Возвращение к действительности было не слишком приятным – голова отчаянно кружилась, и очень хотелось пить, словно он от души наглотался морской воды. Со второй попытки удалось сесть и осмотреться. Далеко в обе стороны тянулся песчаный берег, усеянный следами недавнего шторма: водорослями и мелкой морской живностью. Всего в нескольких шагах ярился прибой, и море все еще было усеяно белыми барашками пены. Буря закончилась совсем недавно, хотя небо было умыто-ясным. Солнце недавно взошло.
Как тяжелый сон, вспомнилось: треск налетевшей на камни раковины, острые осколки и ледяной соленый душ, рев шторма и полоса хорошо различимой даже ночью пены, указывающей берег, отчаянная борьба с норовящими утащить обратно в море волнами и страх за друзей, ухватившая его, лишив возможности дышать, видеть и двигаться огромная волна и удар о мокрый песок, твердый, как камень… Мда, видимо, воды он и правда наглотался.
Ниро еще раз огляделся. Рядом тяжело дышал Недомерок. Спит? Маг невесело усмехнулся - надо же, за все эти годы так и не удосужился выяснить, могут ли единороги терять сознание. А где же Ми?
- Миура! – словно подброшенный, вскочил он.
- Я здесь, Ниро, - послышалось сзади. Мальчик спускался к нему с высокой дюны – их гряда замыкала пляж. Ноги тоже слегка заплетаются, но уже успел выложить сушиться вещи, после всех передряг оставшиеся при них, и главное, улыбается!
- Ниро, я, кажется, знаю, где мы! – поспешил похвастаться юноша.
Маг хмыкнул про себя – сам он пока не имел об этом ни малейшего представления.
- Оттуда, сверху, видно, - продолжал Миура, - Вода еще после шторма взбаламучена, но на западе она не синяя, а коричнево-зеленая. Значит, там устье большой реки. Да и Тень здесь вон какая, значит, мы западнее, чем были. А большая река, впадающая в море, у нас на западе одна – Авина!
Ниро не стал говорить, что они могли бы оказаться где-нибудь в совершенно чужих землях на другой стороне моря. Тем более, что мальчик явно прав – теперь он и сам вспомнил эти места. Обняв подошедшего Миуру, растрепал ему волосы:
- Ай да молодец! Особенно зная, что ты никогда не выезжал до этого за границы Золотой Степи.
Миура смущенно улыбнулся.
Крик Ниро разбудил Недомерка, который, оказывается, все-таки спал, и скоро друзья отправились к реке. Шли медленно, еле передвигая ноги – сказывались предыдущие передряги – хоть и хотелось птицами полететь вперед, чтобы напиться. Во время шторма все нахлебались соленой морской воды, и теперь путешественников мучала жажда, других же источников поблизости не было. Компания, которая, казалось, так недавно отправлялась в путь, имея все необходимое для долгого путешествия благодаря заботливости Юкико, теперь представляла собой жалкое зрелище. Практически все вещи были потеряны во время бегства из Затерянного Города и шторма, остались только мечи – их уважающие себя мужчины выпустят из рук в последнюю очередь – да каким-то чудом у пояса Миуры все еще висел увесистый кошелек. На него возлагались теперь большие надежды, ибо людям требовались лошади и теплая одежда. В отличие от приморских джунглей, по которым лежал путь к Городу, здесь уже хорошо чувствовался приход осени. Ночи обещали быть холодными, да и день не очень-то радовал теплом, не смотря на то, что солнце ярко сияло в безоблачном небе. Пропитанная солью одежда и кожа тоже не добавляли удобства, так что к реке спешили еще и для того, чтобы выполоскать ее и выкупаться самим. На плечах Ниро остался плащ, Миура же и вовсе шел в одной рубашке, но от сырого, жесткого от соли плаща все равно не было толку, хотя оба стучали зубами на холодном ветру. Перевалив дюны, шли по лежащей за ними безрадостной безводной степи, где мало что росло, хотя дюны немного защищали от ветра.
К реке вышли после полудня. В конце своего пути Авина разбивалась на множество рукавов, образуя широкую дельту. Несколько срединных рукавов были достаточно широкими и глубокими для прохода судов, большинство же боковых представляли собой узкие, почти заросшие камышом протоки, приют множества птиц. Кроме того, река на всем своем протяжении славилась обилием рыбы.
К одной из таких проток и вышли путешественники. Осторожно пробравшись прямо в одежде сквозь прибрежные камыши на середину, где уже холодная по-осеннему вода была очень чистой, от души напились, потом с таким же удовольствием выкупались, и, дрожа всем телом и с посиневшими губами, выбрались на берег разводить костер. К счастью, сухого камыша было вокруг предостаточно.
Когда обсохли и согрелись, сам собой встал следующий вопрос – еда. Для единорога с этим проблем не было – рядом с рекой скудная прежде трава стала высокой и сочной – а вот людям надо было что-то придумать. И маг, и Миура были достаточно искусными охотниками, но не с мечом же на охоту идти, и не руками ловить рыбу. После недолгих колебаний Ниро решил пустить в дело магию.
- Но ведь этого делать нельзя! – Миура, как и все в Королевстве, прекрасно знал закон магов, запрещавший использовать их искусство в торговле, в любви и на охоте. Нарушители закона считались совсем уж бесчестными.
Ниро усмехнулся:
- Ах, друг мой, если бы это было первое «нельзя» в моей жизни! Похоже, я родился именно для этого – делать то, что нельзя. К тому же, нам предстоит несколько дней пути по дикой степи, ты же не собираешься голодать все это время, лишь бы не нарушить закон?
Возразить было трудно, но юноша все-таки сделал это:
- Но ведь нарушители закона всегда наказывались! Что с тобой будет?
- Всегда считалось, что нарушителей наказывает Чаша Магии, - покачал головой Ниро, - так что нынче наказание мне не грозит. Да и я стал другим, и теперь начинаю понимать, что сила Чаши всегда жила в основном в наших головах, основательно вбитая туда Советом. И наказывали мы себя тоже сами. И больше делать этого я не намерен, - жестко закончил он.
Юн только тихо хмыкнул. На ужин была большая рыбина.
***
Норлан, ворота Авины, лежал выше по течению, у начала дельты. Туда-то друзьям и нужно было теперь попасть. Дорога была, в общем, не тяжелой, даже голод на сытый желудок не так сильно ощущался. По ночам отходили от реки в степь – там было теплее – и дежурили по очереди, поддерживая костер и внимательно глядя по сторонам, как-никак, широкая Авина служила границей Королевства, и уже не так далека была Тень, занимавшая треть неба на западе.
На четвертую ночь дежуривший Миура разбудил мага. Юноша был встревожен.
- Ниро, я не понимаю, что происходит! Посмотри, что это?
Недомерка будить не потребовалось – спал он чутко. Все трое уставились на странное зрелище. Ночь стояла безлунная, и Норлан был все еще в нескольких днях пути на севере, но там, на северном горизонте, словно зарево пожара окрашивало небо.
- Может быть, битва? – Миура невольно поежился от своих слов. Они были далеко от большой войны достаточно долго, чтобы от нее отвыкнуть.
- И костры, чтобы лучше друг друга видеть? – прищурился Ниро, - Да нет, вряд ли. Зарево над Норланом, если бы он горел, мы бы не увидели, еще слишком далеко, а ближе к нам только дикая степь…Степной пожар? Но откуда ему взяться?
- Оно приближается, - заметил зоркий Юн.
Скоро и остальным стало ясно, что зарево довольно быстро движется к ним. Теперь оно уже не охватывало весь северный горизонт. Постепенно стала вырисовываться громадная пылающая фигура. Люди потянулись к мечам, хотя вряд ли мечи здесь могли помочь. При всем при том ничто е нарушало ночную тишину. Друзья тоже молча ждали – ничего другого пока все равно нельзя было сделать.
Постепенно стало возможным рассмотреть приближающуюся фигуру. Прямо на них скакал огромный пылающий конь, развевающаяся огненными языками грива, казалось, выжигала звезды, и они гасли, не в силах выдержать жара. Зрелище было и страшным, и величественным. Там, где в степную землю ударяли призрачные копыта, долго еще оставался пылающий след.
Конь несся прямо на небольшую площадку, словно выровненную человеческими руками, на которой замерли путешественники. Вот уже пылающие передние копыта взвились в воздух почти над их головами, а они все стояли не шевелясь, завороженные и словно околдованные. Конь прыгнул. Огненный смерч, кажется, накрыл весь мир, все вокруг превратилось в трепещущее пламя, в котором невозможно остаться живым, и на несколько мгновений они выпали из мира, забыв дышать, и маленький костерок погас, устыдившись соседства с этим огнем.
Затем гигант понесся дальше, а по окружности площадки взметнулась стена огня, и ржание удаляющегося жеребца совсем уж нелогично перешло в рычание впереди, где на фоне вновь зажегшихся звезд вырисовывался призрачно-лунный силуэт старого знакомого – Крылатого Кота, покровителя румского племени.
Только когда оба животных растаяли в степной дали, и окончательно погасло колдовское пламя вокруг площадки, друзья пришли в себя.
- Что это было? – еще глядя в даль широко открытыми глазами, с трудом проговорил юноша.
- Похоже, нас занесло в какое-то священное место румов. Здесь, в этой степи, кочуют их племена. И похоже, боги румов заинтересованы в нашем успехе, - задумчиво ответил Ниро, - Степь горела под копытами коня… Нам надо спешить, только так я могу истолковать это предупреждение!
- Спешить-то спешить, - хмыкнул Юн, - а куда? Ну хорошо, доберемся мы до Норлана, а дальше? Куда дальше, Ниро?
- На север, Юн, в Древний Лес, туда, где живет твой народ. Никто толком не знает, сколько Врат существует в нашем мире. Точно известно лишь о трех. Одни, я думаю, навсегда погребены в Затерянном Городе. Для того, чтобы достичь вторых, надо переплыть Туманное море и преодолеть почти неприступные горы, этот поход занял бы не меньше года, у нас нет этого времени. Третьи из известных Врат-меж-Мирами там, на северо-западе Древнего Леса.
- Но ведь там Тень! – разом ахнули спутники мага.
- Да, - кивнул он, и голос стал резким, - Но у нас нет другого пути. Нам не придется далеко заходить в границы Тени… я думаю. По крайней мере, когда мы уходили, эти места еще лежали на окраине темной полосы.
Миура сжал слезу дракона на груди в вороте рубашки:
- Значит, мы пройдем. Мы должны.
- Восток светлеет. Пора собираться в путь, - Ниро положил руку на напряженное плечо мальчика.
- Значит, пройдем, раз должны, - не слишком весело кивнул Недомерок.
***
Последний день пути до Норлана оказался сущим мучением. С утра зарядил мелкий холодный дождь, от которого не спасли бы и самые плотные теплые плащи, не говоря уже о той одежде, что осталась у путешественников. Ниро почти насильно застегнул плащ на плечах Миуры, сам же шел в одной рубашке, упрямо нахмурившись и сжав посиневшие губы. Недомерок, понуро склонив голову, топал по скользкой грязи, где трудно было бы и гораздо более рослой лошади, забрызганный по самые длинные уши.
Недовольный тем, что пришлось покинуть сухую и теплую сторожку, стражник в воротах вряд ли пропустил бы их в город, если бы они предъявили что-то менее весомое, чем знаки Мага высшего Посвящения и Наместника золотой Степи. Внушенного уважения хватило даже на то, чтобы он, вновь закрывая городские ворота, объяснил, как найти ближайший постоялый двор.
Ниро приходилось бывать в Норлане, восхищаться нарядной набережной, наблюдать не утихающую суету порта и бесконечные торговые ряды, где можно было встретить товары не только со всего Королевства, но и из многих дальних земель, любоваться кораблями на глади широкой – другой берег не всегда разглядишь – реки. Сейчас город был повернут к друзьям изнанкой – хмурой, грязной, уныло-серой от дождя.
Постоялый двор, имевший не слишком пышное название «Приют путника», оказался добротным крепким заведением. Внизу, в общей зале, ярко горел очаг, вкусно пахло хорошей едой, и за простыми деревянными столами почти не было свободного места. Комнаты для постояльцев располагались на втором этаже.
Лето вместе с бойкой торговлей закончилось, и далеко не все они были заняты, но хозяин, окинув друзей не слишком уважительным оценивающим взглядом, отвел им почти самую дальнюю и, похоже, худшую комнату. Стоила она, однако, не мало, так что путешественники не возражали. Уцелевший кошелек был не бездонным, а завтра предстояло многое купить. Впрочем, после холодной степи любая сухая постель под теплой крышей казалась почти роскошью. Лучше всех устроился Юн – конюшня здесь была просто образцовой, благоухающей свежим сеном. Убедившись, что у ушастого друга все хорошо, маг с Миурой направились в общий зал ужинать.
Место нашлось за столом недалеко от очага, и какое-то время друзья просто наслаждались его живым теплом и доброй едой, лениво глядя по сторонам. Публика в зале была разнообразной. Кроме нескольких явных постояльцев, горожане и довольно много матросов, не смотря на то, что порт находился в другом конце города. Пили пиво и вино, и, хоть откровенно пьяных не наблюдалось, в зале стоял многоголосый шум и хохот. Далеко не сразу ухо Ниро уловило бренчание лея. Заинтересованный, маг поискал глазами источник звука. Инструмент мучил сидящий на табурете в дальнем конце зала мальчишка примерно одного возраста в Миурой, щуплый, смуглый, с шапкой нечесаных черных кудрей, из-под которых настороженно блестели глаза-угольки. Смуглось и чернявость, да и черты лица парнишки явно выдавали румскую кровь, и это еще больше заинтересовало Ниро. Он прислушался к голосу мальчика, терявшемуся среди трактирного шума. Играл паренек не слишком умело, голос же был чистым и красивым, но боязливо-тихим. Мальчик тянул какую-то грустную румскую песню с долгими гортанными переливами. У ног певца валялась старая шляпа, в которую не спешили лететь монеты – похоже, парня никто и не слушал. Хотя нет, в этом Ниро ошибся.
