Свинцовый град. Часть 3. Главы 1-3

  Часть 3:  « Рассказ танкиста»

               
                Глава 1


 Яков повернулся и посмотрел на разговаривающего командира танкового взвода.
Что-то в его голосе ему показалось знакомо. Танкист бегло бросил взгляд в его сторону.
-  Ух, Яков! Николаевич, ты ли! - крикнул хриплый голос.
  Яков не сразу узнал  деревенского рассказчика и героя финской войны. Перед ним стоял сильно изменившийся с седой головой  и тяжёлым взглядом односельчанин. Лицо  и руки у Горохова были обожжены, на  подбородке-  глубокий шрам. На гимнастёрке были погоны старшего лейтенанта и медали: « За боевые заслуги», « За отвагу».
 - Живой! Вот встреча, Горох, здорово Толя,- односельчане
 обнялись как родные. Неожиданная встреча прибавила настроения. Горохов сразу спросил о своей родне, потом немного успокоился и сел на зарядный ящик. Яков рассказал про деревню. Подошёл Сашка: – Может по глоточку?
- Только после боя, - сказал Горохов,  доставая через водительский люк танка фляжку.- Вам  плесну.


- Как же ты уцелел, ведь в самое пекло попал. Таких, кто с самого начала воюет, мы тут и не встречали,- глядя на товарища  говорил Яков.
.- Сам не думал, что жив останусь,- глядя  перед собой не спеша заговорил танкист.
-После того как нас из деревни забрали, заехали ещё в два колхоза. Под бомбами добрались до Бобруйска, там зачислили в механики, но на танк не посадили. Механик на  броневик нужен был. Обороняли город как могли, но бомбёжки, нехватка боеприпасов и угроза окружения заставила отходить. По дороге на Могилёв нас обрезали фрицы. Пробивались. У Могилёва сходу вступили в бой: дали мы им тогда, но  и нам досталось. Командиров поубивало, мой броневик подбили - еле выскочить успел. Отходили кто как. За городом  на  танк- БТ пересел. Собрали  мы тогда все уцелевшие машины с экипажами и пошли в контрудар. В одном экипаже не было заряжающего. Пошёл к ним. До роты танков нас было. Командир был толковый, только сил маловато.

 Устроили засаду и  в 4 утра рванули. Перемололи и передавили вражескую колонну. Немцы, которые на подходе были- очухались, успели развернуть пушки и прямо с дороги начали вести прицельный огонь. Подбили машины три наших. Мы зашли  через перелесок и с ходу расстреляли пушки. Подошла пехота и добила разбежавшихся по лесу немцев. С оставшихся грузовиков слили горючку, собрали еду и боеприпасы. Когда отходили  на  исходные  налетела  авиация.   Окопались  на краю  вдоль дороги на Смоленск.
 Ждать пришлось недолго. К полудню по дороге пошли мотоциклисты.   Вступили с пехотой в перестрелку, поливая позиции из пулемётов. Нашим  приходилось бить короткими очередями, экономя патроны.
 Из  орудий пока не стреляли. Прикрыли еловым лапником, ждали. Вот и  пошли танки. Из укрытий открыли огонь и мы.
  Бой длился около 2-х часов: в поле горели   танки  немцев  и  лежало до ста человек автоматчиков.  Где-то  через час на правом фланге немцы всё-таки  продавили оборону и заходили нам в тыл. Мы вывели  оставшиеся  4 танка и пошли  с фланга: с ходу подожгли   один танк. Оставшиеся два танка стали расползаться, уходя от фланговой атаки.  Потом немцы встали и попятились назад, отстреливаясь. Вот тут мы одного и подловили: сбоку бронебойным - в моторный отсек. Встал. От второго выстрела вспыхнул  факелом. Второму немецкому танку разбили  орудие а потом расстреляли из трёх стволов. Немцы отошли.  Поняли , что бить их можно, только приловчиться надо.

Оставшиеся танки мы расположили напротив дороги напрямую наводку. Решили расстрелять  боеприпас и отогнать машины в лес, топлива почти не было.
На позиции в помощь подошла стрелковая часть, окопались. За день к нам из леса вышло человек  двести окруженцев. С оружием были почти все. Горохов  закурил новую папиросу.
    -  Одним словом встретили следующую атаку немцев с пехотинцами в окопах. Ребята отбивались нормально, два танка сожгли бутылками, пехоты  постреляли. Остальные танки ёрзали по полю  выискивая наши огневые точки, но на позиции лезть боялись. Со стороны дороги на нас вышло два бронетранспортёра со скорострельными мелкокалиберными пушками  и до взвода танка. С двух залпов наши подбили  танк и бронемашину. Из пулемётов поливали пехоту.

