Девяносто девятый

Ельцин заявил, что это правительство стабилизировало обстановку, теперь дело - за новым, так что мы - под очередным премьером.
- Я - не Пиначет*, я – Степашин*, - сказал он, выступая перед Думой.
А дело в том, что журналисты сразу закаркали, когда президент предложил его на место Примакова*: к власти, мол, приходит генерал, как в Чили, а, значит, в России устанавливается военная диктатура.
А перед этим-то, как напирали коммунисты, как трясли красными знаменами, как кричали за импичмент Ельцину! Аж по пяти пунктам обвиняли его: в развязывании Чеченской войны* (свою, Афганскую*, забыли, как и то, что сами же поддерживали Ельцина при вводе войск в Чечню); в развале Армии (хотя не развалилась она, а просто обнищала, как и все мы); в геноциде против своего народа (хотя сами расстреливали в годы «красного террора*», при репрессиях в тридцатых, морили в ГУЛАГ*е), и очень даже права демократка-воительница Новодворская*:
- У Ельцина были ошибки. Но если каждая путана будет обвинять Президента!..
Так что не получился у коммунистов импичмент Ельцину ни по одному из пунктов, но странное дело, на лицах «борцов за справедливость и счастье народное» не было разочарования, а скорее - удовлетворение, что осталась все же Дума – их трибуна перед грядущими выборами, - ведь если бы - импичмент, то распустил бы их Ельцин.
... Когда перед пенсией подсчитываю последние рубли, то иногда вспыхнет злая мысль: держит нас коммуняцкая Дума на скупом пайке, а сами сцепились в какой-то неведомой нам схватке за власть, за фабрики, заводы, землю и нет им дела до народа.
… И все же как меняется «общее лицо» и возраст нашего правительства! Вот и Степашин... Молодой, симпатичный, говорит четко, по-деловому, а заседания, на которых сдержанно покрикивает на министров, часто бывают открытыми для прессы. Правда, никаких крутых поворотов в экономической политике он не делает, но так ведь... Может, уже и не надо, крутых-то?
... Вчера дочка, придя с работы, бросила:
- Да эти деньги, что мне на радио платят, я за неделю заработаю!
И сегодня уволилась.
Опять – в свободное плавание? Ну, что ж, пусть пробует зарабатывать свой «кусок хлеба» предпринимательством, авось удастся раскрутиться и прожить более достойную жизнь.
А наша надежда - на дачу. Но лето в этом году!.. И начались все «патологии» еще с апреля: жара стояла в двадцатых числах тридцатиградусная, а в мае было холодно, даже снежок иногда порхал, как в конце марта, и заморозки побили цветы на малине, на смородине и даже взошедшую морковку. Но с июня снова началась жара и вот сейчас, в середине июля, - аж под тридцать пять. А дождей нет и нет. За все время только один и прошел ти-ихий, робкий. Правда, с неделю носились вокруг нашего участка грозовые тучи, где-то громыхали, сверкали, а на нас не вытряхнули ни-и капли, и теперь на даче все жалкое и тощее, а картошку дожирает «пятое поколение» колорадского жука, против которого уже нельзя и ядами бороться, а только собирать и давить, давить... Да поливаем, поливаем всё, что можем, воду уже трижды завозили, но... Так что, может быть, и прав Володин, когда пишет: «Меня тоже иногда тянет к «саду-огороду», домику, баньке, но чаще какой-то внутренний голос настойчиво велит: пошли ты все это на хрен! Пусть с землей возится тот, кому положено, так что совету твоему, Платон, не последую, - «возделывать пять или десять соток земли», - в этом, де, долг перед Родиной. Да ничего я ей не должен! Это она мне должна, ибо уже двадцать лет работаю на нее за крохи. Да к тому же сотки нагружают мою душу и сознание заботой: надо вспахать, посеять, надо вырастить, потом убрать, потом внести удобрения, опять вспахать… и так - без конца? Не-хо-чу! Нет, я, конечно, могу покопаться на грядках, и даже с удовольствием, но только на твоих. Потому что твоя земля не озадачивает, и я могу в любой момент воткнуть лопату в твою землю и пойти, куда глаза глядят, не обернувшись: вырастет ли там что-либо, не вырастет – не мое дело. Я – свободен!»