- Эй, щенок, долго ты еще будешь выть там, в углу? – из-за стола по другую сторону очага поднялся широкоплечий детина и направился к юному певцу, - Добрые люди повеселиться пришли, а не твой скулеж слушать! Замолчи, иначе не так у меня заскулишь! – здоровенная лапа дернула-было к себе застонавший лей, - А ты еще… - детина осекся, встретившись глазами с неожиданно возникшим рядом магом. Худощавый Ниро был чуть ли не вдвое меньше желавшего повеселиться «доброго человека», но яростный взгляд мага тут же лишил того желания продолжать, и Ниро спокойно вынул лей из его ставшими вдруг послушными железных пальцев. Странный такой лей: струны сквозь витую гарду пропущены, а наверху грифа – рукоять меча, удобная, и кожа обтяжки лоснится от частого использования, а не взяться – колки торчат…
Ниро Певчий Дрозд, Серебряный голос Королевства замер с леем в руках. Как только его тонкие нервные пальцы сомкнулись на грифе, куда-то в ничего не значащую и почти нереальную даль отодвинулся трактир с галдящей публикой, остались только две пары глаз: испуганные угольки румского мальчишки, и тоже испуганные, но с затаенным восторгом глаза Миуры – сын Доринана хорошо знал, под чьими пальцами сейчас дрожали струны лея.
Первом Магу не пристало петь, и Ниро давно забыл, когда последний раз касался инструмента. А сейчас, как запойный пьяница, долго обходивший десятой дорогой питейные заведения и вдруг очутившийся в винном погребе, просто не в силах был оторваться. Лей, как живой, сам подставил струны под пальцы.
Как же давно он не пел! Почти успел забыть, какое это болезненное и острое удовольствие, и сбивал в кровь пальцы и сердце о стуны, рвал душу в клочья и снова собирал по частям.
К стенке бедою припёрло –
Оскалился рок…
Рвётся душа через горло,
А в горле комок.
В этом безвыходном горе
Кузнец! Ты б помог!
Кузница вновь на запоре –
Амбарный замок.
Сделай мне глотку, как зверю –
Облегчи беду.
Я под закрытою дверью
Тебя подожду.
Ты помоги мне в несчастье –
Воздам по трудам.
Ценности все, не скупясь, я
Тебе передам.
Слово своё не нарушу,
Поверь же ты мне!..
Волком завыть… Вырвать душу
И бросить к Луне!..
Сил нет терпеть это молча.
Приди ж, наконец!
Скуй мне, кузнец, голос волчий,
Да скуй же, кузнец!!!
И звенел лей, жалуясь и признаваясь в любви, шепча и вскрикивая, и голос певца взлетал ввысь и рассыпался серебряными монетками, накрывая зал, заставляя забыть обо всем и с головой уйти в его мир.
я хочу разучить тебя плакать, хотя бы на вечер,
я хочу разорвать километры отчаянной боли,
чтобы было тепло, безвозвратно, безумно и вечно,
чтобы за руки взявшись пройти по прохладному полю...
я хочу разучить твою грусть, её тексты, аккорды,
чтоб разбить её в прах, чтоб поставить её на колени,
и улыбка твоя станет птицей, горячей и гордой,
и глаза отразятся на небе дождливо-осеннем
я хочу овладеть твоим телом, лизать твои губы,
чтобы нежности пламя сжигало тоску и тревогу.
твоя кожа под пальцами стонет легко и упруго.
я с тобой, мое солнце. Смотри: нам завидуют Боги.
километры исчезнут, провалятся в зыбком тумане,
наши лица так близко, теперь мы забудем о боли.
пусть ласкает закат тихой нежностью шелковой ткани,
мы пройдем - две фигуры по желтому-желтому полю...
Обессиленный Ниро замолк, чувствуя, как затихает в душе эхо последних строк. Там, в душе, было пусто и чисто, до головокружения легко, как от слез, о существовании которых Первый маг давно успел забыть.
Он давно молчал, но в зале все еще стояла тишина. Наконец, удивленно-испуганно переговариваясь, народ стал расходиться.
***
Похоже, после вчерашнего происшествия хозяин проникся к неизвестному певцу и его спутнику большим уважением, даром что выглядели они сущими оборванцами. Но выгоды своей упускать отнюдь не собирался – за двух лошадей, теплую одежду и кое-какой запас еды друзьям было предложено заплатить гораздо больше, чем у них имелось. Что поделаешь, благородные господа, война!
Озадаченные, вышли на крыльцо обсудить ситуацию. Миура покрутил необычный перстень на левой руке. Грубо вправленный в белый металл большой желтый камень пересекала черная полоса, словно зрачок не слишком доброжелательного глаза.
- -Ниро, ты видел, как он смотрел на перстень? Может, предложить его вместо недостающих денег?
Маг взял ругу мальчика, внимательно посмотрел на необычный камень:
- Нет, Ми. Такие вещи не продают. Твой отец рассказывал, как перстень к нему попал, и уже тогда я не сомневался, что это особенная вещь. В нем большая сила. Не знаю, для чего она служит, но подобные перстеньки просто так не валяются. И если он у тебя, значит, так нужно. Даже не думай продать его. Что-нибудь придумаем.
Неожиданно задумавшегося Ниро кто-то дернул за рукав. Оказалось, вчерашний парнишка-рум. Звали его, правда, вполне по-норлански Гольдаром, то есть сыном реки.
- Не слушайте хозяина, - начал он, не отпуская рукав Ниро, - Он за все втридорога берет, а с вас еще за вчерашний убыток – обычно-то посетители гораздо позже расходятся. Да и в других местах вы сейчас дешево ничего не купите, особенно лошадей. Пойдемте, я могу помочь.
Терять было нечего, и Ниро, пожав плечами, двинулся за ним вместе с Миурой. Шли вчерашней дорогой обратно к городским воротам. Это не удивляло, непонятно было другое – как сын степных кочевников попал в город, да еще и получил местное имя? После вопроса мага парнишка принялся рассказывать.
Однажды молодой матрос купил в подарок матери на ярмарке бисерное украшение у юной румской красавицы. Отец ее продавал здесь нескольких высоко ценившихся румских лошадей, она же – собственное рукоделие. Купил и купил, чего на ярмарке не бывает, да и безделушка-то грошовая. Только через полгода приехал тот матрос сватать рукодельницу. И она – дело совсем уж неслыханное – согласилась. Не в обычаях румов запирать девиц от желанных им женихов, отдали красавицу за чужака. Однако, замужняя дочь что отрезанный ломоть, а здесь и вовсе – отказалась, ушла от своих, не удивляйся, если и они от тебя откажутся.
Но поначалу жили хорошо – матрос в жене души не чаял, да и свекровь полюбила невестку. Родился сын.
Только морская удача капризна, и однажды именно это судно не вернулось домой. Мать-старуха ненадолго пережила сына, и осталась жена матроса с ребенком одна среди чужаков. Рукодельничала, чем-то друзья мужа помогали, к своим же вернуться гордость не позволила, да и они, все зная о ее жизни, назад не звали – ушла так ушла. Только брат, дядя Гольдара, помогал сестре. К нему-то мальчик и вел сейчас друзей.
Дядя Римал оказался крепким мужчиной лет сорока пяти с такой же, как у племянника, шапкой кудрей, лишь чуть тронутой сединой у висков. Он поджидал мальчика у ворот, оживленно переговариваясь со стражником как со старым знакомым. Неподалеку были привязаны две лошади – одна верховая, другая же везла притороченные к седлу пару мешков. Римал приехал не с пустыми руками.
Спутники племянника явно очень заинтересовали его, но друзья предпочли подождать в сторонке, пока родичи что-то обсуждали по-румски. И из вежливости, да и все равно ничего не поймешь. Мальчик что-то оживленно рассказывал дяде, и оба то и дело стреляли глазами в сторону мага со спутником. Наконец, Римал решительно направился к ним:
- Малыш рассказал мне о том, что было вчера в трактире. Спасибо за то, что помогли ему, - он явно искренне, но сохраняя достоинство поклонился Ниро и сделал сдерживающий жест в ответ на попытку того что-то сказать, - Рассказал и о вашем разговоре с хозяином трактира утром. Друзьям мальчика я готов помочь всем, чем могу, хоть я и не богат. Но не только это обязывает меня помочь вам. Покровитель нашего племени – Огненный Жеребец, и над головой каждого из вас я вижу золотую подкову, знак его благосклонности, - Римал невольно улыбнулся, глядя, как друзья быстро посмотрели друг на друга, ища указанный знак, - Не старайтесь, его сможет увидеть только тот, в чьих жилах течет кровь детей Огненнокопытого. Не питайте жадность городских торговцев, вы получите все, что вам понадобится. Приходите сюда завтра утром.
Рум еще раз поклонился, на этот раз не возразив против ответных поклонов, и пошел к лошадям – разговор был окончен. Гольдар получил привезенные дядей мешки, и всадник, ведя в поводу вторую лошадь, скрылся в степи.
- Может быть, вы согласитесь быть нашими гостями? – смущенно спросил юный Гольдар, - Мама будет рада…
Ниро согласился.
Нея, мать Гольдара, была красива именно той диковато-гордой, западающей в душу красотой, которой славятся румские женщины, но которая дается лишь одной счастливице из великого множества. А впрочем, счастливице ли? – с сомнением покачал головой Ниро, глядя на точеный профиль, уверенные спокойные движения тонких рук, бездонные черные омуты глаз под гордым разлетом бровей.
Домик был бедным, но чистеньким и уютным, ярко пылал огонь в очаге, неприхотливая, но от души предложенная еда казалась особенно вкусной, и руки Ниро снова приросли к лею, который теперь не кромсал душу в клочья – тихо говорил о своем, иногда лишь всхлипывая под вдруг сорвавшимися пальцами.
Когда пришло время уходить, маг нехотя поставил инструмент на скамью, и тот в ответ звякнул с явным сожалением.
- Возьми его, вы ведь не хотите расставаться, - спокойно предложила хозяйка, - Твои руки созданы для его струн.
- К сожалению, мои руки созданы не только для этого, - грустно усмехнулся маг, - да и с Гольдаром ему будет спокойнее.
Слушавшие разговор мальчишки почему-то даже не удивлялись тому, что о лее говорят как о живом существе. Гольдар набрал было воздуху, чтобы что-то сказать, но мать его опередила:
- Сыну я куплю новый лей, Римал поможет, - и юный певец согласно кивнул, - А этот, видно, ждал здесь тебя…
Ниро начал снова возражать, но тут к разговору присоединился Миура, вдруг тоже взявшийся убеждать его принять подарок, даже пообещавший везти его, как верный оруженосец. Пришлось уступить уговорам и собственному желанию и согласиться.
Хозяин постоялого двора проводил их на следующее утро с явным разочарованием – торговля не пошла, да и перстень Миуры продолжал притягивать его взгляд. Не смтря на то, что выехали рано, у городских ворот их уже ждали. На этот раз Римал приехал не один. Рядом с ним на высоком тонконогом рыжем жеребце – никак, дань уважения огненному покровителю – восседал пожилой рум, в котором явно угадывался вождь. Державшийся немного позади молодой парень вел двух груженых лошадей.
- Я не стану спрашивать, как и почему Огненнокопытый даровал вам свою благосклонность. Если он выбрал вас, значит, вы того достойны, - начал вождь.
- Нам нечего скрывать, - пожал плечами Ниро и рассказал о необычной встрече в степи.
Вождь тонко улыбнулся:
- Ты рассказал, как это было, но не о том, почему.
- Для нас самих это загадка, - чуть поклонившись, ответил маг, - Но думаю, причина – дело, к которому мы призваны.
- Если в вашем деле помогают даже румские духи-покровители, значит, и для нас честь вам помочь, - также слегка склонил голову вождь. По его знаку молодой рум подъехал ближе, подведя к друзьям лошадей. – Это хорошие кони, а в седельных сумках вы найдете все, что нужно для дальней дороги. И пусть ваш поход завершится удачно.
- Спасибо, вождь. Мы не забудем помощи румов, - от души поклонился маг, и Миура последовал его примеру.
- Что ж, помяните нас добром, - уже открыто улыбнулся седой вождь, - Прощайте, и пусть боги будут милостивы к вам.
Всадники развернулись и поскакали обратно в степь. Похоже, в племени Огненнокопытого не любили долгих церемоний. Ни Римал, ни юноша так и не проронили ни слова в присутствии вождя.
***
Чем ближе к северу, тем зеленее становилась степь по берегам Авины, и в конце концов появились небольшие перелески и заросшие овраги, что было очень даже кстати – в этих краях осень давно вступила в свои права, и в непогожие ночи под защитой деревьев было гораздо приятнее. А непогода словно испытывала терпение, пронизывающий холодный ветер и дождь стали постоянными спутниками путешественников.
Уже на второй день пути от Норлана выяснилось, почему Миура так просил мага взять лей.
Сидя вечером у костра и глядя в огонь, мальчик задумчиво поглаживал зачехленный инструмент. Поймав взгляд мага, тих сказал:
- Я хочу научиться играть. Научи меня, Ниро! Пожалуйста…
- Твой отец тоже просил его об этом, - не дав магу ответить, неожиданно подал голос Юн Чи, - Только терпения у него хватило не надолго.
