гл. 20. Отделенная реальность, часть 1

Из гл.19 http://www.proza.ru/2011/05/30/927

Спасаясь от жесткого мира семейной жизни, я, как за спасительную  веревку  с  Небес, ухватилась за идеи эзотерики. Очередной  учебный год в моей группе был посвящен новой и очень интересной для меня теме - знакомству со школой  Гурджиева-Успенского. В проведении занятий большую помощь оказали мне книги Мориса Николла, ученика П.Д.Успенского.

 К  началу занятий в моей 8-ой по счету группе я снова поменяла зал и увеличила число слушателей - вместо ставшего привычным мне актового зала моей  родной  школы, я вела занятия сразу в двух залах - в спортзале школы, находившейся  рядом с моей  работой и в спортзале одного из факультетов Педагогического института на Московском проспекте. Помимо Успенского, по которому одна из моих групп занималась уже второй год, я давала «своим» не только обязательные основы по хатха-йоге, но и, дополнительно, точечный массаж китайской школы, элементы которого мы включали в нашу разминку перед занятиями.

Успенский возвращал меня к нормальной жизни, помогал видеть в себе и собственное отождествление с происходящим, противоречивость и бесконечные отмашки маятника - взлеты противоположных настроений, чувств, мнений. Опыт семейной жизни и мои  многочисленные ошибки оказывались идеальными практическими учителями: не будь всего этого, эти умные книги не стали бы мне настолько близки и понятны. Примеров для иллюстрирования основных идей Успенского, так необходимых при проведении занятий, у меня, благодаря им, теперь хватало с избытком.

Другим моим другом и учителем в это время снова стал Карлос Кастанеда, приобретенный мною за немалую сумму в виде экземпляра машинописных листов. В те  годы на перепечатках самоиздатовской литературы неплохо зарабатывали люди, имеющие дома личную пишущую машинку. Герой книг Кастанеды - Карлос оказался моим отражением. Также, как и я когда-то, он «случайно» встретился со своим учителем - Дон Хуаном и через  него открыл для себя новый, «запредельный» мир, отделенный от реального невидимой стеной, хотя и всегда находящийся рядом с нами. Карлос был образованным американцем с милой (совсем, как у меня!) привычкой записывать все свои наблюдения и строить из них логичные теории. Друзья не раз называли меня Карлушей, посмеиваясь над моими многочисленными конспектами лекций и книг, но как же все эти записи оказались впоследствии и даже ныне, когда многое бесследно улетучилось из моей памяти!

Дон Хуан был практическим учителем, тем, кто выводил человека на путь знания.  В какой-то степени роль подобного учителя в  моей  жизни сыграл Володя, хотя сам он едва ли до конца понимал, что делает, подводя  нас  к многому чисто  интуитивно. Путь знания - термин, используемый Кастанедой,- предполагает формирование в человеке представлений о мире, отличных от тех, что даются в обычных учебных заведениях. Мир, в котором мы  живем, во многом субъективен, он - продукт нашего «описания» этого мира, а само описание формируется в нас под действием других людей и сложившихся способов объяснения наблюдаемых явлений. Если бы человек смог «остановить мир», разотождествиться со своими описаниями его, он смог бы «видеть» - созерцать реальный мир и принимать  независимые  решения, управляя своей волей, - идея, очень созвучная идеям Успенского.

Подобно Дон Хуану, постоянно сбивающему своего ученика с толку с целью  освободить  его  ум от предвзятых мнений, Кастанеда в своих книгах также «шутит» со своим читателем:  то предлагает ему новые техники  магии, то вводит в употребление новые термины, то уводит в фантастический мир - то ли реальность, то ли вымысел взбудораженного наркотическими средствами рассудка. Самое глупое - принимать все сказанное Кастанедой буквально и излишне серьезно. Это так же глупо, как принимать всерьез свою жизнь, испытывающую  дух человека на прочность. Наш ум, воспитанный в понятиях логического мышления, не дает нам в обычной жизни выйти за его пределы, а наша Личность, сформировавшаяся в нас для самосохранения, всегда оберегает свою целостность. Именно благодаря ей мы становимся рабами своей «личной истории»: своих обид, страданий, представлений о добре и зле, грехе и добродетели.

Вспоминая свои прожитые  годы, я  нахожу убедительные подтверждения тому,  что моя «личная история» дает мне предвзятость в решении проблем настоящей жизни.  Больше всего мне мешала моя отождествленность с происходящими событиями,  неумение быть равнодушным созерцателем происходящего, позволяющим себе и другим жить, «как живется».

