Разговоры в метро. День пятый

Сказка о царевне-лягушке, черных пегасах и зелье для фигуры.
Часть 1

- Даш! Ну, Дааааш, - проныла Томик. – Мне скучноооооо! Поговори со мной!!!
Дарья дернулась, будто очнулась, и непонимающе уставилась на подругу.
- О чем?
- Как о чем?! Это ты всегда предлагаешь!
- Да? – удивилась та.
- Ага! – с готовностью кивнула Тамара. – Давай, поговори со мной! А то сидишь, думаешь о чем-то.
- Тебе мало, что пятница? Едешь домой не в толкучке, вот даже сесть удалось.
- Ага, это потому, что нас задержали на работе!
- Разумеется. А когда было иначе? Сегодня же пятница, а в пятницу все вспоминают, что надо работать и срочно начинают изображать бурную деятельность. Всё тут же выходит из строя, в результате работа вновь стопорится, все психуют и суетятся, а значит, еще меньше делают, чем в прочие дни. Что в итоге? В итоге мы едем в более-менее пустом вагоне, но позже обычного.
Тома прошипела что-то нелицеприятное в адрес каких-то коров и козлов, но потом произнесла громче:
- Лучше скажи, о чем ты таком думаешь!
- А почему ты считаешь, что я о чем-то «таком» думаю, а?
- А ты всегда о чем-то таком думаешь! А ну признавайся! А то мне скууууучно!
- Нуууу, - Дашуня оглядела уставшие лица едущих в вагоне и, наклонившись к Томику, шепнула ей на ушко: - Вообще-то мне тоже скучно. Мол, еду с работы, никуда сегодня не иду, не жизнь, а тоска. А значит, что? Надо придумать сказку!
- Сказку?
- Ну, я это так называю. Вот, например, посмотри на эту тетку.
Тетка была именно «теткой». Большая во всех направлениях, с щеками ниже подбородка, ядовито-зелеными тенями вокруг выпуклых безразличных глаз, крупной шапкой и расставленными ногами. Она вызывала странное ощущение удивления и неприязни. Но почему-то постоянно притягивала взор, как бывает с чем-то, на что совсем не хочется или не надо смотреть.
- Ты считаешь, я должна на нее смотреть?
- Почему нет? Ты не просто смотри. Вот представь, как с нее убираются эти жуткие тени, спадают лишние килограммы, одежда преображается, глаза… ну тоже как-нибудь… в общем, как будто кожа с царевны-лягушки спадает, и перед нами оказывается молодая красавица, заколдованная завистливой ведьмой-соседкой. Разве так в сказках не бывает?
- Так и в жизни бывает.
- Вот именно. А свет в очах лягу… то есть нашей царевны померк от того, что редко кто видит красоту, запрятанную в глазах или… - девушка почему-то замолчала.
- Или?.. – поторопила ее подруга. - И глаза у нее как-то не очень. И вообще я не совсем поняла… Разве красота не в глазах в первую очередь?
- Не всегда. Иногда внешность непривлекательная, а глаза красивые, но дела это не меняет. Знаешь, ведь иногда красота есть во многих деталях. Например, в манере двигаться или курить, в том, как ложатся волосы, в изящности ладоней, умении одеваться. И это я только про внешнюю атрибутику, а ведь еще можно вспомнить про человеческие качества.
- Ой, вот только не надо про красоту души и прекрасные качества! Это так избито.
- Хорошо, не буду, - покладисто согласилась Дарья. – Только сути это не меняет. Некоторую красоту нужно уметь видеть. И тот, кто это умеет, живет в куда более привлекательном мире. Но ведь его можно и самому создать. Вот с теткой-царевной-лягушкой мы разобрались. Пойдем дальше. Вот видишь, старушенция едет.
- Ага. Слушай, знаешь, что меня всегда поражает – даже старость бывает разная. Порой вполне милая или хотя бы пристойная. А порой такая ужасная. И я сейчас не говорю о нищете. Я говорю о той злобе, которая порой светится на пожилых лицах, даже если старики или старухи нормально одеты и ухожены.
- Я слышала где-то ужаснейшую фразу о том, что злые духи рождаются из людей, которые вдруг осознали, что их больше не сковывают мораль и приличия. Там говорилось, что умирая, душа понимает, что жизнь была прожита плохо, что в ней могло быть куда больше приятного, но уже не будет. И такие души, скинув с себя все оковы цивилизации, перерождаются в мстительных озлобленных тварей, ненависть которых к живым невозможно измерить и укротить. Иногда я смотрю в некоторые лица, особенно тех, кто уже пожил, и мне кажется, что для подобного этим людям даже не надо умирать.
