Тайна оперативного плана

  "Опутана колючкой вся страна..."

На Военном совете 2 июня 1937 года  товарищ Сталин гневно возмущался «предательством» маршала М.Н.Тухачевского:   «Он оперативный план наш, оперативный план – наше святое-святых передал немецкому Рейхсверу»...
Никто из присутствующих не осмелился спросить великого вождя, почему не привели «шпионов» сюда, чтобы те сами рассказали, как они, большевики, предали свою страну, своих боевых товарищей. Никто не отважился: все копию плана оперативного со штампами Абвера собственными глазами видели, да и товарищ Сталин объяснил, почему «прошляпили это дело»: «...  поступательный рост и в армии, и в стране, и в партии, вот они у нас притупили чувство политической бдительности...».

Все молчали, боясь навлечь беду, уговаривая себя, что товарищ Сталин знает, зачем понадобился Рейхсверу до прихода Гитлера к власти «наш оперативный план», почему он оказался вредительским и какое отношение имеет к захвату власти. Если бы они могли предвидеть свою судьбу и разгул кровавого бандитизма опричнины после расстрела «заговорщиков»!

Молчали и верили в социалистическую законность, в новую конституцию, принятую полгода назад, и её гаранту товарищу Сталину. Проект этого документа, разработанный Бухариным и другими «старыми большевиками»,  помпезно утвердили «за основу» на Восьмом Чрезвычайном Всесоюзном съезде Советов. Генеральный прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский («Ягуарович») назвал в своём пафосном выступлении основной закон государства Сталинским, высокопарно отметив, что он «…поднимает нашу советскую юстицию, наш суд, советскую прокуратуру, социалистическую законность на новую ступень их исторического развития, на огромную высоту в деле борьбы за социализм, за новые победы коммунизма».
 
Пообещал торжественно «Ягуарович» «своей работой доказать, что мы свой долг перед Родиной выполним!», и никого не подвёл – до последнего вздоха «Вышинское право» отстаивал.  Ему бурно аплодировали: слова - новая конституция, социалистическая законность, новая ступень исторического развития -  завораживали и вселяли надежду на скорое лучшее будущее. «Великий юрист» своей кровавой работой уже в следующем году постарается сократить долг перед товарищем Сталиным. На невиданную ступень презрения человеческой жизни поднимет главный советский теоретик права социалистическую законность, расправившись с наркомом юстиции Николаем Крыленко, отменив презумпцию невиновности и проводя спектакли судебного правдоподобия...
 
А в Париже в это же время совсем непраздничное настроение было у генерала Скоблина, пребывавшего в тревожном состоянии ожидания посланника из Москвы с  документами чрезвычайной важности. Весной этого года Николай Скоблин при посредничестве своего начальника передал шефу СД Германии Рейнхарду Гейдриху сообщение о готовящемся перевороте в СССР - заговоре маршала Тухачевского против Сталина. Видимо, интереса это известие не вызвало у немецких разведчиков, посчитавших, что это сугубо внутренние распри членов большевистской партии, и тогда на высоком уровне придумали «двойной заговор» Тухачевского - против Сталина и германских генералов против Гитлера.

Николай Владимирович Скоблин был одним из руководителей  Российского общевоинского союза (РОВС), образованного ещё в 1924 году генералами бывшей белой армии Кутеповым и Миллером. Одновременно он являлся агентом ОГПУ с 1930 года: 10 сентября Скоблин и его жена написали в ЦИК СССР заявление с просьбой предоставить им советское гражданство. Супружеская чета обязалась сообщать «о всех действиях, направленных к подрыву мощи Советского Союза…». С этого времени они стали платными осведомителями под псевдонимами «Фермер» и «Фермерша».

В 1935 году  Скоблина назначили заместителем председателя РОВСа и, по иронии, он возглавил секретный отдел, основной задачей которого являлась защита белогвардейской организации от агентов НКВД. Как он защищал, увидят немцы после оккупации Парижа: в каждой комнате служебного помещения союза находились микрофоны для подслушивания.

