Мицраим. часть третья-Исход. Гл. -7

ГЛАВА 7

Просторная квартира Измайлова была залита светом. Казалось, сияет всё: и бронзовые канделябры, и награды, и фотографии. Разделенная на зоны, гостиная являла собой настоящее произведение «искусства», благодаря смешению стилей, которые в себе сочетала. В шторах угадывался морской стиль, диван и два кресла причудливой формы являли собой образцы «космического» стиля, а обеденный стол оставался верным классике. На столе стоял горячий ужин. На кухне свистел «электричкой» чайник.
Кира сидела в кресле, в грустной задумчивости, отрешившись от мира, делала вид, что смотрит телевизор. Измайлов возился на кухне, желая устроить дочке поистине царский приём. Но Кире было нужно не это. Ей хотелось бежать!
После стольких лет безразличия и бесконечных ссор, поведение ректора было более чем странным. Девушку не оставляло беспокойство. Она вспоминала Тима, думала о несостоявшемся разговоре с Александром, о предстоящем побеге… Думала о чём угодно, но только не об ужине с отцом.
— Пойдём к столу! — Засуетился Измайлов возле дочки.
Кира покорно встала и побрела в направлении обеденной зоны.
— Отец, я хочу уехать. — Девушка с ужасом заметила, что ректор побагровел.
— Но ты только приехала?! — Рассвирепел ректор и швырнул пустую тарелку на пол.
Послышался звон, который несколько отрезвил девушку.
— Ты снова за старое. — Вздохнула Кира и попыталась взяться за еду.
— Ты знаешь, что я полгорода поднял на твои поиски?! Ты знаешь, что тебя искало ФСБ и другие спецслужбы?! Ты знаешь, сколько денег я на это угрохал?!
— Я всё понимаю, отец. Прости.
Кира попыталась встать из-за стола, но дорогу ей преградил Измайлов.
— Прости?! Ты знаешь, я поседел по твоей вине! Прощение не принимается!
Ректор схватил дочь за горло и начал душить.
— Перестань… — На глазах девушки появились слёзы.
Измайлов ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы Кира успела вырваться и добежать до входной двери.
Ректор поднял с тумбочки рацию и заговорил в неё:
— Кудрашов! Закройте все входы и выходы! Не выпускайте никого, кроме меня.
Кира в истерике билась в дверь, но замки не поддавались. Такая система защиты была только у президента и у ректора НИИ Острогани.
Девушка в отчаянии села на пол и зарыдала. Она пыталась сжаться, спрятаться, исчезнуть с глаз долой от чудовища, в которое превратился ректор.
— А ты знаешь, что ты не моя дочь?!
Кира испуганно замотала головой. Измайлов приближался. В его руках был кухонный нож.
— Да, ты не моя дочь. — Улыбался он. — Это длинная история, как-нибудь расскажу. Но не сейчас… — А знаешь, что это значит?
Девушка зарыдала и зашептала чьё-то имя.
— Это значит, — ректор тщательно выговаривал слова, — что я могу делать с тобой всё, что захочу… Поняла, сука!
Измайлов схватил девушку за волосы и поволок её в спальню. Кира отчаянно сопротивлялась, пыталась вырваться. Но всё было безрезультатно. Глупые ангелы на обоях в спальне закрыли уши от крика, которым сопровождалось преступление. Больше о Кире Измайловой никто ничего не слышал.
Ректор встал с кровати, вытер пот со лба и поспешил к реке. Нужно было остановить Левина, пока он не зашёл слишком далеко в поисках девушки. И нужно было замести следы.

