Про Весту. Рассказ третий. Утром в сосновом бору

    Трава загорелась сразу, огонь полыхнул вверх и, раздуваемый ветром, пошёл по склону. Стало страшно, просто элементарно страшно от того, что сейчас произойдёт. Впереди стоял сосновый лес во всей красоте утреннего освещения начала мая, когда снег уже сошёл полностью, а трава ещё не выросла, лишь кое-где кустики прошлогодней травы слегка позеленели. Остальная, придавленная зимой снегом, после недельной жары шуршала под ногами и ждала только искры, чтобы заполыхать во весь рост. Вчера прошёл над лесом шквалистый ветер, который навалил сухих веток с сосен сплошным ковром. Ветер и сейчас шумел вверху, качал кроны сосен и раздувал огонь. Он резво бежал вверх по небольшой промоине, соединявшей полянку через бугор с обширным участком соснового леса.
    Всё! Писец,- подумал я, -  приплыли…
Если огонь вырвется за неё …,-  дальше мне было страшно даже подумать.
    Утром, какого-то  престольного праздника или просто воскресенья, когда народ, забивая электрички, расползся по своим садам-огородам, чтобы с вожделением и в охотку копать, садить, строить и радоваться, мы с Вестой решили погулять в лесу. Этот небольшой участок пригородной зоны леса  был весь вдоль и поперёк поделен просеками, летом здесь семьями катались на велосипедах, а зимой на лыжах. С востока - городская магистраль, по которой ходили троллейбусы, с запада - вдоль реки дачные участки «дорогого, ну, очень дорогого товарищества» садоводов. Домики там стояли «не  слабые» один другого богаче, а лес к ним подходил вплотную.
    Наше гуляние по лесу зимой  и летом обычно заканчивалось стояночкой в любом удобном месте, а дальше по программе: костерок, котелок, чаёк с соблюдением всех мер пожарной безопасности. Бутерброд мне и сухой корм погрызть Весте. Зимой не сложно: закидал костёр снегом и всё, а летом – только на оборудованных стоянках. Фляжка воды, старый армейский котелок, битый жизнью и походами,  стальной тросик с крючками, вместо тагана, да чай на один раз в нормодозе пластмассового стаканчика от фотоплёнки – во и всё моё нехитрое снаряжение. Конечно фотоаппарат и седушка, «пидзадник», как его называли хохлы, топавшие вместе с нами дня три по маршруту где-то в горах. Ох, как давно это было!
    Сейчас думать было некогда. Сработали рефлексы. Я крутился, как уж на сковородке. Выше по склону затаптывал большие и маленькие всполохи огня, сваливая на них просохший грунт, попытался сбивать огонь седушкой, но только обуглил капрон, которым была обтянута пенка. Ботинки начали греться, шнурки оплавились, стало жарко и страшно. Прыгая по огню, я вдруг увидел, что Веста чуть в стороне за бугром сорвала дёрн и всеми лапами выбрасывала из-под дёрна песок! Все, что могло выгореть внизу, выгорело, а сбить и засыпать песком бегущую по склону кромку огня, было делом нескольких минут. Самое главное – притоптанный огонь обычно сразу раздувался ветром, а присыпанный ещё сверху влажным песком, уже не раздуется никогда.
     Всё, пронесло! Мы справились! Ветер ещё продолжал раздувать дым, кое-где курилось, но огня уже не было совсем. Я плюхнулся на валежину,  что лежала через эту злополучную промоину, и перевёл дух. Веста старательно нагребала гору песка, а я достал фляжку с водой. Ни фига себе, попили чайку! 
А всё началось очень просто, как по классике. Пройдя участок леса наискосок, хрустя сушняком и травой, я понял, что при таком ветре костёр можно разводить только на оборудованной стоянке. Её ещё надо было найти, а лучше бы этого вообще не делать.  Выйдя на просеку, чтобы не собирать клещей, мы с Вестой шли по дороге. Она бежала впереди, высунув язык и хвост кольцом на спине. Тут я увидел, что на валежине через канавку или промоину, лежат старые газеты. То ли осенью, то ли зимой здесь кто-то «культурно» отдыхал. Бутылок и объедков не было, но старых и уже высохших газет валялось предостаточно. Вокруг было сравнительно чисто, а эта куча старых газет на стволе упавшей сосны и в самой канавке «резала глаз». Тут я и решил собрать эти сухие газеты в кучу и по одной сжечь. Видимо, когда ангел отвернулся по своим делам (ведь им тоже надо),  чёрт подскочил  сзади и дунул мне в ухо.
     Я, как зомби, достал спички, собрал газеты и начал их жечь.
     При таком ветре и при такой суши – всё случилось мгновенно.
Борьба с огнём заняла буквально три-четыре минуты. «Огнеборец», сидя на стволе сосны, нервно  глотал воду, а помощница охлаждала брюхо на куче песка. Я встал, налил в крышку котелка Весте попить, а остальной водой залил дымящиеся, даже из-под песка, участки травы. Руки саднили, бороду я, кажется, подпалил, седушку надо обшивать заново, ботинки вроде целы, а шнурки обуглились.
     Как говорится, могло быть хуже.
     Веста, уши торчком, высунув язык, лежала животом на песке. Наклонив голову, вопрошающе и укоризненно глядела на меня. Её карие глаза, как бы  говорили мне :
- Ну, ты, хозяин, и дал маху! Если б не я, прыгал бы сейчас огонь по верхушкам деревьев. Облажался, как пацан, ей богу!
     Я подошёл к ней, сел рядом и прижал её голову к себе. Не знаю, есть ли есть Бог на небе, но в решающий момент Веста спасла меня от очень больших неприятностей.
 Посидели ещё немного. Я прямо на чуть холодной земле, Веста на песке, голова её лежала у меня на ногах, я трепал её за холку и гладил голову  между ушами. Она простила мне всё и щурилась от удовольствия.
- Да, ладно, хозяин, больше так не делай. Пойдём домой, а то ветер сейчас дождь натянет.
     На том и порешили. Вот и погуляли мы в воскресный день по парку, набрались впечатлениями…