«Фермер» и «Фермерша» свято верили, что впереди их ожидает светлое, безбедное будущее в СССР, на покинутой когда-то родине, и старались угодить советскому начальству, устраняя его недругов. Весной 1936 года Скоблин приступил к выполнению важного задания по разоблачению маршала Тухачевского, якобы готовившего заговор против товарища Сталина. В феврале Скоблин встречался с маршалом и в беседе с ним выяснил, что тот достаточно независим в своих суждениях. Знал бы Михаил Николаевич, что каждое его слово, произнесённое в Париже, передаётся товарищу Сталину. Для выполнения задания генерал должен был задействовать немецкие связи своего начальника. Скоблину удалось заинтересовать Евгения Карловича Миллера, и операция успешно продвигалась.

Основой провокации «двойного заговора» должны были  послужить документы и письма будущего маршала о сотрудничестве военных Германии и Советского Союза  до 1933 года, хранившиеся в секретных архивах Германского  командования.  Тухачевский и другие советские военачальники играли ведущую роль в осуществлении договоренностей между советским и германским правительствами в 1922 году в швейцарском городе Рапалло. Возглавлял работу по деловым взаимоотношениям с Рейхсвером Михаил Николаевич Тухачевский, заклятый враг белогвардейцев, а помощником у него был литовец Витаутас   Путна - военный атташе в Германии в 1929-1931 годах. После прихода в 1933 г.  к власти Гитлера политика Рапалло была пересмотрена.

У Михаила Николаевича Тухачевского была безупречная биография, несмотря на обидные прозвища «барчук» и «помещичий сынок». Он родился 4 (16) февраля 1893 года в имении Александровское Дорогобужского уезда Смоленской губернии как внебрачный сын потомственного дворянина и крестьянки, в 1914 г. окончил Александровское военное училище, проявил чудеса храбрости в Первой мировой войне, бежал из плена. После Октябрьской революции Тухачевский перешел на сторону советской  власти, в 1918 г. по рекомендации В.В.Куйбышева вступил в партию большевиков и командовал 8-й армией Южного фронта, 5-й армией,  освобождал Урал и Сибирь от войск Колчака. В 1920 г. его назначили командующим Кавказским фронтом, и он успешно провёл Егорлыкскую и Северо-Кавказскую операции. Только одно поражение потерпел Тухачевский - под Варшавой во время советско-польской войны, да и то аналитики считают, что по вине Егорова и Сталина.

Его называли «Красным демоном»: он  громил белогвардейцев, награждён был за победу над Колчаком Почетным революционным оружием и орденом Красного Знамени.  В марте 1921 года он командовал штурмом мятежного Кронштадта, в апреле - мае был командующим войсками  Тамбовского района по ликвидации антоновщины. Подавляя мятежи, действовал жёстко, не считаясь с количеством жертв и потерями, чётко исполняя приказы Советского правительства. После окончания Гражданской войны Тухачевского назначили начальником  академии Рабоче-крестьянской Красной Армии  (РККА), с января 1922 года по апрель 1924 - го он был командующим Западным фронтом, а с июля 1925 года по май 1928 - го работал начальником Штаба РККА, принимая активное участие в проведении военной реформы. В 1934 году он уже заместитель наркома обороны, а в 1936 -ом -  первый заместитель К.Е.Ворошилова...
 
Николай Скоблин после окончания в 1914 году Чугуевского военного училища прошёл путь от прапорщика в Первую мировую войну до генерала в двадцать шесть лет в Гражданскую и командовал дивизией Корнилова. В одной из стремительных атак на позиции противника он познакомился с будущей женой, знаменитой певицей Надеждой Плевицкой, выступавшей с концертами в частях Красной армии. Она очаровала молодого генерала своей красотой и чудесным пением: он называл её ласково «Васенькой», предложил руку и сердце, несмотря на разницу в возрасте. Надежда Васильевна обладала изумительным голосом (её звали «Курский соловей»), была старше Николая Скоблина, избалована роскошью, но галантный и храбрый генерал покорил сердце певицы, и она согласилась вместе с ним покинуть любимую  Россию, лелея надежду скоро вернуться.
 
В эмиграции Николай Владимирович жил некоторое время в турецком городке Галлиполи, дружил с генералами Кутеповым и Миллером, вошёл к ним в доверие. Позднее эти генералы создали белогвардейский Российский общевоинский союз (РОВС), направленный на борьбу с большевизмом, и Скоблин стал им «помогать», завербовавшись в немецкую, бельгийскую разведки, а также сотрудничая с НКВД по совету своей «Васеньки». Убедив Евгения Миллера весной 1936 года использовать его немецкие связи для осуществления провокации, «Фермер» утаил, однако, кто на самом деле является автором «двойного заговора», от кого он получил задание.

