Да, были люди в наше время!

Инна Щербакова
г.Москва

Светлой памяти Чупаченко Василия Константиновича

Давайте перенесёмся на два десятилетия назад: на проходящих в Москве в 1991 и 1992 годах Международных Московских марафонах принимал участие Чупаченко Василий Константинович; тогда ему было 69 и 70 лет соответственно.
Всю жизнь он старался вести здоровый спортивный образ жизни, и хотя из-за тяжёлых ранений на войне он получил инвалидность, но именно спорт, а точнее бег помогал ему поддерживать здоровье. Ежедневно с 1997 года жители Снечкуса –Висагинаса могли видеть его, загорелого, спортивного, моложавого, всегда легко одетого на пробежках в лесу.
Решив участвовать в марафоне, он усиленно тренировался на всё более длинные дистанции-до 20 км и больше. К сожалению, последователей у него в городе почти не было: понятно, редко кому нравится добровольно заниматься самоистязанием, так, по крайней мере, полагают обычные люди.
Заранее извиняюсь за фрагментарность воспоминаний об этом знаменательном отрезке его жизни, и тому есть несколько причин: во -первых это событие двадцатилетней давности, во-вторых по молодости и природному легкомыслию я глубоко не задумывалась и не придавала должного значения этому факту ни для себя, ни для Василия Константиновича, есть и в-третьих, и в – четвёртых; но, тем не менее, не останавливаясь пристально на фактических делах события, я постараюсь описать, так сказать, эмоциональную сторону всего происходящего вокруг, потому, что это накрепко врезалось в мою память.

Итак: 1991 год, июль, Москва. Накануне Василий Константинович, муж моей сестры, приезжает в столицу, регистрируется в Оргкомитете, как участник пробега, проходит необходимое медицинское освидетельствование (осмотр терапевта, измерение АД, ЭКГ-всё в норме) и получает индивидуальный номер участника 2964 (так навечно запечатлело фото). Участников более 10 000, а примкнувших и болельщиков ещё больше.

Маршрут забега (сорок две с лишним версты) должен был проходить по московским улицам, начиная со старта в Лужниках, далее по набережным Москвы-реки, затем по Воробьёвым горам и, многократно повторяясь, заканчивался опять в Лужниках.

Вечером мы договорились с Василием, (он показал нам схему маршрута),что мы встретим его на отметке 20 км, т.е. на половине пути, с водой и сахаром (там кормопункт).

Завтра утром старт.

Рано утром Василий, с вечера собравший всё необходимое, тихо и незаметно , чтобы никого не разбудить и не побеспокоить, исчезает из квартиры. Мы же, близкие, почему-то и не подумали, что ему может быть что-то нужно утром, не говоря уже о моральной поддержке. Продолжали дрыхнуть.

Рассудили так: посмотрим старт по телевизору. И прогадали, потому что, хоть это и было событие международного масштаба, но в режиме реального времени события тогда не транслировались, оказывается. Мы, завтракая, ждали, ждали, и только где-то через час в новостях промелькнул минутный сюжет про марафон. Нашего Василия мы не приметили среди первых сильнейших марафонцев, ни в середине, ни вообще нигде. Но не очень огорчились, так как собрались идти на Воробьевы горы, в районе которых мы и живём, встречать на середине дистанции бегунов.

Мероприятие проходило в выходной день – любопытных, отдыхающих много, а жара градусов 25, не меньше. Пробежала первая волна кучно бегущих спортсменов – эдакая отборная группа сильнейших, затем вторая, третья, между ними одиночки, а нашего среди них нет и нет! Мы начали волноваться –не сошёл ли он раньше с дистанции, до рези в глазах всматриваясь в пробегающих, и так с полчаса. Ближе к концу, если можно так выразиться, бежали не столь быстрые,  как лидеры, спортсмены. Более того – тут стали попадаться и совсем экзотические группы и группки участников разного, в том числе далеко не молодого, возраста, а с ними бежали «группы поддержки», что ли: жёны, друзья, дети подросткового возраста…периодически они выбывали в стоящую на тротуаре публику, не выдерживая темпа, жары. Иногда кто-то из болельщиков начинал трусить рядом с бегунами, подбадривая их. Бежали порой какие-то откровенно фольклорные персонажи из русских народных сказок, облачённые в самые немыслимые костюмы: героев мультфильмов, леших, водяных, инопланетян, пронеслись даже две почти настоящие ведьмы с мётлами!
 
И тут, в составе этой пёстрой группы,  мы увидели, наконец, Василия Константиновича. Он был в одежде русского молодца в красивой расшитой косоворотке, с балалайкой на груди. (Оказывается, этот костюм он привез из Литвы, где выступал в нем в ансамбле песни и пляски, но нам об этом не сказал.)

Время от времени бегуны останавливались на несколько секунд, не более минуты, исполняли весёлые частушки, шутки, прибаутки, поэтому стало понятно, почему они так отстали и что для них заранее было главным участие, а не победа. В.К отлично играл на балалайке, и тут он исполнил лихую частушку, которая запомнилась мне:

Говорят, что я старик,
Только мне не верится!
Ну, какой же я старик-
Во мне всё шевелится!

