Флобер. Глава 48

                Глава XLVIII 




                1870


      
   Вот вам ваш естественный человек! Создавайте, создавайте свои теории. Славьте прогресс, просвещение, здравый смысл народных масс, доброту французского народа! Не прошло и года после мирного конгресса социалистов в Лозанне. Заикнись кто-нибудь о мире здесь и сейчас, его попросту укокошили бы!
  Мне кажется, мы вступаем в период мрака. Думаю, не пройдёт и столетия, и люди найдут способ уничтожать друг друга по многу миллионов зараз. Снова начнутся расовые войны. Произойдут такие столкновения, каких мы сейчас и представить себе не можем. Весь Восток – против Европы. Старый Свет – против Нового. Почему бы нет? А мы-то, просвещённые люди, воображаем, будто всё человечество подобно нам, и в соответствии с этим пытаемся с ним обходиться. Какая громадная, каккя непоправимая ошибка. Наше почтительное отношение к всеобщему избирательному праву вызывает у меня ярость ничуть не меньшую, чем идея о непогрешимости Папы.   Вы думаете, мы  дошли бы до этого, если бы Францией не управляла толпа? Если бы вместо того, чтобы просвещать низшие классы, власть больше заботилась о воспитании высших классов?
   
                ***

  Всё заметнее становится нужда. Всем начиная с меня всего не хватает. Мы, наверное, были слишком избалованы удобной и спокойной жизнью. Мы слишком погрязли в материальном. Нужно вернуться к великой традиции – не придавать такого большого значения благополучию, деньгам, стать такими, какими были наши деды, - ветренными, легкомысленными, не требующими от жизни слишком многого. Проводили же когда-то люди всю жизнь, подыхая от голода! Греки времён Перикла занимались Искусством, не заботясь о том, что они будут завтра есть.
  То, что вы пишете мне о несчастном Ноане, - о жаре, засухе, лесных пожарах, о бегающих по дворам в поисках пищи волках, - ужасно. Здесь, у нас, деревня пострадала от жары меньше, чем в ваших краях.


                ***

  Владевшее мной в последнее время уныние перешло в воинственный пыл. Да-да, не смейся, мне самым дурацким образом хочется драться, и не будь я уверен, что моей бедной матушке этого не пережить, я уже командовал бы ротой где-нибудь под Шалоном, в армии Мак-Магона. Наш славный д’Омуа так и поступил.
   
                ***

    Теперь мы ждём визита пруссаков здесь, в Руане. И поскольку я с воскресенья лейтенант и командир роты, я занимаюсь обучением солдат и сам каждый день езжу в Руан обучаться военному делу. Не думаю, что пруссаки будут штурмовать Париж. Они будут без спешки подвозить артиллерию, опустошая тем временем провинцию.
    Я рад, что прежняя власть принесена в жертву, но не разделяю и твоих восторгов по поводу Республики. Думаю, что Республику вскоре постигнет та же участь, а Париж  повторит судьбу Варшавы. Заметь, я защищаю её, эту бедняжку Республику, но я в неё не верю. Однако в жилах моих, в венах просвещённого человека, теперь течёт кровь моих предков – начезов и гуронов. Я предпочёл бы видеть Париж, объятый пожаром, подобно Москве, чем допустить, чтобы в него вошли пруссаки. Мысль о мире, заключённом ценой признания поражения, приводит меня в совершенное отчаяние. А тебя?
   Мы тут все готовы двинуться к Парижу, если соотечественники Гегеля вздумают начать осаду. Франция – кляча выносливая, она ещё встанет на ноги. Надеюсь, война преподнесёт хороший урок нашим «властям». Вернёт ли этот удар прежнее значение личности, отрицаемой, раздавленной современным обществом?  Дай-то бог! Хорошо бы, если так!