О роли Сталина в деле Тухачевского первыми догадаются некоторые советские разведчики. В начале декабря 1936 года в Гаагу к Вальтеру Кривицкому, возглавлявшему в то время советскую военную разведку в Западной Европе, прибыл из Москвы  посланник с распоряжением выделить для зарубежной службы НКВД  двух агентов, и приказ этот якобы исходил непосредственно от Николая Ежова. Позже Кривицкий (Гинзберг Самуил Гершевич) сообразил, что его люди были направлены для связи с белогвардейской группой во Франции и участия в деле маршала Тухачевского.

Во время войны гестаповец Гиринг высказал мнение советскому разведчику Леопольду
Трепперу, что в ходе провокации  определились роли Сталина и Гитлера: «первый, по сути дела, задумал всю эту махинацию, второй выполнил её». Почти все исследователи уверены, что дело о «двойном заговоре» было сфабриковано Сталиным и органами НКВД, поскольку маршал М.Н. Тухачевский и другие советские военачальники, обвиненные в измене, на самом деле выступали против культа «вождя всех времён» и наркома обороны Ворошилова. Репрессии в РККА в 1937 - 1938 годах проводились в целях ещё большего укрепления личной власти Иосифа Виссарионовича. Даже, если военный заговор в Красной армии действительно существовал с 1930 года, как пишут некоторые историки, то к сотрудничеству с немцами он вряд  ли имел отношение.

***
 
Но остались вопросы в истории этой странной провокации: почему нельзя было  изолировать Тухачевского другим способом, не таким сложным и дорогостоящим? Мог ли великий вождь всех времён стать заложником у «батыра Ежова», знавшего, кто является автором этой чудовищной провокации? Мог ли Лаврентий Берия остаться в стороне от «двойного заговора»? На первый вопрос нетрудно ответить, зная о планировании обновления всего командного состава армии, на второй и третий напрашивается отрицательный ответ. Тогда от кого, если не от Ежова, приехал с секретной миссией к генералу Скоблину посланник из Москвы с документами чрезвычайной важности?

Возможно и в этой провокации, как в спектакле убийства Кирова, действовали независимо друг от друга две группы НКВД?
Известно лишь, что после ареста Ежова у него в сейфе нашли папку с фамилией вождя и свидетельство одного из «старых большевиков», что Сталин был провокатором. Какой ещё компромат готовил для «отца всех народов» исследователь пыток испанской инквизиции, осталось неразгаданной тайной, но можно предположить, что это было чьё-то авторство в провокации «двойного заговора» маршала М. Н. Тухачевского.

Маловероятно, что малограмотный «батыр Ежов» имел отношение к оперативному плану военных, копией которого кто-то снабдил посланника с секретной миссией для передачи через Скоблина Гейдриху, чтобы появился на этом документе штамп канцелярии Абвера. Однако секретная информация о деятельности другой независимой группы просочилась к наркому, и он написал докладную товарищу Сталину с жалобой на товарища Берию, не предполагая, что очень скоро окажется ненужным своему «хозяину».

Кто снабдил курьера копией оперативного плана, останется загадкой, как и  многое другое в этом «двойном заговоре». Ознакомившись с фальшивкой, Гитлер написал резолюцию с требованием установить наблюдение за немецкими генералами, будто бы связанными с Тухачевским.
    
Искусно отомстил Иосиф Виссарионович маршалу за неприятные минуты, пережитые им в сентябре 1934 года, когда осмелились выступить против него на политбюро Орджоникидзе и Куйбышев. Они критиковали «вождя всех времён» с подачи Тухачевского, выяснившего, что на встрече с дипломатами тот разгласил секретную информацию о модернизации Красной Армии. Изощрённая месть в 1937 году ударит бумерангом самого товарища Сталина после разоблачения Скоблина, сжимая шагреневую кожу жизненной энергии...