... Платон приходит на обед и прямо от порога слышу:
- Эта задница Артюхов сидит в кабинете, чаи гоняет да только в туалет выходит. А ведь время настало такое, что если хочешь выжить - умей вертеться. – Проходит на кухню, садится за стол: - Да-а, сломлен он социализмом, не приспособлен для самостоятельного выживания, вот и выходит наша газета только раз в неделю, нет денег на типографию. Да и подписка по сравнению с «Рабочим» уменьшилась в десять раз. И потому, что этот «партийный орган» на дотации коммунистической Думы области и может продаваться в два раза дешевле, а мы для Родкина - помеха, и он бы с радостью прикрыл нашу газету, если б мог.
Да, так оно и будет, если коммунисты победят.
 ... Сын женился, ничего не сказав нам, и теперь дочка с его женой Леной сняли квартиру и шьют, шьют там целыми днями платья, юбки, костюмы, на реализацию сдают в магазины. Но покупают их продукцию неважно, - «покупательская способность населения», как отмечает пресса, очень низкая, так что выручает этих начинающих предпринимателей шитье на заказ.
... Потребовал Президент от министра юстиции отчет о незаконных действиях компартии, а тут еще патриарх Алексий сказал: не гоже, мол, что из Красной площади устроили кладбище и что тело Ленина* надо бы земле предать. Ка-ак же тут занервничали коммунисты, как завопили, замахали красными знаменами! И вот теперь Дума - на каникулах, но ее лучшая часть бдит, и в Белом доме даже дежурство учинили: не издал бы Ельцин указ о запрете партии, не вынесли б мумию их вождя из мавзолея!
Ох, и когда же это сделают?!
... Радиостанций развелось! И как же зачастую противно слушать шустрых мальчиков и девочек, измывающихся над Ельциным! Ведь сидели бы при Сталине* и пикнуть не посмели, а теперь, когда свобода слова, несут в эфире черт-те-что! Рабы, плебеи, вырвавшиеся на свободу!
Единственное радио, которое можно слушать, так это «Серебряный дождь», - отличная музыка, умные ведущие, и утренние программы Александра Гордона слушаю три раза в неделю, - восемь лет жил он в Америке, но вернулся Россию. Сегодня, когда рассказывал об Италии, где снимает для телевидения очередной фильм из «Собрания заблуждений», ему кто-то позвонил и сказал: Степашина, мол, Ельцин сместил и вместо него назначил Владимира Путина*, главного руководителя Федеральной Службы Безопасности. Ну и ну! Только три месяца и продержался симпатичный мне Степашин, но все же успел успокоить бастующих шахтеров, договорился с Лондонским и Парижским клубами о списании значительных долгов… правда, набрав новых, цены выросли при нем только на пять процентов, и вот теперь… Неужели и впрямь с Владимиром Путиным пойдем к режиму Пиначета, как каркают журналисты?
... Дочка пришла вечером, гремя пустыми банками в большом пакете:
- Представляешь, Ленка совсем уж… Сейчас забираю домой эти банки, в которых обед себе носила, а она и набросилась: «Ты чего их берешь? Там же и мои есть». Банок ей жалко!
Вот таким было начало распада их «коммерческого союза». Потом ссорились еще три дня, а на четвертый поделили поровну нашитые батники, брюки, юбки и разошлись. Сидит теперь моя дочка в своей комнате одна и снова шьет, шьет, чтобы с первого октября открыть собственный отдел женской одежды в универмаге, - и такое теперь дозволено. Чудо!
... Чеченцы напали на дагестанское село, но их оттуда выбили, и вскоре террористы взорвали пятиэтажный дом в Буйнакске*, через неделю два - в Москве, потом в Волгодонске. И нет сил смотреть на все это, и нет сил слушать...
