Ноты для Ивана Борисовича

- Вань, погоди немного, куда летишь?
- Я опаздываю. Потом!
- В смысле... мы же договорились…
- Потом! – раздался из скрипучей выходной двери глубокий мужской бас.

К вечеру погода была щадящая, и даже сквозь тяжелые осенние тучи иногда бесстыдно виднелась звенящая летняя синь. Она слепила глаза Ивана Борисовича, особенно когда отражалась в бесчисленных мелких лужицах, избороздивших всю прилегающую к работе дорогу.
Легкой, несвойственной таким габаритам манерой Борисович влился в убогую «таврию», уже которой год страдающую одышкой, причиной которой был сам водитель.
Машина сорвалась с места и пошла пересчитывать не залатанные дыры на асфальте, извиваясь по дороге как мышь.

Сегодня для Ивана Борисовича был особенный день. Настолько особенный, что опоздать означало бы для него потерять свое «Я». Потому Ваня много курил, был нервный, но сосредоточенный.

Вскоре, отсутствие латок сменилось их навязчивым присутствием, а потом и совсем ровной дорогой, что означало близость к намеченному.

Ваня послабил галстук и включил радио, когда перед ним мелькнула вывеска, означающая лишь одно – он снова приехал в это место, хотя и давал жене обещание никогда больше не появляться здесь. Теперь же все было решено, а точнее еще вчера вечером, когда Ивану позвонили из агентства и просили явиться на контрольную операцию. Нечего было ждать в будущем- для него оно было смертельно скучным, пошлым и скупым на чувства, а так хотелось снова начать переживать как и к детстве, за каждую смешную нелепость. В свою очередь, сердце отказывалось верить сдуревшему рассудку, вторя бесчувственным, непонятным самому Ивану Борисовичу языком.

- Глупо, глупо все это! Веду себя как малолетний мальчишка!- еле слышно бубнил он себе под нос, вжимая мясистой рукой окурок в автомобильную пепельницу - Да, эти гады заставили меня изрядно попотеть, признаюсь. Но вот из-за чего, не пойму… не уж то из-за денег?- великое смятение владело его душой. Леденящее горло предчувствие сковывало дыхание все более, по мере приближения Борисовича к намеченному - Все! Хватит! Что будет- то будет. Уже решено!- и на этой утвердительной ноте его машина завернула в обычный потрепанный временем двор.

Его взору предстала уже полюбившаяся за три месяца картина, вызывавшая в нем столь смешанные чувства: среди обшарпано-рыжих дворовых стен и мусорных ящиков ярким бриллиантом сияла дорогая железная дверь, превзойти которую по шику в этом дворе могла только увесистая неоновая вывеска «Агентство психосоциальной помощи имени Ильина».
Кто такой Ильин, Ваня конечно же не знал, но он хотел верить, что это был хороший и полезный для общества человек раз в его честь назвали такое место. Да и если говорить честно, то кроме своего бух учета (в коем он мог по праву называться сотрудником редкой незаменимости) Иван Борисович не мог похвастаться какими то выдающимися знаниями, если не считать его увлечений футболом и конечно же рыбалкой.

Еще прошлой весной, будучи в весьма поддатом состоянии он говорил об агентстве со своим старым приятелем. Христофорыч, так его обычно звали, был человеком не заурядным. Его не поддельный интерес к жизни ни как не мог оставить последнего в покое, что давало повод как многим радостям так и многим скорбям.

В веселой обстановке было взято за спор, что на следующей неделе, в среду Ваня зайдет в центр для сдачи первых тестов, а дальше… Дальше ему дали маленькую черную коробочку, в замен весомого задатка. Этот коробок он носил последнее время, раз в месяц заезжая для снятия показаний.

- Черный ящик расшифрован - отшучивались сотрудники, пытаясь хоть как то снять напряженное недоверие сурового исполина.
Каждый раз по прибытии в центр он заполнял добрую дюжину нелепых анкет, что уже начало тяготить Ивана Борисовича.

- Ну что? Сегодня диктант устроите?- сказал Ваня, усаживаясь в кресло.
- Сегодня уже все, дорогой вы наш…
- Это точно!- нервно и язвительно срезал клиент.
- Иван Борисович. Последние данные вносим и все - не говорил, а пел в унисон пациенту глав врач центра Федор Степанович Кузнецов. Несуразная еле заметная улыбка колыхала его натянутое лицо, руки были сплетены в пальцах на груди, поверх белоснежного халата, узкие плечи поддавали размера и без того большой голове - Как прошел этот месяц?

