийся в районе одним из отстающих , колхоз « Вперед» назначили нового председателя. Это был агроном по профессии Огарев Иван Александрович. Он, его жена Ирина  Дмитриевна  и дочка Катя выехали на новое место жительства в начале марта.  Машина долго тряслась по плохим  проселочным дорогам, миновала леса с синими елями, то ныряла в ложбину, то , надрываясь, поднималась в гору.
     Сыпал сырой мартовский снег. В дали показалось большое село. Несколько его длинных улиц разбежались по склонам живописных оврагов по высокому берегу реки и убегали к лесу. « Вот здесь мы и будем жить теперь»,- сказал Иван Александрович жене и дочке, которые , казалось, покорно встретили это изменение в своей судьбе. Семья поселилась в небольшом деревянном домике. Из-за того,  что колхоз был отстающим, работы для  председателя было так много, что ни выходных, ни праздников в его жизни не стало, и появлялся он дома на короткие ночные часы , а утром чуть свет уезжал снова. Приближалась посевная, и  вся работа и жизнь походили чем-то на штурм.
      Ирина Даниловна и Катя обживались на новом месте. Катя заканчивала шестой класс, а ее мама учила других ребятишек в последней школьной четверти. Катюша облюбовала крутую горку и каталась с нее вечерами. Ирина Дмитриевна  наводила уют и приводила в порядок новое жилье. Через несколько дней Катя писала подруге : «Здесь чудесная природа и мама говорит, что никогда не видела столь прекрасного пейзажа из окна. Мы живем на высоком берегу  реки. Река сейчас подо льдом и снегом, а летом , говорят, красивая и широкая. Школа у нас маленькая , деревянная. Но папа говорит, что колхоз скоро будет строить новую школу. Папа все время на работе и дел у него непочатый край».
     А за окном каждый день происходили разительные перемены, то выпадал обильный густой снег, то моросил всю ночь дождь и смывал снег. В один из снегопадных дней Катя утром с трудом открыла входную дверь  и очутилась прямо в сугробе на крыльце. « В школу то мы опоздаем»,- забеспокоилась Ирина Даниловна. Но на выручку пришел соседский мальчик Вася с большой деревянной лопатой.  Он прогреб тропинку и помог соседям убрать снег с крыльца, а затем повел их по заснеженной улице.
      Мокрый снег сыпал и сыпал, и ничего не было видно в метре. Когда они втроем добрались до школы, то были похожи на трех снеговиков. К школьному крыльцу подходили такие же снеговики и все с шумом отряхивались дежурные с двумя вениками  обметали снег с пальтишек и шубок ребятишек.  На четвертом уроке в окна школы  заглянуло ослепительное солнце.
     Все подняли головы, посмотрели на голубое небо и заулыбались.
      И теперь каждый день на улице происходили разительные перемены и никогда раньше Катя еще  не наблюдала столь стремительный и прекрасный ход весны, как в этом селе. В первых числах апреля снег сошел с полей. В колхозе начался горячий период- готовились к посевной. Папа совсем не приходил днем домой, и мама беспокоилась о нем беспрестанно. И только ночью сквозь сон Катя слышала шум мотора, стук двери, а затем тихий разговор отца с матерью на кухне.
      Иногда сонная, босиком, Катя приходила  к родителям и обнимала их обоих- одной рукой- маму,  другой- папу. Теперь они очень редко бывали вместе. Катюша знала, как мама беспокоится и  переживает за папу. « Знаешь, Катя, - говорила Ирина Даниловна,- где – то верные женщины ждут своих капитанов, моряков, шоферов. А мы с тобой  будем ждать нашего папу- председателя». А весна расцветала и буйствовала во всю. Раскрепостилась ото льда и вышла из берегов река, зазеленели березы, , сбегавшие по склонам. Тихой майской ночью распустилась черемуха, и поплыл над селом терпкий, горьковатый и чудный ее аромат. Мама позвала Катю погулять, и они, пройдя километра полтора- два , обнаружили целый черемуховый лес.
     Душистые ветки огромных раскидистых деревьев спускались до земли, и в их белоснежных  соцветиях гудели пчелы. « Мамочка,- сказала Катя,- ведь здесь, кажется, была деревня. Смотри: старая изгородь , кусты смородины, скворешни на дереве.».  « Да, здесь жили  люди, - подтвердила Ирина Даниловна,- и теперь ее будут отстраивать, люди вернутся. Так сказал папа». Однажды сюда пришла вся семья.» Здесь живет один человек ,- сказал Иван Александрович, - памятник бы поставить ему за верность». « Федор Максимович! – крикнул Иван Александрович,». Последовал скрип двери домишка с покосившимся ветхим крыльцом и из дома вышел высокий худой старик. Голубые выгоревшие глаза его засветились радостью и приветом. Он протянул председателю руку и тот крепко пожал.   Сухую ладошку старика. Иван Александрович передал ему сумку с продуктами.» Бери, Максимыч, , - отоварил я твои талоны». Старик радовался им, благодарно прикладывал сухую  ладонь к сердцу.  Дома, в палисаднике они посадили мальвы. Когда-то в далеком детстве жила она в таком же деревянном домике и помнила мальвы под окном. Потом родители увезли ее в город, и , кажется, детство кончилось. Теперь Ирине Даниловне казалось, что она снова вернулась  в то далекое время- снова в сельскую местность и чувствовала, что вернулась навсегда.
      Вечерами на соседней улице пел и переливался баян. Играл ветеран-фронтовик Михаил Федорович Глухов. Чаще всего исполнял он чудесные песни своей фронтовой молодости. Мелодичные и душевные, полные глубокой человеческой грусти, они заставляли думать, переживать, вспоминать. Катя подпевала ему, сидя вечерами на крыльце.
     На нижней улице села вторил другой гармонист- частушки и переливы- там жил оптимист и весельчак – Лев Николаевич Васин.
      « Чудно,- говорила мама,- я и мои сверстники росли под такую музыку, песни- и, Катюша, мы росли добрыми детьми. Без добрых наших песен не вырастут хорошие душой люди, слушай, дочка». И Катюша слушала.  Шли дни. Расцветились луга полевыми цветами . Начался июнь, колхоз отсеялся. Отец как-то приехал пораньше домой, поужинал и уехал по делам.  «Утомился наш папка,- сказала Ирина Даниловна, посмотрев на его усталое лицо». А наутро объявила дочери: « Сегодня мы устроим праздник». « Ой,- обрадовалась Катя,- как , мамочка?». Мамины глаза молодо заблестели.  Она повязала голову косынкой, велела Кате нагреть воды, и они принялись за уборку.
