Голубая секция

Глеб сидел за барной стойкой кафе "Сонеты" и потягивал из бокала коньяк. За окном жарило ленинградское лето. Сегодня будний день, оттого  народу в зале мало – ещё не вечер. Двадцативосьмилетний Глеб Новицкий  ублажал себя дневным ленивым бездельем и вялым приёмом внутрь ароматной  "конины". Вечерний разгуляй с активным чревоугодием, скандалами,  драками, флиртом, любовными связями ещё нескоро. Новицкий нагляделся  этого беспутства вволю, сам работал официантом, хорошо знал и чувствовал  атмосферу подобного заведения. Пропитанная мнимым суррогатом  вседозволенности, примитивными человеческими страстями и вечным пьяным  угаром обстановка – его мир. Здесь он с лёгкостью трансформировался из  хозяина в гостя и наоборот.

Сейчас он тупо разглядывая процарапанную в углу стойки надпись и пытался  сосредоточиться на смысле написанного. Текст гласил: "а нас рать!"  Когда, наконец, дошло, Глеб рассмеялся. А ведь прав неизвестный остряк, у  Глеба по этому поводу был менее изысканный, циничный и прямолинейный  афоризм – "в жизни всё дерьмо, кроме мочи!"

– Глебушка, чего ржёшь? – к стойке подсел давний знакомый Боря Максимов.

Он поздоровался с Новицким и барменом. Лёня Ждановский, стоявший по ту сторону  винного прилавка, играючи на глаз разливал алкоголь – главное приворотное  средство любого кабака. С Леней Глеб знаком по  задрипанному кафе, именуемому "Поганкой" и прославившемуся  интернациональными загулами с гражданами Швеции. Шведы строили гостиницу "Прибалтийская" и любили расслабится в экзотической, а главное дешёвой  русской кафешке. Ждановский, укомплектованный неплохими  барышами от щедрых иностранцев, освободил хлебное место следующему, пока ещё голодному буфетчику, а сам перебрался  в "Сонеты". Тут, безусловно, дух василеостровской рыгаловки ощущался не  так явственно – хорошая кухня, приличный интерьер, центр города,  наконец.

Максимов классический ресторанный типаж: высок, упитан, широкая улыбка  освещает бесхитростное лицо своего в доску парня. Борюсик или Макс любит  гульнуть по купечески, ни в чём себе не отказывая, попутно  охмуряя дурочек-малолеток; одним словом сибаритствовать на совдеповский  манер. Если требовала обстановка, в нём просыпался былинный воин, тогда  он в первых рядах бойцов, отстаивающих свою мимолётную правду в пьяных  сшибках.

Глеб вспомнил, как познакомился с Максом здесь же, на музыкальном вечере посвящённом творчеству американского рок-музыканта Элиса Купера. Именно  вечера, а не дискотеки, в тот вечер рассказ патлатого рокера-любителя о  вехах творческого пути мастера эпатажа перемежался записями с  альбомов. Уже потом началось традиционное бухалово, "косячная"  расслабуха и "танцы-шманцы-обжимансы". Глеб любил  зарубежный рок, Боря тоже. Завязался разговор о музыке, обмен мнениями и всё  такое. С тех пор они в приятельских отношениях.

– Ты сегодня выходной? – обратился Максимов к Глебу.

– Ага, как дела? Я, кстати, достал последний альбом Маккартни.

– Дела отлично, подвалила работёнка – "капусты" подзаработал. "Пашку" запишешь?

– Запишу, готовь кассету. Слушай, всё собирался спросить, чем ты занимаешься? Может и мне, какая работёнка перепадёт?

– Глебушка, тебе что за печаль до моих мутиловок, ты ведь при деле – служишь в таком замечательном ресторане как "Невский"! Сыт, при деньгах,  "нос в табаке" – сказка!

– Боря, чего ты как попка повторяешь бред завистливых пролетариев. А вот  побегай с "тазиком" - Глеб кивнул на оставленный на соседнем столе поднос, – несколько километров в день с восьми  утра до двенадцати ночи. Перенеси на руке тонну груза, по другому  запоёшь. Сказка, вон у Лёни. Глеб покосился на бармена, занятого  очередным посетителем, затем на свой пустой бокал.

– Лёнь, плесни соточку.

Лёня плеснул. Заказал себе и Борис. Прелюдия к посиделкам состоялась.  Через пару часов, оба гражданина дошли до той кондиции, когда расхожая  фраза "ты меня уважаешь" приобретает особый смысл. Тут Глеб повторил  свой вопрос.

