Ночная ваза. Глава третья

3.
При всех таких маленьких удовольствиях, жизнь, понят¬но же, не в радость, если постоянно исходишь злобой и вро¬де сам себе враг. Не говоря уже о вечно раздражающих ок¬ружающих и тем более о муже, хоть первом, хоть втором. Это способно довести до депрессии даже яркий талант, на¬шедший свое место в жизни. А здесь как раз все обстояло с точностью до наоборот.
Не обладая, как нарочно, никакими — ну, ни одной! — способностями (кроме игры на чужих нервах), кое-как закон¬чила университет «по философии вообще» и десять лет про¬су шествовала там же лаборанткой, а потом еще столько же - формально преподавателем, а фактически все той же де¬вочкой на побегушках: принеси, подай, пошла вон! И это не было унижением. Преподаватель в вузе должен уметь чи¬тать лекции и вести семинары так, чтобы аудитория не раз¬бегалась в перерыв от монотонного бубнения по бумажке жалких, вымученных, шаблонных словосочетаний. Либо уметь писать учебные пособия, которые составили бы дос¬топримечательность кафедры. Увы, то, что выходило из-под пера ценою продолжительной борьбы с каждым словом, боль¬ше походило на школьные сочинения отпетой троечницы. Либо, наконец, блеснуть организационным талантом, стать, гак сказать, душою кафедры. К несчастью, этому мешал все тот же гистамин, постоянная раздражительность с плохо скрываемым презрением ко всем без исключения коллегам. При всем внешнем заискивании-подобострастии, она и близ¬ко не могла стоять к той, кто действительно уже много лет был самой настоящей душою кафедры.
Да, всей кафедрой, по советскому народному обычаю, «дотянули» вымученную, пустословную кандидатскую дис¬сертацию. Да, после нескольких лет унизительного попро¬шайничества, новая завкафедрой «пробила»-таки ставку до¬цента, поскольку оставаться к пенсии с ученой степенью ря¬довым преподавателем (да и то в кавычках) было просто скандально. Но на деле «девочка на побегушках» как была, так и осталась, за неимением у себя за плечами ничего иного.
В итоге постепенно развился чудовищный комплекс не¬полноценности. Наложивший» на природную злобность, он дал такую гремучую смесь, что более развитая натура могла бы покуситься на собственную жизнь. К счастью (пусть весь¬ма сомнительному в данном случае) натура произросла са¬мая примитивная, на уровне встречающейся на каждом шагу пэтэушной шеверюшки, которую метко прозвали «пацанкой» и которых на каждой дискотеке — навалом.
Никаких интересов за пределами телевизора (смотрится все подряд — было бы время). Ну, и, конечно, одеться помод¬нее, поесть пороскошнее, произвести возможно большее впе¬чатление на противоположный пол и, самое важное, вызвать зависть у окружающих своего пола. Никаких чувств за рам¬ками присущих обычной кошке. Никакого понятия о Долге, Чести и прочих высоких Материях, не говоря уже о способно¬сти к Любви, Милосердию, Самопожертвованию, просто от¬ветственности за свое поведение перед близкими. Поэтому в сухой осадок выпадало только перманентно плохое настрое¬ние, разряжающееся в скандал.
Было бы, конечно, упрощением мазать все сплошь чер¬ной краской. На одной черной краске не то что десять лет — десять дней не проедешь. Нет, фильм был цветным. Или черно-белым, но того и другого поровну. Были и светлые ве¬чера, и задушевные разговоры, и интересные поездки, и про¬явления дружбы, и теплые приятельские отношения, и даже постельные сцены, которые потом вспоминались годами. Вот это-то чувство «любовной дружбы» («амитье амурёз», как называют её французы) и скрепляло отношения, несмотря ни на какие скандалы. И еще одно — редкое у женщин чув¬ство юмора. То самое, которое вызывало искренний смех и создавало хорошее; настроение при ироничных характерис¬тиках того и другой. Кто бы мот подумать, что один лишь юмор способен скреплять отношения сильнее загса и далее сильнее любви?
Здесь важно сказать о ведущей доминанте, которая опре¬деляла отношения и привела в конце концов к катастрофе. Такой доминантой была её глубокая неудовлетворенность жизнью, осложненная уже упоминавшимися природной злоб¬ностью и комплексом неполноценности. Все это, как нарыв, прорывалось дикими, немотивированными скандалами, даже когда мирно разрешить назревающий конфликт было про¬ще простого.