***
 
Генерал Скоблин после встречи с посланником из Москвы безукоризненно исполнил всё, что от него требовалось: в середине декабря 1936 года документы были уже у Гейдриха с пожеланиями и инструкциями. Остальные события подробно описаны шефом политической разведки Вальтером Шелленбергом в его воспоминаниях: «От одного белогвардейского эмигранта, генерала Скоблина, Гейдрих получил сведения о том, что маршал Советского Союза Тухачевский участвовал вместе с германским генеральным штабом в заговоре, имевшем своей целью свержение сталинского режима». Курт Янке, политический советник Гитлера и Гейдриха, засомневался в правдивости информации Скоблина, посчитав сообщение белогвардейского генерала  дезинформацией, преследующей цель уничтожить Тухачевского, и одновременно нанести удар по немецкому командованию. Сталин, по мнению прозорливого Курта Янке, хотел, чтобы повод к устранению Тухачевского и его окружения исходил от гитлеровской Германии.
 
Рейнхарда Гейдриха «хитроумные рассуждения Янке» не убедили, он объявил его «орудием германских военных кругов» и подверг домашнему аресту на три месяца, чтобы никого не смог предупредить. Однако версия советника была правильной, и время это подтвердило: и Скоблин, и его жена оказались агентами НКВД, но это стало известно после процесса военных и похищения Евгения Миллера. Самого Курта Янке по иронии судьбы уничтожат в 1945 году по личному распоряжению товарища Сталина - тираны не оставляют свидетелей.
 
Гейдрих сообщил о версии Скоблина Гитлеру, и тот приказал изготовить для Сталина нужную фальшивку. Вождь нацистов считал выгодным для Германии ослабление Красной Армии и отдал распоряжение организовать ночной налет на помещение с секретными документами германских вооруженных сил, а затем инсценировать пожар, чтобы уничтожить шкафы архива. Так были похищены оригиналы собственноручных писем Тухачевского, протоколы, записи бесед и другие материалы о советско-германском сотрудничестве военных.
 
Гейдрих считал, что успех провокации «будет для России величайшей катастрофой после революции». Шелленберг не скрывал, что часть обличающих документов была  сфабрикована, имея ввиду  поддельное письмо Тухачевского с планами захвата власти, на котором поставили подлинные штампы канцелярии Абвера: «совершенно секретно» и «конфиденциально». Гитлер тоже приложил свою руку к нему резолюцией с указанием слежки за немецкими генералами, будто бы связанными с маршалом.
 
Немецкий агент, проживавший в Праге, согласно инструкции познакомил с информацией о «заговоре» против Сталина доверенного друга президента Чехословацкой Республики. Доктор Бенеш отправил письмо Сталину, и через некоторое время Гейдрих получил предложение связаться с одним из сотрудников советского посольства в Берлине.
 
В своих мемуарах, изданных после войны, президент Бенеш отметил, что чехословацкий посланник в Германии Мастный в феврале 1937 года сообщил ему, будто германское руководство ожидает в ближайшее время смену власти в Москве. В начале мая Бенеш направил секретное послание Сталину с информацией о «двойном заговоре» в Красной Армии – ловушка захлопнулась…

Немедля прилетел из Москвы личный посланник Сталина, предъявивший специальные полномочия от Николая Ежова — выяснить, в какую сумму оцениваются компрометирующие материалы на маршала. Гейдрих запросил три миллиона золотом, и ему их выплатили после просмотра компромата – фальшивка оказалась на высоком уровне. В середине мая документы против Тухачевского были уже в Москве, и началась  лихорадочная подготовка процесса военных. Активное участие Николая Ежова и «его банды» в финальной части провокации «двойного заговора»  ни у кого сомнений не вызывает.

***
 
Общественность стали готовить заранее – уже на процессе Радека – Пятакова прозвучала фамилия Тухачевского в устах «одного из виднейших и, надо отдать ему справедливость, талантливых и упорных троцкистов» (по характеристике Вышинского). 24 января 1937 года Карл Радек  сообщил, что «В 1935 году Виталий Путна встречался со  мной, передав одну просьбу Тухачевского». Правда, позже он заявил, что не имел «никаких связей с Тухачевским по линии контрреволюционной деятельности, потому что знал, что Тухачевский - человек, абсолютно преданный партии и правительству», но защита маршала «троцкистом», обречённым на уничтожение, вызывала подозрения. Позднее разведчики определили, что  «признание» Радека, связанное с Тухачевским, совпало по времени с изменением Сталиным внешнеполитической линии. По словам репрессированного позже Слуцкого, получившего приказ свёртывать  работу в Германии, соглашение с ней было неминуемо.