– Далась тебе моя работа. Будто ты и не знаешь: лохов лечу! Хочет  человек расстаться с деньгами, отчего не помочь? Ты бы смог "обуть"  дурачка на бабки. Слабо? Вот и я о том же – каждый выполняет ту работу, которую умеет. Ты с подносом носишься, убалтываешь граждан и я  убалтываю, но без подноса. Всем хорошо и мне, и тебе, и людям…

Глеб завёлся, бухло ударило по мозгам:

– Отчего слабо? Так поделись опытом. А я тебе проставлюсь коньяком или водкой, как скажешь!

– Проставиться и дурак сможет. Мне бухло твоё не нужно, всё имеет цену, башляй, вот тогда раскрою один секрет.

– В смысле – я тебе деньги, а ты мне? Да пошёл ты, Боря далеко, далеко.

– А ты как хотел? Зато заработаешь за несколько минут стоимость джинсов или пару-тройку фирменного винила.

Глеб не понимал, шутит Макс или серьёзно. Принято на грудь было немало, оттого голова работала плохо и отказывалась воспринимать важную  информацию. Но бес стяжательства уже проснулся и подначивал к продолжению разговора, провоцируя на неблаговидные поступки.

– Хрен с тобой, сколько и чего делать-то?

– Глеб, давай не сегодня. Завтра всё обсудим и ты решишь надо тебе впутываться или нет.

– Завтра я на смене, давай в четверг. И всё же, сколько ты просишь за секрет отъёма лёгких денег?

– Сто пятьдесят рябчиков и выложу тебе полный расклад.

На том и порешили. Через два дня Новицкий нетерпеливо ждал у стойки, в полуденный час новых открытий и перемен. Сперва  накатили по сотке коньяка, затем перешли к деловой части.

– Макс, это дело принципа: ты меня не паришь? Я вписываюсь из спортивного интереса, но вернуть свои деньги обязан.

– Во-первых, это ты до меня дое….ся. Во-вторых, зачем мне дурака валять и тебя парить. Братишка, это бизнес: ты мне – я тебе. Всё объясню, дальше от тебя зависит!

– Ладно, держи, крохобор, честно заработанные непосильным официантским трудом денежки.

Новицкий сунул в протянутую ладонь оговорённую сумму. Борис хмыкнул:

– Честно заработанные говоришь? Ладно, слушай…

Они разговаривали около получаса, Боря объяснял и показывал что-то  внимательно слушавшему Глебу. Рождалась авантюра и в отличие от  мошенника Бориса, новоявленному кидале будущее рисовалось в мрачноватых  тонах. Даже на словах всё выглядело не так уж просто и криминальный  душок вкупе со здравым смыслом, подталкивал к разрыву сделки. В итоге  победил славный тандем – честолюбие и корысть. Ай, была не была!

Осознание пришло дома, на хрена оно мне надо!? Пьяные амбиции и любопытство подвели. А делать нечего, раз  деньги уплыли, требуется их отбить. Глеб достал купленные по дороге два  конверта, затем нарезал газетные листы по размеру денежной купюры,  запихал "куклу" в один из них. Подошёл к зеркалу и начал отрабатывать  нехитрые манипуляции, которые демонстрировал накануне пройдоха Макс.

Вскорости Новицкий мельтешил на углу Невского и Перинной. Место знакомое и истоптанное Глебом не раз. Обычно он выступал в роли посредника за комиссионные, уповая на профессиональные навыки работы с людьми. Здесь располагался негласный торговый пятачок "Галёра" – место, где граждане необъятной страны решали проблемы тотального дефицита. Достаточно потолкаться на углу и к потенциальному покупателю обязательно подкатывал Новицкий: "что ищете"? Пошепчутся и отойдут куда подальше, где посторонних нет. Продавец извлекает на свет всякое: от жевательной резинки  до импортного барахла, Глеб прикрывает. Впопыхах, с оглядкой, вожделенный товар  изучается, обнюхивается, прикидывается на себя и покупается. 

Все  довольны! Кто следующий  – Глеб горько усмехнулся, в очередной раз попеняв себя за любопытство. Ведь сегодня предстояло развести на деньги  человека, а это не продажа из под полы, мошенничество, как никак, – стрёмно! "Динамщиков" на галёрке хватало, но из  начинающих Глеб единственный. Очень быстро нарисовался покупатель: паренёк лет двадцати, с классическими повадками провинциала. Придавленный величием мегаполиса, он испуганно озирался, но твёрдое  желание похвастаться перед родственниками и знакомыми импортной обновкой  из Питера, удерживало на месте. Он искал продавца,  внимательно вглядывался в толпу и жаждал контакта.

– И что ищем? – Глеб привычно вперился сквозь тёмные очки в простодушное лицо покупателя.

– Джинсы! На себя! Какие получше! Поможете, у вас есть?

– У меня нет, но посодействовать могу. Какой "сайз" тебе?

– Чего, – растерялся простодушный, – я не понял!