- Жутко звучит. Как-то слишком цинично. Будто ты презираешь и боишься стариков.
- Нет, ни в коем случае. Я просто боюсь некоторых людей. Если говорить о молодых, то согласись, всяческое быдло куда опаснее, чем домыслы о злых душах.
- Да, они, души то есть, хотя бы есть. А в некоторых подростках или молодых людях, - я и про девушек, - эти души будто и не рождались.
- Вот тебе и сказка получилась, - невесело хмыкнула Дарья, - о злых духах, пустых телах и заколдованных принцессах.
- М-да, - хмыкнула Томик. – Может, есть еще возможность повернуть ее к хэппи-энду или хотя бы повеселиться?
- Может, и есть. Например… ммм… - девушка на полминуты задумалась. – Например, если этот поезд, что сейчас мчится с такой скоростью, вырвется из туннеля и… ммм… превратиться в черную карету, запряженную восемью черными же пегасами.
- Ой, а почему пегасами?
- Потому что им надо будет взлететь, как иначе по городу… в смысле над бескрайними и бездорожными лесами да полями проедешь? Пегасы эти помчат тяжелую длинную, но не такую как этот поезд, будем поближе к адекватности… карету. Вернее, пусть этих карет будет несколько. Так вот наша восьмерка пегасов помчит карету, в которой все эти люди, и мы, и царевна-лягушка, и эта старушка, которой мы еще не придумали историю, в страну, где все становится на свои места. Бездушные создания превращаются в камни или, так уж и быть, глупых животных…
- Не все животные глупые! – отчаянно запротестовала Тома.
- Не все. Наши превращаются только в глупых. И вообще не перебивай. Так вот. Злые души становятся столь же жестокими духами и улетают в окно, в ночь, ища себе подобных. С ними нам еще придется сразиться, но мы, несомненно, победим…
- Потому что мы добро?
- Потому что именно я рассказываю историю.
Девушки засмеялись, и Дарья продолжила:
- А наша тетка-лягушка превращается в царевну.
- И все-таки я считаю, что для царевны она слишком безвкусно одета, - прошептала на ухо подруге Томик. Поезд осаждался новыми пассажирами, пытающимися прорваться в вагон раньше, чем прибывшие на место выйдут из него, и девушек стало реально услышать. – Да и… так царевны не сидят. В смысле, где ее манеры, осанка?
- Ну, может, ее совсем маленькой превратили в лягушку? Откуда на болоте взяться манерам? Это надо еще и учителей всех – по танцам, манерам, стилю и так далее - в жаб превращать! А кто за такую работу возьмется? Ведьма, небось, и после принцессы долго прийти в себя не могла. Это ж какая затрата энергии, наверное, для такого колдовства нужна!
- Ты ее еще пожалей!
- Ни в коем случае. Потому что настоящий маг должен думать, что делает, а не просто… по злобе! И вообще, могла бы выкуп за расколдовывание взять и вернуть бедной девушке ее настоящий облик!
- Но не вернула.
- Ага, зато это мы сейчас сделаем. Ты же не забыла, что мы в волшебной карете, где все становится на свои места. Вот и лягушка – царевной.
- Слу-ушай, а, может, ты и есть злая ведьма, а?
- Не, я отважный охотник на монстров! Молодой, но уже опытный и очень красивый.
- О-па. А почему парень?
- А шоб оригинально!
- А я тогда кто?
- Как кто? Ты же всегда хотела быть барышней в кринолине. Вот и будь.
- Не, если она, - почти невидимый кивок на «лягушку», - царевна, то я не буду повторяться. Еще найдется кто-нибудь, кто будет сравнивать. Фи. Я лучше буду… буду… а кем я могу быть? Кто у нас там еще остался?
- Да кем хочешь? Хоть доброй феей, хоть оборотнем, хоть купчихой, хоть рыбачкой.
Томик задумалась.
- Вот тот мужик, - неожиданно ткнула она пальцем в сторону немного грузного, чуть сутулого пассажира в помятом костюме, явно купленном не в бутике, - точно будет стражником. Смотри, на него кольчугу напялить и чтобы он не на поручне висел, а на алебарде – так и не отличишь.