За полгода до процесса военных стали распространяться слухи о  Тухачевском, что он с 1917 года является агентом германской военной разведки, и она, якобы, помогла ему бежать из плена. Сталин использовал дезинформацию как повод для «временного удаления» Тухачевского, пока не пришли долгожданные обличающие документы с подлинными штампами из Германии. 27 декабря 1936 года решением Политбюро ЦК маршала отправили на отдых, чтобы раньше времени не встревожился. В начале января он ещё выступал с докладом перед слушателями Академии Генерального Штаба, разъясняя положения нового Полевого устава, но после находился «в отпуске». На вопросы иностранных дипломатов по поводу отсутствия маршала им  отвечали, что он в Сочи на лечении, но не уточняли, как за ним там присматривают….
 
11 мая 1937 года Тухачевского сняли с поста первого заместителя наркома обороны, назначили командующим Приволжского округа и отправили в Куйбышев - не забыл Иосиф Виссарионович, кто маршалу покровительствовал. И Михаил Николаевич пошёл к Сталину выяснять, за что попал в немилость царскую. «Вождь всех времён» успокоил маршала, пообещал вернуть в Москву в скором времени и не обманул. Через две недели он был арестован в Куйбышеве: «Там его ждали чекисты, которые насильно сняли с военачальника маршальский мундир и 24 мая доставили обратно в столицу – на Лубянку». Кроме Тухачевского, представленного главным заговорщиком, обвинение предъявили командармам I ранга И.Э.Якиру и И.П.Уборевичу, комкорам - А.И.Корку, Р.П.Эйдеману, Б.М.Фельдману, В.М.Примакову, В.К.Путне и начальнику политуправления РККА армейскому комиссару первого ранга Я.Б.Гамарнику, покончившему жизнь самоубийством (или убитому).
 
Выступление товарища Сталина 2 июня 1937 года  на расширенном заседании Военного совета опровергает измышления некоторых историков, что «заговор» не связан с фальшивкой гитлеровцев. Исчезла без следа дорогая папка с фальшивыми документами из Абвера, и можно было бы поверить отдельным аналитикам, что это была выдумка Шелленберга, но как опровергнуть свидетельство автора «двойного заговора», самого товарища Сталина:
«Вот подоплека заговора. Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хочет, чтобы существующее правительство было снято, перебито, и они взялись за это дело, но не удалось. Рейхсвер хотел, чтобы в случае войны было все готово, чтобы армия перешла к вредительству с тем, чтобы армия не была готова к обороне, этого хотел рейхсвер, и они это дело готовили. Это агентура, руководящее ядро военно-политического заговора в СССР, состоящее из 10 патентованных шпиков и 3-х патентованных подстрекателей шпионов. Это агентура германского рейхсвера... Заговор этот имеет, стало быть, не столько внутреннюю почву, сколько внешние условия, не столько политику по внутренней линии в нашей стране, сколько политику германского рейхсвера... Помещичье происхождение. Я не знаю, кто там еще есть из помещичьей семьи, кажется, только один Тухачевский. Классовое происхождение не меняет дела. В каждом отдельном случае нужно судить по делам. Целый ряд лет люди имели связь с германским рейхсвером, ходили в шпионах... Я вижу, как они плачут, когда их привели в тюрьму. Вот тот же Гамарник. Видите ли, если бы он был контрреволюционером от начала до конца, то он не поступил бы так, потому что я бы на его месте, будучи последовательным, уложил бы его, а потом бы убил себя. Так контрреволюционеры поступают. Эти же люди были не что иное, как невольники германского рейхсвера, завербованные шпионы…».
Вот что говорил «вождь всех времён» о Рейхсвере и советских военачальниках, и эта стенограмма неисправленная сохранилась для истории...

Да, оперативный план, проштампованный канцелярией Абвера, документы Рейхсвера, подделанные, и собственноручное признание маршала должны были убедить всех сомневающихся. Никто из присутствующих на Военном совете не осмелился предположить, что посланник от самого товарища Сталина переправил в Париж документы секретные. Собственноручное признание Михаила Николаевича удалось получить «батыру славному» на удивление без трудностей: оказалось достаточным привести его дочь - подростка Светочку, и показать, кто будет её насиловать. Маршала Тухачевского не учили воевать с недорослями - он знал, что даже древние римляне отказывались брать малышей в заложники. Бурые пятна на листах допросов маршала в следственном деле «на вечном хранении» будут «идентифицированы как кровь» «двойного заговорщика».

