Невезуха

Н Е В Е З У Х А


Роман потянулся. Еще одно серое утро.Свет едва коснулся противоположной окошку стенке вагончика, где на полках стояла разнокалиберная, собранная по случаю, посуда.
“Все одно и то же,” подумал он мрачно.
Почти неделю лежал Роман в постели – болело колено. Нога распухла, и он со страхом смотрел на опухоль, жадно опоясовшую красным кольцом  коленную чашечку.
-Теперь встать! – сказал он себе громко. Густой холодный водух вздрогнул.- Выпрямиться! Еще чуток... Нехай она сгниет, эта болячка! –Роман встал с мятой грязной простыни, доковылял, подтягивая рукой ногу, до двери вагончика, потянулся за курткой, благо все под рукой, откинул самодельный крючок,  тяжело вывалился из узкой двери.
Снег сверкал нетронутой белизной. Первые лучи солнца золотом блистели на кристально чистой поверхности земли.  Широкий двор заброшенного замка роскошным белым убором прикрыл свою неухоженность.
Роман крякнул: предстояло пройти хотя бы шагов пять-шесть, чтобы в стороне от вагончика справить нужду. Проклятая нога страшно болела. Оставив попытки дойти до забора подтягивая ногу по скользкому насту, Роман присел у двери. “ Все равно никто не придет,” - решил сокрушенно. Один он тут, одинешенек среди этих полей, холмов и рощиц, между безбрежным небом и безлюдной землей. Теперь надо назад – на железную ступеньку и в дом. Да, в дом, вернее, в выстывшее к утру нутро железно-пластикого вагончика, в  котором в былые времена хозяин возил семью по всей Германии и соседние гостеприимные страны. Теперь же поломанный вагончик стоял брошенный у высокого каменного забора, под сенью каштанов во дворе забытого богом и людьми старинного замка. Какие-то наследники у этой горы древних камней и прилегающих к ним земель, конечно, имелись, но наследством своим не занимались. Городские власти арендовали и использовали угодья по собственному усмотрению, а старые развалины никого не интересовали. Этот кусок земли и облюбовали “гастарбайтеры” - временные работники с Украины.
 Роман, тридцатитрехлетний высокий брюнет, с крупными чертами лица, прямым взглядом, спокойный и уверенный в себе человек, приглядел вагончик летом, когда работал в поле неподалеку. “Чего жаться, как сельди в банке, в однокомнатной в центре города, когда можно тут на природе бесплатно пожить?“ -подумал он, вспоминая свой просторный дом и сад на Украине. Вечером в душной, прокуренной комнате, где шесть усталых земляков отдыхали после тяжелой работы, он бросил эту прекрасную идею, как пикового короля, на стол. Идея всем пришлась по душе: народ-то был деревенский, привыкший к природе. Конечно, далеко, но расстояния особо не пугали, ведь были велосипеды - верные кони, доставляющие седоков в любые пункты города. Не ехать же в самом деле на городском транспорте – дорого!
Жить в вагончике хотели все шестеро, быстро позабывшие ту радость, что охватила их, когда удалось приткнуться в городе. Кое-как нашли маленькую грязнную комнатушку, которая едва вмещала в себя шесть матрасов и кривоногий стол. Правда, была еще кухонька и удобства, что скрашивало бедный быт украинцев. Работники нанимались к богатым хозяевам, находились в постоянном поиске новой работы. Каждый приобрел „Hendy“, в которых хранились номера телефонов настоящих и потенциальных работодателей. Тема работы была основной у земляков, ведь именно работа была смыслом пребывания их на чужой земле, с ее чужим языком и обычаями.
...“А теперь еще немножко!“ -Роман застонал и повалился на пол в маленький проход между плитой и лавкой, не дойдя двух шагов до желанного матраса. Матрасы, постель и посуду утащили с собой из комнаты. Переехало сюда четверо: больше не поместилось, за место бросали жребий. Двое оставшихся должны были платить за жилье больше денег. Покрутившись несколько недель, не имея стабильного дохода, сдали комнатку и укатили назад, в Украину. А четверка зажила на новом месте, дружно складывая цент к центу и радуясь каждому новому грошику.
...Роман закопошился на полу: снизу продирало ледяным холодом. Приподнял свое тренированное молодое тело на руках и из последних сил бросил на матрас. Утер пот со лба, укрылся бугристой периной и забылся в дреме.
