Послевоенная юность 1945-1953 гг

         
     Весь 1945 г. у меня прошел в учебе. Летом наша семья из Ленинграда никуда не уезжала.  Мама  работала  по-прежнему  в столовой Ленэнерго,  обеспечивая нас питанием. Отца перевели в город Болград Измаиловской области, где он ждал демобилизации. В начале 1946 г. отца демобилизовали, и он вернулся в  Ленинград. Летом мы  всей  семьей полетели на самолете (летели на Дугласе с посадкой в Курске) в Ялту к тете Шуре Демидовой. Пытались там закрепиться жить, но, встретив ряд препятствий, с облегчением отказались от этой затеи.  В Ялте я болел, плохо адаптируясь к климату и питанию. Совершил вместе с двоюродным братом Толей Демидовым ряд походов в горы, в том числе на гору Ай-Петри. Приобрел опыт торговли шелковицей на базаре. Посетил дом-музей Чехова,  Никитский Ботанический Сад. В середине июля мы уехали поездом на север, домой.
     После поездки в Крым произошла смена жизненных ориентиров семьи. Зимой 1946/1947 гг. родители купили дом с участком в Терйоках. Терийоки - финское название. После финской войны и присоединения Карельского перешейка к СССР в 1948 г. поселок назвали Зеленогорском. 1947 год прошел под знаком освоения дома и участка в Терийоках, а также в заботах о хлебе насущном, не считая учебы, к которой я относился достаточно  серьезно. Проблема недоедания, постоянного желания насытиться мучила особенно весной. Ели крапиву, картофельные очистки, отруби.  Пытались заработать денег на перепродаже обоев, черники, отец ремонтировал для продажи велосипеды,  пианино. На заработанные деньги покупали коммерческие продукты  в дополнение к скудному обеспечению карточками. Завели скотину: сначала козу Машку, купленную в Гатчине, затем корову Лысеху, купленную отцом в Торжке. В декабре пережили денежную реформу, потеряв немного денег, вырученных за продажу швейной машинки. Точнее мы накупили на них вина,  встретив во всеоружии Новый Год. С сентября я стал жить один в Ленинграде на ул. Рылеева, посещая 10-й класс. Скучал по своим и нетерпеливо ждал встречи по выходным дням.  Отец устроился работать в Терийоках, был председателем районного комитета ДОСААФ.  Олег 4-й класс учился там же. В ноябре я первый раз обрил усы. Начал собирать свою библиотеку, купив в качестве первой книги "Падение Парижа" Эренбурга. Дважды, весной в мае на Рылееву и осенью в октябре в Терийоки к нам на несколько дней приезжал дедушка Василий Дмитриевич Сретенский. Тогда я видел его в первый и последний раз.
   Вспоминаю, как в один из пасмурных дней февраля 1948 года ко мне на улицу Рылеева пришел мой одноклассник Виктор Корчной. Вернее это не я помню, а мой дневник содержит запись об этом эпизоде. Тогда я что-то растолковывал ему из черчения и астрономии. Было еще далеко до времени, когда звезда Корчного засверкала на небосклоне шахматных баталий. Впрочем, это неверно. Уже в 10-м классе, т.е. в 1948 г., Корчной завоевал звание чемпиона СССР по шахматам среди юношей. Это был год окончания школы, после которого наши пути разошлись. Корчной поступил на исторический факультет Ленинградского Университета, а я стал студентом того же вуза, но на биолого-почвенном факультете.  Далее я, как и все мои одноклассники, с нарастающим интересом следил за судьбой Виктора. А она складывалась очень причудливым, необычным образом. Неоднократный чемпион СССР по шахматам, молодой гроссмейстер, претендент на мировую шахматную корону, своеобразный шахматный борец, похожий только на самого себя, объект преследования со стороны властей нашей страны, невозвращенец, оставшийся на Западе для продолжения своей шахматной карьеры, наконец, шахматный долгожитель, продолжающий удивлять мир своим творчеством. Все это мой одноклассник Виктор Львович Корчной. Он оказался самым ярким явлением среди моих товарищей по школе, самым известным и замечательным из моих одноклассников.
