Любовный монолог

                Enough, enough…

   – Мне... впрочем, неважно, сколько мне лет, а важно, что я красавица. Ну, может, не рекламная красавица, но очень привлекательна. Я это чувствую и вижу. По взглядам, по отношению к себе мужчин; в общем, это бесспорный факт. Кроме того, я умница, ну, скажем так, – не дура. Вижу скрытые мотивы поведения и понимаю их. Чувствую фальшь, особенно когда мне врут. Все это делает мою жизнь совершенно невыносимой. Тот, кто понимает, поймет. Естественно, что при этом я одинока. У меня нет друга для любовных отношений, для вздыханий по поводу и без повода, для «прогулок при луне». У меня даже нет настоящей подруги, которой я бы полностью доверяла. Это давит на психику. Ощущение особенности и неповторимости, которое грело раньше, было главным в моем девичьем самосознании, теперь точит и мешает жить, вгоняет в депрессию. Но с болваном не хочу. Не могу. Меня это оскорбляет. Может, я слегка чокнутая. Но себя я знаю. Пробовала. Не получается, хотя, по-видимому, для женщины это нетипично. Справедливости ради нужно сказать – я это сама недавно поняла – ум у мужчин особый, для жизни неприспособленный. У каждого в голове какие-то странные, чаще всего завиральные идеи. Все себя считают «супер», а от тебя требуют косвенного подтверждения. Соглашаться нужно, признавать «феномен», который рядом с тобой идет, рассуждает, строит теории разные, объясняет, как и насколько он прав, чего окружающие, естественно, не видят и не понимают. Они без этого жить не могут.
      Был у меня один знакомый сценарист. Как-то он придумал меня «оприходовать». Это такой термин в околохудожественной среде. То есть он мне, понятно, ничего не сказал, но я сразу поняла, что меня «коллекционируют». Для начала прочитал мне свой новый сценарий, вот такую историю. Возвращается с войны солдат. Там он озверел, а дома еще хуже. Насилие кругом, наркотики, проститутки. В начале все его обижают, обманывают, но, в конце концов, он оказывается самым хитрым, сильным и беспощадным, – всех побеждает. Финальная сцена. Он сидит в ресторане, отмечает свой успех и вдруг видит немолодого человека, почти старика, который грустно смотрит на него с другого столика. Смотрит и молчит. Ну, солдат не выдерживает, подходит, спрашивает, мол, в чем дело. Выясняется, что у старика на войне сын погиб, а наш герой очень на него похож. Посидели, поговорили и разошлись, а в конце вечера старик подходит к его столику, улыбается, кладет руку на плечо и громко говорит: «До свиданья, сын». «До свиданья, отец», – подыгрывает ему наш герой. Потом подходит официантка и приносит два счета: «Ваш отец сказал, что вы заплатите за него!» Крупно глаза героя. Конец фильма.
   Вы хотите жить в таком мире? Я – нет!
   Я привела это не для оценки моего знакомого. С ним все ясно, я его не люблю и гением не считаю. Он обожает в искусстве как раз то, что я ненавижу – мерзость, грязные отношения на фоне духовной помойки. Красоту считает пошлостью. Интеллектуальный «панк». Однако дело не в нем, не в его сценарии. Сейчас жизнь такая. Это он верно угадал. К сожалению. Чуть зазеваешься, проявишь слабость, человечность – считай, обманули. Я все время в такое попадаю, а привыкнуть не могу. С одной стороны, денег жалко, но главное – ощущение, что над тобой надругались, морально изнасиловали, а потом еще посмеялись.
   Наверное, я поздно родилась, в смысле века. Меня не устраивает тот тип отношений между полами, который практикуют сейчас. Коммерческие какие-то, похожие на мелкий бизнес. Все по договору. Ты мне, по большому счету, ничего не должен, но и я тебе тоже. Чтоб никто не чувствовал себя обманутым, если что. Равный риск, вернее, отсутствие такового. Все по-честному, без иллюзий, для легкости и приятности. Совсем меня это не устраивает, ни капельки не нравится. Мужчины, которые встречались на моем пути, все, как на подбор, слабохарактерные эгоисты. Комплексы, неуверенность в себе, страхи разные. Вместо того чтоб дать, сами ищут прикрытия, защиты. Мелкотравчатые. Слабость, возведенная в модель мужского поведения. Можно было бы и это понять, что означает простить, но нужна же хоть какая-нибудь компенсация, чтоб что-то перевешивало, скажем, талант или благородство души, извините за ископаемое понятие. Другие мужчины нынче не водятся, видимо, все перевелись. Грустно это, не вдохновляет. Хочется, чтоб интересно было, дух захватывало. Любовь – это же экстремальное чувство. Но где такого найти? Мне не встречался, а по-другому я не хочу, точнее, не могу. Никак. Может, поэтому я тут ною, развожу слезливую мелодраму. Самой противно, ведь если бы нашла подходящего, наверняка рассуждала бы по-другому. Слаб человек. Слаб и нелогичен, окружающий мир объясняет субъективно, только через себя – через свой успех, свое благополучие. Пупковое сознание. Лично у меня внешние реакции определяет борьба врожденных рефлексов с приобретенными. Кто кого побеждает, так и поступаю.
   Кстати, забыла сказать, я еще хорошо образована, ну не энциклопедист, конечно, но училась в свое время, читала, слушала и видела разное. Так вот, это мешает в любовных отношениях в первую очередь, настоящий бич. У меня другой уровень ассоциаций, если хотите, реакция просвещенного человека. Не смейтесь, пожалуйста. Ведь это жутко раздражает, когда хочешь что-то сказать и тут же прикусываешь себе язык. Нельзя. Обидится. Подумает, выпендриваюсь, образованность хочу показать. Кроме того, когда слышишь от своего «кавалера» какое-нибудь «бе» – неприятное, противное или вульгарное, не по себе становится, режет тебя его простота, бьет по душе. Это та простота, которая хуже воровства. Тонкое я создание, ранимое. Грубость меня ошеломляет. Кроме того, совсем непонятно, как к этому явлению относиться. Что сделать, чтоб человека не обидеть? Он же не виноват, что получился некультурным. Не заметить и промолчать, попытаться объяснить, что мне такой уровень общения совершенно не подходит, или обидеться? Главное, что после этого встречаться больше не хочется. В общем – «бе»!
   От любовных отношений подруги глупеют до невозможной степени. Ирина в последнее время только про «это» говорит, рассказывает в подробностях. Слушаешь и представляешь себе все, как в кино. Даже дух захватывает, но тут есть большое «но». Если бы вы увидели ее кавалера, я думаю, удивились бы очень. Как с таким «дикобразом» можно вместе полчаса провести? Настоящий кретин, и при этом радостный, жизнелюбивый, все время смеется. Громко и от души. Мне лучше повеситься, чем с таким. А Ирка довольна, а ведь не дура. Не понимаю, то есть не принимаю. Причем тут дело не в принципах, можно сказать, что особых принципов в этом вопросе у меня нет, просто мне как-то дико представить себя с таким. Чтоб он меня обнимал, целовал? Бррр...
   Хотя справедливости ради нужно признать, я тоже не каменная: когда начинаются эти поцелуи, касания, объятья страстные, теряешь ощущение реальности, голова становится пустой и легкой и крутится там непонятно что. Как-то пыталась потом вспомнить, о чем думала, – не могу. Такое впечатление, что голова полностью отключается от мыслительного процесса. Это факт, но это не значит, что навсегда. Полгода я жила с одним. Разобралась только, когда почувствовала – все, больше не могу, умираю. Не от секса, конечно. Просто этот человек на меня как-то плохо влиял, подавлял, психику уродовал, но я этого не понимала, мне казалось, что любит, по крайней мере, он об этом говорил. Ходила, как сомнамбула, и еще считала себя свиньей неблагодарной, во всем неправой. Мол, такого хорошего незаслуженно обижаю, ведь он так ко мне замечательно относится. Скрутил он меня в бараний рог, незаметно так, понемножку. И хоть он ни разу не ударил, где-то внутри меня страх сидел. Раз он меня так обидел, что сама хотела его ударить, а вместо этого вдруг голова заболела жутко, ненормально, как будто затылок огонь прожег. И долго это продолжалось. Я неделю спать не могла совсем. Врачи говорили – расстройство нервной системы. Какие только лекарства не принимала. Жить не хотелось, а ему хоть бы хны, ничего не понял, твердокаменный. Только о себе думал, эгоистом оказался до мозга костей. Вел себя так, как будто ему смертельно надоели мои женские глупости.
   – Как, даже от самого кривого слова, голова может заболеть? – только и сказал, да посмотрел почти с презрением, как на истеричку.
   После этого я от него ушла. Он потом одумался: звонил, извинялся, говорил, что жить без меня не может, но я не вернулась. Этот человек был моим проклятьем, он меня разрушал и физически, и морально. В общем, все уже позади. Из депрессии я вышла, еще немного, и буду готова к новым любовным приключениям.

