Гаммы

Мои
пальцы
стали усталыми
клавишами
изношенного
старого фортепьяно
звучащего
гаммами
в пустом классе сольфеджио
где кроме скучающего
ночного сторожа
никого нет.


А  за окошком
падает снег.




Опять февраль. 
Опять дорога.
У пешеходного перехода
стоит человек
заметаемый хлопьями снега,
на кромке  тротуара 
с пакетом  молока,
с отломленным по краю,
батоном белого хлеба.
Стоит, чуть покачиваясь
на поребрике
смотрит на дорогу.
Не похожий на пешехода
скорее на путника,
который подошел к реке,
и  в ожидании парома
или парохода   
любуется плавным ее течением
невдалеке.
И,
кажется,
не замечает
ни людей, ни снег.
Стоит, 
прижимая к груди
пакет молока и хлеб,
и  все не идет
на зеленый сигнал светофора.
А вокруг
все идет своим чередом, 
шум, гам,
снуют машины, 
неоновый свет
из витрин  льется, 
рисуя  в красках движений 
танец спешащих  людей
под  звуки  минорных  гамм…

А снегу  неймется,  взлетает и падает -


Красный,   желтый,  зеленый…



Тот же февраль.
Та же дорога.
Темное небо. 
Улица . 
Неоновый свет.
У пешеходного перехода 
- та же картина
только человека с  хлебом и  молоком
- нет.


На придорожный куст шиповника
Слетела  синица.
Клюнула замерзшую ягоду и улетела.


Красный,  желтый,  зеленый…



Фото.
Размазанная  на черном фоне вечернего города
жизнь застывает  пикселями  стоп кадра.



А  над городом,  если поднять голову
можно увидеть картину -
Высоко,  далеко,  как планета вращаясь
парит  человек
прижимая к груди пакет молока и хлеб…

Молоко  разливается, струится течением, 
льется, как сотнями лет, каплями света 
новой вселенной, и под звуки минорных гамм
рассыпается по крупицам среди звезд  - хлеб.
А на ладони - синица.




(вместо  жилки
на своем виске
коснуться бы пальцем
пульса времени   
в еще не заросшем  родничке 
на макушке  сына)




…кто - то безумно богатый  ночью летал над городом
оставляя  после  себя еле видимый  след
не серебро, и не золото – крошками белый хлеб.


*

Мои руки устали от пальцев моих
они так бессмысленно влюбчивы в жизнь.








***