   В Ленинграде я скучал один, ездил на выходные дни в Терийоки. Там  мы топили печку углем,  который добывали на железнодорожной станции. Брат Олег выступал в Терийоках по радио с игрой на аккордеоне. В мае я ходил в Военно-Морское Училище имени  Фрунзе узнавать о возможности поступления,  но плохое зрение -4,5 диоптрии оказалось непреодолимым препятствием.  Переориентировался  на  специальность  селекционера-растениевода. Много ходил в кино,  театры,  перечитал кучу книг.  10-й класс окончил отличником по всем предметам, получил золотую медаль, которую мне вручали вторым после Александра Слуцкера (нынешний доктор физико-математических наук и профессор Физико-технического института им. Иоффе в Санкт-Петербурге - И.С.) на выпускном  вечере  во  Дворце  пионеров.
   Большинство моих одноклассников после окончания школы пошли в технические вузы, а я без экзаменов поступил на биолого-почвенный факультет ЛГУ после беседы с деканом Н. В. Турбиным. Я тогда колебался в выборе вуза для продолжения своего образования. Меня привлекала ТСХА в Москве и биофак Ленинградского Университета. Естественно, что я, житель Ленинграда, сначала направился в ЛГУ. У меня сохранились очень краткие дневниковые записи об этом важном для меня, а главное для генетической науки периоде жизни России:    
Из дневниковых записей:
   Записан мой визит с моим другом Геннадием Гусевым в Ленинградский Университет: «8 июля 1948 г. .....  я его потащил в Университет. Пришли в 3 часа. Направились прямо в приемную комиссию. Но там мне ничего вразумительного об интересующих меня сведениях не могли сообщить. Пошли с Геней по Университетскому коридору. Нашли биологический факультет. Я решил пойти к декану и пошел. Поговорили по душам. Он мне посоветовал все-таки идти в Университет. Я решил. Подаю документы в Университет».
   Далее: «13 июля 1948 года. Опять ездил в Ленинград, в Университет. На этот раз быстро сдал документы. Теперь я студент...»
   Далее: «20 июля 1948 г. ... 13 июля я был в Ленинграде, подал заявление и документы в Ленинградский Университет на отделение генетики и селекции растений биологического факультета».
   Спасибо Турбину за его совет идти мне на биофак ЛГУ, а не в ТСХА. Возможно, именно это позволило мне со временем стать настоящим генетиком, а не адептом лысенковского направления. Турбин был весьма интересным персонажем в науке. Долгое время в молодости он подвизался в качестве биолога-мичуринца, сторонника Лысенко. Именно в 1948 г., когда я поступал в Ленинградский Университет, он принимал участие на стороне Лысенко в дискуссиях по генетике, в том числе в генеральной дискуссии на известной августовской сессии ВАСХНИЛ.         В дополнение к дневниковым записям я вспоминаю об этом визите к декану. Он был только что назначен на эту должность в то время. Перед 1948 г. он уже три года заведовал кафедрой генетики Ленинградского Университета, а в 1948 г. стал заведующим кафедрой генетики и селекции и одновременно деканом биолого-почвенного факультета ЛГУ. Турбин вел себя во время моего разговора с ним как молодой победитель, излучающий бодрость духа и готовность все изменить в науке. Значит, к этому времени он уже знал о предстоящей сессии ВАСХНИЛ, которая, как известно, состоялась в период с 31 июля по 7 августа 1948 г. Значит, он уже знал о том, что результаты знаменитой дискуссии предрешены и, наверное, у него уже был готов текст его выступления на сессии. Кстати, его выступление по времени состоялось как раз после выступления известного менделиста-морганиста А. Р. Жебрака. Позднее Турбин стал постепенно отходить от лысенковских позиций и переходить на сторону морганистов-вейсманистов. Такая метаморфоза обеспечила ему удивительные перемещения по служебной лестнице. Он стал академиком АН БССР, а позднее академиком ВАСХНИЛ. Более того, он со временем сблизился именно с Жебраком, выступление которого на августовской сессии ВАСХНИЛ произошло перед выступлением Турбина. Но в 1948 г. и несколько лет позднее Турбин был убежденным борцом за мичуринскую биологию.
