Место смеха

Сколько времени прошло с тех пор, как я покинул это место? Я не помню, какое это было число. Я даже не могу точно решить, июнь это был или июль. Те летние месяцы проходили соверешнно неотличимо, может это вообще был август? - не разберёшь... да и разбираться-то незачем. Благо, впечатления остались. Картины, имена, мероприятия, шутки - всё это осталось в душе лишь каким-то серым расплывчатым пятном, но впечатление осталось незабываемое. Такое же серое и расплывчатое, но незабываемое. 

На то место я набрёл, шатаясь по пустующим тропинкам, по краям которых росла трава по колено. Их было много, территория лагеря была очень большая, а с собой у меня всегда было всё, что необходимо: заряженный доверху плеер, телефон, который не поддерживал тут связь, и... всё. Больше ничего не нужно было. Надень наушники и мир переставал существовать. Было совершенно всё равно, что за спиной раздаются обвинения в неадекватности и апатичности, что на тебя смотрят так, будто им страшно, что тебя ищут по всему лагерю, потому что идти в столовую неполным составом запрещалось... плевать. Ходи себе часами, да напевай любимые песни, которые постоянно атакуют мозг и не дают ему покоя. Когда ты придёшь в корпус, тебя могут и не заметить, а могут поднять дикий шум и гам, обвиняя в неорганизованности и безответственности, перекрикивая постоянно работающие наушники. А мне - что? Улыбаемся и машем, парни...

Когда я нашёл подъём в эту гору, когда я взобрался на неё, когда увидел всю её красоту и красоту открывающегося с неё вида на муравейник по имени "Славино", у меня, как говорят, просто перехватило дыхание. Я стоял совершенно один, в радиусе пары-тройки сотен метров не было ни души, и в то же время я видел все до единого здания и маленькие вкрапления детей и взрослых во всю эту тишину. Насмотревшись, сел на край обрыва и... просидел так до глубокой темноты, когда уже, хочешь-не хочешь, а возвращаться было необходимо. С каким сожалением я впервые покидал это место! Я знал, что на следующий день снова приду сюда, и всё равно уходил с чувством огромной потери внутри себя. Как будто оставил здесь часть себя, как будто её притянуло к земле сильнейшним магнитом. 

Разумеется, когда я вернулся, мне не удалось избежать публичного выговора, но когда меня это волновало?.. Лишь бы плеер работал, всё остальное не имело значения. С этими мыслями я просыпался и каждый день засыпал. 

И каждый день я снова приходил сюда, обретая то, что оставил. Время шло медленно, и при этом, каждая минута оставалась в памяти, каждый камень брошенный вниз камень и каждый звук его удара о землю, каждый вопль или крик, что периодически вырывался наружу, каждая песня, звучащая в тот момент - всё это запомнилось на всю жизнь, хоть и визуально я уже почти ничего не помню... нигде я не чувствовал себя так спокойно, одиноко и, при этом, безмятежно и по-детски радостно. Всё здесь напоминало мне себя - всё настолько же уничтожено: камни, деревья, скелет какой-то часовни и кое-как работающая качеля - и не тронутое на протяжении уже, казалось, многих лет... когда сюда последний раз кто-нибудь приходил? Мне кажется, давно...

И даже в последний день, когда все шли танцевать, я пришёл на эту гору. Я не помню как, не помню что меня остановило пойти и поглазеть на дрыгающие пятна в масках и тряпках, я даже не помню, как уходил обратно и как ложился спать. Всё, что запомнилось - это стена. Твёрдая и холодная стена грусти и тоски, что надвигалась, подобная приближающемуся поезду - так же громко, видно, и так же неудержимо и стремительно. И повезло, что в этот день меня никто не видел - даже я сам себя. 

И перед отъездом я стоял в этом месте несколько минут втайне от всех. В месте, где не нужно было никого стесняться, о котором никто не знал и куда я мог прияти в любое время, никого не спрашивая и ни перед кем не отчитываясь и где я мог делать, что захочу. Сколько лет я мечтал об этом?

А сейчас оно мне представляется окончательно покинутым, холодным и гнетущим... Интересно, есть там сейчас кто-нибудь, или нет?..