Синица в руках

Каждый из нас вправе выбрать свой жизненный путь. Только где гарантия, что нам дадут по нему идти? Кто сказал, что нет силы, способной разрушить все планы и повернуть в нужное ей русло? Или просто - совсем в иное. А если предположить возможность этого, то остаётся вопрос, повисающий в тишине: как тогда жить дальше?
Меня всегда раздражало, что ты тушишь сигареты о край балкона. Сколько ни старалась, сколько ни ругалась, сколько ни приносила тебе пепельницу - всё было напрасно. При этом ты прекрасно знал, что за окурок, брошенный вниз, тебя съедят живьём с особой жестокостью, и поэтому не делал этого. А вот с тушением об бетонный бортик не было никакого сладу.
В конце апреля было ещё слишком холодно, чтобы выходить на балкон в домашней одежде. Я набросила на плечи старую прабабушкину вязаную шаль нежно-голубого оттенка и громыхнула дверью. Ты даже не дрогнул, не обернулся. Дверь хлопнула ещё раз, на этот раз уже за моей спиной. Сделав шаг с импровизированной приступочки вниз на бетонный пол, я остановилась. Ещё полшага, и мои руки, которые теперь больше походили на крылья, осторожно сомкнулись вокруг тебя. Хотелось положить голову на плечо, но не хватило роста, поэтому я просто приложила ухо к твоей спине с левой стороны. Мой мозг стал привычно отсчитывать удары.
- Ты злишься?
Я моментально дёрнулась, подняв голову. Ты смотрел на меня, оглядываясь через плечо. В глазах читалась усталость, какая-то глубокая затаённая мысль и... боль? Мне стало страшно, потому что хотелось понимать, о чём ты думаешь. Сейчас это было особенно важно.
- А похоже? - Я смотрела на тебя, широко распахнув глаза, уткнувшись носом тебе в плечо, выдыхая тебе в спину.
- Есть немного. - Ты отвернулся и сделал ещё несколько затяжек. Хотелось ли мне кричать, кидаться вещами, устраивать скандалы и истерики, биться головой о стены? Нет. Я просто хотела понять, что вдруг стало не так. И... стоп. А было ли когда-нибудь вообще так? И как - так?
- Тогда давай думать, что злюсь. - Тонкие пальцы расцепили замок и руки повисли в воздухе, словно в нерешительности, будто готовясь начать играть фортепианную партию. - Будет проще?
- Будет правильней. - Ты сделал последнюю затяжку. Я секунда в секунду перехватила твоё запястье и забрала сигарету. Победа - окурок был в пепельнице.
Конечно, я тут же усмехнулась. Какая там победа - ты прекрасно знал, что я собиралась сделать, и позволил мне это. Правда, я всё равно мысленно тебя благодарила за это "разрешение" - морализаторствующая часть меня была довольна.
- Думаешь, дело в окурках? - Мои руки медленно скользили по рукавам твоей кофты вниз, к кистям. Ты опирался на бортик и, казалось, вцепился в него изо всех сил.
- Если бы дело было в них, - неожиданно ты повернулся. Теперь бортик был у тебя за спиной, а я неуклюже висела, зацепившись руками за твои руки, положив голову тебе на грудь. Именно сейчас мне не хотелось думать о глобальном, решать наши проблемы, пытаться понимать, есть ли они вообще. Хотелось, чтобы просто были мы. Безотносительно. - Ты ревнуешь?
- Да, но это неважно. Я никогда не перестану. - Снова наша тишина, нарушаемая внешними звуками - тарахтение заводящейся шестёрки соседа из тридцать пятой, крики детей на площадке, отдалённый стук, словно топором по дереву. - Неизбежно, неотвратимо, невыносимо. Да? - Короткая пауза. - А я ведь боюсь высоты.
Я смотрела через твоё плечо вниз. Под нами было ещё три этажа. Хотелось бы, чтобы было хотя бы десять. Тогда не было бы слышно лишних звуков. И было бы страшнее.
- Я знаю. - Неожиданно ты сомкнул руки у меня на спине, заставил сделать ещё полшага навстречу. Стало гораздо комфортнее, если честно.
Не стала даже спрашивать, к чему именно относилась твоя реплика. Мне не хотелось знать.
- А хочешь, мы с тобой...?
- Хочу, - выпалила я, подняв голову и посмотрев тебе в глаза.
- Глупая, я ведь даже не сказал, что именно. - Ты улыбнулся. На этом моменте все прежние мысли вымело из головы как метлой. Ведь ты улыбнулся.
- Тоже неважно. Самое главное ты уже сказал. - Я аккуратно коснулась губами твоей ключицы. - "Мы". Других слов мне не нужно.
Объятия вокруг меня сжались теснее. Может, ты не хотел, чтобы я смотрела тебе в глаза? Или же просто - ты любил и был счастлив только этим, моими словами, моей глупостью, дурацкой голубой шалью, рыжей прядью на тёмно-зелёной кофте, глазами цвета питерского неба?

Тогда я поняла, что нет никаких путей, нет никаких дорог. Есть только силы, которые швыряют нас из стороны в сторону, и сверхзадача - удержаться, выстоять в борьбе с непреодолимым. В одиночку это почти невозможно, а вот вдвоём - как раз по плечу.
Тогда я нарочно забыла, что ты когда-то встретил меня у знакомых и через полчаса по пьяни ужасался в голос, что у твоего друга такая лучшая подруга. Он так мне и передавал твои слова: "Это же ужас, как ты общаешься-то с ней, дружище? Я бы с такой и день жизни не связал!"
Тогда я помнила только как через неделю увидела свою случайно оставленную книгу в твоих руках, как тут же в порыве гнева, припоминая обидные слова, попыталась отнять её, как не рассчитала свои силы и твою хватку, как свалилась на подлокотник кресла, в котором ты сидел, как мы молча смотрели друг другу в глаза...

Твои планы не связывать со мной жизнь не удались, впрочем, как и мои - игнорировать тебя и мстить холодным презрением.
Не удались и коллизии Судьбы, методично разводившие нас раз за разом.
Что-то сильнее и выше всего этого - было, есть и будет.