- Да как? Как просили, так и прошел…
В кабинете показалась худосочная, но полная энергии голова ассистентки.
- Здрасти- растеряла она.
- Привет - клиента не смущала его неотесанность, наоборот, складывалось ощущение ширмы - ты еще здесь? Убегай отсюда со всех ног, тут все сумасшедшие - огромное тело пару раз всколыхнулось заразным смехом.
-Да ну что вы. Мне здесь даже очень нравится…
Отодвигая ассистентку, в кабинете показался невзрачный человек со скрипкой. Он учтиво кивнул в сторону пациента.
- Федор Степанович, нам бы еще пол часа. Денис опять задерживается - глав врач нетерпеливо отмахнулся рукой, тем самым давая понять, что на ковер попадут все.
- Света, подожди, принеси что ни будь выпить Ивану Борисовичу - промямлил доктор, отсоединяя «черный ящик» от своего компьютера.
- Вы к нам еще зайдете - не отставал скрипач.
- Угу…

Кузнецов теперь просматривал полученные данные на мониторе.
Через минуту что то буркнул по внутреннему телефону, а через две снова заговорил с пациентом.

- Все! Теперь нам с вами остается немного подождать, пока обработается раздробленная информация в единый монолитный, понятный кусок. Теперь же мы с вами пробежимся по пройденному, дабы устранить какое либо непонимание с вашей стороны. Да?
Итак - Федор Степанович сел напротив пациента и начал свой рассказ, обильно сдобренный жестикуляцией - Три с половиной месяца назад мы вручили вам этот счетчик - доктор показал на коробочку- С условием, что вы не расстанетесь с ним в своей обычной, повседневной жизни ни на минуту.

Еще раз повторяю - мы занимаемся только звуком, вашу личную жизнь мы не затрагиваем, а то тут некоторые путают.

Машина только переводит каждый звук в соответствующую ему тональность, суммирует и выводит посредством цепи алгоритмов единую тенденцию звучания - некий скелет, по которому и выстраивается композиция…

-Я в этом, доктор, знаете не бум- бум - перебил его Ваня, шумно помешивая свежий кофе.
-Так. Значит, упрощаю.
Машина три месяца писала каждый звук, шум, который вы издавали. Каждый! Потому, что любой звук - это какая либо нота. У каждого звука есть тональность. Понимаете?..
Сейчас - он достал из стола небольшой ящик с проводами- это электронный камертон, его используют для быстрой и точной настройки музыкальных инструментов.
Сейчас включу.

Так. А теперь бросьте свою чайную ложку мне на стол.
Ну же - пациент не стал прекословить. Ложка звонко упала на лакированную поверхность стола. Профессор взял прибор в руки и через мгновение выдал - Пожалуйста: ваша ложка спела нам ноту соль второй октавы - на Ваню это оказало такое большое впечатление, что он начал ерзать в кресле- ничего сложного, Иван Борисович.

Что же происходит сейчас. Мы уже с вами говорили об этом.
Все данные с черного ящика обрабатывает наша центральная программа, с которой мы работаем уже три года. Она смотрит на этот полученный набор нот, на их последовате6льность, последовательность и силу звучания, выявляя средний алгоритм - пациент слушал напряженно, выпив кофе залпом и помешивая оставшуюся кофейную гущу - А теперь начинается самое интересное: как из этих беспорядочных нот создать партитуру вашей сегодняшней жизни, пусть даже это и основные ноты?

Так как мы еще не достигли вершин технологического прогресса с которых можно было бы говорить об искусственном интеллекте, то приходиться довольствоваться старым и проверенным дедовским методом отсева, а точнее: машина начинает перебирать все, когда либо существовавшие произведения, на предмет сходства. Пока не найдет нечто, совпадающее по составу более чем на девяносто пять процентов.

Здесь мы учитываем все - количество нот, их разнообразие, общую манеру звучания, общий тон, короче говоря, критериев много, а произведений отсеивается мало - одно или два. Редко три.

Но не об этом сейчас, мой друг.

Ваши данные уже загружены, программа успешно работает и уже через двадцать - двадцать пять минут отсюда вылезет пара другая ваших, да, именно ваших партитур, когда то кем то написанных словно для вас - Ваня отвел глаза к окну: на улице снова затянуло свинцом.

- Остается лишь один вопрос, Иван Борисович: в каком исполнении вы предпочли бы прослушать ваше произведение - док протянул пациенту до безобразия белоснежный листок - Вот небольшой список наших возможностей, ну - снова прозвучал пустой хохоток - И цены… тоже можете ознакомиться - не дав вставить слова возбудившемуся от цифр пациенту доктор продолжил - Наши профессиональные музыканты, немного потренировавшись конечно, смогут исполнить партию уже сегодня- Борисович потер свой массивный, весь в кратерах, нос.

-И сколько ждать?- рявкнул он.
-М-м-м. Чего именно, простите - лицо Федора Степановича излучало добротолюдие.
-Ну оркестр ваш.
-В зависимости от сложности и размера произведения, может час, а может и два, да вы не волнуйтесь - словно перебивая самого себя- У нас на такие случаи имеется замечательный зал ожиданий. Там есть чем заняться: постоянно крутят видео и если желаете есть отличный бар.

Дело было сделано.

