ВП. IV - Красавица и Чудовище

IV.КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ.

          …Анита слушала отца, и ей казалось, что его голос звучит будто из глубокой шахты, а комнату заполняет белесая пустота. С каждой фразой предметы становились все менее четкими, пока совсем не растворялись в вязком туманном пространстве, обступившем ее со всех сторон и сократившем ее жизненное пространство до границ телесной оболочки… Отец говорил, она слушала его и ясно осознавала каждое слово, но уже не видела его. Серая пустота с редкими проблесками, олицетворявшая для нее ее будущее, в котором было ее все, теряла свои последние радужные краски, а по стенам уже сползал холодный ядовитый мрак… Он поглощал все, что оставалось после волн тумана – ее теперешнюю жизнь, возможное избавление от мутировавшего гена, маловероятное, но возможное будущее счастье с Зигмундом, и – что еще ожидало ее в этой жизни, пусть в подземном склепе, но среди ей подобных, людей, близких по мыслям, по чувствам, по внешнему облику – среди которых был и тот, кто один стоил их всех со своими несовершенствами, и который был только для нее… Что теперь? То, что ей виделось захватывающим подъемом в жизнь, оказалось восхождением на край пропасти… Ей не верилось, что это происходит именно с ней… Как это может ЕЕ жизнь творить с ней такую мерзость? Ей не оставили даже выбора – или она пойдет в жены вожаку добровольно – и спасет тысячи людей – или ее возьмут силой, и тогда Город погибнет. Разум, не приемлющий безысходности, лихорадочно искал какой-то третий вариант, но это было как слепое тыкание в стены темного глухого тупика. Будь Зигмунд на свободе, он бы… да что бы он сделал против полутора тысяч агрессивных мутантов и их звероподобного предводителя?
          - Я пойду сама, - ответила она, глядя в глаза отцу, - хватит тебе перед ним унижаться.
          Она не знала, как примет ее Титан, как будет происходить «свадьба», как пройдет ее «брачная ночь» (страшно даже представить!), но она знала одно – будь он хоть супертитаном, на «брачном ложе» он будет перед ней беззащитен.
          Все время этой беседы ей очень хотелось увидеться с Зигмундом, поговорить с ним о своей судьбе, о той роли, которая выпала ей в жизни. В нем есть что-то не от мира сего, он поймет ее. Конечно, все их планы на будущее летят в бездну, как обломки недостроенного моста, попавшего под случайное землетрясение, но они все равно обречены, если мутанты захватят Город. Обречены вместе с десятью тысячами человек. Которые тоже строят какие-то свои планы. И хуже всего то, что участи своей ей не избежать в любом случае…
          Если бы он не сидел под арестом, если б можно было сейчас убежать вместе с ним… Отец пошел бы к Титану и все ему рассказал, и тому незачем было бы уже нападать на Город. А может… бежать прямо сейчас, в одиночку? Вездеход она раздобыть сможет, но куда бежать? Наверху кругом пустыня, в ней нет коридоров и, чтобы добраться до соседнего города, нужно иметь карту и уметь прокладывать курс. А если просто уехать в пустыню и пожить там некоторое время? Наверняка Титан отправит всю стаю на ее поиски, но до какого предела они будут искать ее?
          Збигнев, казалось, читал ее мысли… или это его собственные слова, доносившиеся далеким эхом по сознания, оформились в мысли о внезапном побеге…
          - Я могу обеспечить тебе длительную автономность и дать водителя. У меня есть координаты одного города, правда очень далеко отсюда, но этот город – самостоятельный Центр, не подчиняющийся ни ООН, ни «айронам», ведущий свою войну с мутантами. Мне сказали, что они принимают всех беженцев. Но бежать тебе нужно сейчас. Пока я доберусь до Титана, пока мутанты бросятся на поиски, ты уедешь километров на сто. Навряд ли они смогут прочесать такой большой радиус. Утренняя буря скроет следы, и конкретное направление будет им неизвестно.
          - А если мутанты все равно нападут на Город? Они не найдут меня, но люди-то погибнут…
          - Я постараюсь предотвратить нападение. Поговорю с мэром, добьюсь для Титана самостоятельных поисков внутри Города без захватов горожан. Если тебя не будет в Городе, его агрессия теряет смысл, а бессмысленная бойня, как мне думается, ему тоже не нужна.