        Вымыли пол, постелили половики, мама покрыла стол цветной льняной скатертью и послала Катю за букетом полевых цветов.. а потом они начали печь пирог.  Катя на крыльце поджидала отца.  Вскоре подъехала его машина, и он вышел из нее запыленный, без кепки. Умылся, вошел  в дом. « В честь чего у нас так хорошо и празднично?»- спросил Иван Александрович. « Мы ждали тебя»- сказала Ирина Даниловна, и , подойдя к нему, погладила его по седеющим волосам. А он прижимался к ее тонким пальцам. Катюша сидела и смотрела на них и впервые , совсем по- взрослому  подумала, что запомнит на всю свою жизнь и этот тихий летний вечер и добрые светлые лица своих родителей.
     На улице пела гармонь. Она  то заходилась глубокой грустью человеческой души, то рассыпалась всеми серебряными переливами. У Ивана Александровича иногда навертывались слезы на глазах.
Он   вспоминал и мать и отца и многое другое, уже пережитое в жизни.

                ЕЛОЧКА
 ( новогодний рассказ)

      Алеша Иванов, по прозвищу Колобок. Парень семнадцати лет  шел по заснеженной улице села. Был последний день декабря и казалось. что в воздухе висело и звенело ожиданием чего- то необычного и сказочного. Люди готовились к встрече Нового Года.
   Топились печи, и под многими крышами морозный воздух поджимали упругие столбы синеватого дыма. Пощипывало щеки и нос, искрился снег на сугробах.
    Свое прозвище Алеша получил в детстве, когда он был плотным, крепким , румяным и курносым. Сейчас Алеша вытянулся, возмужал, минувшей весной закончил школу. И стал не похож на того кругленького пацана, что был в своем недавнем детстве , но прозвище осталось, как обычно это бывает в селах и деревнях, где человека знают с детства, где каждый человек на глазах у всех всю свою жизнь.
    Алеша шел по улице, больше всего на свете желая встретить Катю Петрову. Она должна была в это время идти домой с фермы по тропинке, то вела от ферм к центральной улице. Вот на показалась на дороге и глаза Алеши увидели знакомый яркий полушалок Катюши. Она, видимо. Торопилась, обгоняя всех , и вскоре вошла в переулок.
    « Здравствуй. Катенька! С Новым Годом!" Она подняла на него свои  голубые глаза и были  они совсем нерадостные, и показалось Колобку, что девушка вот- вот готова заплакать. « Что с тобой?» « Маме хуже стало. В больницу поеду к ней- дрогнувшим голосом сказала Катя. Губы ее дрогнули и по щекам побежали слезы. она была одноклассница Колобка. Алеша знал, что мечтала Катя об учебе а педучилище. Но заболела мама, и Катя пошла на ферму, ухаживала за группой коров, закрепленных за мамой. Дома у Катеньки подрастают два братишки- близнецы и весь дом , все заботы по дому и о детях легли на ее плечи.
    Алеша стал работать после окончания школы на тракторе. Этой зимой, когда утром шел на работу, то на глубоком снегу уже были первые следы. Это Катя рано утром уходила на ферму. И сейчас он стоял у дороги, глядя, как удалялась от него ссутулившаяся фигура. Колобок вернулся домой. Он некоторое время сидел на лавке, глубоко задумавшись. мать спросила его о чем-то. Он не ответил. « Лешка, ты что, оглох!" « Да нет, мама.» « Куда собрался?» « Дело есть»- ответил он и вышел.
      Колобок направился в сельмаг, и хорошо, что успел, еще немного и магазин бы закрыли. « Чего тебе, Колобок?»-спросила , торопя его продавщица Лида. Алеша подошел к прилавку и посмотрел на полку, где лежали елочные игрушки и попросил показать их. Лида дала ему коробку и Колобок отложил несколько стеклянных шариков, десяток других разноцветных игрушек, несколько пакетиков «дождя», гирлянду разноцветных лампочек.
     Из магазина Алеша пошел опять домой, взял лыжи и снова вышел на улицу. Погода стала меняться. Откуда- то подул ветер и комочки снега понеслись вдоль дороги. Небо перестало сереть и уже смеркалось. Нужно было поторапливаться. Алешу окликнул Митя Егоров- друг Колобка: « Колобок, Колобок, я тебя съем! Куда же ты, на ночь глядя?»  « Дела, Митя, тороплюсь! « Ишь ты, деловой какой! В клуб не пойдешь?» - сказал Митя и проводил Алешу взглядом. За околицей Алеша встал на лыжи и быстро полетел через поле к синему лесу. Там, в начале оврага, где кончалось поле, Колобок помнил, что росли елочки. Елочки теснились, боролись за место и свет под солнцем. Алеша выбрал одну покрупнее, разгреб снег руками, и срубил невысокую пушистую , с терпким запахом хвои, елочку. А небо уже совсем потемнело, наступила новогодняя ночь.
     Алеша выбрался из оврага, и быстро покатился в село. Подходя к дому Кати, он увидел, как соседка уводила к себе двух Катиных братьев. На улице окна домов светились огнями и только этот домик стоял темным и невеселым. Алеша поставил елочку у ворот, сходил домой за лопатой и долго отгребал  и расчищал снег, делая тропинку к Катиному дому.
    Во дворе Катиного двора сделал из снега сугроб и поставил в него лесную пушистую красавицу. От вставленной елочки потянулись запахи хвои детства. Колобок надел на колючие веточки блеск и игрушки.потом вышел со двора и закрыл калитку.
    В селе встречали Новый Год. Слышались звуки гармони, кто-то пел, смеялся. И из окон школы лился яркий свет. Возвращаясь из больницы. Катя вспомнила прошлогоднюю встречу Нового Года в школе, елку в актовом зале, шумиху и веселье, вздохнула глубоко: « Как недавно это было и как давно. Как может меняться жизнь».  Катя подошла к дому. Сейчас она затопит печь, и одна встретит Новый Год. Она взглянула на часы. Было около одиннадцати. Катя заметила, что снег у дома убран, дорожки вычищены. Это ее, конечно. Удивило. Она подошла к двери, включила лампочку, чтобы найти в сумочке ключ от дома, и тогда напротив крыльца Катя увидела сверкающую огоньками елочку. Катя вздрогнула от неожиданности, подошла к елочке, прижала к ее колючим веточкам пальцы, потрогала сверкающие игрушки и еще не догадалась, откуда это чудо. Затем прочитала на снегу выведенные крупными буквами слова: « С Новым Годом, Катя!" а под ними подпись: « Колобок».
