Думая друг о друге

               
       
      Новосибирск. Мороз минус тридцать. На автобусной остановке стоит пожилой мужчина Рафаил Арцимович и ждёт автобуса. Он ждёт его уже целый час вместе со всеми, и вместе со всеми промёрз до самых печёнок. Собачий холод сводит пальцы рук и ног, уши окаменели, щёки окоченели, через позвоночник кто-то пропустил раскалённый штырь. Злой, колючий ветер завершает картину полного омерзения, то есть оледенения.
      Вместе со всеми Арцимович притоптывает и пританцовывает, но всё это как мёртвому припарки – от холода нет спасения. Если автобуса не будет ещё несколько минут, всех их ждёт холодная смерть. Это совершенно ясно любому, в том числе и Рафаилу Арцимовичу.
      И в эту тоскливую, последнюю, может быть, чёрт его знает, предсмертную минуту, Рафаил вспоминает сына. Тот уехал в Израиль два года назад, устроился там, обосновался. Часто пишет отцу, зовёт к себе, сообщает всякие житейские подробности.
      Из писем Рафаил узнал, что Израиль – страна изнуряющей жары, палящего солнца, советские репатрианты с трудом осваивают этот климат.
      - Интересно, где сейчас мой Маратик, - с нежностью думает Рафаил о сыне, - что делает? Как себя чувствует? Наверное, тоже мёрзнет, хотя стоп, почему мёрзнет? – в Израиле сейчас тепло, значит, Маратик изнывает от жары.
       Рафаил чувствует, как у него самого поднимается температура, ему уже не так холодно, отпустило пальцы рук, ног. Рафаилу становится теплее, и он улыбается, вызывая недоумение у стоящих рядом людей. Разве могут они понять Рафаила, разве могут объяснить, почему им всем так холодно, а ему вдруг стало почти жарко.
      А в это время на автобусной остановке в Хайфе стоит сын Рафаила Марат и обливается горячим потом. Жара проникает до самого нутра, затрудняет дыхание, застилает пеленой глаза. Пот ручейками стекает по спине, груди, платок, которым утирается Марат, стал мокрым, хоть выжимай. «Боже, какая мука, - думает Марат, тяжело дыша, - это конец света. Интересно, что в эти катастрофические минуты чувствует мой отец? Тоже, наверное, жарится в этом пекле... Хотя стоп, у них же сейчас морозы, ну да, в Новосибирске не менее минус двадцати. Бр-р».
      При мысли об этом Марату становится холоднее, он даже вздрагивает и замечает, что состояние его нормализуется, ему уже не так жарко, температура вполне терпима. Ему уже хорошо, он не испытывает никакого дискомфорта.
      Так отец и сын стоят на автобусной остановке, думая друг о друге, один в Новосибирске, другой в Хайфе, и эти мысли возвращают их в нормальное бытие, и им уже не страшно окоченеть от холода или окочуриться от жары.