Контрабас, Тамаз и джаз

               
             В Тбилиси зажглась звезда в честь незаурядного музыканта
   
   Событие обрадовало всех поклонников джаза в стране. Перед филармоническим зданием  заложена еще одна звезда, на этот раз в честь джазового музыканта.   
   Когда именно имя Тамаза Курашвили стало ассоциироваться с джазовой музыкой?  Конкретный год вспомнить непросто. Пожалуй, с наибольшей отчетливостью в памяти всплывает начало 70-х.  На самом деле присутствует ощущение, что все это происходило совсем недавно, хотя с тех прошло немало времени.
   Впрочем, 60-е тоже были по-своему интересны. И даже – особенно любопытны. Они предваряют основные события, давшие ощутимый импульс джазовому искусству в Грузии в последующий период. В то десятилетие в Тбилиси выступали музыканты, поразившие местную публику феноменальной игрой – оркестр Бенни Гудмана, трио Эрла Хайнса, биг-бенд Тэда Джонса и Мэла Льюиса. В те же годы, а может и ранее того, приезжали оркестры Эдди Рознера, Олега Лундстрема и Георгия Габескирия, который потом остался жить и работать на родине, в Грузии.  Бесспорно, что уже тогда наблюдалась устремленность к джазовой музыке со стороны тех, кто раньше других постиг секреты этого незаурядного явления. 
   В 1969 году Тамаз работал в довольно популярном  вокально-инструментальном ансамбле  «Диэло». Это был не джазовый по репертуару и направленности ансамбль, но по составу  исполнителей был видно, что он тяготеет именно к этому виду музыки. Не случайно вокалисты там пели под инструментальное сопровождение,  нередко обрамленное джазовой гармонией и свойственными ей мелодическими интонациями. Тамаз сегодня  вспоминает друзей по «Диэло» и говорит, что все они по духу и творческим ощущениям  и наклонностям были именно джазменами.
   Курашвили играл на контрабасе, который превосходно сохранился  до наших дней. У этого инструмента, кстати, своя интересная судьба. Контрабас Тамаз привез из Москвы в 1969 году, купив его за 3 тысячи рублей на выставке-продаже немецких музыкальных инструментов. В Москву ему нередко приходилось ездить по научным делам, когда писалась  кандидатская диссертация по вопросам искусственной сетчатки глаза. По сей день он играет на этом инструменте, отреставрированном  в начале 90-х годов в городе Нью-Хевене, на северо-востоке США. По оценке того искусного американского специалиста-реставратора, почти 25-летний контрабас Тамаза стоил к тому времени не менее 40 тысяч долларов.      
   Этот вид музыкального искусства в Грузии переживает сегодня пик популярности, что удивления уже ни у кого не вызывает. К ежегодным международным фестивалям с участием  блистательных музыкантов современности привыкли, как привыкают к наступлению весеннего тепла. Однако тем, кто родился в самом конце прошлого столетия, трудно представить себе все любопытные особенности предыдущей эпохи, которая медленно, но постепенно и верно готовила нынешний джазовый бум. Именно в те времена и происходило самое интересное в постижении нового музыкального феномена. Поэтому, рассказывая о Тамазе Курашвили, невозможно пройти мимо той самой действительности.
   Мы сегодня поклоняемся  искусству зарубежных музыкантов, особенно американских кудесников джазовой импровизации, и европейцы также, надо сказать, основательно поднаторели в этой по-своему азартной области, но не все знают о том, какие феерические вечера джаза с участием музыкантов из многих союзных республик устраивались в Тбилиси, начиная с середины 70-х годов прошлого столетия. Одним из зачинателей и наиболее ярких участников тех концертов был, конечно же, Тамаз.