А из наших подвалов стали выгребать мусор, вентиляционные отверстия закладывать кирпичами, на двери вешать замки. Когда к дому подъезжает машина и кто-то начинает заносить в подвал мешки, то невольно думается: а что если?.. Ведь взрывчатку под взорванные дома террористы подкладывали в мешках из-под сахарного песка.
... У Платона - выходной. Сидит у телевизора и смотрит второй выпуск новостей, потом будет смотреть третий, четвертый, пятый и я удивляюсь: как не надоест? Но нахожу «смягчающие обстоятельства», ведь версии новостей идут уже с пяти каналов, и разница в них есть, тем более что сейчас разворачивается предвыборная кампания в Думу и лидеры разных партий, объединений ну столько грязи выливают друг на друга, что не развлечься этим… не удержишься.
... Наш президент часто болеет, так что живем мы больше под премьером Владимиром Владимировичем Путиным, и у него самый высокий рейтинг, хотя журналисты и пророчили неуспех, - ведь порекомендовал-то его сам Ельцин.
... Обычно на дачу нас возит дочка на своей машине, но если пройдет дождь, то туда не проехать, и тогда подбрасывает до берез, что в конце поселка, а оставшиеся триста метров мы идем по красивому логу, окаймлённому берёзами, подходим к своему дачному домику и каждый раз мелькает в голове: а красивый домик построил Платон! Белокаменный, с пятью окнами, оттененными краской цвета терракота. Но все равно домик – не главное, а вот земля...
 
В те годы, когда магазины были пусты, сотки земли стали для нас палочкой-выручалочкой. И не только для нас, но и для всей России. Так что спасибо Ельцину, что своим указом позволил тогда всем, кто хотел, получить по наделу и иной раз даже думается: поворот России, называемый Перестройкой, только потому и получился бескровным, что первый президент догадался осуществить главный лозунг революции («Землю - крестьянам, фабрики – рабочим») по-своему: «Землю - всем желающим, фабрики – коммунистам», и те, нахватав собственности, остепенились, а люди в лихие годы кое-как, но прокормились на этих клочках земли.
А еще при них возникли своеобразные «клубы по интересам», - с нами рядом соседи-то какие появились! Напротив – бывший редактор «Новых известий» говорливый Артюхов, справа – главный редактор раскрученной им же газеты «Перекресток» Теребов, слева – юрист и очень интересный в беседах Александр Сергеевич, рядом с ним – бывший летчик и хлопотливый Володя Кривоносов, на повороте дороги – врач Тамара Степановна. Вот такие были у нас соседи по даче, поэтому она была не только материальной подмогой, но и душевной, - как же здорово было в опустившейся ночи посидеть у костра, поговорить!.. ну, конечно же, о судьбе России, о ее настоящем, будущем.
 
Из письма Платона – другу Володину:
«Да, иногда я завидую твоей свободе. И, наверное, потому, что для меня такая свобода невозможна, - я обязан помогать детям. И помогать в свободное от службы время, работая на тех самых сотках, которые твой внутренний голос посылает на хрен. Да, все правильно, «пахать» на земле должны те, кто на ней живет, но что же делать, если они… те, кто живет на ней, так хреново это делали? А сотки эти платят нам за наш труд сполна, и мы не только едим с них картошку, огурцы, помидоры и прочие овощи, но и попиваем винцо, лечимся травами, которые сами и сеем. Поверь, нет ничего благороднее земли и неправда, что она порабощает. Она-то и дает нам как раз ощущение той самой свободы, о которой ты пишешь. Да, свободы, потому что я чувствую себя хозяином на ней, потому что я утомляю на ней свое бренное тело и чувствую, как освобождаются от лени мои мускулы, как начинают дышать в полную силу легкие, как радуются глаза цветам, плодам и фруктам, которые вырастил на ней! И, слава Богу, что этот клочок земли у меня есть. А что касается свободы, о которой ты пишешь… Думаю, что такая свобода - от Челкаша Горького. Помнишь, как сладко нам пели о нем в школе? Потому что вот такие челкаши и устроили нам «красивую жизнь» в семнадцатом году. А еще сдается, что от такой свободы когда-нибудь можно и в петлю залезть, ибо уверен: человек тогда и живет, когда кому-то чем-то обязан - родителям, жене, детям, Родине… да-да, и Родине - тоже. Тем более, что каждый из нас так или иначе повинен в том, что она стала большим бардаком, а теперь я... Когда в конце выходного дня, ухожу со своей земли, то уношу с собой в душе радость: мой маленький уголок России в полном порядке, я сделал на нем… своими руками!.. все, что мог».