На частушку отреагировали шквалом хохота и аплодисментами публики.
Этот царящий всюду весёлый настрой придавал официальному мероприятию какой-то карнавальный характер, поистине можно было воскликнуть: тут русский дух, тут Русью пахнет! А если добавлю, что бег проходил по твёрдому асфальтовому покрытию мостовых, а в начале перестройки мало у кого были настоящие кроссовки «адидас» и прочие, то масса людей бежала в резиновых кедах и малоподходящих тапках. И можно было догадаться, что было с подошвами ног ночью у энтузиастов бега, когда они, так сказать, «отходили».
Поскольку было очень жарко, то воду и пили, и обливали ею участников, и всё с таким смехом и удовольствием, что это был поистине «праздник, который был у всех с собой».
Тут мы сильно пожалели, что не были на старте и пошли готовиться к приходу, едва не сказала- к прибегу, нашего Василия!

С праздником в душе приготовили более чем праздничный стол и стали ждать. Прошёл час, потом два, три после финиша, который уже показали в Новостях по ТВ, а, простите, «Германа всё нет». Уже и волноваться стали вновь, особенна тёща В.К. , восьмидесятилетняя женщина. Ей вообще в голову лезло всё самое ужасное, она всё время повторяла:
-Нет, он не выдержал, он упал, потерял сознание, отвезли в морг, давайте звонить…
Салаты на праздничном столе давно завяли, горячее стало холодным, шампанское почти горячим.
Жарко, окна настежь, подбегаем по очереди к ним и периодически выглядываем, как кукушка в часах. Разговоры об одном и том же, примерно в том духе, что нечего всё-таки бежать в таком возрасте. Надоели друг другу до чёртиков, даже слегка перессорились. А мой преподобный муж , сидя в кресле, упёрся взглядом в бутылку с шампанским (будто не на что больше смотреть), сам в прошлом в шести видах спорта разрядник, знай только повторяет:
-Вася всё равно герой.
А что это «всё равно» сам не знает.
Делать нечего, ждём. Опять посмотрели очередные новости две минуты о марафоне. Сидим дальше, ждём. Страдающая за всех мама демонстративно повязала голову мокрым полотенцем, видимо, в знак солидарности с где-то пропавшим зятем.

Вдруг в тишине двора раздался совершенно непривычный в обычной жизни звук-балалайка, да так громко. Подбегаем к окну.
Боже! Да это же наш долгожданный Василий уже на подходе к подъезду заиграл. Отворили дверь в квартиру, а из лифта -музыка, и всё ближе, ближе.
Наконец входит наш долгожданный Василий Константинович.
Охи, ахи…
Муж горячее шампанское уже в прихожей открывает, не терпится. Облил, конечно, и нас, и всё, что было рядом, метнулся к столу, разлил остатки по бокалам, протянул первому Василию. Но  тот  отвёл руку.
-Только воды!
Потом , стоя, выпил медленно два стакана воды, от застолья категорически отказался, сказал только:
-Пойду прилягу.
И так это весомо сказал, что возражать было просто бесполезно. Он прошёл в другую комнату, лёг и  почти сразу вырубился.  А мы, сначала шёпотом, потом, забывшись, шумно, стали отмечать это событие – повод ну самый подходящий: может раз в жизни «бежали» на такую длинную дистанцию.
Тёща время от времени осторожно заглядывала в комнату к Василию, шептала:
-По-моему он не дышит! И нос что-то заострился…
Пугала нас этим, потому что волнение у неё всегда трансформировалось в ужастики.
Мы прерывали торжество, точнее пищевую оргию, на цыпочках ходили смотреть на Вас. И возвращались довольные собой и главное, что все живы. Допраздновались почти до ночи, могли бы вполне и до утра -не русские мы люди, что ли, но как-то неудобно уже было.
На следующее утро спозаранку  Василий, свежевыбритый, бодрый, «живее всех живых», уж нас - точно, разбудил и рассказал нам как всегда немногословно и сдержанно, как он бежал и вообще, как было дело.
В зачетные четыре часа он уложился, результатом своим доволен, на финише сделал замеры АД. А задержался долго, так как искал свои брюки спортивные, брошенные на старте в Лужниках  где-то на газон, долго разговаривал с каким-то американским бегуном (всё-таки практика в английском языке, так нужная ему, как преподавателю). Обменялись с американцем адресами, потом шёл пешком (это после 40-то км бега), так как не захватил с собой кошелёк с деньгами, а в троллейбус войти без билета не решился.
До сих пор помню, как же нам было стыдно, что мы не догадались, а он по своей скромности не сказал, что хорошо бы кому-нибудь быть на старте и элементарно хотя бы подержать его одежду.
Мой муж, восхищавшийся Василием и ранее, наблюдая, как тот в лесу до морозов ходил до пояса обнажённым, не боясь ни холода, ни, полагаю, голода, гордился им и называл не иначе, как «индеец из племени гуронов.»
Мы, его родные и близкие, были самыми обыкновенными людьми, обленившимися не в меру, испорченными комфортом, не способными ни на какие, самые малые ограничения.
Какую же надо было иметь волю, богатырский дух, чтобы годами, несмотря на возраст, болезни, множество иных трудностей, идти к намеченной цели! А мы-мы просто устали от ожидания сопутствующего марафону праздничного возлияния -  вот и всё, на что оказались  способны!
А он? Он был не просто участником соревнования, он познал высокую цену победы над самим собой и уже поэтому был победитель по сравнению с нами, весьма обычными людьми, был необыкновенен. Короче –богатыри -не мы.

В 1992 году Василий Константинович повторил свой марафонский пробег. На этот раз его сопровождал в беге , не будучи официальным участником, 25-летний сын, но на отметке 10 км сын сошёл с дистанции-«подвела дыхалка», как пел Высоцкий. Ну что поделаешь, бывает, а жалко…