7 дорог

«Семь дорог»



В свое время в Петровском парке была пивная с романтическим названием «Семь дорог», т.к. располагалась она на перекрестке сразу нескольких  пересекающихся магистралей. Рядом стоял полуразрушенный Храм, который, по обычаю того времени, был отдан под картофельный склад. Таким образом, тогдашние власти боролись против «тлетворного влияния религии», считая, что вышеупомянутое питейное заведение более полно отвечает духовным запросам будущих строителей коммунизма, нежели древние стены церкви.
Но романтическое название ни в коей мере не соответствовало внутреннему антуражу кабака, представлявшему собой обыкновенный гадюшник, в коем, за неимением лучшего, советские пролетарии удовлетворяли свои потребности в культурном отдыхе. Тусклый свет, грязный, заплеванный пол с не просыхающими пивными лужами, сумеречная атмосфера от стоявшего в воздухе табачно-винного смога, какая-то голосящая в безумном танце пьяная бабушка и лица, описанием которых не хочется пачкать бумагу.
Теперь Храм восстановлен, а кабак сгинул в проклятое прошлое. Так что что-то в жизни, все же, меняется к лучшему.
Наша история относится ко временам, когда Храм еще был в запустении, а выстроенный на его территории кабак, - как раз наоборот, бурлил и пенился.
Некто, Дима, в очередной раз подойдя со своей кружкой к автомату и опустив в него заветные 20 копеек, не обнаружил у последнего никакой ответной реакции, т.е. долгожданной пенной струи с запахом стирального порошка не последовало. Дима, поступил, как всякий на его месте. Т.е. начал стучать по автомату что есть мочи, желая вернуть свои кровные. Ответ не заставил себя долго ждать. Из рядом находившейся двери вышел кряжистый мужик, и с кратким напутствием: «Себе по голове постучи!» - дал Диме в ухо.
Дима задохнулся от такой несправедливости. В растрепанных чувствах побежал он к нам, своим друзьям, сидевшим в квартире неподалеку от вышеописанной забегаловки. Он предложил нам поднять в пивной восстание и отомстить ее нахальному служителю, нанесшему ему столь незаслуженную обиду. Друзья грудью встали на защиту Диминой чести.
Во главе боевого отряда шел сам Дима, горя праведным гневом. Но, войдя в стан врага, мы смешались. Собственно, вылазка наша закончилась сокрушительным поражением – слишком уж не равны были силы. Услышав заветные слова: «Наших бьют!», - брошенные Диминым обидчиком после того, как Дима вызвал его для переговоров, завсегдатаи (а их оказалось, как почудилось нам в тот момент, не менее ста человек), истомленные долгим бездельем, и как нельзя более обрадовавшиеся случаю поразмять, наконец, застоявшиеся члены, стеной встали на защиту заведения, так  что осталось только удивляться, как это, вообще, нашему маленькому отряду из пяти человек удалось живыми унести ноги. Равно, как и тому, на что мы рассчитывали, беря «Семь дорог» на приступ. Только одному из нас удалось оказать достойное сопротивление. Будучи окружен кольцом неприятеля, он встал в боевую стойку, и устрашающе, как завзятый каратист, махнул ногой, чем сорвал ободряющий аплодисмент нападавших. Затем последовала короткая пикетировка пивными кружками, по окончании которой наш славный боец под приветственные крики аудитории вылетел из пивной, разгоряченный, как боевой конь в пылу сражения, сжимая в обоих кулаках по оторванной от кружки ручке. Все же остальные просто пассивно получили причитающееся и возвращались побитые домой в полном унынии.
Дима, предводитель экспедиции, плакал. Ему, как выяснилось, в драке попали по старому шраму. Удивительное дело! Стоило ему ввязаться в какую-нибудь потасовку, и противнику лишь слегка коснуться какой-либо части его нежного тела, как там тут же оказывался шрам или застарелая рана, точно Дима был не гладкий, розовощекий юнец, но закаленный в бесчисленных битвах, украшенный множеством боевых ранений воин, прошедший огонь и воду на полях сражений. Однако, как показали описываемые события, это было совсем не так.
Еще один участник боевого похода, по имени Саша, шел, подобно герою гражданской войны Щорсу из известной песни, с пробитой головой, - об нее разбили пивную бутылку.
Что касается меня и последнего – пятого участника событий, то мы, только войдя на порог, и увидев столь мощные волны народного возмущения, сочли за лучшее оставить поле битвы без боя, поступив, несомненно, разумно, сохранив и головы, и ребра.
 Но недолго пивные ополченцы праздновали легкую победу. История эта имела свое неожиданное продолжение. Саша, которому давеча разбили в этом кефирном заведении голову, придя на следующее утро на занятия в университет, как староста группы, набрал из нее самых крепких бойцов, большинство из которых уже отслужило в армии, и отправился по известному адресу, уже сам выступая в роли полководца, и надо сказать, гораздо более удачно, нежели его предшественник. Прибыв на место, бойцы обнаружили, что в этот час в заведении на удивление малолюдно. Тем больше было поводов для претензий!
Поскольку установить, кто конкретно накануне участвовал в избиении участников вчерашнего похода не представлялось возможным, наши поборники справедливости начали крушить челюсти всем подряд, не взирая на звания и лица.
Тем и закончилась наша история. Из всех вопросов, которые она рождает, и так и оставшихся без ответа, самым неразрешимым, все же, остается один: на что люди тратили лучшие годы своей жизни?…

   20.07.2004 г.


Рецензии