– Я спрашиваю, какой размер у тебя, парень. На взгляд, так где-то тридцать четвёртый.

– Да вы что! Я пятидесятый ношу, то детский совсем.

– А ты сам, откуда будешь, приятель?

– Деревня Воронич, Псковской области.

– Эх, деревня! Тридцать четвёртый и есть твой размер, но фирменный, понятно? Слушай сюда! У меня друг, заведующий секцией в Гостином Дворе. –  Новицкий махнул рукой в сторону торговой галереи второго этажа. –  Разумеешь? Отдел закрытый только для начальников и номенклатуры.  "Голубая секция", слышал?

Деревня отрицательно затряс головой. "Созрел" подумал Глеб, видя, как прилип взглядом к нему покупатель. Барственно и непринуждённо жестикулируя, Новицкий продолжил:

– Джинсы твоего размера подберут. Но сам Борис Львович с тобой  разговаривать не станет. Если готов заплатить двести двадцать рублей, я  всё организую. Что скажешь?

– Не, я так деньги не дам! – парень приложил руку карману и сразу стало ясно, где покупатель прячет трудовые рубли.

– А, я что прошу у тебя деньги? Сейчас купим конверт, положишь свои  двести двадцать и отнесёшь куда скажу в универмаге. Думай!

Они оживлённо проговорили несколько минут, после чего двинулись к ларьку союзпечати. Глеб купил конверт и заговорщики поднялись на второй этаж – действо началось. Свернули в первую торговую секцию и замерли у прохода в подсобные помещения.

– Давай, пересчитаю, – требовательно обратился Новицкий и оглянулся, –  всё правильно, на держи. Теперь клади в конверт. Слушай внимательно!  Пойдёшь по этому коридору до конца, повернёшь направо, увидишь дверь, постучишься, зайдёшь и спросишь Бориса Львовича. Передашь ему конверт, я  сейчас поставлю специальный знак, мол, от меня, затем объяснишь ему  какой размер и фирму тебе надо. Вот и вся конспирация. Получишь товар, проверишь и вали на все четыре стороны. Ежели чего надо, я здесь каждый день. Понял?

Заинтригованный клиент кивнул и подчиняясь магии необычной сделки, настороженно косился на пёстрый поток целеустремлённых покупателей, которым не было никакого дела до Глеба и его собеседника.

– Ну, я пошёл?

– Стоп, а расписаться на конверте? С тобой разговаривать без моей визы никто не станет.

Глеб достал шариковую ручку и потянулся за конвертом.

– Одну секундочку, – в этот момент ручка как бы случайно выпала из рук.  Глеб стремительно наклонился за ней и через мгновение разогнулся, поставил каракули на конверте и вернул парню. – Теперь полный порядок.  Давай иди, Успехов!

Лох энергично двинул в подсобку, ещё не подозревая, что с этого момента  он уже пострадавший, а услужливый продавец – мошенник, попадающий под  статью УК РСФСР.

Новицкий тоже не стал задерживаться и решительно зашагал в другую  сторону. Сердце от волнения колотилось со страшной силой, потная рука  сжимала конверт с настоящими деньгами. Получилось! Глебу надо было  немедленно снять стресс и поделиться с Максом радостной новостью. Ноги  сами понесли в "Сонеты", благо, тут идти полкилометра, а вероятность  встретиться с обманутым покупателем, равна нулю, да разве будет уроженец  деревни Воронич разыскивать обидчика по злачным заведениям.

В баре привычная обстановка дневного покоя. За стойкой Ждановский, в торговом зале несколько расслабленных фигур.

– Привет, Лёня. А Макса нет?

– Пока не появлялся, коньячку?

– Да, да, плесни, как обычно.

Посетителей кот наплакал. От нечего делать коллеги непринуждённо перебрасывались словами. Хотя Глеба и сильно распирало, докладывать бармену о своём подвиге он не собирался. Время шло. Было скучно и тут к стойке подлетела броско разодетая в импортные одёжки парочка. Молодые люди, парень и девушка, подсели на  высокие стулья и поинтересовались на английском языке, какие коктейли  может рекомендовать бармен. О, иностранцы! Глеб подключился к беседе, помогая Ждановскому с переводом. Гости хпотягивали коктейль,  непринуждённо и громко болтали, как это делают туристы во всём мире. Когда пришло время  повторить, выяснилось, что у молодых людей кончились российские деньги.

– Нет проблем, я угощаю, – Глебу было не привыкать общаться с подданными  других государств. Он видел их в ресторане каждый день – туристы они и в  Африке туристы!

– Нет, не надо нас угощать, – заволновались гости, – у нас имеются  доллары. Не подскажете, где ближайший банк? Или разменяете сами?

