Герой

Я боюсь грома, боюсь долгой тишины. Мне не по себе, когда идет дождь, а полет на самолете вызывает у меня панический страх. Я  не чувствую себя  комфортно в людных местах.  И еще, я стараюсь обходить стороной собак. На кладбище вы меня никогда не увидите, собственно как и в церквях – от этих мест у меня просто мурашки. А если я увижу молнию, могу лишиться дара речи. Спать я могу, только когда  все лампы в моем доме включены. Малейший шорох ночью может вызвать у меня временную потерю слуха.

Летом я не выхожу на улицу – слишком много людей, собак и  еще очень много всякой мелкой живности. Позже семи часов вечера я не выйду из дома. Я вообще редко выхожу. Сколько себя помню, я никогда не бывал на высоте выше третьего этажа.

Мои страхи не мешают моей жизни, но вот отец так не думал. Он часто подшучивал надо мной. К примеру, попросит меня вынести мусор, а потом начинает: «Ах, да, ты же описаешься от страха выйти на улицу после полудня».  Когда мама жила с нами она старалась защищать меня от его словесных выбросов в мою сторону. Но и она ушла, сразу после того как брат объявил о своей женитьбе и покинул наш дом. Почему мама ушла я не знаю, и, думаю, мне не хотелось бы узнать. 

Мои страхи обострились как раз в то время. Я совсем перестал разговаривать с людьми. Легкая дрожь стала обычным делом. Из-за моей боязни перед пищевым отравлением я похудел на пятнадцать килограмм. Было тяжело, и легче не становилось.  С отцом мы совсем отдалились. Не то, что бы раньше были близки, но помимо того, что мы редко разговаривали, мы точно также редко виделись, живя в одном доме.  Я даже не могу точно сказать, сколько ему лет и кем он работает.

И каково было мое удивление, когда он пригласил меня в ресторан на важный разговор тем вечером.  «О чем он хочет поговорить?» – прозвучало у меня в голове в тот момент, -  Думаю, одного ужина не хватит, если он решил обсудить все то, что произошло за последние лет семь». Ведь именно тогда мы разговаривали с ним последний раз.

- Приехали, - сказал таксист.
Ну ладно, мое любопытство перевесило большую часть моих страхов, и я шагнул.

Ресторан назывался  Элида. Не самое приятное место, курящие женщины у входа создавали неприятную атмосферу. Шторы почти кровавого цвета, решетки на окнах и фонари прошлых веков придавали этому месту образ вампирского пристанища.  Внутренняя отделка зала не очень отличалось от внешней. Голые кирпичные стены, украшенные дешевыми копиями картин, люстры имитирующие свечи, я могу поклясться, что там где- то были рыцарские доспехи. Думаю, этому место лучше бы подошло название Подвалы ужаса или Алые ночи. Людей было немного и я быстро нашел столик, где сидел отец.

Он был не один, рядом сидела девушка примерно моего возраста.  Привлекательная, даже слишком для подобного заведения. Темные вьющиеся волосы обволакивали ее плечи.  Голубое платье выделяло ее из числа посетителей ресторана. И лишь подойдя к столику, я осознал, что понятия не имею, кто эта девушка и почему она ждет меня вместе с отцом.

- Присаживайся Николас, - голос отца похрипывал.  Должно быть заболел.

- Альберт, - девушка обратилась к отцу, ее голос был мелодичен и приятен, я даже немного успокоился, услышав ее, – ты не представишь меня?

- Конечно- конечно, - отец отпил вина, -  сынок, это Луиза – моя невеста.

- Что? - мои руки вновь задрожали и я, не скрывая удивление, открыл  рот.

- Мы познакомились год назад,  и я все не мог придумать, как вас познакомить.

- Невеста?  - я перебил его, - ты сказал невеста?

- Да,  - Луиза ответила за моего растерявшегося отца, его руки дрожали не меньше моих. – Мы поженимся двадцатого числа следующего месяца.

Если бы я стоял, то я бы тот час упал, но к счастью стул все еще был подо мной.

- Николас, это еще не все,  - отец решил взять слово. -  Она переезжает к нам вместе со своим младшим братом.

- Помнится мне, когда мать бросила нас, ты дал мне обещание, что наш дом останется только нашим.

 - Сынок, времена меняются, я полюбил эту женщину. И я уже сказал тебе все, что хотел. – Отец виновато опустил глаза в принесенное официантом  меню.

- Тогда встретимся дома, - я уже начинал вставать, когда Луиза вновь заговорила.

- Николас, думаю, будет лучше, если ты останешься и мы немного поговорим. 