***

          …Глаза мутантов были покрыты толстой защитной пленкой, они плохо видели днем и были практически слепы ночью. Но вожак мутантов, в силу своего происхождения и степени мутации, прекрасно видел и ночью, и днем; он мог свободно передвигаться и по Поверхности, и по Городу в любое время суток. И мог вести за собой посредством мнемосвязи любое количество мутантов своей стаи.
          Он не обладал каким-то особым интеллектом или сообразительностью, чем обычный человек его уровня и положения – в человекоподобном, но все же нечеловеческом теле обитал вполне человеческий мозг, хоть и с иными моральными понятиями и ориентирами. Он хорошо понимал, что Нижний Город не отдаст ему Аниту просто так, и не в Збигне тут даже дело будет. Подземные никак не привыкнут к мысли, что они – всего лишь кормовой и генетический материал для будущей расы, как, впрочем и его мутанты – Верхние люди… Они ближе к ней, но тоже вымрут в ближайший исторический период, уступив место расе КОРОЛЕЙ, которых сейчас на всей планете – всего лишь считанные сотни… Но это будет еще не скоро, а пока…
          …А пока он этим вечером спустился в Город с небольшим отрядом, и они убили еще шесть человек – из тех ополченческих патрулей, что вышли сторожить коммуникации – оставив когтями на бетонной стене еще одну корявую надпись:
                «в следующий раз будет 18»
          Ни один из патрульных, имея при себе прибор ночного видения, не успел воспользоваться огнеметом. Ночью, когда закончилась вечерняя буря, огромная стая мутантов во главе с вожаком расположилась у ворот Главного шлюза, а часть перекрыла эвакуационный. Сам Титан расположился на возвышенности около главного выхода на Поверхность, но откуда можно было наблюдать и запасной. Ждали они долго, и но он не беспокоился – будет даже лучше, если ничего не произойдет, а завтра все окончится мирным визитом вожаков Подземных. Он так и просидел бы до утра, если бы не заметил вдалеке маленькую тучку пыли, медленно перемещавшуюся в сторону пустыни, и выглядевшую как-то необычно в неподвижном ледяном воздухе…
          Помимо двух основных выходов из Города, которые хорошо просматривались на Поверхности, был еще один, которым могли воспользоваться только члены городского правления. Для их эвакуации мог использоваться тоннель, бывший когда-то частью обширной сети метрополитена. Тоннель был надежно изолирован от самой сети и выходил в развалины депо, сам же выход надежно маскировался самими развалинами. Титан сотни раз ходил по нему, и догадывался, что он ведет напрямую в жилую зону городской элиты, но всякий раз натыкался на глухую стену…

***

          Алекс, который должен был отвезти Аниту в далекий нейтральный Центр, аккуратно провел вездеход между разбитыми вагонами, присыпанными щебенкой и песком, и вывел его в Верхний Город. Дальше – по лабиринту между развалинами, ближе к окраинам все больше похожими на барханы, двигаясь по ложбинам и расщелинам, не выбираясь на вершины… Малым ходом по курсографу, чтобы не поднимать лишней пыли; и только уже на окраине, где пыли было слишком много, она предательски выдала их побег… Но здесь и барханы уже пониже были. Алекс вдавил газ до упора, взвыла бинарная турбина, серая в камере ночного обзора пустыня понеслась к нижним окнам водительского монитора. Он изменил масштаб на радаре и увидел, как множество точек, сливаясь в размытое серое пятно, движутся за ними следом.
          - Увидели… Гонятся…
          Анита сидела рядом с ним. Она была, как и он, в «термосе», шлемы и огнеметы валялись сзади между пассажирскими лавками.
          - Догонят?
          - Если успеем уйти на равнину – нет. Выдохнутся. Осталось через развалины завода прорваться… Объезжать долго – обойдут сбоку.
          Аниту продолжали одолевать сомнения… Она-то спасется, но что с отцом будет… и с Городом… Может, у канцеляров хватит ума выпустить Зигмунда… А еще бы хорошо, чтобы он добрался до своего броневика и помог Эскорту отбить мутантов… или добить их наконец… А потом они вместе с отцом уедут в тот же Центр, найдут там ее…
          Неожиданно передняя панель салона рухнула вниз и резко вверх. Анита дернулась внутри «термоса», прикованного ремнями к креслу второго пилота и ударилась подбородком о высокий нагрудник. Турбина неожиданно затихла.