С 1 по 4 июня 1937 года  проходил Военный совет при народном комиссаре обороны СССР с участием членов правительства,  и на первом же заседании заслушали и обсудили приглашённые товарищи доклад К.Е.Ворошилова о том, что в Красной армии «раскрыт заговор контрреволюционной военной фашистской организации».
Четыре первых дня июня 1937 года заседал исторический Военный совет, положивший начало массовым репрессиям среди военных.  Поздно ночью на четвёртый день пришло траурное известие из Грузии, как знак мистической кары тирана – умерла Екатерина Георгиевна Джугашвили (Кеке), мать товарища Сталина, оставив для вечности мудрые слова маленькой женщины, осуждающей тиранию бесчеловечную: «Лучше бы ты стал священником!». Вождь не поехал на похороны...
   
После чисток 1937 – 1938 годов поспешит заявить Лаврентий Берия, что истинной причиной массовых репрессий против военных явилась необходимость установить абсолютный контроль над всеми силовыми структурами. Распирало от самодовольства авторов провокации, и не выдержал Лаврентий Павлович, рассказал о страстном желании тирана подчинить себе полностью армию, а  заодно устранить свидетелей событий, порочащих его репутацию. Так что нельзя исключать участие в организации «двойного заговора» товарища Берии, изощрённого интригана и провокатора – именно он после «батыра Ежова» возглавил 25 ноября 1938 года опричнину Сталина, и тогда же появилось долгожданное постановление: «СНК СССР и ЦК ВКП(б) 17 ноября 1938 года вынуждены были принять специальное постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»: "Эти люди - не единицы, а десятки и сотни тысяч, сидят в лагерях и ждут справедливого решения, недоумевают, за что они были арестованы и по какому праву мерзавцы из банды Ежова издевались над ними, применяя средневековые пытки". В этом документе указывались наигрубейшие искривления советских законов органами НКВД. Партия и правительство обязывало НКВД и прокуратуру не только прекратить эти преступления, но и исправить грубые нарушения законов, которые повлекли за собой массовое осуждение ни в чем неповинных честных советских людей к разным мерам наказания, а, зачастую, и к расстрелу...

 
Ничего не изменит это постановление в судьбе большинства советских граждан, осуждённых мерзавцами из банды Ежова – они всё также отбывали очередной срок и терпели издевательства опричнины. Никто не собирался исправлять грубые нарушения законов – линия лжи продолжалась до самой смерти тирана. С санкции «великого вождя всех времён» были физически уничтожены: жена маршала Нина Евгеньевна, братья Александр и Николай, мужья сестёр. Четыре сестры были высланы в лагеря, две дочери были арестованы, когда достигли совершеннолетия. Мать и сестра Софья погибли в лагере.
 
Те, кто хорошо знал Лаврентия Павловича, были уверены, что он ещё в годы своего правления в Тбилиси организовал сеть в карательных органах, независимую от председателя ОГПУ В.Р.Менжинского и его заместителя  Г.Ягоды. Среди этих людей ходили слухи, что к убийству Кирова причастен скорее он, чем Ягода.
   
Следствие было закончено 9 июня, и Генеральный прокурор СССР А.Я.Вышинский подписал обвинительное заключение на приёме у Сталина. 11 июня перед началом судебного процесса прибыли к «вождю всех  времён» на последний инструктаж  председатель военной коллегии Верховного суда СССР Ульрих и нарком Ежов. В тот же день Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР в составе В.В.Ульриха, маршалов Советского Союза В.К.Блюхера и С.М.Буденного, командармов Я.И.Алксниса, Б.М.Шапошникова, И.П.Белова, П.Е.Дыбенко и Н.Д.Каширина рассмотрело дело Тухачевского и  приговорило всех обвиняемых к расстрелу. Ночью всех уничтожили...

Сразу же после «суда» начались невиданные по размерам массовые репрессии:  только  за следующие десять  дней, с 12 по 22 июня 1937 года,  арестовали опричники Сталина больше тысячи «участников военно-политического заговора»: комбригов, комдивов, комкоров, полковых, бригадных и дивизионных комиссаров. В историю тирании Сталина время от времени вклинивалась мистика: спустя шестнадцать лет в июне 1953 года Лаврентия Берию будут арестовывать и расстреливать военные...