Декабрь 1993 г.

ИВАН ДА МАРЬЯ

      За окном ночь. Колючие снежинки скребутся в стекла, завывает мартовский ветер. Не спится бабушке Анне. Которую ночь одолевают думы, ноет сердце. Утром постучалась она к соседке Марьюшке  и высказала ей свою тревогу. « Поеду –ко я к Ивану, Маша. Посмотри за домишком». Марьюшка попробовала уговорить ее, но старушка обралась и пошла на станцию. Она шла по дороге, и сильный ветер развевал полы ее пальто, казалось, что вот- вот унесет ее в поле.
     Марьюшка долго смотрела ей вслед. Анна Федоровна приехала в город ночью. Нашла свободное местечко на вокзальном диване и прокоротала время до утра, до первого трамвая. Потом долго ехала по бесконечным улицам города, добираясь до места. С трудом поднялась на 5 этаж дома, где жил Иван, и нажала на кнопку звонка. Никто не открывал. Позвонила еще и еще. Было тихо. Старушка почувствовала сильную слабость и ,  подвинув от двери к ступеньке лестницы пестрый коврик, села на него, прислонившись к лестничной решетке.
   Дом еще спал. Анна Федоровна постеснялась побеспокоить соседей.» Вот, -думала она,- кругом народу полно, а я как в лесу дремучем, совсем одинешенька!" на миг забылась в дремоте и вздрогнула- соседи отпирали Двери. Вышла женщина. « Где Иван Михайлович?» -спросила старушка. « В больнице он». Иван лежал в больничной палате. Кровать стояла напротив окна, и он, просыпаясь, видел серое небо и ажурное переплетение голых веток какого- то дерева.
    На днях ему сделали операцию . Он помнил,  как увозили его а каталке, и белый потолок длинного коридора плыл над его головой. Потом был провал и ощущение пронзительной боли сквозь дурманящий наркозный сон. И конец операции, когда врач наклонилась над ним и попросила открыть глаза. Веки были как свинцовые. Он на миг приоткрыл глаза, увидал склонившееся чернобровое лицо докторши и опять впал в забытье.
     Ему все время вводили какие- то лекарства , и он спал, спал. Эта одуряющая дрема гасила его сознание, притупляла боль и тревогу. Иван понимал, что с ним что-то случилось. Однажды он почувствовал, что кто-то сидит рядом с ним. Иван открыл глаза и увидел мать. « Ты приехала , мама! Как ты узнала? Я ведь не писал». « Вот он , телеграф, Ваня». Мать показала на сердце. Иван освободил руки из- под простыни, и положил их ей на ладони. Они оба замолчали, рассматривая эти руки, -он не узнавал их. Мать поражалась их необычной худобе.
      Домой Анна Федоровна с сыном вернулись через месяц, в самом конце апреля. Уже сошел снег с полей, вдоль дороги пробивалась нежная трава и на ней островками желтели головки мать-мачехи .

      Иван смотрел на раскинувшийся перед его глазами пейзаж- цепочку домов деревенской улицы, лес за ней, широкое поле озимых и на его бледном лице появился легкий румянец. « Поживешь, Ваня, в деревне и поправишься»-сказала , глядя на него мать. Марьюшка увидела их и выбежала встречать. « Заждалась я вас. Здравствуйте!" У старушки на глазах навернулись слезы. А Иван одарил ее взором своих синих глаз, и Марьюшка, как завороженная. Смотрела на него.
     Он был очень худ,  с седыми волосами и , казалось, совсем другим. Только глаза его умные, чистые, глубокие остались прежними. Через полчаса Марьюшка ушла на работу в соседнее село, где в участковой больнице служила медсестрой. Взволнованная встречей, она шла по дороге, вспоминая детство и юность. По этой дороге бегала когда-то гурьба ребятишек. Иван был самым старшим.
   Марьюшка не помнила тот день и час, когда детское преклонение перед этим добрым и честным синеглазым пареньком переросло у нее в душе в первую девчоночью любовь. может быть со временем Иван открыл бы в Марьюшке что-то свое неповторимое, да появилась в их деревне Раиса,  внучка Ивановны, что жила на самом конце улицы. Ее родители  из города привезли. Яркой бабочкой замелькала она среди деревенских простых девчонок. В пышных волосах топорщился большой бант и платья –то были особенные- все с оборочками.
     Марьюшка сразу заметила, как изменился Иван. И еще вспомнила она день- зимний, морозный. Иван уже учился в институте, о они с Раиской заканчивали десятилетку. Отпустили их на каникулы, и они пошли на лыжах домой, хотя уже смеркалось, и зимнее солнце готово было вот- вот скатиться за линию горизонта. Чтобы сократить путь, пошли прямиком через поле. Скатываясь с пригорка,  Марьюшка сломала лыжу. «Иди одна, Раиса, скажи отцу, чтобы встречать пошел.
      Подружка уехала. Марьюшка шла по лыжне за ней,  проваливаясь в снег. Стемнело. Загорелись звезды на небе. Мороз крепчал. А Раиса тем временем добежала до дома, зашла в натопленную избу, и разомлела от тепла. Она никак не могла оторваться от стула и найти в себе силы встать, выйти на улицу в клящий мороз и пойти на другой конец деревни.
     Неизвестно, чем бы это кончилось, но отец Марюшки сам пришел к Ивановым. « Где Маша, Раиса?» - спросил он. Раиса рассказала. Отец плюнул от досады и пошел встречать дочь. В школе Раиса вела себя как ни в чем не бывало. Глядя на ее затылок с огромным бантом, Марьюшка думала, что у каждого человека есть дно, да только не всегда показывается оно. Случай нужен. Вот и Раиска выказалась.и никто, кроме ее не знает, что она за человек…
    И еще Марьюшка вспомнила одну черемуховую ветку. Вся их деревушка была в белой кипени пахучих цветов. Деревья разнарядились, как невесты в свадебный день. Иван приехал жениться на Раиске. Принаряженный, шел он по тропинке на другой конец деревни. Марьюшка встрепанным воробушком вылетела ему навстречу. « Ваня, -крикнула она, - не женись на Раиске, предаст тебя она». Иван посмотрел в ее побледневшее лицо, промолчал и обошел ее. Марьюшка упала в траву и горько заплакала. А жизнь шла. Приезжал в летние отпуска Иван со своей роскошной женой. Косили сено, загорали, купались в реке. Случалось, Иван натыкался на глаза Марьюшки, задумывался на миг, да и забывал об этом.
