Один день жизни Аполлинария Рафинадова

    Аполлинарий Григорьевич Рафинадов, потомственный специалист широкого профиля, превозмогая внезапно возникшую слабость тщедушного организма, влил в себя стакан сорокаградусной жидкости неизвестного происхождения, с утра приобретенной на местном колхозном рынке. Минут через десять жидкость начала действовать, и Аполлинарий Григорьевич ощутил животворный поток жизненой энергии, пронзающий все его существо. Еще минут через пять Рафинадов начал говорить на неизвестном для себя и окружающих языке, предположительно древне-германском, поскольку основу лексикона составляло слово "нах". Иногда проскакивали "нихт", "данке" и "битте". Словоизвержение, обильное вначале, понемногу начало иссякать. Рафинадов, еще твердой рукой, повторил возлияние, но прежнего притока жизненой праны не ощутил... Наоборот, - на него навалилась какая-то мутная тяжесть.  Мысли в голове окончательно спутались, и попытки передать окружающей среде информацию о своем состоянии с помощью речевого аппарата не увенчались успехом. Нечто среднее между мычанием, бубнением и сипением приводило в замешательство и недоумение немногочисленных слушателей Рафинадова. Еще минут через пять, голова Аполлинария Григорьевича упала на грудь и он тихо засопел. Сотрудница Рафинадова, Глафира Павловна Огородова, с самого утра мечтавшая, что Аполлинарий Григорьевич наточит ей домашние ножи, обреченно и разочарованно вздохнув, решила, что справиться с внезапго нахлынувшей на нее депрессией поможет принесенная в тормозке из дому литровая банка перловой каши, обильно сдобренной хрустящими и вкусно пахнущими свиными шкварками.
    Благостную идилию, так замечательно начавшегося трудового дня, нарушило возвращение с планерки начальницы отдела, Матильды Анатольевны Угрюмовой. Она была не в духе, поскольку выдача задолженности по зарплате опять откладывалась на неопределенное время. Угрюмова была в том возрасте, когда романтическая мечтательность давно уже выветрилась из ее головы. Систематические неурядицы в семейной жизни и неудачные попытки создать душевную отдушину вне брачных уз сделали характер Угрюмовой сварливым и раздражительным. Ее возмущали и выводили из равновесия обычные жизненые проблемы, на которые большинство рядовых граждан просто не обращают внимания, принимая их как данность этой суматошной жизни. Надо заметить, что Угрюмова имела довольно заурядную внешность, несколько сглаженную излишними подкожными жировыми отложениями. В молодости она страдала из-за болезненной худобы, но титанические усилия, с помощью частых и обильных перекусов справиться с немощью, не приводили к заметному успеху. Как-то по совету одной опытной сотрудницы она посетила то ли экстрасенса, то ли народного лекаря, и, о чудо!, - Угрюмова быстро начала набирать заветные килограммы. По-видимому, "заряд" целителя оказался столь мощным, что даже когда вес нормализовался, Угрюмова уже не могла остановиться... На пару, с сочувствующей начальнице Огородовой, они начинали расправляться со снедью едва переступив утром порог служебного кабинета. Предусмотрительные поклонницы бога чревоугодия притащили из дому старые, но еще вполне работоспособные кухонные аксессуары: небольшой холодильник, микроволновку, духовку, электроплитку и гору разнообразной посуды, которые и выбросить жалко, и держать в доме уже стыдно перед соседями и родственниками. И к десяти часам утра по коридорам учреждения начинали витать разнообразные аппетитные, и не очень, запахи, которые приводили к обильному выделению слюны и желудочного сока у наименее стойкой части коллектива. Во всех кабинетах начиналась разнузданная выкханалия обжорства...
    Но мы, кажется, немного отклонились в сторону от хода нашего рассказа. Итак, вернувшись с планерки, и обнаружив Рафинадова в совершенно разобранном состоянии, Матильда Анатольевна впала в обычное для себя состояние хронической истерии. Она долго кричала, обильно орошая слюной бесчувственное тело Рафинадова, и призывая остальных сотрудников активнее присоединяться к священному обряду обличения пьянства на рабочем месте. Пришедший в себя на несколько секунд, Рафинадов изрек сакраментальную фразу: "Вас ист дас?" После чего последовал поток нецензурных выражений, приводить которые здесь нет нужды, поскольку любознательный читатель и сам может вообразить красочный словесный набор перебравшего"джентльмена". Неожиданно зазавеневший телефон прервал священнодействие. Сверху сообщили, что во дворе учреждения полным ходом идет распродажа уцененных до неприличия тушек скороспелых бройлеров. Разочарованные зрители не спеша разбрелись по своим рабочим местам, а самые кулинарно озабоченные сотрудники во главе с Угрюмовой ринулись во двор в предвкушении удачных покупок.
    А тем временем, день неуклонно приближался к вожделенному обеденному перерыву. Запахи в коридорах становились все насыщеннее, и начинали проникать на верхние этажи админздания, игнорируя все попытки вентиляционной системы побороть неслужебные ароматы. Изможденные борьбой с чувством голода, сотрудники дружно принялись лихорадочно шуршать пакетиками и кулечками, извлекая принесенные из дому бутерброды. Даже самый морально стойкий, начальник службы охраны, прихватив объемистый пакет рванул на рынок, который, по счастливой случайности, находился в двух шагах от места роботы, за вкуснеьким и питательным...
    Между тем, Рафинадов начал постепенно приходить в себя. Попытки, явить миру наводнившие его нетрезвый мозг смутные образы и мысли, становились все настойчивее. И поток нечленораздельного бормотания становился все более насыщенным вкраплениями разборчивых словосочетаний.
  Продолжение следует...