 Мы затеяли дуэль с  танком, маневрируя  по просеке. Выпустив  по нему два  снаряда - разбили  гусеницу. С третьего –задымил. Экипаж  бросил задымивший танк и побежал в поле.
 Наш механик чуть высунул корпус танка из леса и тут мы получили несколько снарядов из скорострельной пушки бронемашины. В машине запахло горелым:
 -Правее, по нам бьёт!,-кричал командир,- …мать вашу!
Довернули башню и сожгли  бронетранспортёр.

  Мы продолжали вести бой, но наш танк как мишень уже приметили немецкие наводчики. В машине от дыма стало трудно дышать: командир предусмотрительно открыл люки. Сначала мы получили снаряд в лоб: разбило броневой щит. Механика  убило: он пытался до последнего запустить двигатель. Следующий удар  я почувствовал в бок, потерял сознание, но очнулся от огня: из моторного отсека пламя перешло в кабину. Я контуженный вылез из люка только наполовину. Комбинезон на мне горел: командир за шиворот оттащил меня в кусты подальше от горящей машины, с бойцами сбил огонь.

 Обожжённого меня отнесли  лазарет, потом в госпиталь, а дальше в тыл. Несколько раз бомбили, но выжил.  Попал в Ростов, а через два месяца выписали и отправили на краткосрочные курсы командиров.
- Так, что, ребята, воевали мы до последнего, хоть и отступали. А уж если и оставляли позиции, то когда нас убивали. 


                Глава 2



- После курсов, к весне 42 года, получили младших лейтенантов, укомплектовались, и в Челябинск -на завод. Вместе с рабочими завода собирали танки, за которыми приехали. Жили впроголодь, меняя вещи на жратву.

В июне погрузились в эшелон и на Юго-Западный фронт. Пока шли эшелоном обстановка на фронте ухудшилась и нас бросили в состав 5 танковой армии заделывать бреши после контрнаступления немцев под Харьковом. Стояли мы под Ельцом, вместе с 6 и 60 армиями,  отбиваясь от немца.

    2 июля из-под Курска пошло наступление немцев и венгерских частей на Воронеж. Мы вступали в тяжёлые бои. Мой танк подбивали два раза, но всегда машину ставили на ход сами. Механик у меня был хороший, успевал уйти от снаряда за секунду до выстрела. Во время одной контратаки  нас подбили: нарвались на противотанковую батарею. Двое из экипажа погибли. С ходу пересели в другой танк, где экипаж остался без командира. После боя схоронили товарищей, получили благодарности и залили всё разом спиртом.
А на следующее утро по тревоге оставшиеся машины  бросили наперерез прорвавшемуся противнику. С ходу вошли в бой. Во время манёвра нам видимость перекрыл на своём танке лейтенант-наш взводный: выскочил вперёд и сместился перед нами по ходу движения. Облако пыли из под танка закрыло нам обзор. Не успели мы выругаться в адрес товарища, как  с  танка взводного  снесло башню. Механик рывком ушёл в сторону от столкновения и мы пошли вперёд. Получилось их экипаж нам жизнь спас. Снаряд-то предназначался нам. Немецкое орудие мы раздавили, но и наш танк получил снаряд. Осколками брони мне разворотило лицо. Танк пришлось бросать. Уходили под обстрелом. Вернее меня тащил заряжающий. Механика и стрелка убило. Огнём нас уложили на землю: лежали в неглубокой воронке -головы не поднять.  Хорошо рядом коптил подбитый тягач, видимость  задымило. Поползли к нашим позициям- ранили в спину заряжающего. Спасибо ребятам: подогнали под огнём танк, прикрыли. Командир там был геройский. Их экипаж погиб через два дня: в машину прямиком бомба угодила.
 Опять попал в госпиталь. Выписался уже лейтенантом с медалью и перекошенным лицом.

 Наш  Юго-западный фронт к тому времени развалился. Попал  я в формирующуюся  танковую армию уже Сталинградского фронта.
Немцы повернули на юг, хотели Кавказ взять и нефть на Каспии.