     Он даже не спросил у матери, куда исчезла соседская девушка, когда перестал встречать ее, приезжая домой. Марьюшка уехала в Казахстан. Казалось ей, что в новых краях за сотни верст от дома, забудет она свою душевную муку. Когда поезд помчал ее по бескрайним степным просторам, подумала она, что все осталось там далеко. Глупая, только потом она поняла, что от любви не скроешься, и что уж она прилипла к человеку , так и проходит с этим чувством всю свою жизнь.
     В целинном совхозе устроилась заведовать фельдшерским пунктом и сразу же окунулась в работу. Приветливые казахи полюбили ее, ласково звали «кызымкой». Народ в совхозе жил разный- и по национальности  и приехали из разных мест. Сватали многие молодую медичку. Марьюшка предложения отклоняла. Однажды зачастил на медпункт рослый красавец. « Если уж вы, Марья Павловна. И этого «орла» отвергните, то не знай, уж кого Вам и надо».
   «Орел зачастил в их поселок и осенью Мария, поддавшись советам и устав от одиночества, ( за тридцать уже перевалило) согласилась пойти за него. Только недолго прожила она в замужестве. Дождавшись вечером «орла» , что пришел «под хмельком», сказала ему: «Все». « Ну и крута ты, Марья» вздохнул он но утром побросал в чемодан свои вещи, попросил Марьюшку проводить ее до дороги.
    Марьюшка шла с ним по очень длинной совхозной дороге и чувствовала. Как сверлят ее спину любопытные взгляды селян, слышала шум открывающихся створок окон; люди выглядывали и  смотрели им вслед.  «Орел» посмотрел на нее безмолвным взглядом ипошел к автобусной остановке, поднимая дорожную пыль сапогами.
    Зимой у Марьюшки родился сынишка, и решила она вернуться в родительский дом. Но не долго радовались отец с матерью запоздалому внуку. Умерли один за другим и осталась Марьюшка вдвоем сном в осиротевшем родительском доме. Соседка Анна Федоровна тоже жила в одиночестве. Иван с женой стали совсем редко навещать ее. Совсем отвадила Раиса сына от матери.
         Марьюшка заботилась о старушке, как могла, а та помогала смотреть за мальчиком. И вот теперь приехал больной Иван. У Марьюшки все всколыхнулось в сердце. Теперь  приходила она в соседский дом ставить уколы Ивану.
      Она видела, как в глазах Анны Федоровны зажигались искорки надежды и как светился взгляд Ивана при виде ее. Иногда Иван по просьбе сына Марьюшки приходил к ней в дом и играл с мальчиком в шахматы. Андрюшка быстро привязался к Ивану, льнул к нему. «Хороший у тебя сын, Маша», сказал он как-то. И Марьюшка, чувствуя такое же волнение, какое бывает у человека, собирающегося прыгнуть в реку, сказала Ивану чуть слышно: « Жаль, что не от тебя, Ваня!" Иван посмотрел на нее внимательно и долго, и Марьюшка чувствовала, какгорят ее щеки и колотится сердце. « Прости, Маша»,- тихо сказал Иван и вышел из комнаты, выйдя на улицу, он обошел изгородь сада и пошел к оврагу,  где спустился и стал подниматься по тропам на его крутой склон, туда, где одиноко росла старая развесистая береза.
     С этого высокого места далеко было видно все вокруг, вольно шумел ветер. Иван с детства любил это место и сейчас пришел к этой березе , как к старому другу. « Здравствуй, старушка!", - обратился он к ней, как к человеку, погладил шершавый ствол,  и сел, прислонившись к нему спиной. Закрыл глаза, почувствовал легкое головокружение, и задумался.
    Ах, если бы можно было исправить что-то в этой жизни. Но жизнь не школьное сочинение, пишется без черновиков. Ошибки не исправимы. Упущенного не воротишь. Уже два года, как уехала от него жена. Жила в соседнем городе, другого предпочла ему. Сын в Армии служил. Он расхворался, вся жизнь перевернулась. Вроде как не было в его жизни любви и счастья…Стало  быть, не настоящее все было , а мимо настоящего он, Иван, прошел, не распознав его.
      Иван каждый день стал приходить к старой березе. Отсюда  хорошо были видны и желтеющие поля , и дорога вдали, по которой проносились машины, и полосы леса, и строения соседнего села, куда ходила на работу Мария. Она, придя с работы, и управившись с делами, поднималась на пригорок к Ивану и садилась рядом с ним. Он встречал ее благодарным взглядом и она знала, что он ее ждет. Они часто сидели молча. Марьюшка вглядывалась в лицо Ивана, в каждую его черточку.
       Ей очень хотелось погладить его поседевшие волосы, прикоснуться к ним хотя бы кончиками пальцев. Но она сдерживала свой порыв и только смотрела, смотрела. На улице уже стоял август. Однажды она заметила в кроне березы желтую прядь. « Вот и береза седеть начинает, а ведь только начало августа». Марьюшка взяла в руки свисавшуюся веточку, погладила листочки. У основания ветки сформировались округлые коричневые почки.
    Марьюшка вдруг подумала, что когда на вето чке из этих почек наследующий год появятся листья, Ивана уже не будет на свете. Ночью Марьюшка не могла никак уснуть лежала, открыв глаза,  и вдруг застонала, заплакала от тоски и горя.

     Андрейка проснулся и, встревоженный , подошел к постели матери , прижался к ней, уткнулся в плечо, обнял своими горячими руками. « Мамочка, ты плачешь? Я знаю, почему ты плачешь. Ты любишь дядю Ваню». На следующий день  Марьюшка задержалась на работе и пришла на час позже. На дороге ее встретила Анна Федоровна. Марья посмотрела в совсем состарившееся лицо старушки и спросила: « Как Иван?» « Он там. Марьюшка, под березой своей. Иди к нему. Он ждет тебя…»




СРАВНЕНИЕ

Да, теперь времячко такое: таким , как ты, «зеленая улица» и даже(невероятно)- почет. Вы- «герой дня». «Герои» страны, вернее того, что осталось от страны. Интересное сейчас время. На днях была в недалеко лежащем от нас городке районного значения. В ожидании поезда томилась часа три на вокзале. Говорят, что хуже нет, чем ждать да догонять. И несколько часов « ничего неделания» настоящее испытание.
    Сидя на скамейке, глядя по сторонам- время так медленно плывет.  Скучно без занятия. Хожу я по перрону, смотрю на людей, разморенным горячим солнышком, на поезда. На перроне киоски. Газетный, где на первом месте бульварная газетка и прочая белиберда, на которых изображение голых ног у особ женского пола. Взирайте на этих дам и забудьте о политике!. Не вдумывайтесь, что происходит в жизни!. За вас подумают, а вашей судьбой уже распорядились.