Жили вместе не плохо, хотя всякое бывало. По пьянке и разругаются, и раздеруться, а бежать некуда, так и замирятся, а утром как ни в чем не бывало разговаривают.
Осень в этом году выдалась на удивление теплая и сухая. Мужики работали без выходных, каждый за двоих. Домой приезжали усталые, вымотанные, падали на жесткие матрасы, забывались тежелым сном, а утром, ни свет ни заря - опять в упряжку. На руках у Романа образовалась твердая корка, да и у других мужиков руки были в непроходящих мозолях. Работу выполняли всякую: убирали урожай, строили подсобные помещения, ухаживали за лошадями, готовили консервы, ремонтировали сараи – хозяева готовились к зиме. В декабре, когда выпал снег, работы резко убавилось, и мужики засобирались домой. Роман, с младшим из земляков, Любомиром - румяным парнем со светлыми, навыкате, глазами решил остаться. Оба работали конюхами в большом хозяйстве, обоим было жаль бросать прибыльное дело. Роман прикинул, сколько месяцев нужно было еще продержаться на чужбине, чтобы хватило денег протянуть газовую трубу к дому, доставшемуся ему по наследству от бабки. А деньги нужны были еще и на обновление полов, окон и другие перестройки в старом, давно неремонтированном доме. В мае уедет, раньше не получится, высчитал он приблизительную сумму. Жена с дочкой ждали его, и тоска по ним часто не давала ему спать, зато заветная пачка денег становилась все толще.
...Спазмы желудка не давали Роману спокойно лежать под периной - он сберегал драгоценное тепло. Пришлось опять подняться. На полке был еще хлеб, зачерствевший, но вполне хороший, не заплесневевший, еще были банки с техаским супом, которые за время болезни Роман возненавидел. Острый, перченный суп вышибал слезу из глаз, но за неимением лучшего приходилось хлебать эту бурду. Взяли ее за дешевизну еще в начале декабря, когда двое земляков уехали домой, а Роман с Любомиром остались зимовать на свой страх и риск в железном вагончике, который они называли консервной банкой. Вокруг расстилались широкие поля, темнели рощи.  Хозяева не знали, где живут работники, их больше интересовало, насколько выносливы и прилежны в деле украинцы. А те не подводили, работали на совесть.
 Первая неделя прошла хорошо, казалось, ничто не предвещало беды. Друзья купили новый баллон газа и поочередно готовили на плите еду, экономя на отоплении сколько было возможно. Оба старательно учили язык по учебнику, купленному в русском магазине в центре города. Учили утром, при слабом свете первых лучей, вставали за час до работы, вечером берегли свечи. На родину звонить старались реже. Но не очень-то получалось: душа тянулась к дорогим людям, к заветному месту на земле, что зовется так коротко и значит так много - дом...
Однажды вечером Л.юбомир приехал встревоженный, с красными от слез глазами.
-Мама умерла, -сказал он и губы его мелко задрожали. -После операции уже. Задрипанный аппендицит вырезали. А сердце не выдержало. Зачем было нужно соглашаться на операцию, знали же, что сердце слабое! -Он брякнул огромным кулаком по столику.
А груди у Романа похолодело. Он помолчал, глядя в страдальческие глаза друга, осмысливая новость, прикидывая ее последствия.
-Надеялись, наверное, на лучшее... Аппендицит разорвется – кранты! -сочувственно проговорил он, касаясь плеча Любомира.
-Да! Надеялись! И что из этого вышло?!
Остаток вечера ушел на сборы и телефонные звонки: надо было узнать расписание автобусов, уходящих на Украину.
-Работу нашу придется тебе одному выполнять, пока хозяева нового конюха не найдут. Я сказал хозяину, что уезжаю. Не знаю, как ты потянешь все, -с сожалением проговорил Любомир, когда оба улеглись в холодную влажную постель и вертелись, стараясь скорее согреться.
-Справлюсь как-нибудь, не беспокойся, лишь бы тебе благополучно добраться до дома, виза ведь просрочена. Надо на похороны успеть, ты про это думай. А весной приезжай, я домой поеду, вся работа твоя будет. Ребятам в деревне привет передавай. Деньги мои и твои в соханности довези. В целости жене передай, не даром же она столько времени меня дожидается. И еще зиму целую ей ждать, бедной.