Девушка достала сотенную долларовую купюру и с очаровательной улыбкой протянула её Ждановскому.

Лёня съежился и отпрянул.

– Ай доунт эксчейндж манэй!

– Я поменяю, – оживился Глеб, – Лёня не волнуйся, "капуста" имеется, – и достал памятный конверт.

– Не здесь, – зашипел Лёня, – я с работы вылечу! Никаких обменов, слышишь! Идите нафиг на улицу!

– Ладно, не шуми. – Он объяснил гостям, чего просит бармен и предложил господам иностранцам совершить сделку в другом месте.

Так второй раз за день Глеб собрался преступить закон. Но кто в этот  момент думал о пресловутой восемьдесят восьмой статье. Ведь на кону сто баксов, которые  легко перепродать уже за триста пятьдесят рублей. Криминальная арифметика сулила новую прибыль.

На входе никого не было лишь в гардеробе сопел носом дядя Вася, не  проявляя никакого внимания к бизнесмену и его знакомым. Глеб быстро сунул девушке конверт и мгновенно скомкал в кулаке хрустнувшую купюру.

– Здесь двести двадцать рублей. У нас запрещено менять валюту. Тюрьма. Теперь пойдёмте выпьем, господа.

– О кей! Мы понимаем. Спасибо за обмен. Но мы забыли одно срочное дело, надо иди, извините.

Улыбающиеся фирмачи распахнули дверь и растворились в знойном мареве. Новицкий вернулся за стойку и заказал себе сто грамм.

– А где фирма? – Поинтересовался Ждановский.

– Куда-то им срочно понадобилось. Марамои! Я думал угостят, гульнём…

Скоро подтянулся и Макс. Намечалось очередное застолье, тем более, что повод имелся.

– Привет, ребята! Глеб, как успехи?

Глеб не заставил себя уговаривать и подробно рассказал о сегодняшних событиях. Макс расспрашивал подробности, кивал, глаза его  заинтересованно светились.

– Молодец, далеко пойдёшь. Баксы я у тебя готов прикупить за три сотни прямо сейчас. Продашь?

– Борюсик, да я полякам втюхаю баксы по три пятьдесят. Ни фига себе! Подумай, кто в здравом уме захочет потерять полтинник?

– Ладно Глеб, не шуми. "Пшекам" продашь в следующий раз, ведь я тебе помог, помоги мне теперь. Триста двадцать и по рукам!

– Тоже мне бессребреник. Помнится, кто-то слупил с меня за инструктаж.  Но учитывая наши с тобой хорошие отношения и в счёт будущих услуг,  согласен!

Глеб незаметно извлёк драгоценную бумажку и протянул Максу. Тот, пряча  купюру под стойкой, покрутил её в руках. Тут лицо Максимова вытянулось и  напряглось.

– Ты что мне даёшь!? Это же один бакс!

– Как один, покажи!

Глеб уже никого не стесняясь крутил перед носом классическую купюру в один доллар с портретом Вашингтона. Всё было понятно – его кинули!

– Лёня, подтверди, ты же видел, фирмачи засветили сотку.

До Глеба стало доходить, как он, "крутой барыга", обманув простого работягу, сам попался на удочку ловким проходимцам. И были они, скорей  всего свои фармазонщики отечественного розлива.

– Во, бля, попал! Но как красиво!

Махинаторы пересели за столик, заказали выпивку и закуску.  Сосредоточенно пережёвывая столичный салат, Макс успокаивал Новицкого:

– Было бы чего расстраиваться. Смотаешься к Гостинке и вернёшь деньги, опыт уже имеется, не так ли? Проза жизни – сегодня ты лоханулся, а  завтра сам кого-нибудь разведёшь!

Глеб отчётливо вспомнил давешнего паренька из деревни Воронич, доверчивые глаза колхозника, собственное волнение и страх  перед разоблачением. Ему стало нестерпимо жалко паренька и горько за содеянное.

– Нет! Ты знаешь, одно дело на работе, по халдейской части, оно привычно  и народ готов к обману – кабак на то и создан. Но другое дело вот так, в наглую. "Динамо" не моя тема, больше не буду!

– А вот за это надо выпить, тебе его жалко, что ли? – рассмеялся Борис.

– Да, его жалко, а себя  – нет! – Глеб зло посмотрел на приятеля.

– Надо же, не перевелись на Руси совестливые граждане. Твоё здоровье!

Время шло к полуночи. Духота стала спадать. Закатившиеся солнце  отколеровало крыши старинных зданий в розовый цвет. Новицкий, слегка  пошатываясь, вышел из кафе. Почувствовал вместе с вечерней прохладой  величие белой ночи, тут все хлопоты минувшего дня потеряли негативную окраску и откатились прочь.

Санкт-Петербург, май, 2011