   Еще один киоск( раньше в нем продавали булки да пирожки) занят. Окошечко в виде щели  расположено низко, и я наклоняюсь, чтобы рассмотреть, что там. На дощатом столе сладкая плитка, стопки сигарет,  одеколон, губная помада- все по большой цене.
  Сидит в этом киоске молодой парень южного происхождения. Сидит, не шевелясь на стуле, глаза без выражения и на лице разлита сонная апатия, сложа руки на коленях. Хоть бы газету почитал- все бы занятие было- подумала я. Но парень сидит неподвижно в одной позе, подняв глаза в одну точку. Покупателей мало. Сзади его стена оклеена карточками на хорошей глянцевой бумаге- какие- то страшилища с клыками и бородавками, у одного урода раскроенная черепная коробка  и в ней вместо мозгов- скрюченные голые женские тела. Что же видит этот тип?.      Сзади кошмарное художество, спереди в щели – тела и ноги прохожих, лица которых слишком высоко, и не попадают они в поле зрения этому бизнесмену. Да и дела нет ему до людей. Была бы выручка. Я прохожу мимо киоска еще раз через час- парень сидит так же. Господи!. Как ему не надоест- думаю я. Как можно так жить Это же с тоски можно рехнуться!К киоску подходит покупатель и я вижу, как берет этот торгаш деньги и разглядывает купюры, ложит их вниз за столик. Лицо его только в этот момент оживляется. Вот и вся радость! И представляю, как приходит он вечером к себе домой и совсем не усталый физически ужинает, подогревая аппетит стаканом вина. Считает, конечно, купюры , радуется, если выручка большая. Конечно, живет он получше  трудяг- все дорогое и шикарное, импортное.
  В погоне за материальными благами пройдет вся его жизнь- в потреблении и томлении. Только нет ни в лице, ни в глазах его радости. Да и чему радоваться? Дармовое, легко и не своим трудом нажитое. Ни потребности думать, не испытывать радости труда.
     Фи! Скажут иные, прочитав это. Эти рассказы стары, консервативны по нынешнему времени.
Только ведь человеку свойственны заблуждения , и кажется нам, что время остановилось и жизнь бесконечна. Только вот придет тот час, когда в конце пути человек спросит сам себя: « Для чего я жил»? И уйдет , оставив все эти тряпки и дорогостоящие вещи. Кучу вещей- которыми гордился, выделялся. Подошел поезд, и когда он отошел, я еще раз посмотрела на лицо в щели.
  Сколько вас таких теперь сидит   и караулит то, что сделано другими руками людьми совсем другого сорта. И вспомнился мне один из этих людей, очень счастливый человек, которого знала я в далекие пятидесятые годы. Это был отец моих друзей- детей- двоих ребятишек- Лельки и Кольки. Лелька была мне ровесница(нам было по 12 лет) , а Колька совсем малыш. У меня отца не было, и я всегда с завистью смотрела  на статного , сильного Лелькиного и Колькиного отца.
  « Коля! Леля!"»-кричала мать ребятам-« Бегите, отнесите отцу обед»! Лелька брала в руки узелок с едой  и мы втроем мчались в поле, где пахал землю отец. Босые ноги колола стерня. Мы бежали наперегонки, упругий горячий ветер обдувал ноги и руки. Стоял жаркий август и благодатная нега охватывала всю землю. Земля дала  урожай, на земле был мир. Мы добежали до поля, гребнями лежала распаханная земля. Махали руками. Трактор остановился. Отец шел к нам навстречу- чумазый, загорелый. Леля расстилала клеенку на сухой траве, расставляла посуду с едой. Коля поливал отцу воду из кружки на руки, потом отец садился обедать. Я удивлялась, с каким аппетитом ест этот человек. « Спасибо, ребята, накормили, спасибо матери.» И улыбался  нам. Потом уходил к трактору.     Садил в кабину Колю и возил его целый круг. «Вот вспашу поле, посеем озимь, и на следующий год у нас будет снова хлеб- хорошо!"».  И  улыбается. И я вижу, какое счастье  светиться в его глазах, таких же чистых и голубых, как августовское небо над этим полем.
  Много лет прошло с той поры, и я вот помню все и свое послевоенное детство и то поле, и летнюю благодать, и Лелькиного  счастливого отца , защитника Родины. И теперь, в наше смутное время, когда все перечеркнуто и в умах, и в мире, часто вспоминала я глубокое впечатление моего детства и  думала о ценности жизни. И мое сознание как бы выныривает из темной ночи на светлую красоту мира.


ШУРОЧКА

  Звали ее Петровна. Эту по-девичьи тоненькую  подвижную женщину хотелось называть просто Шурочкой. Работала Петровна у нас на МТФ  ветеринарным фельдшером. Жила в наших краях более 10 лет, приехав сюда после техникума. Угадывалась в ней тихая доброта, беспредельная приветливость к людям. На ферме  она знала достоинства всех « Ромашек»  и « Звездочек. Ловко и заботливо облегчала страдания заболевших животных.
       Всякое было на ферме за десять лет.  Были года, когда кормов не хватало, голодали животные, бывали массовые болезни телят. Жизнь на ферме всегда полна тревог и неожиданностей. Слабые работники уходили, менялись бригадиры, учетчики, а Александра Петровна всегда была здесь. Случалось на собрании выслушивать  критику директора совхоза, который ругался и грозил страшными  наказаниями. Шура переживала эти моменты с трудом  и верностью своей МТФ вместе с другими выправляла дела на ферме.
     Доярки, народ умный и крикливый беспрекословно выполняли ее приказы и просьбы, внимали ее советам. «Наша Петровна»- говорили они   и по тону сказанного чувствовалось, что они в ней души не чаяли. На работе Петровна уставала так, что выглядела старше своих лет и одежда не скрадывала ее привлекательность.
     Однажды с Петровной в солнечный погожий день сидели они у стнеки коровника  на маленьких скамеечках. Дойка только что кончилась, доярки утомились.  Было тихо, только в коровнике шумно дышали и жевали жвачку коровы, да скотник стучал скребком о бетонный пол прохода.
    Осеннее солнце грело ласково , не было ветра. Было тепло и спокойно. Приятно было освободить голову  от теплого платка и дышать свежим воздухом. Шура развернула свою потрепанную шаленку и положила ее на плечи. Серые глаза ее погулубели,  смотрели вдаль на чистое небо.  Я смотрела на ее лицо , оказывается под платком у нее прятались чудесные косы, собранные на затылке.