Одновременно с репрессиями в армии готовила опричнина уничтожение свидетелей и исполнителей чудовищной провокации: советских разведчиков, дипломатов, ответственных работников. В год двадцатилетия Великого Октября и двадцатилетия ВЧК банда «вождя всех времён»  растерзает по всей стране сотни тысяч «старых   большевиков», защитников отечества и разведчиков, одаривая преследованием в честь праздников даже детей несовершеннолетних.

Авторам «двойного заговора» судьба тоже приготовила в этот юбилейный год  сюрпризы разные. Пришлось им пережить немало неприятных минут в разгар подготовки похищения руководителя РОВСа после появления в эмигрантской прессе публикаций о контактах генерала Миллера с немецкой разведкой, через которые генерал Скоблин передал «компрометирующие материалы» на маршала Тухачевского и помог  дезинформацией уничтожить давнего врага белогвардейцев. Получалось, что «самого мудрого вождя всех времён» ввела в заблуждение  фальшивка гитлеровцев.
 
На 22 сентября было запланировано похищение Евгения Карловича Миллера, а за день до этого в Париже отмечали двадцатилетие Корниловского ударного полка, и за праздничным столом сидели рядом три  генерала: Деникин, Скоблин и Миллер. Рок навсегда вырвет на следующий день из эмигрантского общества двоих из них. Утром руководитель РОВСа сообщил своему помощнику, что у него важная встреча в городе, и оставил конверт с просьбой вскрыть его, если не вернется. Миллер не вернулся, в конверте нашли записку: "У меня сегодня встреча со Скоблиным. Может быть, это ловушка, и на всякий случай я оставляю эту записку".
 
Скоблин не знал о записке и выдал себя. Воспользовавшись случаем, он сбежал, оставив свою «Васеньку» на растерзание – никто не стал выручать знаменитую певицу, агента НКВД «Фермершу». Когда-то генерал писал подобострастно в Москву: «Прошу принять хотя и запоздалое, но самое сердечное поздравление с праздником Октябрьской революции. Сердце мое сейчас наполнено особенной гордостью, ибо в настоящий момент я весь, в целом, принадлежу Советскому Союзу. Сейчас я имею полную свободу говорить всем о моем Великом Вожде Товарище Сталине и о моей Родине - Советском Союзе».

Его не сразу расстреляют товарищи, переправят на родину, предоставят «полную свободу говорить» на спецдаче, и там, в гордом одиночестве он отпразднует двадцатилетие революции и ЧК, а потом будет по радио «ловить» информацию о «Васеньке». Процесс по обвинению в шпионаже певицы начался 5 декабря 1938 года и привлёк внимание всей Франции: Плевицкая была признана виновной в организации похищения Миллера и приговорена к 20 годам заключения. Но суд так и не установил, куда исчез организатор похищения, генерал Скоблин.
 
Судьба оказалась немилосердной к «Фермеру» и «Фермерше»: генерала отправили в Испанию и убили, по слухам, выстрелом в спину. «Васеньку» немцы после оккупации Парижа вывели во двор тюрьмы, привязали к двум танкам и разорвали...
   
Уже в 1937 году весь цивилизованный мир читал гневные обвинения советских разведчиков с заявлениями о разрыве со сталинизмом: Игнатия Райсса, Александра Бармина, Вальтера Кривицкого. Их расстреляют в скором времени по заказу с родины, но слова, произнесённые ими, окажутся пророческими: «История — строгая дама, и «гениальный вождь, отец народов, солнце социализма», должен будет дать ответ за все свои дела. Процесс этот состоится публично, со свидетелями, многими свидетелями, живыми и мертвыми; все они ещё раз заговорят, но на сей раз скажут правду, всю правду.
Они явятся все — невинно убитые и оклеветанные, и международное рабочее движение их реабилитирует, всех этих... «шпионов и диверсантов, агентов гестапо и саботажников». «Да поможет мой голос общественному мнению понять, что этот режим отрёкся от социализма и всякой гуманности».
 
(В статье использованы материалы Google, МСЭ 1931 г., «Мемуары гитлеровского разведчика» Вальтера Шелленберга, отр. из кн. «Призрачные тени шахматной истории»)