Миура подался вперед:
- Отец? Он всегда любил слушать песни, но я не представляю его с леем в руках…
- Он очень хотел спеть для твоей матери, - улыбнулся Недомерок.
- Я терпеливый, - немного помолчав, снова начал Миура, - Научи!
Ниро глянул на руку мальчика, сжавшую гриф.
- Расчехли лей.
Струны удивленно дрогнули, поймав случайный вихрик. Ниро взял инструмент.
- Держат его так, - показал и передал назад, - Попробуй… Так. А теперь скажи, что ты больше всего любишь держать в руках?
- Не знаю… - задумался мальчишка. – Меч. Старые книги. Цветы.
- Хорошо. Пусть в левой руке у тебя – рукоять меча. Держи его крепко, но мягко. Под правым локтем – стопка очень старых книг, ты бережно несешь их. А под пальцами лепестки, упругие и нежные. Погладь их.
Тонкие пальцы Миуры прошлись по струнам, и Недомерок удивленно насторожил уши, прислушиваясь к сильному и чистому звуку. Даже ветер удивленно стих на минуту.
- Вот так! – улыбнулся Ниро, - А дальше – потом. Нам пора в путь.
Миура оказался способным и действительно терпеливым учеником. Уроки продолжались на каждом привале, а по ночам, сидя у костра на часах в свой черед, парнишка тихо перебирал струны. Чуткие уши Недомерка, не меньше двух спутников любившего музыку, поначалу страдали, и он старался расположиться подальше, но постепенно придвигался все ближе – разговор Миуры со струнами стало приятно слушать.
Наконец, когда земля стала настолько сырой, что конские копыта оставляли в ней глубокие следы, постепенно заполнявшиеся водой, между полосами ивняка и камышей, дорога окончательно исчезла. В обе стороны тянулся низкий болотистый берег, а впереди раскинулась широкая гладь озера.
- И что дальше? – поинтересовался Недомерок, - Как будем перебираться через Озерный край?
Озерным краем звалась обширная равнина по правому берегу Авины, заполненная бессчетными большими и маленькими озерами, соединенными запутанным лабиринтом проток. Все это вместе было кое-как проходимым лишь в небогатые дождями годы, да и то всегда существовала опасность заблудиться среди камышей и угодить в болото.
Ниро улыбнулся:
- Здесь живут друзья. Я думаю, нам помогут.
Поехали вдоль берега на запад. Через некоторое время Миура убедился, что озеро не было пустынным – за очередным поворотом открылось довольно большое селение. Правда, дома стояли на сваях прямо в воде, причем далеко от берега.
Ниро спешился. Юноша тоже спрыгнул с лошади, но тут же шарахнулся подальше – прямо из-под его ноги в близкую воду плюхнулось что-то довольно увесистое.
- Что это было?
Маг отошел на несколько шагов, высматривая что-то на берегу.
- Иди-ка сюда, только тихо. Вот оно, - указал осторожно подошедшему мальчику. В траве сидела здоровенная уродливая жаба. Раздутое, покрытое слизью тело в зелено-желто-коричневых разводах было покрыто бородавками. Не сразу увидавший спрятавшуюся в траве озерную хозяйку Миура едва не наступил на нее. С горловым возмущенным ворчанием жаба поспешила скрыться в воде с тем же, уже слышанным, звуком. Миура брезгливо передернулся, и чтобы сменить тему спросил:
- Как стоят дома? Ведь дерево, наверное, быстро сгнивает в воде? Или там каменные сваи?
- Нет, хотя мысль неплохая, - ответил маг, - Сваи из железного дерева. Конечно, оно очень дорого, зато может находиться в воде долгие годы. Ну и магия немного помогает.
- А почему они так живут – на воде? Можно ведь было построить деревню на берегу?
- Можно, - кивнул маг, - И когда-то так оно и было. Предки озерного народа жили на земле, как все. Но в степи, той самой, откуда мы сейчас пришли, обитали кочевники, чей огненный бог требовал жертв. Все окрестные народы страдали от их набегов, после себя эта дикая орда сжигала все и вся. Где-то строили высокие стены, здесь же на помощь пришла вода, и люди переселились под ее защиту. Кстати, Огненнокопытый покровитель здешних румов, так вовремя пришедший нам на помощь, мне кажется, мирный потомок того жестокого божества.
Тем временем их заметили – от селения к берегу направились две лодки. Одна, большая, из выбеленного дорогого дерева и с резной фигурой, украшенной золотыми накладками, могла принадлежать только старейшине, так что их встречали действительно как дорогих гостей, с почетом. Миура решил при случае выяснить историю этой дружбы. Вышедший из белой лодки высокий крепкий старик, действительно оказавшийся старейшиной, обнялся с Ниро, что еще больше разожгло любопытство мальчика, но спросить пока было не у кого – Недомерок вместе с лошадьми отправился в конюшню большого постоялого двора на берегу, где останавливались приезжающие торговцы. Мага же вместе с Миурой повезли в селение на сваях, где готовился праздник. Самое большое строение, опирающееся на целую рощицу свай, звалось общинным домом. Именно в нем скоро начался пир. Правда, как оказалось, пир был не в их честь – здесь праздновали свадьбу. Но Ниро со спутником оказались на самых почетных местах. Миура никогда не думал, что существует столько разных способов приготовления рыбы. Это разнообразие дополняли блюда из маринованных, соленых и еще кто знает как приготовленных водяных растений. И странно среди всего этого выглядело блюдо с, как показалось, ножками куропаток, тоже очень вкусно приготовленными.
- Как они умудряются выращивать здесь куропаток? – спросил он, догрызая третью или четвертую ножку.
Ниро хмыкнул:
- Помнишь жаб на берегу? Это и есть местные куропатки.
Миура замер с недоеденной ножкой, слегка побледнев, потом тихо положил ее и больше не притронулся к блюду. Это было уж слишком.
***
После праздника старейшина остался поговорить с Ниро, сын же его, крепкий парень несколькими годами старше Миуры, взялся отвести клюющего носом мальчишку к гостевому дому.
Ежась от ночного холода, Миура спустился в лодку, парень сел на весла.
- А почему Ниро у вас так любят? – спросил юный наместник.
- Он очень помог нам однажды, - спокойно ответил провожатый, - Я расскажу, если тебе интересно. Только не засни.
Но сон тут же слетел, и Миура приготовился слушать. Однако, парень довольно долго молчал, и тишину озера нарушал только осторожный плеск весел. Звезды и костер на берегу, и горящие в селении огоньки отражались в дрожащей черной воде. Наконец, привязав лодку к причальному кольцу гостевого дома у лестницы наверх, парень заговорил:
- Это давно уже было… То есть для меня давно, потому что тогда я помладше тебя был, а теперь вот жениться уж собрался. Так-то несколько лет прошло всего. Отец Зилы, невеста она моя нынче, Уно, ушел к болотам на охоту. Ушел и не вернулся. Прождали его десять дней, как положено – нет Уно. Не повезло, значит, охотнику, и больше не вернется. Зила с матерью уж отплакали по нему, уже две луны сменились… и тут Уно вернулся. Странный, правда, стал, молчаливый, ну да столько времени в болотах просиди – небось, станешь молчаливым. Отпраздновали мы его спасение и стали дальше жить. Только после него другие возвращаться начали, те, кого давным-давно уж отплакали, кого не все в деревне и помнят. А вместе с ними к нам пришел страх. Тихо стало в деревне, тихо на озерах, ни одной птицы не осталось, жабы, и те исчезли. Хорошо хоть рыба не испугалась Вернувшихся, а то бы с голоду пропали. А так – стали жить, как будто все по-старому. Только Сиф, отец мой, думать стал, как быть, остальные от страха и думать не могли. Да и отцу долго думать не пришлось. Галеф самый горячий у нас был, вечно поругаться норовил. Вот и напустился как-то на тестя своего, Вернувшегося. Тот только посмотрел ему в глаза, ни слова не сказал. И Галеф замолчал. А на следующий день ушел. А потом тоже… вернулся.
И отец решил идти за помощью к Государю, зря что ли он защищать нас обещал, когда на верность Королевству присягали. Это время, пока он в столицу ездил, самым тяжелым для меня осталось. И страшным. Но, слава Единому, не долгим – скоро вернулся отец, и Ниро с ним. Походил, посмотрел, да и собрался куда-то. Отец хотел ему в помощь отряд собрать, да колдун отказался, мол, людей только погубим. Тогда отец сам с ним идти вызвался. А я – с отцом. Не потому, что храбрый такой, просто оставаться и ждать гораздо страшнее было.
И пошли мы в глубь озер, туда, где самые большие болота. А уж осень. Камыши, трава болотная жухлые, мертвые стоят. Птиц нет. Вода только стылая журчит. Страшно. Никогда мне на болотах страшно не было, я же вырос здесь, каждую камышинку знал, а тут жмусь к отцу, что звереныш перепуганный. Идти ночами стали, а днем спать – по ночам Вернувшиеся мимо шли. Они-то в деревне ничего, смирные, а здесь кто их знает, чего ждать. А уж в глубь болот забрались – вообще спать перестали. И днем, и ночью Вернувшиеся шли. Ну те, которые навстречу нам, ничего, вроде как люди, глаза только… брр… А те, которые, как и мы, к центру шли – я и не думал, что страх такой на свете бывает: черные, мокрые, вода грязная по лицам стекает, по пустым невидящим глазам, тела в рваных гнилых тряпках, как деревянные, раскачиваются… Словно и не люди вовсе, куклы, только вот кто ж этими куклами играет? Мы с отцом друг к дружке от страха жмемся, а колдун-то знай себе вперед идет, трясины только осторожно обходит, хоть его про них никто и не предупреждал. Чуял он их, что ли?
Наконец, на пятую или шестую ночь, пришли. Прямо над трясиной свечение голубое бледное, и попутчики наши прямо туда лезут – и исчезают. И как они только туда подходили? Мы-то на лодке, и то еле подобрались. Ну, Ниро прямо с лодки в это свечение шагнул и пропал, как и Вернувшиеся. Отец за ним, меня за руку держа. Только я в последний момент руку вырвал – испугался. Ух, лучше б не делал этого! Холодно, темно, звезд, и тех не видать, хоть и небо вроде ясное, и тихо, как в могиле, только трясина под ногами Вернувшихся то там, то сям хлюпает. Посидел так с минуту – зуб на зуб не попадает – да и кинулся вон из лодки. Сгоряча не совсем попал куда надо, до сих пор на ноге шрам, и кубарем вкатился в какое-то помещение. Даже ошалел: сухо, аж в горле першит, и тепло, жарко даже. Так и ткнулся с размаху в ноги отцу. Тот только обнял меня, поднимая, ни слова не сказал, на колдуна кивнул, как он впереди словно по сплошной трясине идет, весь напрягшийся до звона. Коридор какой-то каменный, на стенах рисунки странные в несколько рядов, а впереди свет мерцает – факелы. И голос громкий, аж уши заложило:
- Идите сюда, ко мне, несчастные дети холодных вод! Ваш хозяин ждет!
Странно, Ниро расслабился, усмехнулся даже.
- Не старайся так, Халеф-Ра, не ровен час охрипнешь! Мы по другому делу, - кричит.
И вперед пошел. Мы, конечно, за ним. Коридорчик наш вышел в огромный зал. Высоченный, по бокам колонны толстые, и сплошь камень кругом, ни клочка неба или земли, а по камню, до самого потолка, и на потолке даже – рисунки: люди, звери, трава… Много разного. Туда между колоннами много таких коридоров, как наш, выходило. В конце кресло высокое стоит, в нем человек. Черный весь, что сажей намазан, и глаза злые черные, только белки голубизной светят. Одежда на нем необычная, но богатая, и украшений – наши женщины и в праздники не носят столько. А по бокам кресла зверя два, тоже черные, только желтые глаза светятся, да клыки белеют.
- А, это ты, - говорит, - Юный любитель вмешиваться в чужие дела.
Глянул я на колдуна нашего – какой же он юный? Да видно, у них там другой счет.
- Э нет, мой черный друг, - не унимается Ниро, - Это ты в чужие дела лезешь, руки свои загребущие куда не надо тянешь, а мне приходится тебя по ним бить.
- А почему же молчит ваш хваленый Совет? Только ты, выскочка-недоучка, везде лезешь.
- А им недосуг, поважнее дела есть, - смеется Ниро, - А на тебя и меня, недоучки, дважды хватало. И третий раз хватит.
Черный помрачнел:
- Да, - говорит, - Ты мне уже дважды дорогу перешел. Я не забыл этого, Ниро-глупец. И в этот раз отучу соваться в мои дела!
И только пальцами пошевелил слегка – звери с ревом кинулись вперед. Вроде кошки, здоровенные только, что телята, и у каждой над хребтом ряд игл поднялся, как только в бой кинулись. Ниро приготовился их как-то там по-своему принять, да не успел – вслед за зверями уже неслась стена пламени. Уж не знаю, что со мной произошло, но слышу, кричу:
- Мы возьмем зверей, Ниро!
Маг кивнул только. Краем глаза вижу, отец тоже кивнул, меч доставая. Ну и я рукоять рванул, у нас тут мечи рано носить начинают. И не до колдунов стало. Зверюги-то сильные да злые. Уж не знаю, чем бы дело кончилось, помню, как клыки у самого горла клацнули, но тут всех нас словно листья сухие к стене отнесло, и об нее хорошенько шмякнуло. Я-то, оказывается, и на лету меч впереди себя держал, так и влетели мы в кота боевого: сначала меч, потом я. Да и отец своего успел прикончить.