          - Вот же ж… - пробормотал Алекс. – Одевай шлем.
          Лобовая камера была разбита, перископ заклинило в помятой крыше… Радар показывал лишь контуры, по которым можно было судить, что они находятся в хорошо сохранившемся подземельи среди множества перегородок и каких-то нагромождений. Среди всего этого виднелись очертания какой-то древней колесной техники, значит, проехать здесь можно, и есть надежда выбраться наверх… Но пришлось открыть обзорный люк и включить прожектор. Луч света сквозь муть вздыбленной их падением вековой пыли уперся в бетонную стену. Алекс решил выбраться из вездехода и осмотреться. Картинка в свете нашлемного фонарика предстала малообнадеживающая… Рухнули они сюда через поврежденное перекрытие, утащив за собой часть обломков, которые слегка придавили и помяли крышу, а выбраться можно было только враскачку, прокручиваясь из стороны в сторону на месте… А потом медленно лавировать среди лабиринта оставленного впопыхах цеха… Он просунул голову в лобовой люк.
          - Садись за руль, - сказал он Аните, - а я пойду впереди, и буду искать выход. Когда-то здесь ездили…
          Анита высвободила машину из западни и на малом ходу повела за ним, все время останавливаясь, когда он неожиданно пропадал из луча прожектора. В наушниках раздался приглушенный грохот – перекрытие окончательно обвалилось, ясно обозначив место их задержки. Наконец они выбрались в сквозной проход, с обеих сторон заканчивающийся широкими воротами, которые были, само собой, закрыты. Алекс подбежал к тем, что были ближе, и попытался раскачать их. Ворота поддавались, но что-то там было, снаружи, что мешало им открыться. Анита подъехала к ним вплотную. Он влез через люк на свое место и переключил управление на себя.
          - Попробую протаранить… пристегнись.
          Вездеход уперся в створку и заскрежетал гусеницами по бетонному полу. Тогда он немного отъехал и слегка ударил в середину ворот… Несколько раз он отъезжал и снова таранил с небольшой скорости, чтобы окончательно не добить машину. С десятого тарана одна створка вдруг поддалась с диким скрежетом и рухнула прямо на передок, увлекая за собой обломок перекрытия. Алекс почувствовал, как крыша опускается вниз и вдавливает его в кресло… Он снова сдал назад. Все, что висело на вездеходе, сползло на пол, погнутый люк повис на одной петле, перекрывая часть обзора, но прожектор, светивший наружу из салона, высветил подходящий для дальнейшего бегства проем в развалинах. Алекс немного откинул спинку кресла и позвал Аниту.
          - Я нормально, - услышал он в наушниках, - даже не придавило.
          Вездеход перебрался через завал и двинулся дальше по развалинам, однако темп был черепаший – проезды часто заканчивались тупиками, и тогда приходилось взбираться на эти горы железобетона и металла, двигаться по гребням… Луч прожектора метался в мутном воздухе, путь едва просматривался, но радар помогал им медленно выбираться из ловушки… очень медленно. Еще слишком далеко было до спасительной пустыни, когда в их шлемофонах раздался боевой вой мутантов. Вой нарастал, скоро появились и они сами – они летели откуда-то сверху, обгоняя и окружая машину широким кругом. Когда он на очередном, достаточно подходящем для разгона, гребне завала он увидел перед собой толпу чудовищ, он рванул прямо сквозь них. Вездеход подпрыгнул, подминая под себя тела, кто-то успел прыгнуть в люк, но его тут же затянуло под гусеницы. Толпа расступилась, он ринулся в открывшийся коридор, но было поздно – чьи-то когти уже вонзились в обшивку и распарывали ее, как тряпку. Чей-то коготь скользнул сверху по визору шлема… Он переключил управление на Аниту, переполз назад и взялся за огнемет. Поджаренная рука быстро исчезла, но упрямые когти прорывались сквозь обшивку еще в нескольких местах. Он пускал короткие струи пламени в образовавшиеся прорехи, отпугивая мутантов, но от напалма, попадавшего на стены, запылал весь салон. Система пожаротушения быстро выдохлась, система охлаждения бортовых процессоров не справлялась с высокими температурами. Единственный оставшийся от всей навигации радар забарахлил, вместо контуров развалин по экрану пошла сплошная рябь… Оставался только обычный компас, но в этой дикой скачке по развалинам он был бесполезен. В луче прожектора в мутном воздухе мелькали то бесформенные груды щебня и железобетонных обломков, то тела мутантов. Развалин, напоминавших строения, становилось меньше, то есть где-то рядом уже была пустыня, по которой можно оторваться от преследования. Анита выжимала газ до упора, стараясь не попадать в глубокие ложбины, где мутанты набрасывались на них, как жуки-падальщики на полудохлую крысу; и тогда из всех щелей корпуса вырывалось пламя, вездеход тут же поворачивал и уходил на ближайший подъем, оставляя за собой шлейф из дыма и кувыркающихся по земле огненных клубков.