   Сердце мое сжалось, но чем я мог ей помочь? Я старик, досиживающий свое на скамейке в парке, с раскрытым на середине «Улиссом» Джойса. Эта книга, кстати, послужила формальным поводом для нашей беседы, быстро переросшей в ее монолог. «Улисс» – произведение, к слову сказать, действительно сложное, сумасшедшая книга, требующая культуры чтения, и доступна не всем. Вернее, даже не Джойс, дело было вовсе не в том, что в данный момент лежало на моих коленях, я только потом это понял. Ей нужно было высказаться, выговориться кому-то, и вдруг она почему-то почувствовала, что у нас родственные души, что я ее правильно пойму. Ведь так бывает. Редко, но бывает. Встретишь кого-нибудь случайно, скажешь что-то обычное, нейтральное, незначительное, и вдруг, о чудо, тебя понимают. Не то, что ты говоришь, а тебя – как личность, как человека. И она оказалась права, угадала во мне своего. Я понял ее, вошел в ее внутренний мир до конца, до самого донышка, ощутил ее неуверенность и тоску, посмотрел в будущее ее глазами и, к сожалению, не обнаружил там большой радости, покоя и умиротворения. Там была борьба, нервная и изнурительная борьба за выживание, борьба со всем миром за право оставаться самой собой, может, неправильной, но такой мне близкой и понятной.
   Мой жизненный опыт молчал, я мог только слушать ее, слушать и понимать. Я не знал, что ей сказать. Сопереживание – это все, что она могла от меня получить, хотя, может быть, это не так уж и мало в наше время. Мы жили в разных возрастных мирах, мы даже не могли просто дружить. Наконец она встала со скамейки, улыбнулась мне извиняющейся улыбкой и одиноко пошла по аллее. Я грустно смотрел на ее удаляющуюся фигуру, – светлое пятно на зеленом фоне деревьев. Встречные мужчины оборачивались. Она была фантастически красива.
   Теперь каждый день, в любую погоду, как на работу, я прихожу в парк и сажусь на ту же скамейку. Иногда мне кажется, что я ее вижу, и какое-то юношеское волнение охватывает меня, но это всегда ошибка. Она больше не придет. Я это твердо знаю, но все равно жду, надеюсь...