Глядим – что же это такое нам помогло? Видать, колдуны место себе для боя расчищали. Даже колонны разбиты, на весь зал словно пузырь болотный вспух, язычки огненные по стенам пробегают, синие да зеленые, а в середине пузыря колдуны друг против дружки застыли. И началось.
Правда, отец оттащил меня в уже знакомый коридор, мол, не нужно простым смертным в такие дела соваться. Ну да я потихоньку подобрался к выходу поглядеть. И замер – отец-то прав был! Прямо на меня мчалась стена огня, клубясь искрами и дыша жаром. Даже не сразу заметил худую черную фигуру Ниро перед собой. А он вскинул руки, кричит что-то, аж голос срывается – и навстречу пламени покатилась вьюга, мне немного перепало, так я чуть в сосульку не превратился. Две волны встретились и какое-то время боролись друг с другом. Страшно было, конечно, но красотища! Огонь, подернутый морозными узорами, и лед, пылающий по краям – где еще такое увидишь? А потом, не знаю уж, чья взяла, но такой грохот раздался, что я упал на пол и глаза закрыл от страха. Но затихло, и вроде ничего не случилось. Полежал еще на всякий случай и потихоньку голову поднял. Гляжу, а где ж это я? Темнота и звезды вокруг летают, кружатся медленно, большие, маленькие… И света от них почти нет, еле-еле колдунов рассмотрел. Уж думал, они помирились и на радостях красоту такую устроили, да нет – звездочки друг вокруг друга кружатся, одни нападают, другие защищают каждая своего колдуна, прямо как воины в бою, а те стоят замерли, аж воздух вокруг от напряжения дрожит. Уж не знаю, сколько этот бой длился, а только он был самым красивым, какой только можно увидеть.
В конце концов, черный отвлекся на какой-то шорох, и одна из его звезд ударилась в радужную стенку пузыря, и надо же – прямо над моей бедной головой! Я аж на время оглох и ослеп.
В себя пришел – а тут уж точно уносить ноги пора! Черный до самого потолка вырос, а потолок-то не низенький, говорит что-то – уши закладывает, рот и глаза красным светятся, как будто у него внутри огонь горит, а вокруг молнии так и трещат. Глянул я на нашего Ниро, как он перед черным стоит, расставив ноги и уперевшись руками в бедра, что мышонок против котищи матерого. Мышонок-то храбрый, а толку? Ну, думаю, с Вернувшимися хоть как-то жили, а тут уж точно пропадем почем зря. Подскочил и бегом к отцу, в коридор, подальше. В последний момент только оглянулся, и то ли показалось, то ли правда увидел, как за спиной Ниро словно черные крылья раскрылись, огромные, на весь зал, так что колдун тамошний со всем своим огнем даже уменьшился сразу как-то. Ну да в следующий момент опять грохнуло у них, да так, что все предыдущее игрушками показалось. Подхватило меня горячей волной и вглубь коридора потащило. Успел только услышать, как камни падают, да голову руками прикрыть, и сомлел.
Очнулся, глаза открыл, а вроде и не открывал, темнота такая. Сразу как-то почувствовалось, что мы где-то глубоко под землей, под камнем… Аж подскочил, когда кто-то за плечо взял, но оказалось, это отец меня ощупью нашел. Сидим, думаем, как выбираться. Тут со стороны бывшего зала огонек приближается. Мы к стене отступили, за мечи – а мечей-то и нету. Но оказалось, это Ниро. Обожженный весь, аж черный, и руку левую как-то не так держит, но улыбается, а огонек белым шариком у него на правой ладони лежит…
Миура улыбнулся. Да, он помнил, как Ниро приехал к ним тогда, помнил торчащие клочьями выстриженные волосы и обожженные брови мага, и сломанную левую руку на шелковой перевязи. Он, хохоча, рассказывал, как Изор успокаивал магов Совета, возмущенных новой выходкой Ниро, опять помчавшегося кому-то помогать без их указания, и казался таким юным, чуть старше самого Миуры, если бы не глаза… Чтобы быть хоть немного на него похожим, Миура попросил отца остричь ему волосы. Дориан усмехнулся и предложил для пущего сходства еще сломать руку. Сын его, конечно, отказался, и впервые в жизни задумался о том, что глубже и важнее внешнего…
- …Так и добрались, - продолжал между тем парень, - Отец Ниро награду предложил, да тот в ответ рассмеялся. Одежду только взял, взамен обгоревшей, и ушел, как не было. И с тех пор мы его встречаем как дорогого гостя. Вот и все. А тебе спать пора, поздно уже совсем.
Миура поблагодарил и поднялся в гостевой дом, но заснуть долго не удавалось – каждый всплеск за стеной, казалось, издавали медленно бредущие Вернувшиеся. Рано утром его разбудил Ниро. Глаза у мага тоже были красными от недосыпа – беседа со старейшиной затянулась далеко за полночь.
***
Часа полтора по узкой тропке между двух стен камыша, и путешественники вместе со старейшиной озерной деревни вышли к паромной переправе. Добротный тяжелый паром, казалось, невозможно сдвинуть с места, но, стоило паромщику взяться за колесо, сооружение двинулось вперед легко и довольно шустро. Другой берег не такой уже необъятной, но еще широкой реки медленно приближался. Ниро оперся о брус, ограждавший борта парома, задумчиво глядя на воду. Сощурился от солнечных бликов, и вот уже свет под ресницами, кажется, стал медово-желтым, дрожащим и колеблющимся, как факельное пламя, срываемое ветром, и глянули на мага огромные темные глаза на бледном лице, и тонкие пальчики подняли воротник плаща:”Я боюсь, Ниро,” – а он все смотрел в ее глаза, не в силах оторваться…
Миура сел, прислонившись к ограждению, и закрыл глаза. После почти бессонной ночи очень хотелось спать, и убаюкивающее журчала совсем рядом вода, и поскрипывало колесо… Совсем как в детстве, когда мама рядом, поет старую песню. Парнишка задремал. Снились ему немного грустная мама и улыбающийся отец…
Ткнувшийся в берег паром вздрогнул весь и вернул пассажиров к реальности. Седой паромщик улыбнулся в усы:
- Река мудра. Редко кого она оставляет без подарка.
***
Начался долгий путь вверх по течению Авины. День, от темна до темна – в седле, ночь – завернувшись в плащи вокруг костра, давая необходимый отдых лошадям. Сами могли бы ехать сутками – четкое ощущение уходящего сквозь пальцы времени не давало покоя.
Миура каждую свободную минуту не выпускал из рук лей, не расставался с ним даже во сне, и маг, поначалу считавший стремление мальчика блажью, скоро уступил, вспомнив, что они оба зовутся Бардами, а легендарное оружие, которое надо найти – Поющими Клинками. Наверное, не зря…
В конце концов, наступил вечер, когда юноша, сосредоточенно глядя на огонь и избегая встретиться глазами с кем-нибудь из друзей, начал петь. Голос звучал сначала неуверенно и хрипло от волнения, но после нескольких строк окреп, и Ниро с Юном переглянулись – а ведь молодчина парень!
Скажи мне, ветер-брат, что ждет меня за дальними горами?
Ведет меня судьба. Какая твердь сломает сталь клинка?
Куда держу я путь, степной орел с могучими крылами
Не сможет увидать - моя дорога слишком далека.
Далекий этот путь - один на всех, от каждого порога,
И часть его видна, всегда видна из каждого окна,
но выйдешь на него - и поведет тебя твоя Дорога,
Попробуй угадай, куда же заведет тебя она.
Звенит, поет в ушах, дорожный плащ срывает дикий ветер,
Стучат копыта вновь, и искры выбивают из камней.
Мой вольный менестрель! Пусть на вопросы ты мне не ответил,
Под звон твоих баллад короткий день мне кажется длинней.
А я - а я лишь часть прекрасного загадочного мира,
Где льется тихий свет, а рядом с ним клубится мрак и жуть.
Туда ведет меня дорога, но, сверкая горделиво,
Далекая звезда когда-нибудь и мой осветит путь.
- Здорово! – не удержался единорог, - Дориан мог бы тобой гордиться!
Миура помрачнел:
- Может, у него и не хватило терпения научиться игре, но зато он никогда не был трусом, как его сын!
Ниро подошел и сел рядом:
- Скажи, Ми, что такое трусость? И смелость?
- Бежать с поля боя, где гибнут твои друзья и… - мальчишка отвернулся, - И где трубит в рог, зовя на подмогу, отец – вот это трусость!
Ниро немного помолчал, обдумывая слова.
- В общем-то, ты прав… Тогда скажи, что значит держать данное обещание – даже если это очень трудно? Жертвовать дорогим, чтобы сделать то, что должен – что значит это? Пожертвовать собой – это конечно, подвиг… Но все-таки это легче, гораздо легче, чем постоянно чувствовать вину за то, что не помог любимому – даже если то, ради чего это сделано, выше. Ты, наверное, мог бы помочь тогда отцу. И он бы не погиб. А может быть, вы бы погибли оба. Но ты пришел бы на его зов, и тебе не за что было бы себя винить.
А потом, когда для нашего мира не осталось бы другой надежды, кроме Поющих Клинков, этой надежды бы уже не было, потому что не было бы тебя. А это время, к сожалению, неизбежно наступило бы раньше или позже. И Дориан это знал. Понимаешь?
Миура шмыгнул носом – плакать Барду Мечей нельзя. Да и взрослый он уже – порывисто встал, почти убежал подальше от костра, в темноту. Звякнули струны упавшего лея.
- Думаешь, поймет? – помолчав, тихо спросил Недомерок. – Это ведь сильный яд, не существующая, но не дающая покоя вина…
Маг устало закрыл руками лицо. «Я боюсь, Ниро»… блики факела в широко открытых сиреневых глазах… Не дающая покоя вина. Чуть затянувшаяся, но не заживающая рана.
- Если понял такой упрямец, как я… Впрочем, кто знает, может, парень поупрямее будет.
***
Ставшая совсем не широкой Авина свернула влево, к южным отрогам Изумрудных гор, в которых брала начало. Путешественники же продолжили путь на север и скоро тоже оказались в этих самых отрогах. Здесь лежал Эльбор – небольшое графство, одно из молодых воинственных государств, окружавших Королевство и бывших его союзниками и в какой-то степени пограничной дружиной.
Однажды вечером, в уже сгущавшихся сумерках, на дороге впереди показались несколько всадников в черных плащах с золотой тесьмой. Миура придержал было лошадь, потянувшись к мечу, но маг уверенно ехал дальше, да и осторожный Юн, похоже, тоже не думал задерживаться, так что юноша быстро догнал их.
- Да это же Первый маг Королевства! – раздалось впереди, и всадники тут же спешились и поклонились. Ниро тоже соскочил на землю:
- Привет доблестным Стражам Эльбора! Давно ли граф Тейла выставил дозоры на границе?
- Давно уж, Светлый господин, - ответил один из них, кажется, старший не только по возрасту, - Это ты долго не был у нас.
- Да, - кивнул Ниро, - Мои дороги лежали далеко от этих мест.
- Но раз уж ты и твои спутники здесь, - продолжал старший, - Окажите нам честь быть нашими гостями.
Скромный домик, приютившийся под крутым склоном, показался давным-давно не ночевавшим под крышей друзьям почти роскошным. Маг долго сидел у очага, беседуя со свободными от стражи воинами, Миура же с наслаждением растянулся под теплыми одеялами и заснул.
***
На следующую ночь устроились у подножия небольшой скальной гряды, защищавшей от ветра.
Ниро, дежуривший в самый глухой час ночи, внезапно насторожился. Ни звука не доносилось, и, кажется, кроме качающейся под ветром травы, ничто не шевелилось вокруг, хотя тут трудно быть уверенным – давно уже взошедшая луна была закрыта Кольцом. Ниро резко обернулся на осторожное шевеление рядом. Недомерок поднял голову, насторожив большие уши.
- Я что-то чувствую, Ниро…
- Да, малыш, я тоже. И оно не сулит нам ничего хорошего. Разбуди Ми, только тихо.
Но Миуру будить не потребовалось – парень спал чутко, и тихих голосов друзей оказалось достаточно. Он не успел ничего спросить – Королева Ночи освободилась, наконец, от оков, и в ее свете друзья увидели.
Шестеро здоровенных волков припали к земле, жадно глядя на костер. В глазах одного из них мелькнули красные огоньки, и Ниро вздрогнул – что-то глубоко внутри потянулось к этому отблеску, что-то, что он хорошо знал, хотя и предпочел бы не знать.
- Почему у них глаза светятся красным? Костер отражают? – прошептал мальчик, - Хотя нет, показалось… Обычные зеленые.
В этот момент, подчиняясь неуловимому знаку вожака – того самого, с тлеющими в глазах угольями – волки бросились вперед.
- Юн, ни шагу от костра! Ми, они боятся огня не меньше, чем стали! – резко выдохнул Ниро, нагнувшись, выхватил из костра горящую головню, и, не успев еще разогнуться, выбросил вперед руку с мечом, заметив взвившуюся к нему серую тень. Однако, волк извернулся в воздухе, уходя от удара, и даже удлиненный быстрым заклинанием меч только чиркнул его по боку. Раздался вой, переходящий в рычание, и вслед за оберегающим бок вожаком стая отступила. Один из зверей скулил, низко припадая к земле на каждом шаге и оставляя кровавый след – Мура тоже времени не терял.
- Осталось четверо, - заметил он.
- Пятеро, - возразил Ниро, - Вожак так просто не сдастся, это не обычный волк.