   Коротко скажем о том, что поколение, родившееся  в  годы Второй мировой войны или вскоре после ее окончания, стало свидетелем любопытных процессов. Умиротворенная природа способна на многие чудеса, и столь же охотно стимулирует появление талантливых людей мирная жизнь. Но в случае с постижением основ и изучением особенностей неведомого жанра или, точнее,  вида музыки, все обстояло гораздо сложнее. В конце концов речь идет не о местном, знакомом  с детства, народном, фольклорном мелосе. Не о классической музыке. Речь идет об искусстве со своей многогослойной первозданностью, рожденном на ином континенте и в иных исторических и социально-политических условиях.  Здесь надо было ощутить себя способным не просто проникнуться  магической пульсацией и гармонией джаза, но и выразить себя  в этом искусстве, обогатить его новым содержанием. Пропустить его через собственные рецепторы, свое мироощущение и видение жизни. 
    Мы бегали в кино со школьных уроков – был такой грех, но те фильмы воспитывали получше иных школьных наставников. Так мы посмотрели «Серенаду солнечной долины», всемирно известный американский фильм, в котором в полном составе снялся оркестр тромбониста Гленна Миллера – один из самых замечательных биг-бендов в США. В Тбилиси без особого опоздания возникли свои оркестры, появились вскоре просто любопытствующие,  а затем  и по-настоящему увлеченные этой музыкой люди, и во множестве – одержимые коллекционеры дисков – их фонотеки насчитывали сотни, а у кого-то впоследствии и тысячи граммпластинок, хотя находить их и приобретать было делом непростым. Имена обладателей этих сокровищ – Заура Читава, Эмиля Матевосова, Гайоза Канделаки в мире меломанов склонялись с утра до вечера.      
   Похожим образом происходило и у Тамаза. Его старший брат, ныне известный врач  Рамаз Курашвили, в 1957 году подарил ему виниловый диск с превосходной музыкой в исполнении  пианиста Эролла Гарнера, находившегося тогда на вершине славы. Это стало первой встречей с джазом, первым стимулирующим впечатлением Тамаза, после чего мир магической музыки пленил его навсегда.   
   Тамаз стал именно контрабасистом не случайно, а со всей осознанностью серьезно увлеченного джазом юноши.  Сам он объяснил мне это так: «Контрабас расшифровывает каждый аккорд рояля, который определяет гармонию ансамблевой музыки. Контрабас уточняет звучание этого аккорда, придавая ему  гармоническую и звуковую направленность. Это повлияло на мой выбор решающим образом». Начал же он учиться в 60-е годы у Николая Савченко, который преподавал на кафедре струнных инструментов в Тбилисской консерватории. «Николай Васильевич был добрым учителем и заядлым рыбаком», - тепло вспоминает бывший ученик своего учителя.   
    Очень важным этапом для окончательного становления джаза в Грузии стало событие, когда в малом зале Тбилисской филармонии весной 1977 года несколько концертных программ были отведены ежевечернему джазу. Это была в известном смысле неожиданность для городских меломанов. Потому что грузинских джазовых музыкантов, всех вместе на одном концертном вечере, мало кто видел. При этом  на  малой филармонической сцене оказались не только наши, местные, но и приглашенные музыканты. Инициатива  в проведении этого фестивального по сути и характеру празднества во многом исходила от Тамаза. Из местных в памяти запечатлелись замечательные пианисты пианисты Лаврентий Джинчарадзе, Энри Лолашвили, Эдуард Исраелов, перкуссионист Давид Джапаридзе, барабанщик Давид Узунов. Привлекательно  выглядели и гости: саксофонист Хельмут Анико и скрипач Пауль Мяги из Эстонии, азербайджанский ансамбль «Мугам», в котором играли пианист Вагиф Мустафа-заде, гитарист Эйбар Мамедбейли, бас-гитарист Давид Койфман и барабанщик Аркадий Дадашьян,  дуэт из Еревана в составе пианиста Давида Азаряна и контрабасиста Артура Абрамяна. Конечно, это был подлинный сюрприз. Тем более что выступали они не только отдельно друг от друга, но и смешивая и варьируя составы.
