везучая

Девочка смешно сморщила вздёрнутый конопатый носик и опять зачарованно уткнулась в книжку – точнее, в картинку, - задорно впечатывая то одну ногу, то другую в очередную лужу. Хвостики-косички сзади взлетали и опускались, описывая ужасно сложную закорючку, новые босоножки усыпались пятнышками, как её нос – веснушками, а девочка во все глазёнки уставилась на крохотную, но очень красивую крылатую фею на картинке.
Но рассмотреть как следует ей помешали – ребёнок с размаху врезался в кого-то. Что было не удивительно – за дорогой малышка не следила совершенно.
- Извините, пожалуйста, - вежливо сказала девочка, не поднимая головы, и обошла неизвестного по букве "зю" и собиралась уже топать дальше, но тут же опять впечаталась в этого же человека, который опять заступил ей дорогу.
Малышка наконец оторвала взгляд от книжки и, насупившись, уставилась вверх. Правда, насупившаяся мордашка девочки немедленно сменилась на озадаченную.
- Ой, братик…
- Братик, - грозно подтвердил парень, оттаскивая сестрёнку за косичку с дороги туда, где было поменьше народу. – А теперь посмотри-ка, где ты только что шла!
Малышка, задумчиво покусывая кончик косички, посмотрела на дорогу.
- Ой, - только и пискнула она, увидев между камушками мостовой красные пятнышки – магические ловушки.
- Тебе ой! – возмутился старший братец, для пущего доказательства степени своего возмущения размахивая руками. – А нам на тебя смотреть и за сердце хвататься! Я тут чуть не поседел весь! Идёт, в книжку, уткнулась, а что под ногами творится – не видит! И причём – хоть бы что, а! Подходишь к ловушке – а тебя вдруг кто-то из толпы чуть толкает в противоположную от неё сторону! Честное слово, я почти уверен, что в тот момент, когда тебе в голову будет лететь граната, ты нагнёшься понюхать цветочек!
- Ой, цветочек! – не замедлил послушаться совета ребёнок, нагибаясь.
- Ой, граната… - обалдело пробормотал парень, ловя в ладони летящий файербол. Несколько секунд недоумённо моргал глазами на шарик у себя в ладонях, потом перевёл взгляд на сестрёнку, азартно обдирающей с ромашки лепестки с "купят новую книжку – не купят", встряхнул головой с многозначительным "мдааа" и погасил огненный шарик.
А девочка тем временем времени не теряла. С восторженный визгом "кися!" ребёнок полез обниматься к белоснежной котяре, вальяжно прогуливавшейся по бульвару. Живность, малость ошалевшая от внезапно обрушившегося внимания, сопротивлялась молча.
- Немедленно прекрати мучить животное! – возопил парень, уже попыхивая серым дымом из ушей. – С твоим везением сейчас ещё окажется, что это чистокровный оборотень в четвёртом колене! Немедленно прекрати! И вообще, у неё могут быть лишаи…
Котейку ребёнок таки выпустил – правда, не из-за угрозы про лишаи, а просто потому что уже натискал. Кошка, чуть пошатываясь после такого акта детской любви, на нетвёрдых лапах подошла к девчушке и потёрлась пушистыми ушками о ноги. Девочка, восторженно вереща, уже собиралась ещё раз обнять животинку, но та сообразительно увеличила скорость перебора лапами и шустро засеменила к братцу малышки. Подошла к нему, тоже потёрлась головой о лодыжку, положила одну лапку на его босую ногу в сандалии… и выпустила один коготь.
Парень завыл.
- Чтобы у чистокровного оборотня в четвёртом колене – лишаи… - предельно ласково промурлыкала кошка. – Да я тебе сейчас все пальцы пооткусываю…
И, презрительно хлестнув его на прощание хвостом и гордо вздёрнув нос, кошка величественным, невозмутимым шагом направилась по своим делам.
Парень долго переводил взгляд с кошки на сестру и обратно, а потом, прямо посреди улицы, шлёпнулся на задницу и схватился за голову.
- Всё, - коротко выдал он, некоторое время покачиваясь на месте. Потом поднял на сестру глаза и встал. – Мы идём домой. ДОМОЙ!
Девочка заартачилась, упираясь пятками в асфальт, когда он попытался потянуть её за ладошку.
- Не хочу домой! – заупрямился ребёнок.
- Мы идём домой, - твёрдо повторил брат и, не принимая возражений, потащил её за собой.
Нижняя губа малышки опасно задрожала. Носик сморщился и начал краснеть. В уголках глаз начали собираться слёзки.
Ребёнок всхлипнул. И заревел.
Брат где-то с полминуты упорно игнорировал ревущуюся на все лады сестру, но потом не выдержал, и с тяжким вздохом… подхватил девочку на руки.
Глаза брата напротив её собственных появились так внезапно, что малышка озадачено замолчала и икнула, уставившись на него.
Он просто смотрел на неё. Молча. Устало. И лицо у него было уставшим, осунувшимся, тени под глазами. Капризничать почему-то расхотелось.
- Ну чего? – тихо спросил он. – Идём?
- Да, - девочка просто кивнула. Но когда он попытался её опустить – намертво вцепилась в его рубашку. Парень вздохнул, перехватил сестру покрепче и так и понёс.
В гнёздышке из рук было тепло и уютно, мерная походка брата успокаивала и укачивала, и малышка скоро начала сонно сопеть брату в шею, обхватив его маленькими ладошками, в одной из которых мялся стебелёк ромашки, которую парень сорвал по дороге и всучил сестрёнке. Брат прятал тихую улыбку где-то между пушистых косичек.
Когда он опустил её на её кроватку дома, ребёнок, так и не проснувшись, возмутился внезапно исчезнувшему источнику тепла и, что-то невнятно обиженно пробубнив, оприходовал братскую лапу, подмяв её себе под щёку, так и не отпустив брата от кровати. Тот, впрочем, не имел ничего против – тихонько прилёг на краешке, смотря на безмятежную детскую мордашку.
- Маленькая ты моя, - ласково прошептал он, потрепав сестрёнку по волосам. Та что-то довольно пробурчала во сне, закопавшись в братскую ладонь носом, но не проснулась. Он улыбнулся, но потом поджал губы и тихо, неожиданно грустно, добавил:
– Знаешь, мне иногда начинает казаться, что именно ты начнёшь Апокалипсис. С твоим-то везением...
На забытой в соседней дворе книжке, поджав под себя лапы и чуть щурясь, сидела белая кошка.