Россия в xx xxi веках 1917 2017 9

Трижды от колосса к коллапсу и обратно

ЧАСТЬ 3. КОЛОСС — КОЛЛАПС —  СНОВА КОЛОСС?

СЕМЬЯ: ВЫРОЖДЕНИЕ И ВЫМОРОЧНОСТЬ
Эта глава в первом издании называлась «Семья: от Содома — к Гоморре» и выражала тревогу по поводу начавшегося развала семьи. Сегодня, полтора десятка лет спустя, развал в полном разгаре, и тревожный набат впору сменить погребальным звоном. Для всего общества. И не только в России.
Впрочем, как уже повелось в предыдущих главах, обратимся от эмоций к фактам.
В самом конце XX века российские социологи и демографы в результате многих лет скрупулезных исследований сделали научное открытие — пожалуй, самое крупное и самое печальное в этом веке. Долгое время они не могли поверить открытой закономерности, стократно проверяли и перепроверяли. Но факты не позволяли больше сомневаться: при переселении из деревни в город, точнее, при переходе от сельского к городскому образу жизни человек, в массе своей, теряет потребность в семье и детях. Тем самым обрекая себя и все человечество на социальное самоубийство.
При сельском образе жизни люди четко делятся на две категории: отцы и матери семейств, с одной стороны, «чада и домочадцы», столь же бесправные, как и прочая домашняя живность, с другой. Поневоле поторопишься обзавестись собственной семьей, чтобы не попасть в разряд «старых дев» или «бобылей», приживальщиков у главы семьи. А в одиночку на селе проживешь разве что нищим.
Но и собственная семья — это далеко не все. Бездетная семья — это такое же несчастье в глазах людей, как сегодня смерть единственного ребенка. Бездетная женщина — как горбатая: на коленях ползла к «святому месту», вымаливая себе дитя. Да и однодетная — как одноногая: явный инвалид.
Но все это — считанные проценты. Подавляющее большинство делилось на две неравных части. Меньшинство (но очень значительное — десятки процентов) — многодетные семьи с десятком-другим детей. Большинство — по тем или иным причинам вынужденное ограничиться несколькими детьми. И хотя значительная часть потомства не доживала до собственной свадьбы — умирали в детстве или в отрочестве, — все равно в каждом следующем поколении каждых двух родителей в среднем сменяли трое-четверо новых. И несмотря на бесконечные эпидемии, войны, голод происходил неуклонный рост населения.
При этом каждый ребенок в нормальной семье с трех до десяти лет — помощник родителя. Чем больше помощников — тем благополучнее семья. А каждый подросток с 10 до 15 лет — не просто помощник, а «заместитель» родителя по управлению хозяйством и малышней. С 15 до 20 лет подавляющее большинство молодежи обзаводилось собственной семьей и становилось исчезающей ныне на глазах «родней» — самым верным союзником на всю жизнь и «живой пенсией» на старости лет (за неимением никакой другой).
В городе — все наоборот. С семьей забот и хлопот намного больше, чем без оной. А если семья с детьми — вообще морока. Начать с того, что ребенок в городе просто физически не может быть твоим помощником.
Твоя работа — вон где, а он дома или в детсаде-школе — вон где. Ребенок в городе — заведомая обуза, которая тебе обходится дорого во всех смыслах этого слова. Тебя с ним бессовестно грабят все, кому не лень — от ближайшего магазина до родного государства. И что особенно страшно — ребенок со временем обязательно вырастает в подростка. Уже не «заместителя родителя» (в городе тут некому никого «замещать»), а монстра, попадающего в идиотски-самоубийственную для общества категорию «дети до 16 лет», которым все запрещено. Поскольку подросток физически и психически — уже не ребенок, он, как может, протестует против своего межеумочного положения. Прежде всего своей молодежной «контркультурой», воинствующе враждебной господствующей «культуре взрослых». А затем он как правило либо становится чужим своим «предкам», либо остается на всю жизнь их врагом.
Главное же, сама молодежь задумывается: ей-то зачем повторение такой трагикомедии? И делает соответствующие выводы. С 18 до 25 лет подавляющее большинство современной городской молодежи — до двух третей и более — на Западе (и в России) не замужем и не женато. Либо женились и развелись. После 25 лет все больше молодых людей начинают понимать, что одиночество, особенно в преклонных годах, — это добровольная тюремная «одиночка». И начинают все чаще создавать семьи. Но какие? Каждая шестая (ныне, наверное, уже каждая пятая) — бездетная, причем многие — добровольно бездетные. Почти все остальные — однодетные, реже двухдетные. Многодетные (начиная с трех детей) — это такая же экзотика, как раньше семья с двадцатью детьми. И в конечном итоге каждых двух родителей в каждом новом поколении сменяют в среднем не трое-четверо, а всего один родитель. И начинается то, что по-латыни называется «депопуляция», а по-русски — вырождение, выморочность.