Каждый задумался о своем и постепенно, сморенные усталостью, они уснули.
Ранним утром Любомир крепко пожал руку Роману, попрощался.
-Не дрейфь, друган! Привыкнешь один тут. Еще лучше – спокойнее язык учить. Никто не мешает, да и никто не будет все подряд без разбора съедать. Что ты приготовишь – то и твое. Счастливо оставаться!
Любомир еще раз проверил зашитые в подклад пальто пакеты с деньгами, взял дорожную сумку и крепко закрыл за собой дверь. Сердце друга защемило от недоброго предчувствия.
...Роман всем телом грохнулся на лавку, отдышался. Теперь надо было подтянуться и достать консервную банку. С этим справился... Потихоньку, стараясь не будить старшного зверя - боль, сидящую в колене - отрезал хлеб и открыл банку. Разогрел суп на плите, медленно поел. “Хлеба хватит еще на два дня, а что потом?”-нехотя подумал он. Ему было все равно, и это равнодушие к  собственной судьбе не пугало его, он даже не осознавал его. Все время хотелось спать и ни о чем не думать. И было очень холодно, парня знобило. Он открыл газ на полную мощность, но и это не помогало, мелкая дрожь била его всегда здоровое сильное тело, не переставая. Взгляд уставился в одну точку... Прошло с четверть часа, пока Роман понял, что перед ним на столике лежит его телефон. Неделю назад он бросил его в сердцах сюда, так и валяется. Этот ненавистный телефон! Единственная ниточка, которая соединяла его с внешним миром, она могла бы стать тут спасением, если бы Роман вовремя зарядил свой хендик. Делал он это на работе. В тот последний свой рабочий день было особенно много дел, и Роман решил подзарядить его на следующий день, благо, телефон еще работал. Когда уже изрядно потемнело и Роман заспешил, ему понадобилось укрепить чурку в сарае. Обычно ловкий и быстрый в работе, торопясь скорее закончить день, он взял топор и обратной стороной топорища ударил в торец со всей силы. Топор сорвался с гладкой деревяшки и угодил прямо в  коленную чашечку. Резкая боль пронзила тело.”Ничего, переживу, ведь не острием попало,” -подумал он сгоряча, бросил топор, сел на велосипед и поехал домой. Пока крутил педали, казалось, боль отступила. Приехал в полном изнеможении. “Отосплюсь, а утром колено как новое будет,” - не поверил он несчастью. Но встать уже не смог. За ночь колено распухло, покраснело и болело с такой силой, что нечего было и думать двинуться с места. Роман проснулся, осмотрел его и хотел тут же позвонить хозяину, сообщить о случившемся, попросить помощи, но телефон предательски молчал, просил зарядки. “Игрушка, бесполезная игрушка! ”- застонал он. Теперь, на четвертый день со злополучного  момента, Роман потянулся к маленькому черному аппарату, и вдруг тот ожил у него в руках, запел-заиграл модную мелодию.
-Да, я слушаю,-Роман приложил телефон к уху.
-Это Любомир. Роман ты слышишь?-заклокотал взволнованный голос в трубке.
-Что случилось? Говори скорей, батарейки на исходе!
-Сижу на границе. Позвонить дал один знакомый, такой же, как я, с просроченной визой. Тут нас несколько таких задержанных. Ночью спим в коптерке у погранцов, сегодня какая-то гнида из наших у меня спящего подкладку пальто разрезала. Удавлю гада, если найду, у кого деньги!
-Деньги украли! -ошалело закричал Роман.
Телефон предательски запикал, дисплей погас. Несколько минут Роман стоял, не чувствуя боли, мерно покачиваясь из стороны в сторону. Потом вздрогнул, оглянулся и завалился назад, в постель. Так пролежал он почти не двигаясь, до вечера.
Солнце опускалось в белое покрывало полей, куталось в сырой туман.  Облака  стояли над землей, казалось, несокрушимо.  Прекрасен ландшафт в вечерний час, когда день уже побежден, а ночь еще не наступила! Природа  готовится к отдохновению, она вечно в обновлении, и какое дело ей до рождения и смерти людей, до судьбы одинокого больного человека, пропадающего среди земли в одном из самых густонаселенных  и богатых государств мира!