Вот уже второй час Ваня налегал на, как ему казалось, бесплатный буфет.
- Все включено- наигранно пела официантка, наблюдая как у клиента от счастья мутятся глаза.
- И водка?!- Ваня ощутил на себе всю опасность для русского человека этой проклятой системы «все включено»: сначала были жаренные перепела потом окрошка, за ней полился ром, скотч, всякая другая «американская дрянь», покурив сигар Иван Борисович принялся за пудинги потом его почти стошнило и он решил перейти на холодец с водкой. В общем, когда в дверях показалась Света, клиент был полностью готов. Ассистентка, переглянувшись с официанткой, одобрительным жестом пригласила дорогого гостя пройти.

-Признаться, все сделано по уму, может и правда получится - думал он, шаркая по мало освященному коридору своими слоновыми ступнями. В новом светлом уютном зале Борисовича встретил его личный доктор. Он игриво потирал руки, весь изводясь от нетерпения. Блеск в глазах белохолатного еще более успокоил клиента. Его усадили в центре зала на высокий стул без спинки, так что оркестр почти полностью огибал пьяного клерка. Как показалось Ване, перед ним стояла кучка студентов, решивших на нем подзаработать. Лишь один саксофонист был лет шестидесяти, худощавый дед. Все как один старались не смотреть на Ивана Борисовича, как будто собрались сюда не из за него и тем более не из за денег. Весь пол был усыпан проводами разных толщин. Молодой человек в клетчатом свитере постучал карандашом по столу и весь оркестр мгновенно заткнулся. Наступило мгновение когда Борисович перестал дышать - это мгновение настало после взмаха карандаша, и если бы они не заиграли то он, наверное, бы точно задохнулся.

Вся партитура длилась примерно минут семь - восемь, не больше; все это время клиент сидел сгорбившись и открыв рот, перекатив голову на правое плечо. Лишь мгновениями он вспоминал, что вокруг люди и надо сидеть прилично, но тут же забывался – музыка забирала его всего. Вот оно: детство, юношество, свадьба, смерть родных, победа, разочарование и снова победа.          То грустная, то веселая. Полная гармонии внезапно переходила в несносный, но такой же завораживающий хаос, иногда даже складывалось впечатление, что программа дала сбой и ноты сбились в беспорядочную кучу. Даже себя самого Иван Борисович начал считать какой-то нотой или тоном в общей божественной мелодии мироздания. И тут, где-то внутри и даже не думая, он понял, что нет плохих людей, как нет и плохой музыки. Каждый человек – это набор нот, и такой аккорд просто не может быть неправильным, он лишь таков каков есть. Даже ложка падает издавая звук, и нельзя сказать, что она плохая или хорошая.

Мелодия окончилась и все, теперь уже без стеснения, смотрели Борисовичу в его напряженные глаза. Эхо Ваниной души еще бродило по залу, тогда Федор Степанович положил свою руку на массивное плечо пациента, и произнес:

- Все ваши мысли и эмоции могут остаться при вас, если хотите.
Ваня очнулся и сглотнув слюну быстро замахал головой, не моргая. Доктор зашел спереди и радостно разводя руки начал говорить:

- Иван Борисович, у нас есть для Вас особенный подарок. Программа выдала, что в Ваших нотах биологической гармонии не хватает нескольких музыкальных оборотов. Как я уже говорил, мы освятили лишь последнюю часть вашей жизни, - то как вы живете. Но теперь у вас есть возможность услышать ту жизнь которой вам скорее всего не хватает. Нет, я конечно не хочу оскорбить вас, назвав неудачником, и если хотите…

- Нет! – очнулся клиент – Я послушаю… с удовольствием.
Доктор облегченно вздохнул, а у студентов загорелись глаза. Наверное, не многие соглашались на эксперимент, считая свою жизнь окончательно сформировавшейся. Старик саксофонист, начал тихонько выдувать какие-то не понятные еле слышные нотки. Потом подключилась флейта, потом скорее всего губная гармошка, но Иван Борисович, толком не разобрал - музыка забрала его с собой. На мгновение ему показалось, что в зале открыли окна и свежий осенний ветер начал облизывать его лицо. Он закрыл глаза и невольно выпрямился, словно пропуская включившееся в общий ритм пианино через свое сердце.

- Боже мой! Как же мне этого не хватало то!- подумал он, хотя чего именно не хватало он не знал, но был полностью уверен что уже начинал понимать это- Не уж то вся жизнь прошла зря! Где я был? Чем я занимался до этого дня?- и Ваня начал приспускать последние вожжи, державшие его застоявшихся коней. Стыд ушел вместе с амбициями взрослого мужика. Почему то Ваня вспомнил маму, когда она была еще жива, ее руки; вспомнил речку за селом, вспомнил брата, как они вместе ходили в школу… и тут что то щелкнуло в нем, переломилось, навалилось, а точнее вывалилось из него большими крокодильими слезами.
Как в детстве. Точно как в детстве: сошла гроза и дышать стало легче.