Булшит

Австралийца звали Томас, у него был англосаксонский профиль, прямые черты лица и очень пьяные, водянистые глаза. На крыше нашего дорма мы сидели вшестером, и пили разнообразные алкогольные напитки, русские пили пиво, австралиец пил польскую водку, его канадский приятель пил минеральную воду. Может быть этого юношу пьяному австралийцу проиграл его прошлый хозяин, или удобно усевшись в мягкое кресло, парень не мог и не хотел уйти, последние три часа он сидел неподвижно возле пьяного Томаса, и почти не шевелясь, лишь иногда выпивал из маленькой бутылочки бесцветной воды. Томаса же мотала как сигнальную мачту, то влево, то вправо, то вырывало с корнем, то он оседал как ком глины, кинутый гончаром на круг. Таких эмоций был человек. Как регулировщик под амфетаминами, только пьяный. Ему было на вид около тридцати, щетина и алкоголь часто играют дурную шутку – накидывают пару тройку лет ещё молодому парню.

Причем до нашего прихода, он уже практически выпил бутылку, и в ходе беседы требовал деньги на новую, так как идти снимать деньги с карточки ему не очень хотелось. В оправдания заявляя, что и так купил всем присутствующим ящик пива, в чем была своя правда, на столе стояло больше десятка стеклянных зелёных бутылок, влажных от испарины. Он настойчиво требовал свои сто юаней. Скинувшись, кто-сколько-хотел, и высыпав этот ворох бумажной мелочи на стол,мы предложили ему право сделать заказ. Он торжественно достал телефон и позвонил китайцу из магазина внизу, на хорошем китайском сделал заказ, и через пять минут заспанный парень принёс бутылку какой-то польской дряни, несколько пачек сока и ещё зачем то пива. Так же два или три часа назад он приволок на только начинавшийся вечер картонную коробку полную звенящих бутылок, чипсов и соленных орехов. Классическая китайская пивная бутылка отличается своеобразной мерой объёма – в ней 0,667 миллилитров, и двадцать бутылок в ящике это практически четырнадцать литров.

На улице было прохладно, но не холодно, конец сентября в Пекине ничем не отличается от Москвы, разве что несколько теплей и воздух суше. Иногда идёт дождь, и листья в парках начинают желтеть позже. Пекин – это та же Москва, те же снегопады, те же минус тридцать в январе и плюс тридцать в июле, тот же смог, от которого власти более-менее избавились к олимпиаде в 2008 году. И главное те же кольца. Первое кольцо – центр города, всё равно, что Садовое, второе, третье, четвёртое, пятое, мкад, чем дальше от центра – тем дешевле жильё и проще станции метрополитена. От помпезных центральных вокзалов, к скромным рабочим окраинам. Пекин – это та же Москва, только китайцев больше.

Играли впятером, миловидный тихоня канадец не принимал участия в веселье, просто сидел и улыбался, иногда попивая воду. Четверо русских, и один австралиец, пьяный Томас, который притащил стаканы и кости, и водку. Игра в булшит не требует много ума и сообразительности.

Цель игры уличить игрока во вранье. Игроки одновременно кидают кости, у каждого в стакане их по три, затем по часовой стрелке начинают поднимать ставки, называя общее количество выпавших значений на столе. Все громко мешают кости в стакане, хлопают им об стол и тихонечко смотрят на свои значения, не показывая никому, зная только что выпало у них, и лишь догадываясь по ставкам, что может выпасть у соседей, начинают врать.

У меня выпадает две тройки и пятёрка, я заявляю: - У нас всех за столом пять пятёрок. Так как играет пятеро нас – то и называть меньше число – нельзя. Следующий говорит Дима: - Нет, у нас за столом шесть единиц. Я уже думаю, либо у него три единицы и он надеется, что у остальных наберётся ещё три, что ж – его право, либо он просто пьян, и несёт полную околесицу – что ж и такое право есть у каждого. Третьим слово берёт Саша – говорит: - Ничего подобного, у нас за столом семь пятёрок. Ага , значит у Димы тоже пятёрки и он, смекнув что я начал круг не просто так, пытается вылезти на моих костях, пьяный Томас орёт: - Булшит.

Все поднимают стаканы и считают кружочки на костях, а так как шестёрка играют за любую другую цифру – это верный повод проигравшему Томасу выпить своей же водки, он был не прав, за столом действительно семь пятёрок – две у меня, две у Саши, и по шестёрке у Томаса, Димы и Тимура. В общем, не суть, игра сводиться к тому, что с периодичностью тридцать секунд пять нетрезвых мужиков как сумасшедшие елозят стаканами для игры в кости по столу и изредка кричат друг на друга "булшит".

Изначально Томас предложил каждому проигравшему выпивать глоток водки, но в середине игры, поняв, что таким образом все играющие пьют как бы его водку, он в агрессивной форме прекратил эту практику, назвав нас русских – жмотами и жидами, претендующими на его добро. Дима даже сделал попытку ударить Томаса по лицу, но так как это оказалось не конструктивно – решено было продолжить играть. Бесцельно.

Итак, пять мужиков периодически кричащих друг на друга и один напившийся в хлам австралиец, обвиняющий весь мир в заговоре против него. Золотое сечение хорошего вечера. Постепенно это превращается в настоящий фарс, на улице становится холодно, и мы решаем разойтись. Ребята берут пьяного Томаса под руки и волокут в комнату, так как им как раз по пути, молчаливый канадец вежливо со всеми прощается и идёт в свой одноместный гест, я забираю свитер пьяного англосакса с крыши, одеваю его на себя и иду спать.

Утром, упаковав свитер Томаса в рюкзак, я уехал из хостела, так никому и не рассказав, что в хороших компаниях с алкоголем у меня начинает серьёзно болеть голова, и обостряется клептомания. Синий полосатый свитер пьяного австралийца греет меня зимой, как бы напоминая, что любая игра имеет смысл, даже бессмысленная игра во враньё.