  Я же летом 1948 г. выпасал, кормил, поил и доил  нашу корову Лысеху в Терийоках. Мама продавала молоко по 6 р.  литр. Осенью Лысеху  продали за 8500 р.  После нее купили двух коз,  а затем корову Субботку.  Была у нас также свинья Машка.  Летом у нас на даче снимали комнату А.Н.К., жена контр-адмирала, с 12-летней дочерью В.К. (Лора). Я также познакомился с ее подругой, М.П. Я  влюбился  в Лору и после возвращения осенью в Ленинград часто ездил на 13-ю линию Васильевского острова, где жила ее семья.
     В июле я со своим  другом Геннадием Гусевым совершил путешествие на велосипеде из Ленинграда в Москву за 6 дней с остановкой в Торжке.  Мы ночевали на 120-м км, в Крестцах,  на 400-м км и далее приехали в Торжок,  где отдыхали один день в доме у тети Кати Федухиной. Затем был двухдневный пробег до Москвы с остановкой в 90 км от нее.  В результате поездки у меня сильно болело сердце.  Перед началом учебы в Университете я составил грандиозный план  самообразования,  но,  к  счастью, быстро  выучился корректировать цели применительно к жизни.  План быть честным не только перед людьми,  но и перед самим  собой  я  выполнил. Быть аккуратным во всем тоже.  Стать вежливым,  спокойным, расчетливым не очень. Удивительно, что знаменитая августовская сессия ВАСХНИЛ 31 июля-7 августа 1948 г. как-то прошла мимо меня и не была никак отражена в моих дневниковых записях. Видимо я слишком переутомился в июльской поездке на велосипеде в Москву, и весь август приходил в себя.
   В Университете я попал в 3-ю группу. Организовал кружок биологии у себя дома.  Вел разговоры о создании политического кружка,  но благоразумно удержался от этой, опасной и малополезной в то время деятельности.  Был  избран комсоргом группы,  старостой дарвиновско-мичуринского кружка.  Посещал лекции по абонементу  в  Эрмитаже,  серьезно  расширившие мой кругозор.  Получал стипендию 260 р.  В октябре (23 или 24) 1948 г. в Калязине от воспаления легких умер мой дедушка Василий Сретенский. В конце года в  семье начались дискуссии о ликвидации хозяйства в Терийоках.
     В январе 1949 г. я сдал первую сессию в Университете на отлично.  Получил повышенную стипендию.  25 января наблюдал в Терийоках красивейшее  полярное сияние.  Много ходил в театры, посещал лекции в Эрмитаже, читал книги, занимался. Покупал книги для своей библиотеки на стипендию. Пытался начать  курсовую работу на кафедре генетики и селекции под руководством сотрудника кафедры П. на тему о влиянии прививки на скрещиваемость растений. Занимался  легкой атлетикой у заслуженного мастера спорта Люлько, но не очень успешно и с болями в сердце.  Посетил выставку картин Шишкина в Русском музее.  Пережил кражу чемодана тети Кати при его транспортировке в поезде Терийоки-Ленинград (я уснул,  положив чемодан  под лавочку, и его естественно увели). Весной влюбился в свою сокурсницу Т.Л., не получая  живых  стимулов от общения с В.К.  Летом прошел практику в Саблино  и Старом Петергофе.  Пережил  эпизод имитации самоубийства Левой Серавиным (будущий доктор биологических наук, профессор - И.С.), снимал его с дерева. Активно участвовал в рассмотрении этого поступка на курсе. В конце лета совершил вместе с однокурсником Толей Шаминым и его товарищем поход из Зеленогорска в Райволу (нынешний поселок Рощино - И.С.) с двумя ночевками в лесу. Осенью недолго был секретарем комсомольского бюро 2-го курса биолого-почвенного факультета ЛГУ.  Осенью родители и Олег переехали  из Терийок обратно в Ленинград на Рылееву. Брат Олег пошел в 6-й класс 203-й школы.