Дашуня присмотрелась к кандидату в бравые стражники и кивнула.
- Запишем в столичный гарнизон.
- А мы в столицу летим?
- Конечно, - важно подтвердила рассказчица. - На главную площадь. Не иначе.
- О как. А зачем?
- Царевну с рук на руки передавать. Ты, давай, придумывай, кем ты будешь!
- Ну, блин, это не так-то просто! Хочешь, чтобы я за полминуты решила, кем я хочу стать! Это дело серьезное! Тут основательный подход нужен.
- Ыыы! Значит, или казначей, или заучка-алхимик!
- Почему если алхимик, то сразу заучка?! Алхимики, наоборот, авантюристами должны быть!
- Ну, значит, будешь алхимик-авантюрист. В драной, местами прожженной мантии, - вредно добавила Дарья. Разве что язык не показала.
- Нет! В модном длинном платье, как у барышень в конце девятнадцатого века, и в шляпке!
- Какой же ты алхимик в этом?!
- Модный!!! Прогрессивный и смелый. И да, с чемоданчиком.
- Чемоданчиком?
- Да, как у семейных докторов в фильмах, только поизящней и для реактивов.
- А ты говоришь мне: «Сказку придумывай». Сама-то вон сколько насочиняла!
- Только про платье. А вот зачем мы летим на главную площадь столицы и почему вообще оказались в этой крылатой карете, не знаю. Так зачем? И почему?
- Ну как, - задумалась Дашуня. – Туда мы, значит, как я уже сказала, сдавать царевну с рук на руки. Безутешному отцу. Пусть он теперь мучается. А то хитер - пристроил дочку на болото – и никаких проблем. Не лечил, не кормил, а сколько денег на платьях сэкономлено – ни в сказке сказать!
- Еще бы! Еще в сказке деньги считать! – возмутилась Тамара. – Для этого в сказке бывают казначеи. Кстати, кого назначим на роль казначея?
- Вон видишь, девушка в кошельке роется? Может, это знак? Чем не казначей?
Подруги в упор посмотрели на азартно копошащуюся в портмоне попутчицу.
- Неее, - выразила их общее мнение Томик. – Это как раз расхитительница казны.
- Министр культуры и образования? – пошутила Дарья.
- Устроитель праздников или глава псевдо-научно-магической Академии. Они много лет говорили, что найдут и расколдуют царевну и под это дело все выпрашивали и выпрашивали деньги. Родненькие королевские злотые! – с надрывом в голосе произнесла Тамара. – А спасли ее мы!
- Команда спасения утопающих принцесс, - хихикнула Дашуня.
- Заколдованных! Команда спасения заколдованных принцесс. Или сокращенно КСЗП!
- Кэ-сэ-зэ-пэ… Жуть.
- Правильно! Жуть и должно наводить. Кстати, а почему мы их спасаем?
- А почему принцесс вообще спасают?
- Потому что за них полцарства дают.
- Не, мы же профессионалы. Мы работаем только за деньги.
- За золото!
- Точняк. За золото. Думаю, - девушки оценивающе оглядели кандидатку в счастливо спасенные, - по весу принцессы возьмем.
- Слушай, а может, ее не расколдовывать пока, а? – приценилась Томик
- Не. Нам столько золота вовек не истратить. Бросим работу, потеряем квалификацию, зарастем мхом. На фиг, на фиг такое счастье. Так что будем скромнее.
- Ладно, - нехотя согласилась Тамара. – Но все по весу царевны, а не лягушки.
- Разумеется. Иначе получится, что мы за зря работали. Вон, небось, твои зелья дорогого стоят! Да и у меня, наверняка, недешевое оружие и прочая экипировка.
- Так, опять мы про деньги. Лучше расскажи, как мы принцессу спасали. И искали. Только учти – по болотам я лазить не хочу. Так что если мы ее на болоте выудили, то ты это сам делал. О, слушай, а, может, ты ее не только нашел, но и поцеловал?
Дарья представила попеременно лягушку и тетку, после чего отчаянно замотала головой, растрепав и так потерявшую за день большую часть прелести прическу.
- Нее, мы так не можем действовать. Коли б я каждую целовал, то меня бы многоженцем уже объявили, потому что времена были строгие, просто так принцессу не поцелуешь. Значит, действовали мы иначе.
- И как?
- Узнаешь в следующей серии!
- Что?! – взревела Томик.
- Наша остановка, дорогая. Выходим!