Наши две танковые армии, вместе со стрелковыми частями находились на формировании. Поставили только командиром танкового взвода, хотя с моим опытом людей было немного. Мог и батальоном командовать. Комиссару не понравилось, что много танков  подо мной сгорело, а скольких мы подбили не принял во внимание. Но да бог с ними. Это было 22 июля, а 28-го немцы прорвали фронт в районе Каменского и нас бросили со стрелковой дивизией закрывать прорыв. За сутки боёв мы разбили до двух танковых батальонов немцев, но и сами потеряли до 60 процентов техники. А всего в наших двух танковых армиях было  240 машин.
   Я за три часа из командира взвода стал командиром батальона. А ещё через  час из батальона  остался один взвод- 3 танка.  Отбивались  как могли. С одним из командиров- Кошкиным, договорился о такой тактике: наши два танка спрятались  за разбитыми хатами, третий танк поставили с тыла. Задымили шашками место и стали ждать. Мой стрелок- Лёшка, залёг с пятью бойцами как наблюдатель на пригорке: как только в зоне прицельного выстрела появлялся танк или бронетранспортёр- Лёшка  давал сигнал и мы поочерёдно выводили танки- делали выстрел и опять за хату. Сначала  в суматохе боя никто из немецких командиров не мог понять откуда стреляют, но потом нас приметили. У немцев с этим отлажено: почти в каждом танке радиосвязь есть.
 
  В нашу сторону полезли танки и автоматчики. Ребята  отгоняли наседавших  как могли, но нам заходили с фланга. Наша  третья тридцатьчетвёрка подбила  заходящую с тыла самоходку « ШТУГ-3»  с коротким стволом и стала отстреливаться от пехоты. Следующую самоходку ребята проглядели в дыму- шарахнула им по моторному отсеку. Полыхнул мотор. Пока тушили танк - Кошкин ту самоходку добил. Эти самоходки  очень  опасные: приземистые,  в рост человека. Такая  вылезет, шарахнет подкалиберным и опять в кусты.  Один у них недостаток –башни нет, ствол не повернёшь. Так, что опасны они только когда на ходу. Но нам и этого хватало.  Правда здесь  были в основном степи- раздолье для их авиации: много техники нам тогда угробили.
               


               
                Глава 3



      Отходили  мы теперь организованно,  избегая окружения. Нам подкидывали подкрепления. Весь август отбивались от немца, пока в районе Вертячьего  не сошлись с 14 танковым корпусом.
 С ходу танки вклинились в нашу оборону, разрезав её пополам. Встретили немцев из укрытий.  Стреляли прямой наводкой, жгли танки, но немцы пёрли.  В башне от палящего солнца и пороховых газов нечем было дышать: мой заряжающий отравился газами и упал на укладку. Пришлось несколько минут  быть и наводчиком и заряжающим.
Немцы подтянули самоходки  крупного калибра и стали бить навесным огнём. Справа танковый клин  прорвал нашу оборону, солдаты начали отход с позиций. Мы вывели наши тридцатьчетвёрки из капониров и укрытий,  ударив с фланга. Механик  по моей команде делал остановку, мы делали выстрел и шли дальше. Идущая впереди машина  Кошкина подбила  танк,   шарахнула в бок самоходке, развалив её на части, и  пошла в лобовую на танки. Остальные машины  остановили  танковую атаку и вклинились в немецкие порядки.  Их командиры дрогнули  и попятились назад, выбирая момент для контратаки.  Солдаты пошли в  рукопашную - ни одна сторона не собиралась отступать. Бой шёл в самом разгаре: дымом и  гарью заволокло всю округу, видны были только вспышки выстрелов.

 В пылу боя мы сместились в сторону, выскочили на батарею и расстреляли  самоходное орудие. Спрятавшись за   коптящим корпусом «артштурма», решили осмотреться. Механик несмотря на запрет, поднял  люк, чтобы не угореть. Я  выглянул из башни, хватанули воздуха. Лёшку отправил в разведку. Сам взял автомат и  вылез из башни. Минут через пять вижу Лешка хромает, выше колена  кровавое пятно:- Командир, немцы кругом, зацепили.
- В машину, -только что и успел крикнуть.
Из клубов пыли в нашу стороны ползли два танка. Быстро приготовились к бою: первый наш выстрел попал в броневой лист немцу. Танк встал, но ствол повернулся в нашу сторону. Фролов откатил машину, над башней просвистела болванка. Наводчик   немцев тоже нервничал. Второй бронебойный снаряд я положил точно под  башню: немецкий танк  грохнул снопом  искр: от взрыва  башня подлетела  вверх и упала рядом с вспыхнувшим  остовом. Второй немецкий танк  заходил с боку: мы довели ствол и выстрелили одновременно.  Снаряд попал  нам по лобовому броневому листу,  срикошетировал, но удар  был сильный.   Лёшка держался за лицо, шею и кричал. Фролов  молчал, машина не двигалась.
  Оставаться на месте было подобно смерти. Я осмотрелся:
в 150 метрах от нас не двигаясь стоял немецкий танк- наш снаряд тоже попал в цель.

