Лётчик-агроном

Осенью Узбекистан, казалось, вымирал.
Время даже останавливалось.
Огромное количество людей вывозились на хлопковые поля, на сбор белого золота. Улицы пустели. Даже на базарах были единичные продавцы и покупатели.
Блюстители порядка зорко следили за установленным кем-то порядком. Праздно идущие люди вызывали подозрение. Кинотеатры и те закрывались.
В школах учились только ученики начальных классов.
В больницах не хватало обслуживающего персонала.
Целые предприятия закрывались.
Автопарки насчитывали единичное количество машин. Салоны междугородних автобусов были переполны, в основном пожилыми людьми и молодыми мамашами с детьми. Но и их, пассажиров, работники ГАИ заставляли собирать хлопок, остановив автобус на обочине какого-нибудь  поля на час-другой.
Если хоть кто-то отказывался от такой наглой эксплуатации, автобус не выпускали на трассу.
Трудоспособное население билось на полях сражения за каждый килограмм хлопка.
 
Так как у меня был малыш до трёхлетнего возраста, а именно такое условие ставил деканат мединститута для освобождения от хлопка, я приехала в Бухару, к родителям мужа.
Напротив дома, где мы проживали, широкая улица, представляющая зелёную аллею, обсаженную молодыми и не очень деревьями, теперь разрыта и превратилась в огромный ров, на дне которой лежат мощные трубы. Здесь по замыслу строителей должна была пролегать  новая теплотрасса. Улицу разрыли, но работы приостановились в виду отсутствия рабочих. Бедные деревья присыпаны землёй, некоторые из них безвозвратно погублены.
Я где-то прочла умную мысль одного писателя. Чтобы строить, надо ломать старое, причём с наслаждением.

Утро начиналось как обычно. Очень ранний подъём свекрови, которая до своего ухода на работу, печёт блины или жарит гренки на всю ораву.
Свекорь долго моется в ванной, бреется и освежает своё круглое и добрейшее лицо одеколоном «Шипр», запах которого перебивает запахи с кухни, потом тщательно одевается и в итоге, у него не хватает времени, чтобы нормально позавтракать.
Остальные члены семейства ещё в постели, но уже не спят.
Моя свекровь успевает за короткое утреннее время всё, и подкраситься не забывает. Всегда строгая и элегантная, она плывёт, как пава, к автобусной остановке.

Как только за ней закрывается входная дверь, встаёт прабабушка. Все называют её любовно бабулей.
А потом встаём и мы с сыном.
Аккуратно причёсанная с высоко уложенными на голове седыми волосами бабуля
обожала подолгу разговаривать с нами в  очень чистой и хорошо обставленной квартире  в самом центре города. Бабуля была для нас как витамин жизни.


Она вела с правнуком неспешные взрослые беседы, не делая скидку на возраст.
Ребёнок по памяти мог называть неимоверное количество названий лодок и кораблей военно морского флота, вызывая умиления дедушки, в прошлом боцмана.
Он придумывал рассказы по картинкам, фантазировал.
Но исправлял сказки, если мы ему рассказывали, импровизируя.

Память у него была великолепной, как зрительная, так и слуховая.
Сравнивая себя в его возрасте, я чувствовала себя полной дурой с холодными ушами.
Но я успокаивала себя тем, что есть даже взрослые  люди, которые ничего не знают.
Спросишь их, например: что за «ОНО», что всему миру нужно?-думают.
А ответ-то прост: «Название»! 




Самое важное для нас с ним, это прогулка на свежем воздухе.
По утрам и вечерам уже довольно прохладно. Если выдохнуть воздух через рот, то можно увидеть как идёт пар. В полдень  пустынное солнце разогревает воздух до высоких температур, но прохладный ветерок не даёт перегреться. Просто очень и очень тепло. И совсем не устаёшь от жары.
Осень- сказочно прекрасное время года в Средней Азии.
Главное, в это время года, исчезают свирепые комары-кровопийцы, от которых даже сетки, натянутые на окнах не спасали. И нет ничего чудодейственнее средства, чем подушка.
Хлоп! И комара нет. Одно воспоминание в виде кровавого пятна на потолке или на стене.


Павлик, облачённый в чапан очень яркой окраски, подвязанный не менее живописным платком,  любил рыться во рву, выискивая камни.
 
Все, без исключения, проходящие интуристы останавливаются, привлеченные этим необычным зрелищем и с удовольствием снимают нас , щёлкая своими аппаратами.
В Бухару тянутся эскурсанты, туристы и интуристы.
Со всего мира, даже летом в самое пекло.

-Что о тебе подумают люди? – говорила я малышу, тоже облачённая в чапан поверх домашнего халата, и калоши.
Мне надоедало часами стоять у рва и видеть как копается там моё чадо.

-Что?-спрашивал малыш, поднимая голову к верху.
-Что у тебя дома нет игрушек, вот ты и ковыряешься в земле!
Эти иностранцы поместят твои фотографии в журналах и подпишут, что нет детства в Узбекистане!
Павлушка улыбался, но выходить на верх не собирался.

У него, в этом возрасте, была страсть к красивым камням, минералам, он приносил их домой и выкладывал на подоконник, любуясь их красотой.
-Кем бы ты хотел стать?- спрашивали мы ребёнка.
-Лётчиком и агрономом- совершенно серьёзно отвечал малыш.
Лётчиком ещё понятно, ведь он с самого раннего детства летал с нами на самолёте, постоянно видел пилотов, стюардесс.
Но причём тут агроном?

Радость его бытия перетекала в меня и это вдохновляло меня на новые дела. Я просмотрела с ним огромное количество мультиков, прочла сказки, смысл которых заново открывался мне.
Всякая переменная величина стремится к своему пределу.