Жуткий вой со стороны лежащих в темноте скал был ему ответом. Вожак снова приказывал стае атаковать. Ниро крутанулся волчком, выкрикивая что-то гортанно-непонятное, и площадку вокруг костра окружила стена прозрачного малинового пламени. Один из атакующих зверей не смог ее преодолеть, другой, прыгнувший, видимо, чуть раньше, только опалил лапы и брюхо, и, еще больше озлобленный болью, кинулся вперед, слету повалил хрупкого юношу, да так и остался лежать, пронзенный мечом мага. Миура с трудом уклонился от брызнувшей фонтаном крови. Ниро помог ему выбраться из-под мохнатой туши.
- Где остальные? – тревожно спросил Юн.
Испуганное ржание лошадей было ему ответом.
- Лошади! - Ниро кинулся вперед, - Скорее, Ми!
- А огонь?!
- Он не страшен людям, - маг, не задерживаясь, перемахнул стену пламени, юноша – за ним. Глаза ослепли после освещенного круга, и Ниро заметил оскаленную пасть перед собой в последний момент, отбросил только мешавший сейчас меч и вцепился в горло зверя руками. Так они и покатились по траве, сцепившись – огромный волчара и сухощавый, но обладающий железной хваткой маг. Сила против силы, зубы против зубов. Да не слабым человеческим челюстям тягаться с матерым волком. Зверь напрягся для последнего рывка, уверенный в победе, когда в глотку ему впились клыки длиннее и острее его собственных. Не успевший вернуть себе нормальный вид и утереть кровь Ниро поймал полный ужаса взгляд и отвернулся – негоже парню такое видеть.
Миура, не останавливаясь, прыгнул с большого камня на одного из волков, успев всадить меч ему в бедро, но призывный вой вожака позвал стаю, и волк, сбросив парнишку и выбив у него из руки меч, похромал в темноту. Миура хотел уже кинуться следом, да удержала легшая на плечо рука мага.
- Опасно уходить от костра. Это их территория.
Миура невольно отстранился, и Ниро, скрипнув зубами от досады, убрал руку.
Подошли к лошадям. Маг успокоил рвущуюся с привязи свою. Лошадь Миуры успокаивать уже не требовалось – она лежала на боку с вырванным горлом.
- Мы становимся слишком легкой добычей, - хмуро проговорил Ниро, - Надо обойти Эльборский замок стороной.
***
Однако, сделать это оказалось не так просто. Графство, приютившееся в восточных отрогах Изумрудных гор, было сплошь покрыто сложным узором извилистых скальных гряд и лежащих между ними узких долин, и все дороги здесь сходились к замку. За восемь дней не сбились с пути только потому, что Ниро, выросший в граничащих с Эльбором Десяти Долинах, неплохо ориентировался.
В конце девятого дня компания устало брела по старой каменистой дороге, извивающейся у подножия скал. С другой стороны раскинулась россыпь валунов, от небольших до огромных, возвышавшихся, как отдельные небольшие горы.
- Справа камень, слева тоже, и под ногами… И ничего живого. Ну и забрели мы… - устало проговорил юноша.
- Это место не только в Эльборе, но и в окрестных землях дурным считают. Это Змеиные Камни. Потому и по дороге давно уже никто не ездит, - ответил единорог, - Ничего, Ми, потерпи еще денек-другой. Выберемся отсюда и попадем в Древний лес, мою родину. Там… там все живое! Листья уже, наверное, золотые… Правда, Ниро?
Маг, глядевший широко открытыми глазами прямо перед собой, не ответил, и разговор, едва начавшись, тут же угас – похоже, среди этих камней трудно было выжить даже ему.
- Туман поднимается, - через некоторое время все-таки заговорил Ниро, - Это хорошо, если кто-то ищет нас, ему будет труднее. Давайте идти ночью – остался последний переход, и у меня нехорошее предчувствие. Пора нам уже покинуть это гостеприимное графство!
Возражать никто не стал. Правда, ни Миура, ни Юн никакого тумана не заметили, но только переглянулись по этому поводу.
Дорога вилась прихотливо, и, когда компания оказалась между двумя крутыми поворотами, впереди из-за скал выехали всадники. Насторожившийся Миура тут же успокоился: на них были плащи Стражей Эльбора. Однако друзья оставались напряженными, и он снова взялся за рукоять меча.
- Вот и попались, - хмыкнул Недомерок.
- Идеальное место для ловушки, - заметил Ниро, - Погляди, они ее захлопнули?
Бросив короткий взгляд назад, Недомерок ответил лаконичным «угу». Миура тоже глянул назад. У пройденного поворота маячили несколько конных фигур.
Разговор велся тихо и почти спокойно, друзья все так же медленно шли вперед, Ниро вел в поводу единственную оставшуюся лошадь.
От отряда впереди отделились несколько всадников и двинулись навстречу. Впереди ехал Зара, капитан Стражей, рум по рождению, неизвестно как занесенный в эти далекие от родных степей места. Он был мрачнее тучи и избегал смотреть кому-нибудь в глаза.
Оставшиеся всадники старались держаться вместе, но низкорослые горные лошадки испуганно шарахались от пляшущего позади высокого, дикого на вид, черного жеребца. Всадник, закутанный в черный же плащ, сидел как-то криво, словно оберегал поврежденный бок. Под низко надвинутым капюшоном совершенно не видно было лица, лишь красными огоньками блеснули глаза.
- Старый знакомый! – заметил единорог, - Странно, почему меня не удивляет эта встреча?
- Погоди, Юн, - бросил Ниро, и Недомерок тут же послушно замолчал.
Маг остановился, бросив повод. Умный румский конь тут же остановился рядом. Ниро прислонился спиной к скале, демонстративно положил руку на рукоять меча и улыбнулся, скорее оскалился – широко, хищно, по-волчьи – с наслаждением почувствовав неуверенность в глубине черного капюшона.
- Слушайте меня внимательно, - раздался его негромкий спокойный голос, и Миура удивился: он же не говорит, скалится только, откуда же голос? А Ниро все пытался сообразить, когда его успели опутать сетями, сковав силу, и почему он не почувствовал вторжения чужой магической энергии? Ну да ладно, разберемся позже, - Ни уйти, ни победить в этой драке нет никаких шансов. Магия могла бы помочь, но наш красноглазый приятель об этом позаботился. Ми, убери руку с рукояти. Драться здесь буду только я. Вы уходите к Змеиным камням.
- Но…
- Вряд ли это место хуже Тени, куда иначе все мы непременно попадем. Мне же гораздо проще будет бежать одному. Зара! – почти радостно обратился он к подъехавшему тем временем Стражу, - За что граф Тейла оказывает нам такую честь, выслав навстречу самого капитана своей гвардии?
- Время нынче такое, сам знаешь, Светлый господин
- Время? Да, время… Тебе ли не знать, капитан, что в такое время не стоит становиться на дороге Первого Мага? Дела привели меня в Эльбор, но дорога ведет мимо замка.
- И все же вам придется посетить графа, - по знаку Зары его воины выдвинулись вперед, окружая путешественников полукольцом.
Ниро каким-то труднопредставимым движением взлетел в седло, попутно чиркнув кинжалом в обе стороны, перерезая ремни седельных сумок. Невозможно было поверить, что этот азартный воин на пляшущем от нетерпения коне только что лениво и расслаблено опирался на скалу. В глазах Зары мелькнуло восхищение – только румские всадники были на такое способны. Мелькнуло и пропало, сменившись клубящейся тьмой. Небрежным движением он послал всадников вперед.
Миура, сжав зубы, кинулся к Недомерку, выполняя приказ мага. Но опоздал. Во время разговора никто не заметил, как от отряда, окружавшего черного, отделились двое пеших воинов, несших что-то в руках. И маленький единорог закричал, как испуганный ребенок, запутавшись в тяжелой черной сети. Глотая слезы, Миура метнулся с дороги в сторону, прекрасно понимая, что это гораздо лучше, чем сейчас броситься в атаку и оказаться в плену всем вместе, ведь так он сможет попытаться освободить друзей, и почти проклиная себя за это понимание, чудом увернулся от копыт одной из лошадей, всадник которой все-таки задел его, выбив меч. А, все равно не поможет!
Ниро дрался отчаянно, как в последний раз, хорошо между тем понимая, что последним он не будет, что черный не для того устроил охоту, что убить их можно было гораздо проще, и шестеро всадников Зары неизвестно когда смогли бы одолеть его, но крик единорога заставил мага отвлечься. Всего лишь на миг, но этого хватило, чтобы кто-то выбил его из седла. Ниро приземлился на ноги, и тут же снова взлетел на круп ближайшей низкорослой эльборской лошадки, и почти сбросил на землю ее всадника, когда сильный удар в бок древком копья швырнул его под копыта, и он ненадолго забыл дышать от боли, и умный румский жеребец заплясал над хозяином, не давая врагам к нему приблизиться, но и на него нашелся меч, и прежде, чем упасть, жеребец взвился на дыбы, дробя копытами чьи-то кости, а Ниро уже били соскочившие на землю всадники Зары, бывшие гордые Стражи с клубящейся в глазах тьмой, били тяжелыми сапогами, и Ниро скорчился, защищая голову…
А худощавый светловолосый парнишка так же скорчился на земле за большим камнем, рыдая взахлеб. Он, как и все мальчишки, мечтал быть героем, но отличался от остальных тем, что у него был шанс. Вот он, шанс, ядовитой змеей свернулся на плече. Шанс-предатель, снова заставлявший вместо героя стать трусом, бросить друзей ради высокой цели, настолько высокой, что совсем непонятно, не будет ли все зря, удастся ли достичь ее, и сможет ли он сделать что-то один. Один…
- Где мальчишка? – прозвучало из-под черного капюшона.
Зара, наблюдавший, как связанных пленников кидали на старую дощатую телегу и привязывали к торчащим там невысоким столбам, обернулся.
- Он сбежал. Спрятался где-то в Змеиных Камнях.
- Так пошли за ним кого-то, капитан!
Рум выпрямился в седле:
- У меня был приказ поймать мага и его зверька. Ты их получил. Губить людей в Змеиных Камнях я не стану.
- Я мог бы заставить, - угрожающе прошипело из глубины капюшона.
- Заставляй. Сам я этого делать не буду.
Зара почувствовал, как спина стала деревянной. Интересно, черная гадюка теперь убьет его? А, будь что будет! Он обязан беречь людей. Да и парня жалко.
- Ты хороший солдат, - помолчав, процедил черный, - Я это запомню. Что ж, если беглец доживет до рассвета, я найду, кого за ним послать. Поехали, у нас мало времени!
***
Мгновенно проснувшись, Миура вскочил. И тут же рядом раздалось зловещее шипение и мелькнула тень – огромная змея метнулась к нему в броске. С ужасом мальчишка увидел мускулистое тело, покрытое чешуей, тускло блестевшей в лунном свете, взметнувшуюся выше его роста уплощенную голову и острые ядовитые зубы… Зная, что это бесполезно, он прикрыл голову руками от неминуемого удара. И сверкнул в лунном свете странный камень в перстне, похожий на недобрый глаз.
Удара не последовало. Вместо этого юноша услышал рядом с собой тихий свистящий голос:
- Хозяин магического кольца властвует над народом Мудрой Тьмы, - дикая злоба, клокочущая в этом голосе в начале фразы, под конец утихла и затаилась. А сама фраза походила на ритуальную формулу покорности.
Облегченно переведя дыхание, Миура гордо выпрямился. Рядом с ним застыл в поклоне высокий худой человек, закутанный в темную одежду, которую трудно было рассмотреть. Лысая голова, худое лицо с бледной кожей, глубоко посаженные глаза, безгубый кривой рот.
- Чем я и мой народ можем служить тебе, хозяин Ока змей? – еще ниже склонился незнакомец, но Миура перехватил брошенный на него быстрый взгляд, полный ненависти. Глаза у незнакомца были точно такими же, как камень в перстне.
- Да, мне бы очень пригодился кто-нибудь достаточно могущественный, - кивнул мальчик, - А вы? Хватит ли у вас сил и власти, чтобы помочь мне?
Незнакомец высокомерно поджал губы:
- Никто из радующихся солнцу не знает всех сил Тьмы! Что тебе нужно?
- Спасти моих друзей, которых взяли в плен черные.
- Они находятся в пределах Тени?
- Нет, но их везут туда.
Незнакомец кивнул:
- Ты получишь их завтра ночью. Пойдем, я проведу тебя к Мудрейшему, - с легким поклоном предложил он.
- Мудрейший? Кто это? – насторожился Миура, - И зачем мне идти к нему?
- Мудрейший – наш повелитель, - был ответ, - Неужели хозяин Камня мудрости не окажет ему уважения? – незнакомец взял руку юноши, жадно и опасливо прикоснулся к перстню. Вздрогнув, Миура отдернул руку. Послышалось злобное шипение, но тут же незнакомец снова склонился в поклоне:
- Кроме того, там ты получишь еду и отдых. Людям это нужно, а мы должны заботиться о тебе.
- Хорошо, - кивнул юный наместник, - Идем к Мудрейшему.
- Следуй за мной, - и провожатый быстрой скользящей походкой двинулся вглубь Змеиных Камней. Пересекая вслед за ним полосы лунного света и глубокой тени, Миура сжал в кулак руку с перстнем, инстинктивно ограждая его. «Пока я, кажется, в безопасности, хоть и оказался в змеином гнезде,» - думал он, - «Но с каким удовольствием они бы разделались со мной! И защищает меня только это колечко. Если им удастся его заполучить…» - парень поежился.
Но дальше думать было некогда. Они, кажется, оказались в самом центре полосы камней. Подняв голову, Миура увидел над собой скалу с загнутой, подобно змеиной голове, верхушкой. Внизу в скале была косая узкая трещина – вход в пещеру. Незнакомец стоял рядом, жестом приглашая войти.