  Нам, в отличии от немцев,  покидать танк, имеющий возможность вести бой нельзя, но я принял решение: крикнул заряжающему Юхнову, что вытаскиваем ребят и уходим. Сильный удар сотряс корпус  танка. Показалось -кувалдой меня шарахнули по голове. Потерял сознание. Очухавшись, я осмотрелся: из носа и ушей  текла кровь, в боевом отделении  начинался пожар. Задыхаясь я толкнул в плечо и крикнул обмякшему  Юхнову, чтобы покидал машину, но в место лица товарища увидел кровавое месиво. Языки пламени уже пробивались из моторного отделения.  С трудом вытащил из люка  ещё живого товарища и скатился  с ним на землю. Комбинезоны в ногах на нас горели.  Кое- как, воя от боли, сбил огонь с себя, потушил Юхнова.  Из  башенного люка уже вырывалось пламя. Серёга Фролов и Лёшка остались в горящей машине. Своим товарищам я уже ничем помочь не мог- оттащил как можно дальше от танка  умирающего наводчика.  В этот момент  внутри танка что-то хлопнуло и сразу рванул боезапас.
 Через сколько времени я очнулся- не помню. Мой заряжающий лежал рядом  мёртвый. Бой гремел где-то в стороне. Контуженный   и  обгоревший  я  выполз  к своим только к  вечеру.


 Долго ничего не слышал, из ушей и носа постоянно текла кровь.
 Врач смотрел на мои обгорелые ноги и хотел два раза их ампутировать.
В госпитале я прочитал о подвиге экипажа лейтенанта Кошкина: их танк шёл напролом, расстреливая немецкую технику. Он подбил ещё две бронемашины, но и сам был подожжён. Не прекращая стрелять, горящая тридцатьчетвёрка на полном ходу врезалась в немецкий командирский танк.  Сильнейший взрыв, превративший оба танка в огромный костёр,  так потряс танкистов 14  корпуса, что они прекратили атаку.
  Весь экипаж  лейтенанта Кошкина был посмертно представлен к наградам.

       Когда немцы подошли к Сталинграду, нас эвакуировали за Волгу. Повязки с меня сняли только к зиме: выписавшись был записан в запасной полк - перегонял  танки для Сталинградского фронта. Врачи в действующую запретили. Честно говоря  я на фронт и не рвался: не может так долго везти.
Горохов  замолчал.
- Да, хлебнул ты солдатских щей,- сказал Яков, посмотрев на заплату на броневом листе тридцатьчетвёрки.
- Сколько ж ты  раз горел?- хриплым голосом спросил Сашка.
-  Да что горел - сколько товарищей потерял.
Одно время боялся в танке люк закрывать. Казалось: в последний момент или заклинит, или не успею выскочить. Всё ночами  снился  пленный немецкий ефрейтор под Харьковом, который с ужасом рассказывал как забрался на  стреляющий русский танк, чтобы бросить  гранату в люк, а он  оказался закрыт снаружи комиссарами   на  амбарный замок. Это чтобы экипаж в тяжёлую минуту  не покинул боевую машину.
- Слыхали мы про такое у штрафных, но у нас  такого не водилось,- выдавил Сашка.
 -Вспоминал и своего заряжающего, которого ранило в спину:  в госпитале он постоянно бредил, что в танк больше не сядет.   Собрался из госпиталя рвать, чтобы к автобату прибиться. Он оказывается  механиком  был, но при случае пересел в заряжающие: считал, что так больше шансов выжить. У него на глазах в одной атаке два друга-механика с экипажами сгорело. Такие дела.
  - Уже к 44 году  как наши к  Белоруссии подходить стали- попросился на фронт. Не пускали, в школу хотели направить- учить курсантов. Но по рапорту попал на 1- Белорусский. Дали опять только взвод. Комполка сказал, что освоиться мне пока надо, а там посмотрим.
  Хотел на родные места глянуть. Прошёл  по местам, где в 41-м отбивался от немца. Сколько ребят тогда полегло.- Горохов перекрестился.
  -Хотел в деревню заскочить на своих глянуть, пока рядом, да 
сюда перекинули. С комбатом уже было договорился мотоцикл взять, да  пришлось отложить поездку. Вот тебя встретил- за своих хоть спокоен теперь.
Все замолчали. Каждый подумал о своём.

Звук  подьехавшего мотоцикла  отвлёк земляков от своих мыслей.
- Командирам танков приказано собраться,- козырнул подьехавший боец.
- Пойдём к роте,- Яков кивнул Горохову.
-Слушай, Яков, дай мне Сашку в танк, связь с пехотой держать будет.У меня экипаж неполный. За пулемётом поработает.
-Взводному доложимся, а так смотри сам,- оба посмотрели на Сашку.
 -Да с командиром решим. Ну что?
- А что, Николаевич,  я согласен,- на Сашкином лице невольно появилась улыбка.