Выморочность проявляется весомо, грубо и зримо: смертность превышает рождаемость, происходит убыль населения. В России — со скоростью примерно миллион человек в год. Убыль маскируется иммиграцией из тех стран, где переход от сельского к городскому образу жизни только начинается, и где по инерции все еще идет рост населения. Но ведь это всего лишь разрыв максимум в три-четыре поколения: город не считается с национальностью — в нем все быстро переходят от многодетности к малодетности и бездетности.
Вырождение разглядеть более сложно, но тут на помощь приходит статистика. В многодетных семьях старшие заботились о младших и вырастали нормальными людьми. В однодетной семье целая дюжина взрослых (родители, четверо бабушек и дедушек, восемь прабабушек и прадедушек, не считая бездетных теток и дядьев) шагу не дает шагнуть своему «единственному», все жизненно важные решения принимаются за него взрослыми. В итоге вырастает инфантил, у которого нарушен естественный процесс взросления: в десять лет ему словно пять, в пятнадцать — десять и т.д. И имя таким «взрослым детям» сегодня — легион.
В многодетной семье раньше выживали только самые здоровые. И передавали свою генетику потомству. В малодетной выживет даже нежизнеспособный — было бы хорошее медицинское обслуживание. И тоже передаст свою генетику потомству. А потом свой вклад добавит вконец выжившая из ума школа (см. следующую главу). И в конечном итоге полностью здоровых сегодня остается не более пяти процентов — вместо почти пятидесяти раньше. И даже «практически здоровых» (т.е. с не особенно серьезными изъянами) — не более 20–25%, вместо большинства раньше. Остальные 70–80% к пятнадцати годам — «хроники»: ухо-горло-нос, зрение, позвоночник и даже гинекология с урологией.
Каким будет следующее поколение при такой ситуации? Не будем пугать читателя существующими на сей счет социологическими и демографическими гипотезами (чтобы хулиганствующий бард Шаов не запел снова: «Бурчит с экрана футуролог злобный…») и предоставим читателю самому поразмыслить над тем, как будет выглядеть население России при наблюдающихся тенденциях через 10, 20, 50 лет. С оговоркой, что существующие тенденции могут измениться. Мало того, может произойти переход в качественно новое состояние (см. заключительную часть книги), когда, говоря словами поэта, «считать мы будем раны, товарищей считать» совсем по-иному.
Обратимся лучше к путям решения этой проблемы. Отметим прежде всего, что наше руководство понемногу — годами! — начинает задумываться о серьезности ситуации. Не прошло и пятнадцати лет, как придумали вывесить «морковку»: четверть миллиона рублей за второго ребенка (с разными оговорками).
Уже какой-то шаг вперед. Но одолевают сомнения, не получится ли как раньше с «материнскими» орденами? Их в изобилии давали узбечкам, туркменкам, таджичкам, которые и безо всяких орденов «выдавали» по десятку детей — иначе бы их сжил со света родной аул. А на русских, украинцев, белорусов этот стимул не действовал: сколько рожали до орденов, столько и продолжали рожать, даже меньше. Вот и теперь: не отвалим ли мы четверть миллиона той, у которой и бесплатно меньше двух детей не будет? Хуже того: не осыплем ли золотом ту, у которой через сутки придется отбирать родительские права?
Социологи предлагают примерно то же самое, но более продуманное. Нам ведь не всякое потомство надо, а желательно здоровое. Почему бы не сделать часть педагогических училищ «спецучилищами», куда отбирать по состоянию здоровья? Окончил училище — иди на все четыре стороны. Но можешь пойти и в «профессиональные родители» — получить в кредит коттедж с участком, автомашину, детское питание, одежду, игрушки, книжки по символическим ценам и за второго ребенка — четверть миллиона на покрытие кредитов.
Если вспомнить, что полностью здоровых родителей (в том числе потенциальных) у нас сегодня осталось едва ли не меньше, чем депутатов и уж точно намного меньше высокооплачиваемых чиновников, то бюджет пострадает совсем незначительно.
Конечно, прежнего роста населения нам вряд ли удастся достичь. Но существенно затормозить процесс вырождения и вымирания (до перехода в помянутое выше качественно новое состояние) — это вполне в наших силах.