     Лицо ее просветвлело  и легкий румянец разлился по ее щекам. « О, да ты славная»- подумала я. Да, привлекательность Шуры была такая, которая открывается не сразу, нужно приглядеться к этому лицу,  богатому сменой красок и выражений.  Такое лицо озарится таким внутренним светом, что трудно бывает глаза отвести от него.
Поздними вечерами после доек на ферму приходил встречать Петровну ее муж- Алексей. Иногда с ним прибегали их дочки-Лена иТоня – обе быстроногие, белоголовые и озорные.  Алексей работал шофером. Высокий, стройный, рыжеватый. На простом открытом лице было много веснушек. Они покрывали руки его, большие и сильные. Хорошо было смотреть на них всех, когда они вместе уходили к дому.
    Девочки бежали вприпрыжку впереди. Шура и Алеша шли рядом. Он высокий, а она ему лишь по плечу. Вглядываясь в серые Шурины глаза, в которых было много покоя, я знала, что она была счастливой женщиной у нее был муж!  Казалось, что ее семейное счастье всегда было ровным и глубоким.
      Я всегда любовалась этой молодой семьей, а какое на самом деле было трудное их счастье, узнала много позднее от самой Петровны. В деревенской среде знакомые люди рассказывают друг о друге почти все. Удивительно, но я ничего ни от кого не слышала о судьбе   Петровны . раньше настолько покорила людей чистота и человечность всемье Шуры, что никто не решался что-то говорить о них.
     Как-то в один из февральских дней послали нас с Шурой в другое отделение. Оттуда должны были передать на нашу МТФ группу дойных коров. Утром на наряде нас долго напутствовал управляющий. Он предупреждал, чтобы мы были начеку, так как завфермой того отделения Григорий Мотылев страшный плут и хитрюга и что он, если мы «разинем рот» подсунет нам сплошной коровий брак.
     И , что если бы он, управляющий, так не «запурхался» в делах и заботах, он поехал бы сам, так как там нужен острый глаз и крепкий характер, не такой, как мой и Шуры.
   Дорога до соседнего отделения была довольно длинной- 16 километров и добраться  надо было на лошади. На конюшне старый конюх стал объяснять нам, что выездных лошадей уже не осталось, и вывел  для нас и стал запрягать неказистую приземистую лохматую кобылку с лирической кличкой «Незабудка» .
     Когда все было готово, конюх вручил мне длинную хворостину «для скорости»  и мы двинулись в путь, подгоняя невозмутимую флегматичную «Незабудку». Вскоре мы поняли, что добраться поскорее до места назначения- напрасное желание. День был непогожий. Только мы выехали за село, пошел снег, потом из-за лохматых туч выглянуло неяркое зимнее солнышко, снег перестал падать, и пушистые снежинки , только что легшие на поле, засверкали искорками и загорелись.
     Вдали темнела полоска леса, у дороги часто встречались голенькие белоствольные березы и пушистые ели с шапками снега на темно-зеленых лапах. Ехать было хорошо, и нас больше огорчала скорость нашей «Незабудки».у Шуры на платке, волосах был снег. Серые глаза синели и казались очень большими и глубокими. И снова. Как в тот осенний день, я отметила необычную привлекательность ее неброского лица.
     «Хорошо как»- сказала Шура и тихая радость отразилась в ее серых глазах.  « Ты счастлива очень?» - спросила я ее. Почему я задала такой вопрос? Мне уже недавно исполнилось 45 лет  и в жизни своей я не была согрета большой любовью. Так уж все складывалось.

    Постепенно я перестала ждать чего- то необыкновенного и стала к вопросам любви скептически,  думала, что настоящие чувства больше бывают в кино и книгах. А в жизни все обыденно,буднично, серо. « Да, Алексей у меня золото»- понимая меня ответила Шура.  Ехать нам было еще долго и Шура успела рассказать историю своей жизни.
     Прислушиваясь к ее певучему тихому голосу, я живо представила, как все это было. Прошло более десяти лет с тех пор. места, где расположены земли нашего совхоза. Были более глухими. Не было широкой дороги за селом, по которой теперь в любую погоду идут вереницы машин. Да и село было меньше. Шура приехала сюда ранней весной. Старик- возница, которого послали на станцию встречать молодого специалиста на лошадке, подивился юности и хрупкости скотского доктора. Действительно, в облике Шуры не было ничего солидного. На круглом, почти детском лице серые, широко распахнутые глаза; тяжелая коса спускалась на плечи. «Присылают тут всяких институтских, возись с ними, какой прок от тебя ждать?» -вслух выразил свои мысли руководитель отделения, увидя ее.
    « Было очень тяжело, - говорила Шура,- возвращаться домой? Ни за что. Дома мать не работает, отец да семеро малых ребятишек  на его шее. На нее надежда, ждут помощи, надеются».дела на ферме целиком поглощали время. Бывало сутками нельзя было уходить с работы, не прежнее было время, но молодость брала свое.
    Вечерами Шура с хозяйской дочкой Катей уходили в клуб на гулянье. В стареньком здании было тесно, но весело. Пела на разные лады гармонь, кружились в простых танцах пары в один из таких вечеров Шура впервые увидела Алексея. Стройный моряк, он тогда служил на флоте, Алексей отбывал солдатский отпуск. Он сразу приметил новенькую девушку в синем платье в горошек, что кружилась в танце с Катей, его бывшей одноклассницей. Он увидел румянец на  круглом личике девочки,  затем живой взгляд серых глаз. Моряк тотчас собрал информацию о незнакомке и приглядывался к ней. Все больше и больше, жалея, что короткий отпуск заканчивается, и завтра утром он должен уезжать.
      Когда Катя с Шурой пошли домой, Алексей  догнал их. Догадливая Катя юркнула во двор, а Шуру Алексей придержал за руку. Голубоватый лунный свет осветил ее простое милое личико. Моряк не находил слов, чувствуя, что его сердце наполняется новым горячим теплом и нежностью. У нее была толстая коса. Алексей, преодолев робость, протянул дрожащую ладонь и чувствуя, как Шура вздрогнула, погладил . Шура смутилась и проскользнула в полуоткрытые ворота, оставив за ними крепко загрустившего моряка.
     Потом Шура получила от него несколько писем, но так и не ответила на них, потому что судьба ее резко изменилась. Неожиданно для всех и для нее самой Шура вышла замуж . мужем ее стал приезжий строитель, человек с виду энергичный, подвижный, со смоленными усами.