- Я вижу, отец вам не сказал, что я несильно-то разговорчив и стараюсь не посещать столь публичные заведения. Так что,  - я на секунду задумался, - встретимся дома.
И я покинул их. Всю дорогу домой меня пугала мысль не о том, что отец нашелся себе двадцатилетнюю девушку, а тот факт, что теперь в нашем доме, будут еще двое – Луиза и ее брат. Люди из совершенно иного мира вторгнутся на мою территорию. Они будут ходить по моим полам, смотреть мой телевизор. Касаться дверных ручек, сидеть в моих креслах, но самое страшное это то, что они будут разговаривать со мной.

Спустя пару дней я уже помогал заносить их вещи. Мальчика звали Карл, рыжеволосый покрытый веснушками кусочек солнца, огромные голубые глаза и просто не исчезающая улыбка.  Казалось, что сама радость поселилась в его сердце. Глядя на него, я вспомнил рассказ отца о том, что несколько лет назад они потеряли родителей. Я не мог представить, чтобы этот ребенок плакал, как бы я не старался, я видел лишь улыбающиеся глаза и счастливое лицо десятилетнего малыша.

Карла отец разместил в бывшей комнате моего брата, что находилась напротив моей. В первый же день он напал на меня.

- Ник, можно я зайду к тебе? – Малыш звучал трогательно, но не на столько, чтобы я пустил его.

- Нет! - Я сидел за привычным для себя занятием – переписывал конспекты, потому, не оборачиваясь, отказал ему.

- Но, -  малыш немного помедлил, - я уже зашел. – Эти слова заставили меня отбросить карандаш и повернуть кресло.

- Что ты хочешь?

- Я хотел позвать тебя на прогулку. Я никогда не бывал в этой районе и сестра не пускает меня одного, а сидеть дома совсем неинтересно.

- Нет.

- Но ведь сейчас лето, все гуляют, на улице очень приятно и солнечно.

- Солнечно говоришь?

- Да, - ребенок обрадовался,  в надежде услышать мое согласие.

- Нет.

- Почему? – он  вновь затрепетал, и на лице появилась грусть.
«Вот оно, - я подумал,-  то самое лицо, которое я еще два часа назад не мог себе представить. От этого становилось не по себе, даже появился комок в горле, который я пытался проглотить.

- Я не выхожу на улицу.

- Не выходишь?

- Да.

- Боишься? – этот ребенок оказался умнее, чем мне казалась.

- Да.

- Тогда я  тебе спою, - он даже не был удивлен моим ответом, будто он знает сотни людей, которые не выходят из дому исключительно из-за необъяснимых страхов.

- Что?

- Мама всегда пела мне, когда мне было страшно. Ее песни успокаивали меня, и я переставал бояться.

Не знаю почему, но я согласился.

Было около семи часов вечера, мы вышли из дома. Людей было не так уж и много, как я представлял.  Он взял меня за руку и начал петь. Это была колыбельная, которую все знают еще с детства. И его голос, голос Карла заставлял меня забывать о страхах. Мы даже прогулялись до фонтана, что находился в двух кварталах от дома, зашли в кафе, перекусили мороженным и медленно зашагали домой. И все это время он пел мне песни. Я не помню слова тех песен, да они и не были важны, и только его ангельский голосок наполнял меня жизнью.

Со временем мы стали выходить на улицу все чаще. Сначала это был лишь воскресный выход до фонтана и обратно, а потом мы даже дошли до городского парка, который раньше я видел только на открытках.  Мы посещали все новые и новые места, в которых я никогда не был, он подарил мне ночное, прекрасное и загадочное небо, на которое я так боялся взглянуть.
Так длилось достаточно долго, чтобы я почувствовал себя счастливым как никогда. Я не перестал бояться грома, но слушая его пение, я вылезал из своего панциря. Я все еще боялся темноты, но Карл приносил покой в мое сердце. Он даже познакомил меня с церковью, где он пел в хоре. Он открыл для меня мир от которого я был закрыт.
Он пел для меня, и я жил. Но ни что не может длиться вечно.
Когда Карлу исполнилось четырнадцать лет, он вместе с моим отцом и Луизой  переехали в другой город.  Но с его отъездом  двери в настоящий мир не закрылись. Хоть страх и не покидал меня, но я научился понемногу глушить его.

Я не слышал давно Карла.  И вот, пару дней назад, перебирая свои вещи, я нашел его фотографию, единственную. Это был день, когда он первый раз спел для меня. 
Поддавшись воспоминаниям, я решился посетить оперу. Билет был на «Кармен» Бизе. И вот я в огромном зале, вокруг публика, занавес, оркестр. И вдруг во время второго акта я услышал знакомый голос. «Карл, это ты?» - в зале было темно, я не мог хорошо разглядеть, но воспоминания  о маленьком рыжеволосом малыше сразу нахлынули на меня, словно он снова держит меня за руку и ведет на прогулку.