    Именно там нашли себя в одном джазовом сочетании Тамаз Курашвили и Вагиф Мустафа-заде. Они заставили заговорить о себе как об одном из первых – ярких и полноценных в творческом отношении – прецедентов в джазе советских времен. Особенный успех пришел к ним на Всесоюзном фестивале джаза 1978 года в Тбилиси, которому успех обеспечили небывалая представительность для брежневской эпохи и профессиональная зрелость музыкантов из многих джазовых центров той поры. Прежде всего следует отметить старания и инициативность организаторской группы во главе с Гайозом Канделаки. Рядом с ним находились и другие известные филармонические деятели, увы, ныне покойные Дориан Кития, Евгений Мачавариани, Борис Петров. Заинтересованно и энергично поддерживали их прочие энтузиасты и любители джаза, и среди них неизменно находился Тамаз Курашвили, что не могло быть иначе. То же можно сказать об организации феерического фестиваля 1989 года с участием восьми американских ансамблей и истинных звезд легендарного масштаба.
   Вместе с Вагифом Мустафа-заде и рижским барабанщиком Владимиром Болдыревым  грузинский музыкант  в 1980 году записал диск, куда  вошли  превосходные самобытные  творения  азербайджанского пианиста («В ожидании Азизы», «Мугам» и другие), удивительным образом  предлагающие новое состояние джаза в его ориентальной изысканности, и столь же насыщенные эстетическими характеристиками сочинения Тамаза, к примеру, «Самый жаркий день в Баку». Энергичная басовая пульсация подчеркивает суету и томление летнего города, а мелодическая интерпретация пианиста словно призывает слушателя к спасению в вечерней прохладе. Диск разошелся моментально. Он сохранил добрые воспоминания о тех временах, о редкостной творческой удаче больших мастеров, одарил меломанов ароматом восточной музыки, препарированной  с помощью  специфических правил  джазовой школы и воображения импровизаторов, понявших суть замысла и объединенных необыкновенной привлекательностью идеи. Пластинку автору этой статьи искать не пришлось – ее подарил мне Тамаз, с теплой надписью, и я до сих пор, спустя 30 лет, слушаю ее с чувством признательности и восхищения.   Вагиф, кстати говоря, был известен в тбилисских музыкальных кругах с 60-х годов, когда выступал в трио «Кавказ» вместе с Гено Надирашвили (контрабас) и Феликсом Шапсисом (ударные), но его искрометный талант расцвел немногим позже. Богатый композиторский дар, превративший традиционный фольклорный мугам его страны в пиршество для джазменов, и бескрайние инструментальные возможности пианиста обогатили джазовую музыку новыми произведениями,  прежде неведомыми  интонациями и стилистическими формами. В самом Баку Вагиф был психологически скован из-за  препятствий, чинимых  ревнителями «идеологической музыки»,  включая членов местного Союза композиторов, опасавшихся замечаний из Кремля. Он обрел творческую свободу в грузинской столице, где к джазу даже в партийно-политических кругах относились с какой-то естественной безбоязненностью и относительным спокойствием.  Помогал азербайджанскому другу  в Тбилиси главным образом Тамаз, и не только в том, что называется творческой самореализацией, но и в смысле морально-психологическом. Поэтому  Вагиф чувствовал себя в грузинской столице непринужденно,  стимулируемый  раскованной и  дружелюбной атмосферой. Тем более что Эльза Бандзеладзе, его супруга и вокалистка, неповторимый голос которой звучит на упомянутом диске,  была уроженкой Тбилиси.