      Он обладал даром красноречия, у него, как выражаются, «был хорошо подвешен язык». Своими байками он был способен вскружить голову любой девушки. Шуре казалось, что она была счастлива. Беда пришла неожиданно. Ранней весной., после только что прошедшего ледохода, когда еще в мутно-желтых водах реки плыли льдины. Шура перебиралась на другой берег по делам работы на легкой лодке. Переправлял ее специально приставленный для этого дела довольно пожилой механизатор, в тот день крепко подвыпивший по какому- то случаю.
      На средине реки он не смог уберечь лодку от плывущей громадной льдины с изрезанными краями , и она  перевернулась. Шура и механизатор оказались в ледяной воде. Опрокинувшаяся лодка пребольно стукнула  Шуру в спину. Окостеневшие, они выплыли наберег. С механизатором ничего не случилось, а Шуру на другой день в тяжелом состоянии увезли в больницу.
      Очнувшись через несколько дней после тяжелой горячки, Шура почувствовала  резкую боль в спине, там растекался и багровел страшный кровоподтек, и что самое страшное, почувствовала, что ноги ее не слушаются . с бьющимся сердцем и с предчувствием большой беды попробовала встать с постели и тут же  упала- ноги ее не держали.
     Теперь каждое утро во время обхода она с надеждой и мольбой   заглядывала в глаза врача и спрашивала: « Доктор, я поправлюсь?» Врачи отвечали утвердительно, только в голосе   их Шура не чувствовала уверенности.  Иной раз она видела, как врач отводил глаза, избегаяее взгляда и  сердце Шуры  сжималось от страха и отчаяния.
      Ее часто навещали, только не было мужа. Шуре сообщили, что он срочно рассчитался и уехал. Это был еще один удар, но Шура мало судила мужа, потому что ей думалось, что кому нужна  она, больная и искалеченная. Научившись с трудом передвигаться на костылях , Шура выписалась из больницы, став инвалидом. На квартиру в ее маленькую комнату часто приходили товарищи по работе, подруги. Приносили вести и новости из того светлого лучезарного мира, в котором жила Шура до болезни. В окна комнатки долетали такие знакомые и дорогие ее сердцу звуки- голоса доярок на ферме, протяжное мычание коров.
     Шура написала невеселое письмо отцу, в котором просила приехать и забрать ее домой отец должен был приехать со дня на день. Мысль о расставании с селом , людьми, работой  была для нее очень тяжелой. Скоро поезд умчит  ее из этих мест и вся недавняя такая интересная и трудная  жизнь, в которой она, Шура, была нужна на протзводстве, людям , будет позади.
    Прошлое, красивое и так горько и досадно оборвавшееся, будет вспоминать, как грустный и красивый сон. тоска и отчаяние все больше охватывали Шуру. Она стала плохо спать по ночам.

     После долгих и тяжелых дум она впадала то в тяжелую дремоту, то в короткий сон, словно кто- то внезапно обрывал ее сон- это будила ее беда. Шура долго, до  головной боли, вглядывалась во все светлевший квадрат окна, раздумывая как решить трудные задачи, которые вдруг поставила перед ней так круто изменившаяся жизнь. Болезни, потеря любимой работы, прибавилось еще одно. Шура почувствовала, что к ней будет ребенок.
     Наступило воскресенье. Вечером Шура слышала, как дочь хозяйки   Шуры собиралась в клуб.  На улице пела гармонь, веселились и хохотали парни и девушки, здоровые и молодые. Там бл удивительный мир, в котором совсем недавно жила она. После ухода Кати Шура с каким –то отчаянием решила завтра же послать отцу телеграмму приехать за ней поскорее, чтобы скорее уехать отсюда, не слышать всего того, что напоминало ей недавнее прошлое  и принялась складывать в чемодан свои вещички. Собрав вещи. Она села на кровать и погрузилась в невеселые думы. Вдруг громкие голоса во дворе дома донеслись до нее. Один голос был Катин, другой- молодого мужчины,, приятный и очень знакомый. Шура сразу узнала его- это говорил тот моряк, который в прошлое лето как-то проводил ее после  танцев.
        Пришедшие вошли в дом и постучались к ней в комнатку. «Войдите!"- пригласила она слабым срывающимся голосом. Расторопная Катя сразу же усадила Алексея на стул возле кровати Шуры  и пощебетав несколько минут , незаметно выскользнула за дверь. Шура смотрела на Алешу, чувствовалось, что она очень рада его видеть. Он еще более возмужал, был более коротко подстрижен, а также к нему очень шла морская форма.
     Алексей сидел, не зная , куда деть свои большие сильные руки. Иногда скользил рукою по карманам, бессознательно отыскивая папиросы и спички, но тут же убирал руку. Оба молчали. Алексей вглядывался  в изменившееся лицо Шуры. Она похудела, серые глаза стали громадными, и под ними залегли темные синие тени.
      Тяжелая коса была скручена в узел на затылке. Шура с этой взрослой прической выглядела старше и строже.  « Демобилизовался я, Шура,»- сказал, наконец, Алексей. Шура посмотрела на него внимательным долгим взглядом, ничего не отвечая.
Вглядываясь в простое открытое лицо Алексея, она вдруг поняла, что этот сидящий рядом, смущенный и сильный  парень такое же прекрасное и недосягаемое теперь, потерянное, как и многое другое, на всю жизнь.» Я уезжаю отсюда на днях, - сказала Шура,- я не могу здесь остаться». Алексей взглянул в ее глаза и увидал грусть и тревогу. Сильные руки его опять стали искать в карманах папиросы и опять остановились. Алексей о чем-то напряженно думал. По смене выражений Шура увидела, что Алексей принимает какое-то важное решение и что он вот-вот что-то скажет ей неожиданное. « Выходи за меня , Петровна».
     « Ты хочешь также посмеяться надо мной, как тот?»-дрожащим голосом спросила его Шура.
     Моряк прямо и твердо смотрел ей в глаза. « Нет.- ответил он,- будь готов. Завтра я приеду за тобой.» он быстро поднялся со стула и вышел за дверь. « Алексей!"- сдавленным голосом крикнула Шура.  Она хотела вернуть его,  объяснить ему  многое, и самое главное, сказать ему, что она уже не одна. После этого признания вряд ли он приедет, как обещал, к ней, брошенной, несчастной. Но она должна сказать ему это.