Внутри был темный сырой тоннель. Сначала по нему приходилось пробираться на ощупь, но потом магический камень в перстне вдруг начал разгораться холодным светом, неярким, но достаточным, чтобы можно было осмотреться. Узкий ход, извиваясь, шел вперед и вниз. В нем было очень сыро, кое-где по стенам ручейками стекала вода. Сырой воздух леденил тело и душу, и Миура обрадовался, когда ход вдруг резко раздался вширь и высь и кончился, и они оказались в пещере. Перстень вспыхнул ярко, осветив ее. Выход из тоннеля, где становились Миура с незнакомцем, находился на небольшом возвышении. Глянув вглубь, юноша вздрогнул от ужаса и отвращения. На полу пещеры извивалось несколько клубков, сплетенных из огромных змей. Дальний конец пещеры окутывала тьма, которую не смог рассеять даже яркий свет Змеиного камня. И в этой тьме загорелись два холодных желтых глаза, и Миура заворожено замер. Очнуться его заставило осторожное скользкое прикосновение к руке. Он скрестил руки на груди – так перстень, а значит, и он сам был в большей безопасности.
Тут парнишка заметил, что на полу пещеры уже не извивались змеи, теперь она была заполнена людьми. Может быть, они были так же отличны друг от друга, как обычные люди, но в холодном свете Змеиного камня казались совершенно одинаковыми и одинаково дышащими злобой. Миура представил, что происходило с забредшими в Змеиные камни путниками и искоса глянул на собственную руку с перстнем – его сила пугала.
Из дальнего конца пещеры раздался глухой медленный голос. Казалось, он заполнил всю пещеру, и в нем чувствовалась власть, так что не только собравшиеся здесь странные существа склонились в поклоне, но и сам Миура с трудом удержался от этого, хоть и склонил уважительно голову.
- С тех пор, как Око Змей было вправлено в магический перстень, мы долго ждали, когда его хозяин придет сюда и потребует от нас службы. И вот ты оказался здесь, - сказал голос с плохо скрытым недовольством, - Что ж, приветствую тебя в земле народа Мудрой Тьмы. Что ты хочешь от нас?
- Приветствую тебя, Мудрейший, и твой народ, - Миура был слишком хорошо воспитан, чтобы не ответить вежливостью на вежливость, - Мои друзья в плену черных. Помогите мне освободить их.
- Мы сделаем это, - ответил голос, - Завтра ночью ты их получишь.
- Завтра? Но не будет ли поздно?
- Нет. Дорога вдоль наших земель трудна, и есть еще горы. Завтра мы сделаем то, что тебе нужно.
Миура тихонько вздохнул. Значит, они целый день будут там, привязанные к столбам грязной телеги. Но спорить с обладателем светящихся желтых глаз не стал.
- А сейчас ты устал и голоден, - продолжал Мудрейший, - Отдохни, и скоро тебе принесут пищу. Иди, Урус тебя проводит.
Миура огляделся, пытаясь угадать, кого же здесь так зовут, но тут приведший его незнакомец вновь поклонился и предложил следовать за ним. Юноша едва сдержал досаду - слишком хотелось отделаться от этого провожатого.
Они вернулись в тоннель, по которому пришли. Это обрадовало – пора уже выбраться из змеиного гнезда. Но скоро провожатый остановился. Оказалось, тоннель имел боковые ответвления, скрывающиеся в неровностях стен. Урус приглашал мальчика в один из таких боковых ходов. Миура заглянул туда. Ход, еще более тесный и мрачный, чем основной тоннель, уходил в темноту.
- Куда он ведет? – спросил юноша, обернувшись к провожатому.
- В небольшую пещеру. Там темно и тихо, и ничто не помешает тебе отдохнуть.
«И никто не помешает тебе восстановить справедливость на свой лад, расправившись со мной», - мелькнула у Миуры мысль, и он решительно зашагал по главному ходу. Отойдя немного, обернулся. Урус по-прежнему стоял у развилки, его глаза загорелись в свете Змеиного камня.
- Я не пойду туда, - громко сказал юноша, - Лучше посижу вверху среди камней.
- Ты не можешь туда идти, - медленно с присвистом проговорил Урус. Похоже, в гневе он путал человеческий и змеиный язык.
- Ты запрещаешь мне? – спокойно спросил Миура. Ему начинала нравиться власть, которую давал древний перстень.
- Пока на твоей руке магический перстень, - снова поклонился Урус, - никто из змеиного народа не может запретить тебе что-то. Но это опасно.
Миура покачал головой:
- Вряд ли в ваших владениях может быть еще какая-то опасность. Да и ты ведь будешь охранять меня, - в ответ на шутку глаза Уруса сверкнули. Но юноша уже шагал вперед и не увидел этого.
Вскоре они выбрались наружу, и Миура с наслаждением вдохнул свежий холодный воздух. Большие камни вокруг застыли в предрассветном сумраке. Они выглядели зловеще, но после жуткой змеиной пещеры юноша был даже рад их видеть.
Миура устроился на отдых на небольшой площадке неподалеку от входа в подземный лабиринт. Он хорошо понимал, что если уснет сейчас, то уже не проснется – его провожатый не упустит такого шанса. Поэтому юноша просто сидел, прислонившись к большому камню, и смотрел на светлеющее над головой небо. Жаль, из-за Кольца давно уже не видно рассвета… Желтые глаза Уруса наблюдали за ним неотрывно. Наконец, он решил отойти подальше, надеясь, что, не чувствуя присутствия рядом, ненавистный человек наконец уснет. Но тут еще один из людей-змей принес обещанную Миуре еду – кролика – и, поклонившись, исчез.
Подняв кролика за уши, Миура обратился к провожатому:
- Скажи, Урус, у вас есть какое-то человеческое оружие? Мне бы нужен нож.
Нож тут же появился откуда-то из складок темной одежды человека-змеи. Рукоять обвивала золотая змея, сверкавшая самоцветами глаз. Стараясь не представлять себе, как был убит бедный кролик, Миура освежевал его и снова обратился к своему то ли телохранителю, то ли охраннику:
- Вы, наверное, не любите его, но мне без огня не обойтись.
Урус даже отскочил от него:
- Огонь?! Огонь наш главный враг! Он уничтожает все, уничтожает саму Великую Тьму! Неужели ты не можешь съесть этого кролика, не подвергая опасности тех, кто тебе помогает?
- Не говори глупостей, Урус, - чуть улыбнулся юноша, - Никакой опасности для вас от небольшого костерка не будет. Он для кролика, а не для вас. Кстати, ты же должен накормить меня, верно? А сырого мяса я не ем.
- Хорошо, человек, - зло бросил Урус, - Ты поучишь огонь. Я могу сделать все!
- Отлично, - улыбнулся юноша, - Тогда я соберу хворост. Как хорошо, что среди этих камней раньше хоть что-то росло!
И верно, кое-где между черными камнями торчали чахлые кусты. Они уже совсем засохли, и Миура быстро набрал охапку дров.
Вернувшись, он разложил костер, укрепил над ним кролика. Недоставало только огня. Наблюдавший за приготовлениями Урус потребовал, чтобы человек отошел в сторону. Стоя в десятке шагов за его спиной, Миура видел лишь, как взметнулась, как от порыва ветра, странная одежда и мелькнула за ней тень огромной змеи. Юноша испуганно отшатнулся, а в следующую минуту прежний Урус обернулся к нему и спросил:
- Ну, ты доволен?
На хворосте плясали веселые язычки пламени. Миура занялся кроликом, а Урус отошел подальше от пугавшего его огня. День выдался солнечным. Поняв, видимо, что человек не даст легко с собой справиться, и решив подождать более удобного случая, Урус дремал в тени большого камня. Миура же с трудом заставлял себя не поддаваться сну. Он начал было тихонько напевать, но быстро бросил – казалось, черные камни ожили и сдвинулись теснее, и воздух сгустился и стал тяжелым и душным, чтобы заставить его замолчать. Стоило оборвать песню, и все стало как прежде.
Весь день он то бродил между камнями, разглядывая их отливающие зеленью грани, то садился отдыхать под одним из них, пытаясь представить себе, что будет ночью, и нетерпеливо поглядывая на солнце, так медленно продвигающееся к западу.
Наконец, солнечный диск стал большим и оранжево-красным, опустившись к горизонту. Миура смотрел на запад, взобравшись на большой камень. Почувствовав рядом чье-то присутствие, юноша обернулся и встретил взгляд Уруса, горевшим алым отблеском заката.
- Нам пора, если ты не хочешь опоздать, - сказал человек-змея.
Они спустились и пошли между камней. Начали сгущаться сумерки, и юноша вздрогнул от неожиданности, когда из плотной тени к ним вышли еще четверо людей-змей, почти неотличимых от Уруса. Как оказалось, они подошли ко входу в еще один тоннель, скрытому между двумя навалившимися друг на друга валунами.
- Дорога, по которой везут твоих друзей, огибает широкой петлей владения змеиного народа, а затем, вьется у подножия гор до самых Ворот, - объяснил Урус, - Мы пойдем напрямик. Но пойдем очень быстро. Сможешь ли ты не отстать?
- Думаю, смогу, - кивнул Миура, - Ведь ничего другого мне не остается.
- Ну что ж, тогда не будем терять времени, - бросил змей, - Вперед!
Миура шагнул во тьму тоннеля вместе с пятью спутниками. Тусклый свет перстня не позволял все разглядеть, и парень так и не понял, в человеческом или змеином обличье двигались его спутники. К тому же, ему самому приходилось бежать, чтобы не отстать от них.
Наконец, ход кончился, и Миура прислонился к холодному каменному боку тоннеля, успокаивая дыхание. Как выяснилось потом, прошло не так уж много времени, но ему казалось, что он долгие часы бежал во мраке, стараясь не отстать от змей.
- Мы пришли, - сказал Урус, - за этой стеной Ворота.
- Да, но как мы преодолеем стену?
Урус снисходительно усмехнулся.
- Отойди в сторону и смотри, - процедил он.
Урус встал перед стеной, другие люди-змеи сели в круг позади. Они затянули монотонную песню, ритмично ударяя ладонями по земле, а Урус раскачивался в такт. И вот уже в тусклом неверном свете перстня Миура смотрел на гигантскую змею, голова которой раскачивалась высоко над землей. Юноша словно увидел искаженную каким-то злым колдовством картинку из детства – этот танец змеи под дудочку факира он видел когда-то дома. Ясно чувствовалась сила, постепенно сгущавшаяся перед каменной стеной. Внезапно песня оборвалась, и змея сделала молниеносный выпад. Вслед устремилось и странное нечто, что скопилось в тоннеле. И этого хватило, чтобы уничтожить неприступную каменную стену. От звука, с которым она раскололась на куски, Миура зажал уши. Большие камни раскатились по пещере с той стороны, и за поднявшейся пылью Миура не заметил, как зловещая змея снова стала Урусом.
- Это Ворота, - сказал он, показывая вокруг себя.
Воротами звалась система пещер, прорезавщая мощный хребет Изумрудных гор и открывавшая прямую дорогу из земель Королевства в Теа Линдари. Здесь имелось несколько основных ходов и множество узких переходов, сплетающихся в лабиринт, где никто не знал точной дороги. Юноша вспомнил разговор несколько дней назад. Ниро рассказывал, что Ворота по легенде были рукотворными, хотя даже магу трудно было такое представить, и удивлялся, зачем понадобилось тратить столько сил на дорогу в такую маленькую уединенную страну. Голос его, правда, неуверенно дрогнул на этих словах, и Миуре показалось, что Недомерок Юн с трудом удержался от каких-то слов… Эх, когда же он увидит их снова, живыми и здоровыми?
Парень огляделся. Неширокий, но прямой тоннель был плохо расчищен – видно, пользовались им редко. Было темно, лишь немного света проходило из соседнего хода, освещенного факелами.
- Как же мы узнаем, по какому ходу они пойдут?
- Думаю, мы их услышим, - усмехнулся Урус, - Люди не умеют быть тихими.
Какое-то время все молча ждали, устроившись у стен пещерного хода.
- А если они уже прошли? – спросил, наконец, Миура. Время здесь тянулось для него бесконечно.
Урус хотел было что-то ответить, но тут из соседнего коридора действительно послышался шум.
- Это они, - тихо сказал человек-змея, глаза его вновь недобро сверкнули, - Старайся не мешать нам, неровен час попадешь под горячую руку, и кольцо может не защитить.
И пятеро существ ринулись в переход, на ходу превращаясь из людей в клубок разъяренных змей. Миура предпочел немного подождать, прежде чем отправиться следом.
Ближние факела погасли. Схватка была очень недолгой – мало кто сумел бы отбить яростную змеиную атаку. От черного не осталось следа, только плащ валялся на камнях.
Миура подбежал к телеге. Ниро расширенными глазами наблюдал за происходящим.
- Ми, мальчик дорогой! Как же я рад тебя видеть! Так значит, весь этот змеевник служит тебе?
- Да, - кивнул, улыбаясь, юноша, - Я, наконец, узнал, для чего служит перстень отца.
- Ах да, перстень! – подхватил как всегда бодрый, хоть и крепко связанный Недомерок, - Так это ему они подчиняются? Ну хорошо, а то мне показалось, что они примутся за нас, когда покончат с нашими…спутниками!
Миура нахмурился:
- Долго объяснять, но ты, может быть, прав. Надо развязать вас, - и он принялся за веревки. К счастью, за поясом у него до сих пор торчал кинжал из Змеиных Камней.
- Ну что, ты доволен, хозяин Ока змей? – раздался голос Уруса.
Он во главе небольшого отряда людей-змей стоял рядом. Короткий бой раззадорил их, и холодные глаза Уруса светились злобой.