          Неожиданно бетонные плиты, показавшиеся ей достаточно надежной дорогой, расступились под ними, и они снова оказались в каком-то помещении – со множеством полуразрушенных перегородок, через которые вездеход пошел, как нож сквозь застывшее масло, быстро теряя ход и скрежеща рваной обшивкой по торчащей со всех сторон арматуре; потом в свете прожектора вдруг возникла пустота, машина резко клюнула носом вниз и покатилась – беспорядочно, то через передок, то через борта. В какой-то момент гусеницы зацепились за грунт, вездеход крутнулся на месте, быстро разогнался по спуску, но вдруг резко взмыл вверх и, перекинувшись через задок на крышу, замер, завывая турбиной…
          Мутанты нагнали их спустя несколько мгновений, но этих мгновений хватило Алексу, чтобы прийти в себя. Обшивка вездехода превратилась в лохмотья, и теперь ему пришлось держать круговую оборону. Анита, отстегнувшись от кресла, тоже взяла огнемет. Они уселись на измятой крыше спиной к спине и стали отбивать непрерывные атаки мутантов, волнами налетавшие на искореженный скелет машины. Она уже забыла о том, что пару часов назад была готова добровольно сдаться вожаку мутантов; и еще часа три оставалось у них до утренней бури, которую можно было переждать даже здесь, будучи защищенными «термосами», но мутанты будут вынуждены попрятаться, и можно будет что-нибудь придумать… Но пока они напирали, несмотря на жертвы, словно подталкиваемые извне тупой упрямой силой, лишенной чувств. Загораясь, они еще какое-то время шли, потом ползли, некоторые прыгали, почти долетая до машины, вокруг которой постепенно образовывалась гора пылающих трупов.
          В воздухе было очень мало кислорода, но было много других активных газов, от земли слоями шли испарения… От них пламя меняло оттенки от красного до фиолетового, озаряя черное низкое небо сполохами разноцветных радуг. Огонь, боль и смерти соплеменников подавляюще действовали на мнемополе Титана, и он никак не мог определить, кто из двух обороняющихся – Анита. Оба были в одинаковых гражданских «термосах», оба одинаково стойко держали оборону, оба одинаково метко пускали пламя из своих огненных труб… И время… Если их огня хватит до бури, то сражение закончится ничем. А разведчики, прослушивающие стены Нижнего Города уже посылают ему сигналы, что там начались частые перемещения машин. Город опять нарушил свое слово – он не только не отдал ему девушку, но и использовал ее в качестве приманки… Когда днем он снова начнет бой, вся его стая будет как на ладони на сильно пересеченной, но все же открытой местности, и тогда будет достаточно нескольких вертолетов и одного Ужаса… Перед глазами опять всплыла картина жестокой гибели Кочевников несколько лет назад… Хватит. Пора остановить бойню. Из этих двоих только один устроит его мертвым, а это непозволительно низкая плата за десятки убитых и сотни выведенных из строя обгоревших…
          Он отозвал своих воинов, и сражение прекратилось. Те двое сидели в искореженном, покрытом копотью вездеходе, спиной к спине, среди догорающей внутренней обшивки… Прожектор потух, но пространство вокруг машины освещалось стеной огня, который быстро затухал без внешних окислителей. Вскоре все пламя погасло, оставив радужно тлеющее кольцо трупов… Они попытались включить фонари на шлемах, но их лучи осветили больше внутреннее пространство салона, чем территорию снаружи, и они выключили их, оставшись в темноте. Через короткие промежутки времени они пускали струи огня наружу, чтобы не пропустить атаку мутантов. Но пламени хватало ненадолго…
          Они оба уже остыли от боевого азарта, который притупляет естественный страх, и теперь оба боялись. И по этому страху он разглядел, кто из них кто… Страх мужчины обострял его боевые инстинкты, он был все время начеку и равномерно освещал пламенем из огнемета  зону возможной атаки – но только со своей стороны; развернуться же в одну сторону им мешало тесное пространство салона… А девушка просто боялась… Она стреляла огнем все реже и беспорядочней, все более долгими залпами, и все чаще по каким-то отдельным точкам, где ей мерещилось движение… Титан хотел подслушать их мысли, но материал шлемов мешал этому, он мог видеть лишь их эмоциональное состояние…