   Творческие достижения этого удивительного трио  остановила внезапная  трагическая гибель Вагифа Мустафа-заде во время гастролей в Ташкенте. Случилось это в конце 1979 года. Еще один ужасный эпизод в жизни Тамаза, связанный с другим коллегой и другом, произошел примерно полтора десятка лет спустя - на автомобильной дороге в США, ставшей местом гибели армянского пианиста Давида Азаряна, переехавшего из Еревана в Нью-Йорк. Тамаз переживал тем более, что он был крестным отцом сына этого талантливейшего пианиста. Все произошло мгновенно и нелепо: Давид  ехал по просторному «хайвэю», когда у шины оказался прокол. Он вышел из машины, чтобы заменить колесо, и в этот момент его сбил промчавшийся на огромной скорости автомобиль, управляемый какой-то пожилой дамой...   
   Именно в те самые 90-е годы Тамаз увлеченно работал в США, где познакомился со многими корифеями джаза. Местный профсоюз музыкантов, оценив его способности,  тотчас позаботился о работе, и он получил новый ценный опыт сотрудничества с виртуозными исполнителями, из которых достаточно назвать хотя бы саксофониста Брендфорда Марсалиса и гитариста Стэнли Джордана. Это был, несомненно, довольно интересный и содержательный  период в его жизни. Не менее интересными были и остаются его творческие связи с российскими музыкантами. В Тбилиси в разное время по приглашению Курашвили для совместных выступлений приезжали трубач Герман Лукьянов, саксофонист Игорь Бутман, пианист Михаил Окунь и другие известные мастера джаза.
   Тамаз, не все об этом знают, помимо двух десятков собственно джазовых сочинений, написал и продолжает писать музыку к телефильмам и спектаклям, которые ставятся на сценах театров. Число этих произведений доходит до сотни.
   Звездный вечер в филармоническом  «Ивент-холле» носил во многом условный характер, но получился  действительно праздничным. Завершился он эффектным аккордным выступлением  Тбилисского муниципального биг-бенда. Но главное происходило до того. Несколько популярных композиций, классических в истории джаза, а это, к примеру, «Нардис» Майлса Дэвиса, «Бемша-свинг» Телониуса  Монка,  «Баллада» Кита Джаррета  и другие, исполненные квартетом, собранным виновником торжества для этого вечера,  стали   демонстрацией мастерства  музыкантов, которые вместе с Тамазом, игравшим с присущим ему вдохновением и творческим азартом, выглядели довольно убедительно. Многие впервые услышали игру саксофониста Резо Кикнадзе, который некоторое время работал в Германии, и были приятно удивлены его эстетикой звука и приемами исполнения. Гораздо лучше проявил бы свои возможности  замечательный пианист Гия Раквиашвили, если бы играл на акустическом рояле, а не на электропиано, не всегда совместимом с исполненными джазовыми композициями, но так произошло не по его вине, конечно. Легко нашел с ними общий язык московский барабанщик Александр Машин. Одобрение и аплодисменты публики, адресованные квартету, ждать себя не заставили. Кстати, после концерта на вопрос, открывали ли  в Москве звезду в честь кого-либо из российских джазовых музыкантов, Машин ответил так: «Только Олегу Лундстрему. Но недавно  территория, где находился киноконцертный зал «Россия», подверглась реконструкции, и эта единственная звезда исчезла...»
    Заметим, что добиться подлинного признания, особенно  со стороны  ведущих  европейских и американских  экспертов, очень непросто. Ему это удалось, потому что Тамаз Курашвили за годы творческих исканий сформировался  как  совершенный инструменталист. И в течение длительного времени  заслуженно носил и носит поныне титул одного из лучших  контрабасистов международного джазового  социума. Его чувство гармонии – безупречно,  а солирование – как правило,  изобретательно иллюстрирует тему  композиции, находя сочные краски для углубления  в обогащаемую новыми идеями авторскую мысль. Он не пользуется внешними эффектами, добиваясь признания коллег и слушателей с помощью главного – проникновения  в универсальную  сущность джаза.   
    О Тамазе впервые было написано в грузинской прессе в 1977 году. Это была моя статья в газете «Молодежь Грузии». Называлась она – «Контрабас, Тамаз и джаз». Заголовок для этой публикации я оставил тот же.