     На следующее утро Шура была, как во сне, вздрагивая от каждого  стука и шума на улице. Она ждала Алексея и страшилась его прихода. Все происшедшее вчера казалось ей не реальным. Ночью образ  Алексея  не покидал ее, вспоминала его глаза, голос, сильные плечи руки. Шура поняла, что полюбила его. Это нахлынувшее чувство было столь непохожим на то чувство к другому, покинувшему ее в беде. Шура удивилась глубокой  грусти и нежности, родившихся в ее сердце, созревала     обреченность своей только что родившейся любви.
     Она смотрела на стрелки часов- вот прошло утро, настал обед. « Нет, нет. Все,- подумала Шура,- все так, как надо, иначе быть не может.» Но  вот  неожиданно под самыми окнами подъехал мотоцикл с коляской и Шура чувствовала, как сжимается, холодеет, и падает сердце, узнала в мотоциклисте , одетого в хорошую  кожаную куртку Алешу. Она сжалась у себя на кровати, чувствуя, как  вспыхнули и стали жаркими щеки  и уши. Алексей зашел в ее комнату.
      « Собирайся, Шура». Шура сидела в оцепенении, не в силах произнести ни слова, ни пошевелить руками. «  Нет, Алексей. Яне могу.  Не надо. Не поеду»- говорила быстрым срывающимся голосом, в котором звучали слезы. Но моряк  определенно был решительным и сильным человеком. Шура смотрела, ничего не соображая, словно все это делалось во сне, с кем- то другим, как на экране в кинотеатре. Алексей стал вытаскивать из-под кровати  ее чемодан, собирать книги со стола и окна. Вот он отнес вещи и уложил их в коляску, вернулся и стал снимать  с вешалки Шурино пальто. «Алексей, подожди!"- почти крикнула Шура».  Он остановился, ожидая , что она скажет. « Я не могу, Алеша! Не надо, мне нужно сказать. Я жду ребенка.» Шура закрыла лицо руками. Когда она нашла силы открыть глаза. Увидела, что Алексей  внимательно и долго глядит на нее, и , видимо о чем- то думает . внезапно он как бы очнулся, и подошел к ней . он взял ее на руки и понес на улицу.
     Шура прижалась горячей щекой и губами к его синей форменке , ощущая частые толчки его сердца. Алексей жил в нескольких километрах от центральной усадьбы совхоза. Дорога к его деревне  шла лесом по берегу реки. Когда мотоцикл стал въезжать в деревню, Шура увидела массу народа , было воскресенье, еще какой- то праздник и люди шумели и веселились. Большая толпа шла по улице.
    В середине играл на гармони баянист  и несколько женщин отплясывали впереди него.
     Шуре стало страшно, что сейчас вся эта толпа увидит ее, множество глаз ощупают ее, пойдут пересуды. Она тронула за рукав Алексея. Он, взглянул на ее  напряженное  лицо, сразу понял, в чем дело и повернул мотоцикл в поле, к реке.
     Мотоцикл долго катился по неровной дорожке среди деревьев и кустарников, и , наконец, Алексей остановил его возле глубокой заводи. Кругом было тихо и безмолвно. Синее небо с беленькими маленькими облаками отражалось в речной воде, почти на самой середине качались крупные листья и фарфоровые чашечки лилий.
     Алексей помог Шуре сойти, усадил ее на расстеленную кожаную куртку. « Хорошо здесь. Мое самое место.» Потом он отошел  от Шуры, разделся и нырнул в темную глубь  воды. Голова его долго не появлялась, потом показалась над водой  среди цветов лилий. Он прекрасно плавал и Шура любовалась его красивым телом и ловкими движениями.
      Нарвав лилий, он вернулся к ней, капли воды стекали с его  плеч  и рук, мокрые рыжие волосы слиплись на лбу, голубые глаза глядели на Шуру так, что она чувствовала, как опять начинают гореть ее щеки. Алексей положил лилии ей на колени и сел рядом.  От тела его тянуло свежестью и прохладой.  Он протянул руку и снял с головы Шуры косынку, затем вынул приколки из тяжелого узла волос, и длинная шелковистая коса упала Шуре на спину. Шура склонила голову, чувствуя, как Алексей гладит косу, как в то давнее летнее время, а пальцы его руки опять задрожали.
    Уже вечерело , когда Алексей привез Шуру к своему дому. Вышла на крылечко мать его,  простая деревенская женщина. « Вот , мама, привез жену, - и добавил: вдовушку». Ничего не сказала старая женщина и только незаметно утерла концом белого платочка глаза, когда Алексей понес на руках Шуру в дом.
     Через некоторое время семья из трех человек сидела за столом у шумящего самовара и Ш ура почувствовала, что она дома, ощутив на сердце покой и тихую радость. «В этой семье мне не давали чувствовать свой недуг. Свекровь парила, грела и растирала ноги, поила травами. Не знаю, что, или доброта Алексея и мамы , или лечение  и время, но дела мои пошли на поправку, потихоньку стала передвигаться по комнате без костылей, опираясь на крепкую, принесенную мне Алексеем палку.
     Крепкие руки мужа поддерживали меня, когда я делала свои первые шаги. Но я была еще очень слабой, когда родилась Леночка. Дочку вынянчили Алексей и мама. Я потихоньку, но верно возвращалась к жизни. Наконец  пришел радостный и светлый день, когда я смогла вернуться  на работу на ферму. Алексей вернул мне радость, веру в людей».
     Шура закончила рассказ. Я смотрела на  ее посветлевшее лицо с выражением тихой радости, задумчивую, и подумала, что в жизни  своей человека подстерегают несчастья и печали;  человек по существу так уязвим для несчастий и превратностей судьбы. Но есть сила сильнее всего этого- большое благородное сердце и крепкие добрые руки друга, способные вернуть счастье и даже здоровье настрадавшемуся человеку. Солнце уже садилось, заканчивался короткий зимний день. Незабудка медленно вывозила нас в гору. Поднявшись на нее, мы сразу увидели ферму третьего отделения. У открытой двери, на фоне белой побелки, стояли  коровы. На ферме заканчивалась вечерняя дойка.  Доярки, сняв халаты, спешили домой. На улице сгущались сумерки, на небе загорелись первые звезды. Скотник Егорыч зажег свет в коровнике, кроме его и меня, зоотехника,  на ферме осталась еще и Петровна. Егорыч держал за рога корову, а Петровна называла ласково: « Милочка, голубушка». Ловко перевязывала  больную ногу. Я смотрела на склоненную голову Петровны, повязанную туго платочком в горох, на ее озабоченное неяркое будничное лицо. « Петровна сказала, Петровна велела. Петровна советовала». Много раз за день я слышала подобные фразы   и наблюдала, как уверенно
держалась эта молодая женщина в коллективе животноводов.