В сумерках

Когда я перестаю ощущать пульс жизни, приходит пустота. Пустота обволакивает меня, заворачивает меня в свой кокон, и я уже не могу двигаться. Мною овладевает желание спать. Веки смеживаются сами собой и, закрывая глаза, я переступаю грань реальности и оказываюсь в совершенно другом мире. В мире, где все возможно, где чувства остры и наполнены. Так бывает всегда, когда я голоден. Именно в такие минуты я сбрасываю свою личину и становлюсь самим собой. Я беру в руки охотничий нож, сверкающий огненными бликами, кладу его в карман и уезжаю как можно дальше от дома. Я выхожу на охоту. Как волк я ощущаю чувства людей и распознаю свою жертву по запаху. По запаху страха. Долгое время брожу в темноте по городским джунглям, пока не наткнусь на след, запах, не почувствую, что жертва рядом и  она бессильна. Тогда обостряются мои чувства, и ум становится холодным и расчетливым. Я замираю и, старясь двигаться как можно тише, я ухожу в тень, не теряя контакта с жертвой. Ладони становятся влажными  я, украдкой,  вытираю их, не касаясь ручки ножа. Вытираю, чтобы в момент столкновения рука не скользила, и я не потерял бы чувства уверенности в себе.
 
На этот раз моя жертва была мужчиной. Скорее всего, менеджер. В костюме и галстуке, с портфельчиком в правой руке, он энергично двигался через пустырь по тропе. Он был выше меня на голову и широк в плечах. Двигаясь под прикрытием кустарника, я нагнал его и приготовился расправиться с ним, но тут все пошло не так. Ветка хрустнула под моими ногами, и я мгновенно метнулся в сторону и замер. Мужчина замедлил шаг, прислушиваясь, затем остановился и медленно стал поворачиваться всем корпусом. Луна отражалась в его напряженных глазах. Он взял портфель в левую руку, а правую запустил под пиджак и медленно достал пистолет, вороненая сталь которого блеснула на лунном свете. Мы оба замерли и оба выжидали. Мужчина смотрел на то место, где лежала сломанная ветка. Вдруг, справа от него в кустах, раздался шорох. Мужчина вскинул оружие и выстрелил два раза в том направлении. Этого мгновения  было достаточно, чтобы скрыться. Я был уже далеко и мог расслабиться. Не знаю почему, но меня заинтересовала эта ситуация и я, внутренне улыбаясь, восторгался рефлексами моей жертвы, одновременно все больше распаляясь. Он смог заинтриговать меня и я решил, что обязательно вернусь сюда снова.

Дни тянулись медленно, и жизнь бурлила и клокотала вокруг меня. Но это происходило вокруг меня. Я же целиком был поглощен воспоминанием о той ночи. Вечера я проводил один и, когда опускались сумерки, я не зажигал свет, я размышлял. Размышлял о нем. Постепенно он обретал лицо, становился личностью и я осязал его рядом, с пистолетом в руке. Настороженного и опасного, сильного и простого. Какая-то связь протянулась между нами и крепла с  каждым днем. Из простой жертвы он превратился в соперника, который твердо стоял у меня на пути и которого я обязан был победить. В сумерках я подходил к окну и вглядывался в город, мысленно представляя себе, чем может быть занят мой противник, ждет ли он меня, готов ли он?

Так прошел месяц, и настала пора вернуться «на тропу войны». Каждую ночь я снова оказывался на том пустыре и поджидал своего противника, но напрасно. Я представлял, как расправлюсь с ним и каждый раз мои мечты заходили очень далеко. Я мысленно убивал его всевозможными способами, каждый изощреннее другого. Это поддерживало меня в часы ночного бдения на пустыре. И вот пробил мой час. Я увидел его идущего по тропе с тем же самым портфельчиком в руке. Луна светила ярко, и я смог различить все до мельчайших подробностей. Он был в темном костюме и в том же самом галстуке. Походка его была по-прежнему энергичной, казалось он спешил к определенной цели, и ожидал встречи с ней с нетерпением.

Я был на расстоянии удара, когда почувствовал, что он знает что я здесь. В эту же секунду он повернулся и выстрелил. Но меня уже не было на месте. Я стоял, преградив ему дорогу. Мгновение мне понадобилось, чтобы обезоружить его и уложить на землю. Я приставил нож к его горлу безопасной стороной и замер. Я не видел страха в его глазах. Там всего лишь отражалась луна, но в них было нечто близкое мне. Он дышал размеренно и спокойно. Он совершенно не боялся смерти. Почему-то я выжидал. Так не могло длиться долго, и я ударил его рукоятью ножа, лишая сознания.

Вернувшись к себе, я долго  не мог понять, почему я оставил его в живых. Мое чувство голода ушло. Я долгое время размышлял над этим и, в конце концов, я понял, что светилось в его глазах. Это было тоже чувство, которое гнало меня в ночь. Что делало мою жизнь такой напряженной и интригующей, как думал я. Это был тот же голод. Голод крови.