Для того, чтобы стать «человеком знания», то есть, человеком, способным делать,  а не только реагировать на события, осознавая их суть, надо стать «легким и текучим», утверждал Кастанеда. «Ты заражен проблемами. Ты думаешь о себе слишком много. Это дает тебе усталость, которая заставляет тебя закрываться от окружающего мира и цепляться за свои аргументы» (все цитаты в данной главе – из книг Карлоса Кастанеды) Кастанеда часто употребляет термин «видение». Видение - это не магия, хотя в первых книгах своей серии Кастанеда пытается вовлечь Карлоса на путь магии: вероятно, так легче удивить наш ум, сдвинув его этим самым с привычных точек зрения. Именно через магию - рассказы о парапсихологических чудесах - пришла в эзотерику большая часть моих друзей.  Человек, который «видит», легко становится магом, так как его видение позволяет ему понять неважность всего, что происходит вокруг, если только мы не смотрим на это, как на игру либо обучение.

Человек, чтобы начать видеть и знать, должен научиться «жить, как воин»,  утверждает  Кастанеда. «Горюй и думай прежде, чем ты примешь какое-либо решение, но если ты его принял, то будь на своем пути свободным от забот и мыслей. В этом состоит путь война». Это мысль тоже в полной мере относилась и ко мне. Я не умела жить, как воин, постоянно колебалась в принятии своих решений и внутренне хотела угодить всем, а внешне - вела себя недипломатично с каждой из  противоборствующих  сторон, но мучилась  от  собственной негибкости. «Воин берет ответственность за свои действия и умеет терпеливо ждать, приняв решение, зная чего ждет, и зная, зачем ждет» Даже зная, как следует поступать, у меня всегда не хватало такого терпения. Не в этом ли была причина моих неудач?

Мудрый Кастанеда открыл мне глаза на такое понятие, как «контролируемая глупость». Все и всегда в своей жизни я была  склонна воспринимать излишне  серьезно, ощущая значимость своего долга перед другими и важность соблюдения установленных правил. Окружающие меня люди, наоборот, обидно легко нарушали любые правила и заставляли меня страдать от своей необязательности или неорганизованности. Бывало и иначе: от меня требовали  исполнения правил,  смысла которых я не понимала, и потому противилась. Это и было моей «глупостью». Дон Хуан предлагал делать наши глупости  «контролируемыми». «Все, что я делаю по отношению к себе и к другим, есть глупость, потому что ничего в жизни не имеет значения. Тем не менее, я продолжаю жить, потому что я настроил свою волю таким  образом, что для меня не важно то, что ничего не имеет значения. Воля контролирует глупость моей жизни. ...Когда человек научится видеть, он окажется одиноким в мире, где есть только глупость».

Видеть или, другими словами, быть сознающим, не столь уж  приятно. Чувство  покинутости и оторванности от мира обычных людей, уже посетило меня сразу после возвращения из Памира и потом все чаще стало проникать в меня. Много раз в душе  возникали сомнения - нужно ли мне все это, не очередная ли это игра в духовность, не иллюзия ли - эти искания? И Кастанеда, устами Дон Хуана,  отвечал мне так: «Наша судьба, как людей, учиться видеть и идти к знанию. К знанию идут так, как идут на войну: со страхом, с уважением и с абсолютной уверенностью в себе».

В книгах, которые ко мне приходили, Посвященные рассказывали о своем личном  опыте изменения сознания, но их опыт был совершенно различен. Что-то в их пути  устраивало меня, что-то - отвергалось мною. Не существовало одного пути,  полностью созвучного мне. Больше того, чем больше кто-либо из «продвинутых»  пытался  давить на меня, упрекая в отступничестве или слепоте, тем с большей скоростью я бежала от их учений! А Кастанеда утверждал: «Если ты когда-нибудь  научишься видеть, то  ты должен делать это твоим собственным способом! Воин выбирает себе дорогу с сердцем - ту, что дает ему спокойствие и удовлетворение».

Еще одной моей часто повторяющейся ошибкой были попытки противопоставлять себя другим людям излишне прямолинейно. Кастанеда называет это качество отсутствием «текучести», что не приемлемо для война. «Если ты хочешь остановить других от чего-либо, надо остаться в стороне от того, что руководит ими, и только тогда ты сможешь управлять происходящим».

Видение начинается с реагирования на те установки о мире, которые находятся  вне привычного нам описания мира - того, что мы привыкли называть реальностью. Первое, что нам следует сделать на этом пути, это постараться сохранить свежесть своего восприятия. «Не знать, за каким кустом прячется заяц, более восхитительно, чем вести себя так, как если бы мы знали все». Пока человек чувствует, что является важной вещью в мире, он не может полноценно воспринимать реальный мир. Все, что он видит - это он сам, вне остального. Эта мысль Кастанеды напомнила мне термин «учитывания» в трудах Успенского: всякий человек постоянно и бессознательно учитывает мнения и отношение к себе окружающих,  а также пользу, которую может принести ему та или иная ситуация. Такое учитывание является одной из типичных форм отождествления - сна, делающего человека игрушкой обстоятельств, не позволяющего ему видеть реальный мир и самого себя без предвзятости.

 Продолжение см. в главе 20, ч. 2 http://www.proza.ru/2011/06/07/501