- Да, я доволен, - твердо и медленно проговорил Миура, - вы можете возвращаться.
Урус усмехнулся:
- Пока тебе снова не понадобятся наши услуги? И ты думаешь, народ мудрой Тьмы будет тебя терпеть?
Сверля глазами юношу, он сделал шаг, еще один… Ниро попытался встать у него на дороге, но ничего не смог сделать – он ослабел в плену, а противник обладал огромной силой.
- Ты не можешь этого сделать, Урус, - сказал вдруг один из людей-змей. До сих пор никто из них не издал ни звука, - Мудрейший приказал помочь. Ты не можешь ослушаться Мудрейшего.
- Мудрейший! – с издевкой протянул Урус, - Он столько веков просидел под землей, размышляя в темноте, что ничего уже не смыслит в том, что творится вокруг! Ты же знаешь, что всем давно руковожу я, и я не собираюсь во всем ему подчиняться. Я убью тебя, мальчик, - повернулся он к Миуре, - и заберу кольцо. Больше оно тебе не поможет!
Миура попятился к стене:
- У меня есть еще кое-что, - он выставил перед собой кинжал.
Урус рассмеялся:
- Если уж Око змей не удержало меня, то эта игрушка точно ничего не изменит!
- Остановись, Урус! Клятвопреступнику не быть новым Мудрейшим! Да и вообще не быть!
Миура только теперь заметил, что в тоннеле светло, не смотря на погасшие факелы.
Она стояла в нескольких шагах, и стены вокруг нее светились ровным зеленым светом, странно теплым для мертвого камня. Высокая, тоненькая и хрупкая, она была похожа на статуэтку, выточенную из драгоценного камня удивительным мастером, вдохнувшим в нее жизнь. Ее можно было бы назвать юной, если бы не серьезное, даже строгое выражение лица и не тени бесконечных лет, таящиеся в глубине огромных зеленых глаз. На ней было простое платье, перехваченное чеканным серебряным пояском на тонкой талии. Тяжелые черные волосы свободным потоком падали ей на спину, лишь надо лбом удерживаемые серебряной диадемой. В ней сверкали алмазы и большой изумруд, искры которого отражались в глазах.
- Хозяйка? – с трудом проговорил змей и поспешно поклонился. И не только он – все вокруг, и Миура поспешил присоединиться, мельком заметив изумление, почти испуг в глазах мага. Гораздо интереснее было смотреть на Уруса, хоть и страшновато. Щеки змея посветлели, и на них четко обозначился прихотливый узор чешуи. Кажется, он так бледнеет.
- Теперь идите, - спустя минуту тишины, проговорила загадочная Хозяйка.
- Погоди, Урус! - Миура словно издалека услышал собственный голос. Да что ж такое, опять несет, и нет сил удержаться!
- Погоди! Вы сослужили хорошую службу. Но кому нужен слуга, только и мечтающий расправиться с господином? Вот перстень. Возьми его. – «Интересно, теперь он точно меня убьет?»
Змей мгновенно оказался рядом, и в желтых злобных глазах его почти не осталось зрачка – свернулся в тонкую черточку. Урус жадно протянул руку к кольцу.
- Погоди, Урус, - снова остановила его Хозяйка, - Помнишь ли ты клятву, которую чуть не преступил?
- Помню, Госпожа Изумрудов, - усмехнулся Урус, - Каждый из змеиного народа помнит ее, хотя почти никто не верит, что такое возможно. Мы уйдем, и никто в этом мире больше не услышит о нас, - и он снова повернулся к юноше. Миура раскрыл ладонь, и холодные твердые пальцы Уруса взяли с нее кольцо. Но змей не спешил уходить, внимательно вглядываясь в глаза юноши:
- Ты мудр, мальчик. Ты достоин Великой Тьмы. Прости, что хотел убить тебя. Ты будешь единственным человеком, о котором расскажут наши легенды, - лицо его исказила странная гримаса, похоже, змей улыбался. Миура слегка передернулся – мало приятного в змеиной улыбке, уж лучше бы ты злился! – но глаз не отвел. Урус поклонился и быстро ушел в темноту. Его спутники тоже исчезли.
- Ты и вправду мудр не по годам, - кивнула Хозяйка, - Ты сделал лучшее, что мог бы. Кто ты?
- Я Миура, Наместник Золотой Степи, - гордо выпрямился мальчик, - Но что именно я сделал? Что здесь произошло?
- Миура, Бард Меча, - задумчиво проговорила она,- Значит, настало время Бардов? – повернулась к магу, и тот коротко кивнул, - Ниро, ну почему ты приносишь ко мне только неприятности? Что до нагири, змеиного народа… Они пришли к нам из другого мира с помощью Змеиного камня. Наш мир не очень подходит им, и нагири давно ушли бы, но камень отняли у них, и им пришлось дать клятву служить хозяину перстня. Теперь они уйдут, больше не причинив никому в этом мире зла. Когда-то в Затерянном городе, именно изучив этот камень, сумели построить Врата-меж-Мирами. Но перстень исчез на несколько веков, прежде чем оказался на твоей руке.
- Значит, он помогает путешествовать между мирами? – переспросил юноша, - Но тогда мы могли бы воспользоваться им, а не идти в Тень к Вратам!
- Не могли бы, - покачала головой Хозяйка, - Только нагири могут путешествовать с помощью камня. Но, кроме Врат, есть и другие пути. Я помогу вам. Собирайте свои вещи, и идем.
- А как же лошади? – подал голос молчавший до сих пор Недомерок.
Только тут, наконец, обратили внимание на лошадей. Испуганные змеиной атакой животные разбежались было, но теперь снова подошли к людям.
- Я позабочусь о них, - кивнула Хозяйка, - Не беспокойтесь.
Во вьюках, притороченных к седлу одной из лошадок, нашлись все вещи путешественников. Вернее, почти все.
- Что ты так долго ищешь? – нетерпеливо цокнул копытом Юн рядом с юношей, разбирающим очередной вьюк.
- Лей пропал, - поднял голову Миура, - Нигде нет.
- Должно быть, выбросили где-то по дороге, чтобы не везти старье, - хмыкнул единорог, - Или рукояти испугались.
- Рукояти? – неожиданно заинтересовалась гостья. Или все-таки Хозяйка? – А что это был за лей? – а, выслушав объяснения, помрачнела, - Струны Судьбы, инструмент Фандира. Да, верно, весь мир помогает вам, если в ваших руках оказываются вещи, утраченные так давно, что даже легенды не сохранили память о них…
- Лей Фандира? – удивился маг, думавший, что знает о легендарном предшественнике все, - Я никогда не слышал об этом!
- Да, - кивнула она, - Человеческие летописи этого не сохранили. Но вам известно, что Фандир был средним из трех братьев?
- Да, детей правителя какого-то мелкого княжества, - кивнул Ниро.
- В то время все воевали со всеми, изнемогая от войны. Старший из трех братьев погиб, едва успев унаследовать власть. Фандир же, уже тогда бывший магом, от короны отказался. И убедил младшего, что худой мир лучше доброй ссоры. Молодой король был первым, кто стал договариваться с соседями, а не воевать. Так началось Королевство. Но меч старшего брата был сломан у самой рукояти, и Фандир взял себе рукоять и увенчал ею свой лей – он тоже был певцом. Клинок же остался младшему.
- И что он с ним сделал?
- Он вмурован в спинку трона в Торжественном зале замка в Асторге, - отвечала она, - Это стержень Королевства.
- Но ведь никто об этом не знает! – вскинулся маг.
- Это не важно, - улыбнулась загадочная Хозяйка, - Главное, что Королевство крепнет все эти века, а значит, заклинания Фандира работают. Жаль, что лей отправился в Тень, но с этим уже ничего не поделаешь. Пойдемте.
Подчиняясь движению ее руки, скальная стена раскрылась, открыв ход, освещенный тем же зеленым сиянием. Миура слегка помедлил – как-то не по себе было от того, что на этом месте только что был сплошной камень. Так что Ниро с Хозякой ушли вперед, а Миура с Недомерком отстали.
- Кто это, Юн? – тихонько спросил юноша, - Ты знаешь?
- Конечно, знаю, - тряхнул гривой единорог, - Это Нейфила, Хранительница Изумрудных гор. Не удивляйся, что она столько знает – она вед дух, а для духов ни пространство, ни время не преграда.
- И время? – переспросил юноша, - Тогда у нее можно узнать, сможем ли мы найти Поющие Клинки и освободить мир из Кольца? Она знает?
- Может и знает, - хмыкнул Недомерок, - Только вряд ли скажет. Да и я бы не сказал. Будущее слишком изменчиво.
Миура хотел еще что-то спросить, но ход кончился, и компания вышла в небольшой зал.
Кроме хода, по которому они пришли, здесь были еще два. Один из них был освещен привычным уже зеленым сиянием, другой же пугал и манил непроглядной чернотой.
- Что ты знаешь о разломах реальности? – повернулась Нейфила к магу.
Недомерок тихонько хмыкнул и на вопросительный взгляд Миуры пробормотал:
- Повод похвастаться! Такое бывает только в горах, а горы – царство духов. А эти горы – царство Нейфилы, и они очень древние.
- Только то, что они существуют, - пожал плечами Ниро, не слышавший перешептывания за спиной. Зато его слышала хозяйка этих мест.
- Не слушай, юный наместник, - улыбнулась она, - Наверное, ты, как и твой отец, не любишь горы, и напрасно – они таят много чудесного. Какая-нибудь невзрачная расселина или узкая пещерка могут привести тебя в совсем другой мир. Это и есть разломы реальности. Врата-меж-Мирами рукотворны, разломы же возникли одновременно с горами, скрывающими их. Да, Ниро, - повернулась она к собиравшемуся что-то сказать магу, - Я тоже должна помочь Бардам. У вас слишком мало времени. Идите короткой дорогой.
- Спасибо, Госпожа Изумрудов, - поклонился он, задержав на ней долгий взгляд, от которого Нейфила, кажется, немного смутилась.
Спутники мага тоже поклонились и вслед за ним шагнули в темноту. Зеленое свечение почти сразу погасло за спиной, хотя ход никуда не сворачивал. Темнота, казалось, была осязаемой, плотной, и они раздвигали ее, шагая вперед, а она тяжко колыхалась им вслед, как пыльная старая занавесь. Вроде бы прошло совсем немного времени, а впереди показался свет, и тоже зеленый.
- Странно, - пробормотал Ниро, - Я думал, это выглядит иначе…
Через несколько шагов они снова стояли в зале, точно таком же, как тот, из которого ушли.
- Существуют миры-близнецы… - все так же неуверенно начал маг, но его перебил знакомый голос:
- Нет, Ниро. Вы и правда вернулись назад, - Нейфила показалась из бокового хода, - Разлом не пропустил вас. Не знаю, почему. Раньше я такого не видела, только слышала, что так бывает.
- Что же нам теперь делать? – растерянно спросил Миура.
- То же, что вы собирались – идти к ближайшим Вратам. Но это будет только утром, снаружи уже вечер. А сейчас идемте со мной.
Разочарованные, друзья поплелись следом за ней по еще одному зеленому коридору, неотличимому от остальных.
На этот раз зал, в который вышли, был огромным.
- Придется немного подождать, - странно, кажется, хозяйка Изумрудных гор извинялась. Слегка поклонившись, она исчезла, как не было.
Задумчивый Ниро присел на большой камень. Видя, что беседовать он не расположен, мальчик с единорогом, переглянувшись, отправились гулять по пещере, в которой было на что посмотреть. Миуре передалась отцовская нелюбовь к горам, но здесь было что-то особенное. Огромный зал был лишен отделки – тяжелые своды, толстые колонны, арки входов были лишь слегка отшлифованы – но он и не нуждался в этом. Великолепием зала было удивительное разнообразие самых разных горных пород, собранных здесь. В колоннах и сводах узнавались известные ему мрамор и гранит, малахит и яшма самых разных оттенков, соседствующие с другими, незнакомыми минералами: сиреневым с темными причудливыми вкраплениями, белым с перламутровыми разводами, черным с алыми прожилками. Иногда в потолке драгоценной мозаикой сверкали кристаллы чистейшего хрусталя, мутноватого берилла, изумрудов, еще какие-то самоцветы, золотые жилы. Торжественными знаменами свешивались причудливые сталактиты – белые, зеленоватые, розовые – снизу к ним тянулись сталагмиты, похожие на замысловатые канделябры, и звенели нежной таинственной музыкой связывающие их капли воды.
Друзья с трудом отвлеклись от своего занятия, когда вернувшаяся Нейфила подозвала их, но совсем не пожалели об этом. Здесь был стол, а на столе – обед. Хлеб, мясо, вино и студеная чистая вода тут же заставили людей вспомнить о голоде. Добрая еда нашлась и для единорога.
- Но… - возле самого стола остановился Миура.
- Не бойся, - весело улыбнулась хозяйка, показавшись в этот момент совсем девочкой, - Это самая настоящая еда. Мои слуги купили ее там, куда пригнали несчастных лошадей. Магия потребовалась только для того, чтобы доставить все это сюда.
Смущенно поблагодарив, юноша присоединился к друзьям, которых происхождение еды мало заботило.
***
Однако, повод смутиться для юного наместника оказался не последним. Когда сытые гости поблагодарили заботливую хозяйку, она снова повернулась к юноше:
- Ты хотел узнать будущее? Я не гадалка, мальчик, и ничего не могу сказать об этом… Но можешь попытаться узнать сам. Хочешь?
Минуту поколебавшись, Миура молча кивнул.