          Следующая атака прошла только со стороны Аниты. Полсотни мутантов бесшумно взобрались на вал обгоревших трупов, не забираясь на вершину, и ринулись к ней в едином прыжке. «Веер» из огнемета остановить их уже не мог. Алекс неуклюже развернулся, опрокинув ее на пол, и пустил огонь по салону, но в этот же момент чьи-то когти скользнули снизу вверх по его спине, разрывая металлизированную ткань «термоса», вгрызаясь под ребра и запуская горящий напалм внутрь его тела…
          …Под пронзительный вой атаки и боли десятки мохнатых лап просунулись сквозь дыры в обшивке, выколупывая Аниту из вездехода, вырывая из ее рук огнемет, и потащили вверх по склону. Они передавали ее поверх голов через всю толпу, оставляя когтями маленькие прорехи, сквозь которые отравленный воздух проник внутрь, проник в ее легкие и, маленькими острыми осколками прокатившись по сосудам в мозг, погасил изображение на внутренней стороне визора…

***

          …Те двое, что приближались, поглядывая друг на друга сквозь стены горящего Города, к ее комнате, так и не сошлись в поединке. «Древний бог», который оказался Титаном, успел раньше и захватил ее в плен. «Айрон» с глазами Зигмунда был еще далеко, он с кем-то там бился и не видел этого. Он медленно шел в прежнем направлении, не зная, что там ее уже нет.

***

          …Темнота чередовалась в сознании с яркими вспышками, но каждая вспышка была приступом боли, исходившей из сердцевины мозга. После очередного затмения боль неожиданно ушла, не успев разгореться, сменившись серой пеленой, которую постепенно рассеивал свет, бивший лучом сквозь веки. Медленно она приоткрыла глаза… Она лежала на каком-то подобии кровати, а вокруг копошились какие-то мохнатые низкорослые человекообразные существа. Их речь была похожа на человеческую, но была сильно искажена, потому что вместо губ у них были щетинистые пластины, приоткрывавшие узкие черные щели ртов. Между ними был один огромный, но такой же мохнатый и уродливый. Вскоре все карлики вышли, а огромный, видимо, их вожак остался и стал подключать к ее телу какие-то датчики, экспресс-анализаторы, инъекторы… Неожиданно Анита осознала, что лежит перед ним совершенно голая, а то, что она посчитала кроватью – на самом деле операционный стол. И тот, кто совершает все эти непонятные манипуляции – не кто иной, как Титан, захвативший ее во время бегства. Она попробовала дернуться, но все тело оказалось прижатым к столу эластичными самоподтягивающимися ремнями. Она попыталась крикнуть, но один из ремней тут же стянул грудь, не дав сделать глубокого вдоха. Титан вышел из ее поля зрения, и его рычащий голос раздался откуда-то из белесой пустоты, которая стояла в ее глазах от яркого операционного прожектора.
          - Т’бээ нлзаа кртшаат ы дбыыгтсх.
          Аниту покоробило от звучания этих слов и от голоса, который их произносил… Значит, они действительно говорят на человеческом языке, значит все-таки разумны… и она сможет понимать их, также, как они смогут понимать ее… Но до чего же изуродована их речь… как и сами эти изуродованные существа… Для нее они всегда были не более, чем особенные поумневшие животные, низший класс эволюции, развитый, но далекий от Разума, а теперь… То, что окружало ее сейчас – стерильная операционная, сверкающие хирургические инструменты в стеклянных шкафах, электронные медицинские аппараты вдоль стены – не укладывалось  у нее в голове… А главное – воздух, прохладный, свежий, явно озонированный, какой бывает в Городе только по большим праздникам… Ее природное отвращение к мутантам теперь дополнялось страхом к ним – как к НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИМ разумным существам…
          - Ты д’маалх, шт’мы жв’м в пшээрх? Н’ м’  т’жээ л’дх. Н’быы л’дх. Н’выы хзваа плнээтх. Ы хйаа дын з крлээх плнээтх. Ы ты б’дш  мйээх жнаах. Стшаас хйаа страашн т’бээ. Хйаа хй’д’х. Нх ск’рх ты б’дш  х’дн’х з н’с. Ы наашхй крлээвхй.