... И снова газета «Новые известия» судится с губернатором-коммунистом Родкиным «по вине» журналиста Качанова. Да, писать в угоду власти Платон никогда не мог, вот и теперь… Первый процесс газета выиграла, а выиграет ли второй?   
... Трикотажное полотнище сползает и сползает с полированного стола и тогда прижимаю его томиками любимых поэтов, - с одной стороны «Ликами творчества» Волошина*, с другой - стихами Ходасевича*.
- Как хорошо, что существует такая весомая поэзия! - шучу.
Дочка улыбается, но молчит. Знаю, что думает: хватит, мол, читать, надо деньги зарабатывать. Вот и зарабатываю. У нее. И платит она за час работы шесть рублей, - полторы буханки хлеба, - и по нынешним временам это хорошие деньги. Вот и крою, оверлочиваю, дублериню воротнички, манжеты, строчу, глажу… В общем, я – подсобница, и сейчас экс-премьер Черномырдин* весело подмигивает мне из-под линейки, улыбается под вытачкой, машет ручкой между проймой и карманом, - это я из его предвыборных плакатов - завалялись в редакции, и Платон принес их нам для выкроек, - вырезаю лекала для будущих пиджаков, курток, двойных кофт. Вообще-то работа моя не пыльная, но не тво-орческая! И мне тесно в ней, душно, в голове мечется какая-то ерунда, бьется пустота, меж тем как мой компьютер стоит как раз напротив стола и с укором смотрит на меня потухшим глазом… Гордон с «Серебряного дождя» как-то сказал одной девочке, которая учится в нелюбимом институте, целуется с нелюбимым парнем: «Да что ж вы?.. Жить надо так, словно каждый ваш день – последний». И он прав. Но надо помогать дочке в её «открытом плавании», да и мой заработок - «плюс» к моей хорошей, но... маленькой пенсии.
... Катимся к четвёртой Думе и столько обещаний дают разные партии! Кого выберет наш народ? Но «в процессе предвыборной компании» пресса утешает: наметились положительные сдвиги в промышленности, - аж восемь процентов! - да и пенсии приносят вовремя.
... Внучка спрыгивает с дивана и летит к порогу:
 - Это мама плишла!
Иду и я, выходит из своей комнаты Платон: 
- И на сколько сегодня? – спрашивает.
И это значит: на сколько рублей продали одежды в ее отделе универмага, - там дочка арендует шестнадцать квадратных метров.
- Сегодня аж на две сто! - светится.
А тогда, в день открытия...
Она фальшиво улыбалась, сидя за кассой.
- Ну и как? - подошли мы к ней перед закрытием универмага.
- По нулям... - еще шире растянула рот в нехорошей улыбке.
- Да-а... Но ты не отчаивайся, - улыбнулась я ободряюще: - Дело такое... Позже будут покупать.
Потоптались возле нее, прошлись по отделу, снова подошли:
- Итог надо подводить по месячной торговле, - изрек Платон: - Вот пройдет октябрь…
- Да я и не отчаиваюсь, - улыбнулась она привычней.
Юбки, батники, свингеры, плащи, «плюшки» красиво висели на решетках, которые они с поклонником Пашкой красили у него на работе, и подходили к ее «выставке» девочки, смотрели, щупали, но ничего не покупали. А вот сегодня... Почти на девяносто долларов продала Олеся, дочкина продавщица!