И снова полный зеленого свечения каменный коридор. Как она разбирается во всем этом лабиринте? Место, куда они на этот раз попали, как-то не получалось назвать залом. Это была самая настоящая пещера: острые грани, тут и там выпирающие из стен не для того, чтобы полюбоваться красотой камня, а просто потому, что они были здесь последний десяток веков и вовсе не собирались ради кого-то двигаться, сочащаяся вода, сырой холод и темнота. Надоевшего уже зеленого сияния здесь не было, пещера освещалась только светом, идущим из коридора. И в этом свете удивленный Миура увидел впереди словно выложенную драгоценными камнями арку. А, когда подошел ближе, удивление только усилилось. Это был всего один камень – громадный изумруд, то есть его половина, с идеальным, гладким, как зеркало, сколом. Край скола был прихотливо огранен, создавая роскошную, сверкающую гранями арку. Под ней же затаилась черно-зеленая тьма, глубокая до головокружения. Даже Ниро изумленно расширил глаза.
- Это Зеркало Гарона. Оно многое знает, но не со всеми делится знанием. Только заглянув, можно узнать, захочет ли оно что-то сказать тебе, - тихо сказала хозяйка.
- Я слышал в детстве сказку о волшебном зеркале в далеких горах, - кивнул Миура, - Выходит, сказка не врала?
- Сказки вообще редко врут, - улыбнулась Нейфила, - Ты не передумал?
Остаться наедине с изумрудной тьмой было жутковато, и Миура ответил не сразу.
- Нет, - и шагнул вперед.
Словно нырнул в эту тьму, как в омут, холодный и бездонный, и неизвестно, удастся ли вынырнуть. Тьма окружила со всех сторон, и ничего не осталось вокруг, мир исчез, и, казалось, никогда больше не увидеть его красок… Юноша с трудом заставил себя оторвать взгляд от камня и повернулся к спутникам:
- Я ничего не увидел, - и зоркий Недомерок насторожил уши, наблюдая, как в глаза друга медленно возвращается голубизна, вытесняя черноту.
- А ты, Ниро? – повернулась Нейфила к магу.
Он простоял там, перед Зеркалом, недолго. Тихо вскрикнув, кинулся назад:
- Нам надо спешить! Я видел замок в Асторге, видел разрушенный трон Государя и осколки меча в нем. Мы должны идти, Нейфила.
- Это то, что случится, если вы не справитесь, - Хранительница положила руку ему на плечо, - И вам действительно нужно спешить. Но врываться ночью в Приграничье – ты сам хорошо знаешь, как это опасно.
- Да, - с трудом согласился Ниро, и скулы остро выступили под кожей, - Хорошо, мы подождем до утра, - помолчав, спросил: - Скажи, а Гарон, чьим именем ты назвала Зеркало – кто он? Я не помню этого имени в летописях…
- Гарон бы первым магом.
- Когда? Я хорошо знаю историю Союза магов, в списке Первых нет этого имени.
- Он был первым не по титулу, - покачала головой Нейфила, - По сути. Действительно первым, самым первым. Но это было слишком давно даже для человеческих легенд. Те времена помнят только наши два народа, верно, Юн? – Недомерок неуверенно кивнул, а Госпожа Изумрудов продолжала:
- До утра еще много времени, ночи уже длинные. Если хотите, я расскажу эту историю. Пойдемте, - возражений не было, и впереди возник очередной зеленый коридор.
На этот раз компания оказалась под открытым небом. Одна половина его сверкала звездами, другая пугала зловещей чернотой Кольца. Площадка, с которой они смотрели на мир, прилепилась к голой круче где-то у самых вершин. Здесь было холодно, и места чуть больше, чем потребовалось для узкой скамьи. Не удивившись уже лежащим на скамье своим теплым плащам, люди уселись, приготовившись слушать, Недомерок же прилег у выхода. Бледный Миура из всех сил старался не думать о том, на какой высоте находится, и об острых скалах внизу, но Нейфила заговорила, и скоро он забыл свои страхи:
- Знаете, насколько стары эти горы? У их подножия очень давно жило племя людей. Тогда мир был еще молод, и люди не знали королевств и правителей. Они жили свободно в лесу небольшими селениями, а когда было нужно, объединялись на время и избирали главу, которому все подчинялись. Лес был их домом. Но пожалуй, я спою вам одну очень старую песню. В давние времена люди лучше умели рассказывать – улыбнулась она и тихонько запела. Странно, но Миура, совершенно не знавший этого языка, понимал все, словно в голове незнакомые слова сами складывались в картины:
Бездонны и темны, и много чудес хранят
Пещеры северных гор, владенья угрюмых духов,
Надежно защищены древним их колдовством.
Под сенью могучих гор жили сильные люди,
Доблестные и смелые, и домом их был лес.
То был очень давно, когда мир был еще молод,
И ярче свили звезды. Отважные дети леса
Темных пещер сторонились, страшила их сила заклятий.
Так пролетало время. Однажды под горным карнизом
Заночевал охотник, вождь небольшого селенья,
С юным своим сыном. В ту ночь веселились духи,
Гремя, содрогались горы, и невиданным градом
Летели огромные камни. Спасаясь, под своды пещеры
Вбежали путники. Тут же обрушился с грохотом свод.
Погиб там отец, а мальчик остался во тьме один.
Когда наступило утро, и успокоились духи,
Хотел он выйти наружу, но слишком велик был завал.
Тогда он зажег факел, направился вглубь пещеры,
Прошел коридорами теми, где только духи ходили,
И, наконец, спустился в сокрытые их владенья
У самых корней гор. Его неведомой силы,
Что оказалась больше всех колдовских заклятий,
Вдруг испугались духи. И мальчик остался у них.
Промчались многие годы – никто не считал их в пещерах.
Дремавшие в мальчике силы окрепли и пробудились,
И стал он великим Гароном, могущественным чародеем,
И самым мудрым из смертных, рождавшихся в мире под солнцем.
Тогда он вернулся к людям, и никакие заклятья
Его удержать не смогли бы. Но люди его боялись,
Считая коварным духом. Он долго жил одиноко,
Не принятый ими. А в небе сгустились черные тучи.
Из дальних земель неизвестных, окутанных тайной и мраком,
На север, к лесам и скалам, пришло огромное войско,
Жестокое дикое племя, и рядом с ними шел ужас,
Огонь и кровь, за собою они оставляли пепел.
Пришлись ко времени сила и знанья Гаронна: он много
Ходил меж лесных селений, людей собирая вместе,
Учил их оружие делать сильнее дубин и луков –
Светло мечи засверкали, и в них отразилось солнце.
Собрал он большое войско, и в долгой жестокой битве
Разбиты были пришельцы. Остатки же их бежали
На запад, в страну меж горами, под мрачную их защиту.
Дымы колдовских костров к жестоким богам взывали,
И мрачные их обряды в глухой беззвездной ночи
Извне, из-за грани мира того привлекли, кто чернее
Любой непроглядной ночи, и чье не названо имя.
Явился он в пламени молний, взметнувши вал черноты,
И ужаснувшись последствий, что вызвало колдовство,
Они ему поклонились, назвав своим Властелином…
Голос Нейфилы прервался, потом она тихо заговорила снова:
- Ослепленные злобой, колдуны призвали силу, о которой не имели представления, и с которой, конечно, не могли справиться. И жестокие завоеватели стали рабами Безымянного Властелина. Но он хотел большего. За горами, ограждавшими его владения, лежал огромный вольный мир, племена и народы в нем строили королевства, колосились поля, и горел мирный огонь в очагах. Завладеть этим миром было трудно. Злобы Безымянного хватило бы, чтобы уничтожить все и заполонить землю мраком, но чего стоит владение темной пустыней? И он стал копить силы, мечтая поработить молодые королевства. Он привлек к себе многих могущественных духов. До этого духи жили только своей жизнью, безразличные к делам мира. Потянулись к нему и разные злобные твари, которых всегда много было в потаенных уголках, и размножились во мраке. И вот несметные полчища вышли из ущелий Сумрачных гор. Долго шла эта война. Рати мрака шагали по земле, и ничто не могло остановить их. Лишь колдовская сила духов могла бы помочь, но, зная их коварство, Гарон не хотел призывать их на помощь. Наконец, когда тень Безымянного почти закрыла землю, он решился, и во тьме самые высокие горы взорвались огненными столбами, осветив землю кровавым светом, и духи явились на зов Гарона из глубоких пещер.
Ни до, ни после этого никто не видел такой битвы. И Дети Света победили в ней, и рассеялся мрак. Все земли, захваченные Безымянным, был освобождены, и дружины победителей вступили в страну мрака, и замок Безымянного был разрушен, но духи ополчились на людей, требуя плату за службу, и этой платой была власть. И началась новая война, на которую почти не осталось сил. Но Гарон смог заставить самых сильных духов вернуться в свои пещеры, а слабые сами подчинились ему. Безымянный же бежал из этого мира, и никто не смог пройти ущельями Сумрачных гор и развеять остатки мрака.
Наконец, над миром снова засветились звезды, и королевства возрождались и набирались сил, но Сумрачные горы стерегли бдительные стражи. В битвах с Безымянным Изумрудные горы отделились от Великой северной стены, и Гарон поселился здесь. Сила его, мудрость и знания нужны были всем, но власти он не хотел – приходил на помощь по первому зову, но всякий раз возвращался в эту пещеру.
Прошло много времени, но в Сумрачной стране под сенью хмурых гор никто не хотел жить. Однажды стражи ничего не смогли увидеть с крепостных стен – страну, что была владением Безымянного, окутал жемчужный туман. Так продолжалось несколько дней. А потом из тумана к стенам Сторожевой крепости подошел удивительный отряд. Это были высокие сильные воины с завораживающими голосами и глазами, лучившимися звездным светом. Каждое слово их звучало, как песня, и доспехи искрились светлым серебром. Никто так и не узнал, откуда пришел этот народ, но они стали жить в Сумрачной стране, и казалось, звезды стали крупнее и ярче, и пустынные просторы стали цветущей землей. Но дышали над ней затаенной угрозой Сумрачные горы.
Правила этим народом Королева, прекрасная, мудрая и великодушная, но в руках ее была власть, какой не было ни у одного могущественного властителя, и эта власть была любовь…
- Да, - кивнул маг, - власть ее бывает жестокой.
Госпожа Изумрудов долгим взглядом посмотрела на него:
- Я вижу, ты тоже стал подданным этого властелина…
Ниро опустил глаза. Он очень давно знал хозяйку Изумрудных гор, но теперь словно увидел ее впервые, и видеть было больно. Неужели может быть такое сходство?
Молчание затянулось, и в конце концов Нейфила снова заговорила:
-Давайте вернемся к линдарам. Наверное, они пришли в наш мир вслед за Безымянным, чтобы восстановить пошатнувшееся равновесие. Но, понадеявшись на их силу, Дети Света забыли об осторожности, и это обернулось бедой. Таившиеся в недоступных горах прислужники Безымянного подготовили его возвращение, а он накопил еще больше злобы в изгнании и собрал огромные армии в Диких землях. Они заполонили Сумрачную страну, и многие линдары погибли, погибла и Королева Аларис. А полчища Безымянного, как муравьи из муравейника, хлынули в мир, и королевства гибли по одиночке, не успевая позвать на помощь. Тьма заполонила и Изумрудные горы, и Гарон погиб. Только в этой тьме все ярче разгорался огонь в сердцах, и Дети Света вместе с линдарами объединились в могучий Союз и с беззаветной храбростью отчаянья обрушились на врага. И армии Безымянного отступили, дивясь и страшась их невиданной силы. Реки несли красные воды в море, и красная роса выпадала вечерами на луга, но ополчение Союза упрямо шло вперед, и наконец в последней жестокой битве Безымянный вновь был побежден, и Сумрачные горы наполовину вросли в землю, и там не осталось ничего живого – ни светлого, ни темного. История людей началась заново. Остатки же линдаров разделились. Одни ушли искать новый дом для себя в широком мире, и построили то, что сейчас знают как Затерянный Город. Другие остались на старых землях за Сумрачными горами. Трудно пришлось им, и вряд ли кто-то узнает в нынешних линдарах наследников того удивительного народа.
Долго длилось молчание, только ветер завывал, пытаясь сорвать плащи.
- Да, видно, третий раз и правда за все платит… - заговорил, наконец, маг и неуверенно повернулся к рассказчице, - Скажи, как выглядела королева Аларис?
Странно, Нейфила промолчала. Зато совершенно неожиданно подал голос Недомерок:
- Это очень просто узнать – погляди на нашу хозяйку!
В ответ на вопросительный взгляд мага ей пришлось заговорить:
- Ах, Юн, Юн, неужели и ты перенял глупую вражду вашего племени к духам? Нам ведь вовсе не обязательно быть видимыми, - передернула она плечами, - Но, общаясь с людьми, нужно принимать какой-то облик. Я могла бы выглядеть так… или так, - возникшая на месте зеленоглазой красавицы сгорбленная морщинистая старуха с большой бородавкой на носу уступила место голенастой девочке-подростку, - Но мы, духи, тщеславны, и я выбрала именно ее облик, прекрасной Аларис, - закончила хозяйка, снова становясь собой.
Вот оно, кивнул про себя Ниро, вот причина невероятного сходства. Только изумрудная глубина глаз вместо теплого аметиста…
- Да, - как обычно ответила на невысказанные мысли Нейфила, - Ирис, единственная в истории Теа Линдари принцесса, но не наследница. В ней пробудилась кровь легендарной королевы.
Ниро отвернулся, подставляя лицо ледяному ветру. Ирис, Ирис, Ирис… С любимыми не расставайтесь…
Глава 7
© Copyright: Алечка, 2011
Свидетельство о публикации №211060700067
Свидетельство о публикации №211060700067
Рецензии