          Когда он ушел, Аните стало легче. Если он не взял ее силой сейчас, когда она не то что бепомощна – совершенно неподвижна, значит, он вообще не собирается делать этого. Зачем же тогда она ему нужна? Что значит «ты будешь одной из нас»? Он хочет сделать ее такой же, как он сам?  Такой же уродкой!?
          Анита попыталась высвободиться из зажимов, но они только сильнее прижали ее к столу. Как-то вдруг она почувствовала, что ее тело оплетено тончайшей прочной паутиной… Один из зажимов крепко держал ее голову, и она не могла ее видеть, но она и так знала – из рассказов отца, что эта «паутина» используется для воздействия на гены, не повреждая организма в целом. Это конец. Титан не захотел брать ее силой, но он сделал так, что ей самой будет некуда деться от него и от его стаи. Скрюченная мохнатая уродка не будет нужна никому – ни в Городе, ни… Зигмунду… При воспоминании о Зигмунде, о его восхищении ее красотой; о его словах о ее – их – будущем на ее глаза навернулись слезы… Все… Больше ничего никогда не будет… Ее человеческая жизнь кончилась… Но зачем же так рано!.. Всего шестнадцать лет, начало жизни… Вот оно, начало… Среди человекоподобных чудищ, одной из них… Нет. Это невозможно… Она человек и никогда не станет тем, кто человеком никогда не был… Уже становится… Медленно, постепенно… Насколько уже?.. Даже если сейчас сюда ворвется подразделение Эскорта мэрии, вломится в своем боевом «термосе» Зигмунд – кого они увидят?.. Кого они увидят спустя неделю, месяц, год…
          …Она станет одной из них… Никогда не знавших, что такое – жить среди ЛЮДЕЙ, жить среди себе подобных… Но жить своей жизнью, в своей семье, в своей комнате, быть красивой, иметь свою одежду; иметь красивое тело, которое нравится себе самой и всем… Ясно мыслить и нормально, по человечески, разговаривать… Любить – и знать, что тебя любят, а если и не любят, то все равно – любить, любить самой и для себя и жить в надежде… Ставить перед собой маленькие СВОИ цели и идти к ним – самой… Или одну большую СВОЮ цель – и следовать ей всю только СВОЮ жизнь, жизнь ЧЕЛОВЕКА, индивидуальности, личности – вне СТАИ… Или – просто ЖИТЬ, получая удовольствие от одного осознания, что – ЖИВЕШЬ…
          А они – живут? Конечно, это факт – биологическое существование. Они живут – в стае, все вместе, одинаково уродливые и бесполо-безликие, самцы и самки – мужчины и женщины, которые распознают друг друга (как!?)…
          …В этих заброшенных Верхних Городах… И это присутствие для настоящих, ПОДЗЕМНЫХ, людей совершенно излишне, неуместно, отвратительно, и вообще – не нужно! «Айроны»… Они истребляют их… Да… Иначе с ними никак… Но откуда же они взялись?.. От нас?.. Нет.. Да… Первая, вторая, третья степень мутации… В Городе половина жителей с первой степенью… четверть со второй… а седьмая часть уже живет наверху… это те же горожане – которых так часто высылают на Поверхность… Где на них охотятся «айроны» и Эскорт с полицией… Которые при этом еще и враждуют между собой… Зачем?.. Разные взгляды на способ истребления (кого?) людей…
          …Но где-то же должен быть корень всего этого зла…
          …Далеко ли…
          …В ней же самой… есть один… Производное от которого прямиком из роддома отправится в спецсектор жилой зоны, а производное от него – по достижении двенадцати лет – на Поверхность… И не важно, чьи это будут потомки – Зигмунда, или кого-то еще… Зигмунда уже точно не будут… Пусть лучше никого не будут… И никогда их не будет…
          …Слезы текли по щекам. За все детство и так быстро и глупо окончившуюся юность она так и не научилась плакать – только кричала в детстве, когда была совсем маленькая…
          …А их дети?.. Они так же кричат?.. И так же сосут молоко из груди?..