***

Левин сидел на холодной утренней траве около реки и задумчиво смотрел на противоположный берег. Учитель медленно прохаживался рядом. Присутствие куклы невероятно пугало студента, но он старался не показывать это Аллилуеву. Только Соломон мог помочь Александру в поисках дочки ректора, и только он мог разрешить их давний с Кирой конфликт.
— Готовься, Ученик! Вот-вот появиться голограмма и мы отправимся в Пограничье.
— Куда? — Левин оторвался от мрачных мыслей.
— Мы отправимся в Мицраим, город древний как этот мир и такой же жестокий и непредсказуемый… — Распалялся Шломо. — Всё, что ты там увидишь, храни в секрете. Иначе, Исход не свершиться…
— Исход? — Левин старательно пытался вникнуть в слова Учителя.
— Исход, мой ученик!
Из воды показалась голова чудовища. Это был гигантский змей с зелёной чешуёй, огромными крыльями и налитыми кровью глазами. Но Левин даже не дёрнулся. Он встал с земли и протянул руки к голограмме:
— Здравствуй, дружок. Не скучал?
Змей сделал грустные глаза и приобнял крыльями друга.
Если бы Учитель знал, сколько бессонных ночей Александр потратил на программирование и оживление этого чудовища. Если бы он знал, что Левин про себя называет змея «Киром» и что вкладывает в это имя. Если бы Учитель знал всё, Левин не был бы его учеником.
— Пошли! — Крикнул голем и уверенно пошёл по белому бетонному мосту. — Не спи, ученик!
Левин не спал. Он согнулся от острой боли в животе и упал в реку. Змей не смог спасти своего создателя. Но он оказался безмолвным свидетелем преступления. Он видел, как седовласый убийца скрылся за поворотом, в то время как голем вытаскивал из воды Александра.
 
— Что произошло? — Левин очнулся уже на противоположном берегу реки. — Где мы?
Учитель лежал на траве и смотрел в осеннее небо.
— Мы в Мицраиме, ученик…
— Объясняй!
— Наш любимый ректор всадил тебе в печень нож, я волок тебя через мост и при этом излечил твою рану.
— Измайлов? — Левин был удивлён и ошарашен. — Ничего не понимаю!
— И не поймёшь. — Обнадёжил его Учитель. — Пошли, впереди много интересного!
Дорога петляла среди деревьев и полей. Осенние листья старались всячески скрыть её от глаз путников, но не тут то было! Учитель шёл налегке, насвистывая весёлую песенку, а ученик боролся с ознобом и тайно завидовал голему.
Впереди показалось какое-то здание, а дорога стала каменистой. Александр спотыкался почти на каждом шагу и  при этом пытался сохранить присутствие духа. Шломо только усмехался, глядя на него.
Глазам открылась, окрашенная в зеленый цвет, деревянная церковь с красной конусообразной крышей. Было в ней что-то пугающее. Но что именно, Левин не мог понять, а Учитель не объяснял.
На путников смотрел с колокольни разбитый колокол. Александр остановился напротив, чтобы лучше рассмотреть строение. При этом он сделал неосторожный шаг, споткнулся об очередной камень и резко упал на землю. Только сейчас Левин понял, что его испугало.
— Это не камни! — Завопил Левин. — Какого чёрта ты меня сюда притащил?!
— Ты забыл, мы ищем дочку ректора. — Улыбнулся Шломо.
— Но… Это же… кладбище! — Продолжал кричать Левин, разгребая озябшими руками листья. — Где «Эдом», о котором говорил Измайлов? Где этот чёртов город?
Левин уронил голову на руки и зарыдал как ребёнок. Золотистые и красно-кровавые листья обрамляли надгробие, на котором было написано имя. Его имя.
— Что всё это значит? Почему ректор решил, что Кира здесь? Почему я здесь и разговариваю с грёбаным манекеном?
Учитель не выдержал и влепил Левину оплеуху:
— Слабак! Трус и слабак! Ни черта не изменился! Тебе выпал шанс прикоснуться к тайне, а ты ноешь, как девственница! Хочешь найти город, пошли! Себя всегда оплакать успеешь!
Левин вытер слёзы и поднялся с земли. Боль переполняла его душу. Отчаяние и тоска по чему-то потерянному, но безумно близкому, не позволяли двигаться дальше.
Учитель уверенно влепил ещё одну оплеуху.
— А это за что? — Возмущался ученик.
— За манекена! — Учитель был зол. — Вперёд и с песней!
— Ага! Я только надгробия посмотрю. — Засуетился Левин и начал снова   разгребать листья.
— Ещё успеешь!
— А может, ты и прав. — Вздохнул Левин и побрёл прочь от кладбища.
Странная парочка скрылась за горизонтом.