     В начале  1950 г.  я познакомился с профессором (позднее академиком и лидером советской ботаники - И.С.) А. Л. Тахтаджяном, который пытался привлечь меня к работе на кафедре ботаники. Он дал мне прочитать невыпущенную,  но напечатанную книгу Хохлова об апомиксисе (способ размножения растений семенами, но без слияния женской и мужской половых клеток - И.С.).  Я стал посещать ботанический кружок,  заинтересовался систематикой растений. На третьем курсе я даже получил стипендию имени крупного российского ботаника В. Л. Комарова.  В начале года наш дом в Терийоках был продан за 50 тыс. р. Произошла очередная смена жизненных ориентиров семьи.  Весной мое увлечение Т.Л. прошло. Летом я ездил на практику в заповедник "Лес на Ворскле". В конце октября я поехал в агитпоход по Ленинградской области. Помню, как сел в темный вагон пригородного поезда на Варшавском вокзале  Ленинграда.  Познакомился с членами агитбригады и среди них с Кирой Кузнецовой, студенткой 4-го курса биофака.  Мы доехали до станции Толмачево, оттуда плыли пароходиком вниз по реке Луге. Посетили ряд деревень. К концу похода я влюбился в Киру, как оказалось, на всю жизнь.  В Ленинграде был у нее на дне рождения. Новый год встретил с Кирой в Летнем саду.
     С конца  1950  г. я почти прекратил ведение дневника.  Частично письменный дневник мне заменили фотографии. У меня появился фотоаппарат Зоркий, я сам проявлял пленки и печатал снимки. Я думаю, что прекращение ведения дневника связано не только с занятостью фотографией,  но и с бурными событиями тех лет, не оставившими места в моей душе для спокойных размышлений о жизни.  Ведь именно в  эти  годы была моя женитьба, рождение детей, начало психического заболевания Киры,  переезд в Минск,  мой поворот к настоящей генетике, защита кандидатской диссертации,  возвращение в Ленинград, появление первых печатных работ,  попытка освоить чуждую для меня область  генетики  раковых клеток,  политическое взросление под влиянием оттепели,  и многое другое.
     К весне 1951 г.  я вернулся на кафедру генетики и селекции ЛГУ,  уйдя из группы  ботаников.  Кира  ездила на преддипломную практику в совхоз Караваево Костромской области. В конце лета я побывал у своего руководителя В. С. Федорова, доцента кафедры генетики и селекции ЛГУ на биостанции Университета в г. Сестрорецке.  Осенью 27 октября мы с Кирой сыграли свадьбу, сначала с друзьями и товарищами на Кириной старой квартире около площади Льва Толстого Ленинграда, а потом с моими родственниками на Рылеевой.  К этому времени мои родители  обменяли нашу старую  17-метровую  комнату  в квартире 54 с доплатой на большую комнату в соседней квартире 53, которую можно было поделить перегородкой на две комнаты. Это мы с папой и сделали. У нас с Кирой получилась маленькая восьмиметровая комната.
     В 1952 году Кира окончила Университет и стала работать в Городском лекционном бюро на Малой Садовой улице. Весной 1952 г. я начал работать по дипломной теме у В. С. Федорова в Сестрорецке,  занимаясь клонированием и  изоляцией  ржи.  Однако за какую-то провинность (кажется,  я прогулял момент начала изоляции колосьев) В. С.  отстранил меня от работы. Некоторое время я пытался акклиматизироваться у другого сотрудника кафедры генетики и селекции ЛГУ Я. С. Айзенштата по генетике гороха, но потом Федоров снова взял меня к себе на  тему  по  генетике окраски цветка у льна.  Я собрал цифры расщеплений в Старом Петергофе, на новой базе биофака.  Для этого пришлось вставать рано утром,  когда раскрывались цветки льна.  В это время я начал знакомиться с настоящей генетикой, сведения о которой нам сообщал В. С. Федоров под видом критики менделизма-морганизма.
     С окончанием Университета в 1953 г. закончилась моя юность. Это совпало с годом серьезных перемен в жизни СССР. В марте 1953 г. умер Сталин. Страна начала приспосабливаться к жизни без вождя. В конечном счете, это привело к радикальным переменам во многих областях, в том числе и в науке. В моей биологии постепенно стали восстанавливаться нормальные взгляды на генетику. Для меня это означало освоение научных генетических представлений и мое превращение из недоучки в серьезного научного работника. Вместе с тем это было время становления моих взрослых политических взглядов. Дневника в те годы, я, к сожалению, не вел, но воспоминания об этом времени все еще свежи в моей памяти.

Отрывки из дневника:
    
                ...