          …Вот для чего «айроны» проводят свои Ревизии… Огненные, кровавые, оставляющие глубокий след отвращения и страха у горожан… Потому их так – до объявления вне закона -  ненавидит правление Городов – ведь они тоже горожане, и тоже могут быть истреблены. Говорят, раньше Ревизии были еще страшнее – убивали всех, у кого были хоть какие-то внешние признаки мутаций, и вообще всех, кто вставал на пути. А сейчас, говорят, просто собирают всех немутантов и увозят куда-то, говорят – чтобы сделать рабами на подземных плантациях и заводах, но это глупость (зачем им рабы, ведь их технологии ушли далеко вперед по сравнению с Городами и даже Центрами, ведь они продолжали развиваться со времен последнего Армагеддона, когда вся Цивилизация пошла к своему завершению…); скорее всего они увозят их в свои Города, где живут только ЧИСТЫЕ люди… Чистокровные ПОДЗЕМНЫЕ люди, потому что еще есть те, кто живет НАВЕРХУ…
          …Но «айроны» нападают на них и там – потому что не признают в них новый вид человечества и верят, что способны, спустя столетия, вернуть планете прежний облик… И, нападая, всегда обязательно стремятся уничтожить Вожака, потому что он – коллективный разум стаи…

          …Эти последние мысли приходили в ее голову как будто откуда-то извне… Наверно кто-то рассказывал раньше… Может быть, Зигмунд? – он иногда много чего рассказывал о мутантах… А может Зигмкнд – и сам «айрон»? Нет… «Айрон» никогда не смог бы полюбить мутантку, они же их (нас.) убивают… И если сейчас (остальные…) «айроны» вместе с… (Зигмундом!?..) нападут на эту стаю, они убьют ее вместе со всеми, потому что она для них – уже НЕ человек… Но как тогда ее узнает Зигмунд?
          «Но я же не одна из них. Я всегда буду такой, как сейчас, и он узнает меня, даже если он – «айрон»
          «Ты скоро будешь одной из нас.»
          «Даже когда я стану одной и вас, и он придет – я посмотрю в его глаза и назову его имя.»
          «Твои глаза тоже скоро станут другими, и он не увидит в них того, что видел раньше. И у тебя не будет больше человеческих губ и голоса, чтобы произнести его имя так, чтобы он его понял.»
          «Я буду кричать его имя в своих мыслях… И тогда он услышит.»
          «Подземные люди слишком глухи, чтобы СЛЫШАТЬ, и слишком слепы, чтобы ВИДЕТЬ.»
          «Если бы я его не послушалась… и уехала с отцом… ему не пришлось бы узнавать меня в ином облике и голосе… И я бы стала такой, какой бы нужна была ему…»
          «Твой отец привез бы тебя сюда, а не в Центр. А даже если бы обманул… Еще ни одна операция по генной демутации не закончилась успешно… Человечество никогда не справится с этим.»
          «А Зигмунд… он не успел… он знал, где хорошо делают такие операции.»
          «Зигмунд тешил надеждами и тебя, и себя. У него не было уже тех возможностей, и нельзя было их вернуть, не пойдя на очередную сделку с совестью и честью. Он сбежал из своей стаи и потерял все права.»
          «Откуда я это знаю?..»
          «Ты не знаешь многого, но я знаю и говорю тебе…»
          «Это сумасшествие…»
          Анита не могла понять, откуда берется этот второй голос в ее сознании… Или половина ее разума – это уже МУТАНТ?
          Она состроила несколько гримас. На ее лице тоже была «паутина», но еще более тонкая, чем на всем остальном теле.
          «Паутина» - это сейчас не для генных операций. Они идут над тобой уже четыре года, а сейчас нужно экстренно выводить токсины из твоего организма и восстанавливать ткани. На Поверхности ты отравилась и обморозилась, а их когти поранили тебя. Хорошо еще, в этом месте не было радиации.»
          «Почему я говорю сама с собой – и говорю такие вещи, которых не знаю?»
          «Ты говоришь не сама с собой.»
          «А с кем?»
          «Скоро узнаешь. И увидишь.»
          «Никогда в жизни не хочу ни видеть, ни осязать ни одного мутанта.»
          «Это ты сейчас так думаешь. Но скоро…»
          Поток чужеродных мыслей в ее сознании вдруг оборвался, а его место снова заняла белесая пелена перед веками…