- Значит, обмывать будем? - Платон берет из ее рук пакет с пивом: - А то мы с мамой уже пригорюнились.
И сидели вчетвером на кухне, пили пиво, ужинали, Машка из рюмки тянула сок и все уговаривала:
- Дед, давай еще выпьем!
… Сегодня прочитала у Василия Розанова*: «Руки каждого в наши дни, его заботы, внимание, мысль приложены не к объектам, с ними кровно и генетически связанными, а к иным и далеким. Поэтому чувство действительности слабеет неудержимо и мир духовно становится от меня далек, отодвигается на границу некоторой внутренней пустоты. И это – великая социальная болезнь, которая указывает: необходимо обществу воссоздаться как организму; безродные должны получить родство, бескровные духовно – кровь, безотечественные – отечество. И тогда социализма больше не будет.» 
... Вот и до такого дожили: по телевизору смотрим отпевание и захоронение* останков царской семьи в соборе. Вначале Ельцин не хотел присутствовать на этой церемонии, но потом все же… Покаялся за кровавые грехи партии коммунистов?
... Дочка вспыхивает на пороге:
- Ма, даже в примерочную очередь была! По сорок минут люди стояли и пришлось в соседнем отделе просить, чтобы разрешили их примерочной пользоваться. Уста-ала, ужас! – у порога сбрасывает с себя дубленку, черные замшевые сапожки: - Двадцать вещей продали с Олеськой!   
- Д-а, - тяну я, радостно улыбаясь: - жаль, что такое... как поётся в песенке, «бывает только раз в году», под Новый год.
Так что не зря я и они с Наташей, ее подручной, лихорадочно шили и шили весь этот месяц, - купит теперь она и новую швейную машинку, и оверлок, о котором мечтала, да и мне, и ее двум продавщицам будут премии в этом месяце, а дальше…
Дальше - дело будет видно.

*Аугусто Пиночет (1915-2006) - Чилийский государственный и военный деятель, диктатор.
*Сергей Степашин (1952) - Директор Федеральной службы безопасности Российской Федерации (1994-1995).
*Евгений Примаков (1929-2015) – Советский, российский политический и государственный деятель, председатель Правительства Российской Федерации (1998-1999), министр иностранных дел РФ.
*Первая чеченская война 1994-1996 годов.
*Афганская война - Период присутствия советских войск в Демократической Республике Афганистан и участия в боевых действиях против формирований вооружённой оппозиции с 1979 по 1989 год.
*Красный террор - Комплекс карательных мер, проводившихся большевиками в ходе Гражданской войны в России (1917-1922) против социальных групп.
*ГУЛАГ - Главное управление лагерей и мест заключения, осуществлявшее руководство местами заключения и содержания в 1930-1956 годах.   
*Валерия Новодворская (1950-2014) - Советский диссидент и правозащитник; российский либеральный политический деятель и публицист
*Владимир Ленин (1870-1924) - Лидер большевистской революции, глава советского правительства (1917-1924).
*Иосиф Сталин (1878-1953) - С конца 1920-х - начала 1930-х годов до своей смерти был лидером Советского государства.   
*Владимир Путин (1952) - Президент Российской Федерации.
*Буйнакск (Дагестан) - Взрыв жилого дома 4 сентября 1999 года.
*«Челкаш» - произведение Максима Горького (1868-1936), русского писателя.
*Максимилиан Волошин (1877-1932) - Поэт, переводчик, художник-пейзажист, художественный и литературный критик.
*Владислав Ходасевич (1886-1939) - Поэт, критик, мемуарист и историк литературы.
 *Виктор Черномырдин (1938-2010) - Председатель Правительства Российской Федерации, посол России на Украине.
*Василий Розанов (1856-1919) - Религиозный философ, литературный критик и публицист.
*Захоронение Романовых в 1998 году - Официально проведённое российскими властями мероприятие. В Петропавловском соборе Санкт-Петербурга были захоронены останки царской.