     21 января 1946 г. Возвращаюсь снова к записям своего времяпровождения. Как-то у меня: заброшу, снова примусь. ... Я учусь сейчас в 8 классе, в 203-й школе им. Грибоедова. Учусь ничего. Живем на старом месте. Мама работает кухонным контролером в столовой Ленэнерго. Работа трудная, но за то сыты. Брат Олег учится в той же школе, где и я, во 2-м классе. Круглый отличник. Папа еще в армии, в г. Болграде Измайловской области; дядя Сережа (генерал-майор, работавший в Москве, в Главном штабе – И.С.) сообщает, что нашего папу демобилизуют, ждем его со дня на день. Питаемся мы хорошо. Мама из столовой приносит масла, мяса, макарон, колбасы и вообще всего, что можно. Я питаюсь в школе. Маловато дают. Получаю булки 250 г. в день и хлеба 250 г. В школе дают какао, кофе, кашу с маслом и т.д.
                ...
     22.01.46. ... В школе после уроков было собрание, посвященное годовщине смерти Ленина. Мальчик из 10-го класса делал доклад. ... Потом выступал я, говорил стихотворение «Сами» (советского поэта Николая Тихонова – И.С.). Немного сбился, но ничего.                ... 
               
     26.01.46. Сегодня в школе был вечер, посвященный памяти поэта А. С. Грибоедова, имя которого получила наша школа 203. Сначала какой-то профессор делал доклад, а потом силами учеников 10 класса ставили «Горе от ума». Особенно хорошо играл Фамусова десятиклассник Корженевич.
                ...
     10.02.46. ... Сегодня день выборов в Верховный Совет. Мама ходила выбирать. Вчера Сталин выступил с речью по радио. Он говорил, что в скором времени карточная система будет отменена. Все очень обрадовались.
                ...

                Лето 1946 г.
                (поездка в Ялту)
               
                ...
     30.06.46. .. сегодняшнюю ночь я спал под открытым небом крепко. Встал и начал собирать шелковицу. Измазался, как индеец. Один котелок шелковицы набрал к обеду, для еды. Второй разложил сушиться на дощечке, на крыше. Свезем сушеной шелковицы в Ленинград. А третий котелок решил превратить в вино. Для этого раздавил ложкой ягоды, и сок пропустил через марлю. Слил его в бутылку, мама положила дрожжей чуток и песку сахарного. Все это я размешал и поставил бродить в шкаф. Когда будем уезжать отсюда, то разопьем на прощальном вечере. А ехать скорее очень хочется. ...  Ленинград тянет, как город культуры и прогресса.                ...
     02.07.46. .. Узнали сегодня интересную новость: цены на промтовары снижены на 40-60%.
                ...

     18 час. 10 мин. Мы на вершине Ай-Петри. Высота над уровнем моря 1233 м. Ура!!! Это мой первый в жизни подъем на высоту. Десять минут мы любовались красивым видом, открывшимся перед нами. Потом начали спуск. ... Шли и повстречали двух людей, спускавшихся в Мисхор. Пошли с ними. По дороге видели кости партизана, убитого немцами. Спустились в Мисхор, сели у шоссе, покушали и начали «голосовать». Но шоферы не брали. Пошли пешком. До Ялты от Мисхора 12 км. Нас догнал ГАЗ и мы его остановили и попросили подвести. Подвез. ...
     05.07.46. Решили сегодня сходить в дом-музей Чехова... Зашли на пляж и на базар. На базаре купили абрикосов на 13 р. 15 штук. Наконец, дошли до музея. Купили билеты (2 р. Взрослый, 50 коп. детский). Начали осмотр со столовой. Там Антон Павлович принимал гостей. Зашли на веранду и прошли в рабочий кабинет Чехова. Там стоит стол, на котором Чехов написал многие свои произведения, в том числе «Вишневый сад». На столе лежит листок исписанной бумаги, карандаши, ножи. Лежат также бандероли, пришедшие после смерти Чехова. На столе стоит шкатулка с изображением трех сестер. Ее подарили Чехову труппа ... театра, когда ставили его произведение «Три сестры». В комнате находится камин. На его фронтоне художник Левитан, посетивший Чехова, нарисовал пейзаж: ночь и стога в поле.